«Хорошие люди не делают меньше ошибок, просто они умеют извиняться».
(Джонатан Сафран Фоер. Вот я)
Коннора Эндрюса забрала служба опеки. Ее сотрудник сперва сказал, что жизнь Коннора не забота Артура и отчитываться перед ним никто не собирается. После Артур мягко надавил – припер мужика к стене, буквально – и ему клятвенно пообещали, что Коннор попадет только в хорошие руки. Артур сказал, что будет навещать Коннора и следить за обещанием. Мужик из опеки был не в восторге, но возражений Артур не услышал. После на душе полегчало, опять же, буквально, словно комок сплавленного металла, болтавшийся где-то в районе между шеей и ребрами, покинул его тело. Артур даже дотронулся до освобожденного участка, потер его и подумал, что так часто случалось: фигуры речи вовсе не были фигурами. Еще Артур последовал совету полицейского и сменил таки номер, но первую симку не выбросил и вставил в другой телефон – слишком уж много с ней было связано. Вместе со сменой номера пришлось переклеивать объявления с предложением помочь особо нуждающимся. Артур затратил на это всего четыре вечера, беря на прогулки по городу Цезаря. Тот был рад кататься в машине, хотя Артур и не позволил ему высовывать голову в окно. Лео пропадал на стажировках, и виделись они за две недели всего три раза, довольно недлинных раза. Артур прикинул, сколько времени раньше уделял чужим людям, и выяснил, что Лео становился довольно близким к нему человеком, потому что встречался с ним Артур чаще, чем с родными братьями, а это было немаловажно, учитывая, что они знали друг друга всего два с половиной месяца. Быстро и незаметно пришел декабрь.***
- А что я принес? Верно – подарочки, - ухмыльнулся Сэм, проскальзывая в квартиру Артура с пакетом в руках. - Давай их сюда! – Артур воодушевленно забрал пакет и аккуратно разложил содержимое на кухонном столе. Подарочками оказались пакет молока – и это было отлично, – новый фантастический роман за авторством какого-то Эванса, толстая записная книжка и пакет собачьего корма. - Какой у тебя пес классный, - завистливо вздохнул Сэм. – Я тоже заведу. - Спасибо за подарки. – Артур улыбнулся. – А у меня в ответ ничего такого нет. Могу предложить пачку крекеров, я их еще не вскрывал. Сэм, трепля Цезаря по загривку, только закатил глаза. - Мы договаривались на этот счет, Арти… Блин, какой же он классный! Цезарь был явно польщен таким вниманием к своей персоне, а, узрев пакет корма, мигом тявкнул, чего обычно не делал. Видимо, понял, кому предназначалась еда. - Да, умница, это тебе, - подтвердил Сэм. – Арти, а ты помнишь, что его надо ласковыми словами называть? - Типа «пушистый засранчик»? - Арти! - Ну что? Я говорю ему, когда глажу, что у него теплые лапы. Это же ласково? - Животные чувствуют, когда их хвалят и говорят приятности. - Я все это читал, Сэмми, хватит. Не ребенок я. - Просто волнуюсь. Что, и поволноваться нельзя? - Это просто собака. Такой, как я, может завести себе собаку, верно? Сэм поднял голову от Цезаря и уставился на Артура, а тот поскорей загремел чашками, стараясь не показывать сжатых зубов. Честное слово, он, может и не был гением в области эмпатии и межличностных отношений, но, как вести себя с вверенным ему живым существом, разобраться был способен. Тем более внутренний мир собаки был куда проще, чем человеческий. Здесь хотя бы вечно задумываться над всякой мыслимой и немыслимой хренью не приходилось. Сказал: «Умница моя», - почесал за ушами, помыл, покормил – и пес доволен. С людьми бы такая тактика проходила – вот же красота бы была! Артур подумал об этом и расслабился. Голос же Сэма прозвучал виновато и расстроенно: - Арти, малыш, я бы никогда тебе такого не сказал. Просто собак люблю. - Однажды ты мне такое сказал, - напомнил Артур. Какое-то очередное долбаное правило снова вылетело из головы. Ведь нельзя было припоминать близким их промахи! - Вот что я за тупица? – жалобно спросил он у столешницы. - Арти, все нормально. Мы прямо сейчас все забыли, понял? - Понял, да… Прости. Как вы это терпите? Я учусь проклятой дипломатии – или как это назвать? – пятнадцать лет. И все равно промахиваюсь! Артур с размахом поставил кружку на стол. Сэм не выглядел расстроенным. Он погладил Артура по голове, как маленького, а после заглянул в лицо. - Я, Перси и дядя Джереми никогда не станем обижаться на тебя за то, какой ты есть. Всякий человек имеет свои достоинства и недостатки. Большая часть твоих недостатков от тебя не зависит. Нельзя выучить «Войну и мир» слово в слово со всеми сносками и запятыми. - Ага. Расскажи это всем тем, кому я периодически сбалтываю то, что нельзя. - А тебя не радует тот факт, что ты осознаешь, что сболтнул лишнее? Раньше не понимал, помнишь? А теперь осознаешь. - Постфактум и не всегда! - Но прогресс-то на лицо, Арти! Век живи – век учись. - Люблю твой оптимизм. - Эй! – Сэм снова заглянул Артуру в лицо. – Не прекратишь строить скорбное лицо, и я начну тебя щекотать. Артур мгновенно заулыбался и отодвинулся от брата, выставив руки. - Умоляю, нет. Щекотка – это пытка пострашнее игры Перси на гитаре. - А я знаю. Ну что? Скорбное лицо? – Сэм угрожающе сделал шаг. - Нет-нет-нет, - выпалил Артур. – Я доволен жизнью как никто. - Уверен? – Сэм сделал еще один шаг. - Да-да, очень уверен, - засмеялся Артур. – Давай чай пить. У меня есть твой любимый с мятой. И палочки корицы достань, пожалуйста. Они обосновались на диване в комнате. Сэм больше нюхал чай, чем пил, и на лице его красовалось такое блаженное выражение, словно он позволял себе пить свой любимый чай только в гостях, чтобы удовольствие чувствовалось острей. Они говорили о работе Сэма, о деятельности Артура, многие детали которой тот скрыл. Например, синяки и ушибы, иначе Сэм горестно взвыл бы. Цезарь положил голову на колени Артура, и тот принялся гладить ее. Сэму нравился омега с работы, и он таинственным шепотом, хотя в квартире чужих ушей или жучков быть не могло, поведал, что позовет парня на свидание, когда перестанет стесняться. Стеснялся Сэм многого. Если Артур большую часть жизни стремился к интеграции с миром, то Сэм принимал себя и каждый день боролся с комплексами. Артур заверил Сэма, что тот был вполне хорош для любого парня и бояться ему нечего, что все будет зависеть только от вкуса объекта обожания, что Сэм должен быть готов к любому ответу, но прогнозировать неудачу не имеет права, потому что шансов на успех ровно половина. - Умеешь ты аргументировать, - вздохнул Сэм, закидывая руку на плечо Артура. Тот откинул голову и улыбнулся. - А ты умеешь страдать без повода. Аутотренингами занимаешься? - Обижаешь. Каждый день. - И как? - Ну как видишь. Мой лучший аутотренинг – это поговорить с вами или дядей Джереми. - Ты вполне стандартный альфа, - сказал Артур, не поднимая головы. – В смысле, внешность, телосложение, рост. Ничего отталкивающего. Ты должен был это уже давно усвоить. - Я усвоил, Арти. Просто нуждаюсь в подтверждении. - Кэш часто чистишь, да? Дай еще печенья… Они проболтали до вечера. На прощание Сэм потрепал Цезаря по шерсти и проскулил в очередной раз, что тоже хочет собаку. Артур заявил, что свою отдавать не собирается, и Сэм может топать в ближайший приют для животных с миром и артуровым благословением. Потом Сэм ушел, а Артур остался наедине с собой. Чтобы не скучать в квартире, он ушел на крышу, закутался в плед и принялся читать книжку, принесенную Сэмом. Незаметно незамысловатый сюжет увлек его в сторону темного холодного космоса.***
Встреча с психологом прошла почти на ура. Почти – потому что все было хорошо ровно до последних пяти минут встречи, когда Артура внезапно понесло. Доктор Джон Уилсон внимательно уставился на Артура, когда тот ляпнул, что устал обижать людей. - Кого вы обидели? - Брату сказал глупость. Коллеге по работе – Майлзу. Майлз, кстати, вроде общается со мной почти как раньше, но перестал… М-м-м, не знаю, как сказать. Перестал… - Отдалился? - Да. Наверно. Я не уверен, но, сравнивая его поведение месяц назад и сейчас, можно увидеть отличия. - Артур, скажите, вы же понимаете, когда говорите неприятные вещи? - Не всегда. Я… Я не хочу обижать, но не всегда могу понять, что именно не стоит говорить. - Скажите ему, - ответил Джон просто. Артур вскинулся и нахмурился. - Вы шутите? А давайте я табличку к морде прибью? Это не то, о чем говорят направо и налево, ага? - Майлз – ваш друг. - Правда? - Он прикрывает вас на работе, открывает душу, доверяет, советуется и принимает советы. Он экстраверт, это понятно, но вы для него друг. - Он со всеми болтать готов. - Но доверяет ли всем? Артур задумался, вспомнил. Майлз ни с кем на работе не был так близок, как с ним. Артур знал, чего тот боялся, чего хотел, чем увлекался, Майлз делился с ним едой и шутил над посетителями. Дружба ли это была? Расплывчатое определение этого понятия не давало Артуру покоя. Люди придумали слово «дружба», но единой трактовки не существовало в природе. Недаром вчерашний друг сегодня мог пройти и не поздороваться. Слишком уж все было обусловлено различными факторами. Эйнштейн и его теория относительности присутствовали во всех сферах бытия. - Полагаю, вы правы, - признался Артур. – Мне нужно извиниться? - Думаю, это будет неплохо. - А ничего, если чаще всего я извиняюсь, чтобы не провоцировать дискомфорт в отношениях, а не потому, что чувствую вину? - Ничего. - А парню? - Что, простите? Артур облизал губы и уставился на ковер. Он был чистым, как после химчистки, но Артур разглядел крошечную соринку возле ног доктора, спрятанных в темно-коричневые ботинки. - У меня есть почти парень. Думаю, если мы проводим время вместе и занимаемся сексом, его уже можно так назвать. Так вот, этот парень… Мне нужно говорить ему или лучше подождать? Он же сбежит, да? - Это сложный вопрос, - признался врач. – Здесь я не в силах дать прямой ответ, потому что о вашем парне мы почти не говорили. Артур взглянул на часы. Время закончилось. - Ладно, это не к спеху. Потом поговорим. - Если хотите, можем продлить сеанс. У меня еще полтора часа никого не будет. Предложение было заманчивым. Артур даже открыл рот, чтобы согласиться, но подумал, что такого рода внеплановое мероприятие его не прельщало. Лео мог подождать хотя бы потому, что Артур страшно не желал услышать фразу «Скажите и ему тоже» из уст доктора. Потом он начнет над ней думать, рефлексировать, раскладывать на положительные и отрицательные моменты… Нет уж. Потом. Говорить что бы то ни было Лео Артур вовсе не горел. Они и так неплохо общались, хоть Артур и не переставал задаваться вопросом, надолго ли все это было. Поэтому, отрицательно помотав головой, Артур покинул кабинет психолога.***
У Майлза все валилось из рук. Он разбил бокал, уронил тряпку, которой вытирал лужу на барной стойке, уронил чайную ложечку, уронил даже собственный смартфон. Последнее заставило Майлза горестно взвыть и запричитать о неблагосклонности судьбы. Артур в судьбу не верил, потому что верил только в физически существующие реалии. Если существование судьбы не было доказано за столько лет обращения в ее сторону – до свидания, судьба! А вместе с ней паранормальные явления, зеленые человечки, рептилоиды, лох-несское чудовище и далее по списку. Сообщать Майлзу, что сетовал он на ирреальный объект, Артур не стал, потому что помнил, что люди имели право верить во что угодно. Но уточнил: - А ты думаешь, дело и правда в судьбе? Майлз покосился на него задумчиво и сердито. - Ну должен же я кого-то обвинять! - Случай, например. - Слушай, Арти, если изобрели такого удобного козла отпущения как судьба, я согласен спихивать все неудачи на нее. А ты чего такой таинственный? - Я хочу извиниться. Майлз заморгал и уставился на Артура. Что он сейчас думал, сказать было сложно, но Артур полагал: это было замешательство. - Это за что же? – протянул Майлз, прекрасно зная, за что же. Артур подошел ближе к стойке и оперся на нее, чтобы проходящие мимо официанты не подслушали. - Ты мой друг. - Серьезно? – притворно удивился Майлз. - Ну Майлз! Широкий и без улыбки рот Майлза растянулся в усмешке. Он театрально вздохнул и пожал плечами. - А ты точно уверен? – спросил он. - Не на сто процентов, но относить тебя к категории знакомых не имеет смысла. - Одурительное заключение! – восхитился Майлз. – Ты меня прям убиваешь, честное слово. - Правда предпочтительней лести. - Не буду спорить. О барную стойку затормозил официант, напомнил, что ждал мохито, а Майлз тормозил производственный процесс. Майлз отвлекся на работу, и Артур меланхолично прошелся глазами по наполняющему бар контингенту. Люди смеялись, томно сверкали глазами на собеседников, активно болтали, жестикулировали. Какой-то сверхкоммуникабельный мирок, ад для интроверта. Но пахло вкусно, и предрождественская атмосфера давала о себе знать. Майлз лично нарядил елку, что стояла в уголке и рядом с которой посетители не уставали делать счастливые селфи. Выполнив заказ, а за ним еще один и еще один, Майлз, улыбаясь, подполз к Артуру. - Эй, дружище, а мы сделаем снимок у елочки? - В спецодежде? - Не, после работы. Твоя униформа не блещет глянцем. - Сам-то, - фыркнул Артур. - А что я? - Ты пролил на штаны пиво. - Это рабочий момент. - Ага, иди, давай, работай. Артур пихнул в ухо наушник с книжкой. На заднем плане хихикал Майлз и звучала далекая ритмичная музыка из колонок.