«Нельзя предавать одного, чтобы защитить многих»
(Мариам Петросян. Дом, в котором…)
Артур позволял себе минуты умеренной рефлексии всегда, когда была нужда. На самом деле, признание Лео, что родители хотят познакомиться с Артуром, а Лео запрещает, не имело серьезных последствий для морального самочувствия Артура, но какие-то крохи сомнения остались. Человеку требовалось пространство для мыслей; пусть мысли и не были материальны, но место в физическом мире занимали. Попробуй поразмыслить о вечном в гудящей толпе! Нет, для тщательного и размеренного осмысления было нужно пустое и тихое помещение. Поэтому Артур ушел в туалет и присел там на крышку унитаза, рассматривая полку в душе. Он не собирался признаваться незнакомым людям в наличии у себя недуга. Он и Лео-то в свое время опасался говорить. Но познакомиться с кем-то не означало с ходу выложить карты на стол. Лео утверждал, что задерживает процесс, потому что боится, что Артура чем-то заденут или обидят, но ведь его родственники, которых он несомненно горячо любил, вряд ли были чудовищами. Артур не боялся знакомить Лео со своей семьей не потому, что тот был психологически полноценен, что не было правдой, учитывая некоторые его умозаключения. Он не боялся, потому что верил своей семье. Да, Перси был слегка повернут на контроле и придирчиво рассматривал все, что попадалось ему под руку, а за внешней улыбчивостью Сэма скрывалась настороженность, но, несмотря на минусы, которые могли проявиться в их поведении, они были вполне себе людьми. Страх Лео не поддавался логике. То ли он опасался, что его семья — озабоченные психологи, которые мигом раскроют Артура и впадут в депрессию из-за выбора сына, то ли опасался, что Артур заставит его краснеть. Артур не понимал ни того, ни другого. Если семейству не особо приглянется избранник, это дело семейства. Да, будет ворчание, может даже угрозы — на случай неадекватных субъектов. Но вряд ли они приставят дуло пистолета к виску Артура или скуют Лео цепями в пещере, или найдут ему годного жениха и под угрозой смерти велят выйти замуж. Рассказы Лео подтверждали, что его родители были местами деспотичными, но их время власти закончилось. Лео уверенно стоял на ногах, родители почти смирились с тем, что тот сам начал прокладывать себе дорогу. Чарльз буянил, они с Лео грызлись, ну так и Артур грызся с братьями время от времени! Будь у Лео родители смутьянами и монстрами, их отношения выглядели бы иначе. Совсем иначе. Примеров было множество. Когда Артур вдоволь насиделся в одиночестве, то, выйдя в комнату, нашел Лео, сосредоточенно читающим что-то. До экзамена оставалась неделя, и Лео настойчиво повторял все, что изучил, и тревожился из-за того, что выучить не успел. — Сделаешь чаю? — спросил Лео, не поднимая головы от книги. Артур не успел ни кивнуть, ни издать звук согласия, а Лео уже отвлекся от текста и поднял на него глаза. В чем Лео было не отказать, так это в умении смотреть. Артур не собирался ни устраивать горячее обсуждение интересующей его темы, ни ввязываться в путаную демагогию без начала и конца. Дело Лео: знакомить его с родителями или нет. Человек вправе решать личные проблемы без постороннего нытья, а ныть Артур не умел от природы. — Что случилось? — спросил Лео. — Я думал, что просто надоел тебе, и поэтому ты скрылся в туалете. — Я пойду делать чай, — сообщил Артур. Как видно — зря. Потому что Лео, до этого валявшийся в горе бумаг, вдруг направился на кухню вместе с ним и выявил желание налить чай на них обоих. Он и налил. Артур лишь сидел на стуле и смотрел, как на столе появились кружки, пачка шоколадного печенья, один кусок которого определял дневную норму сахара. Было немного неуютно. Иногда неуютность шла изнутри, как ноющие без причины руки и ноги, которым не нравилось ни лежать, ни сидеть на месте, продиктованном хозяином тела. Если бы не кухня, Артур уже соорудил бы себе компактное кресло из подушек и пледа, чтобы заглушить внутренний дискомфорт внешним комфортом. — Так что случилось? — спросил Лео снова уже иным тоном. — Мне кажется, что ничего, но все равно есть некоторые неприятные ощущения, — честно признался Артур. Наверно, это и было примером метафоры «Делать из мухи слона». Артур не делал, не раздувал, но ему определенно не нравился метод решения проблемы Лео. — С чем это связано? — С твоими родителями. — Артур посмотрел на Лео и спросил: — Ты меня стесняешься? Все так плохо? — Что? — опешил Лео. У него покраснели уши. — Нет! Я… Я просто хочу, чтобы нам с тобой было хорошо. — Если ты считаешь, что твои родители с вероятностью сто процентов не одобрят меня в качестве твоего спутника, зачем я тебе нужен? Ты так сильно сомневаешься в родителях или во мне? Неужели твои родители изверги? — Вовсе нет. — Может, я ненадежен? Могу сболтнуть не то, и тебе придется краснеть? — Нет. Я не вижу в этом трагедии. То есть в том, что ты можешь сболтнуть. — Тогда что? — Арти, мои родители очень привередливые. Они привыкли держать меня при себе, а я всего полгода как на свободе. Ты им можешь не понравиться не потому, что ты плохой, а потому что у них завышенные требования к тебе. — У моих братьев тоже завышенные требования к моему парню. — Твои братья лояльней моих родителей. — Когда дело касается семьи, лояльность отходит на второй план. Изъяны ищут даже в ангелах. Не думай, будто ты… — Это потом не тебе будут капать на мозги, а мне! С тебя спрос маленький. Я тебя покажу, спрячу, и ты, если не захочешь, не станешь с ними сталкиваться, а я буду, потому что они мои родители. Я их люблю, они меня, но тебя я тоже люблю. И если они тебя обидят, они обидят и меня, но они мои родители. Это замкнутый круг, Арти. Я не хочу, чтобы тебя обижали, и не хочу обижать их. — Если они меня обидят, я не обижусь. Это-то ты должен понимать. — Но я-то обижусь! — Почему? — Потому что мне будет плохо, если тебя оскорбят словом или делом. — Но ведь я не обижусь! Обещаю. — Ты — нет. Я — да. Я сделаю это за тебя, потому что не смогу иначе, — резко ответил Лео, всплескивая руками в попытке объяснить. — И они ко мне прилипнут с допросами. — Но ведь они и так тебя допрашивают, ты сам говорил. — Ты не понимаешь. — Может быть, — не стал спорить Артур. — Я все делаю правильно, договорились? Потому что я понимаю. Лео замолчал и залпом выпил полкружки чая. Артур на свой подул. Может, он не понимал. Он бы не обращал внимание, если бы братьям не понравился Лео. Зачем обращать внимание на чувства других, которые не изменить? Лишняя трата времени и сил. И наверняка такая же ситуация обернулась проблемой для излишне эмоционального Лео. Насколько же это утомительно — понимать чувства и быть вовлеченным эмоционально в любой конфликт, пусть даже он создан чужой фантазией и обманутыми ожиданиями! Артур не мог определить, хорошо ли было то, что он не обладал этими вполне человеческими качествами, или плохо. Можно ли вообще было определить, хорошо ли то, что приносит неудобство, но является нормой, и насколько было бы плохо получить это неудобство тому, кто обходился без него и не представлял иной жизни? — Так ты не стесняешься меня? Ты в этом убежден или убеждаешь себя? — спросил Артур, чтобы отойти от темы, где он был профаном. — Я не стесняюсь. Мы гуляем, ходим в магазин. Я хоть раз просил за тебя прощение? — Лео разозлился. — Я прошу тебя не делать чего-то? Ты покупаешь продукты по алфавиту — покупай на здоровье! Я через прилавок спрашиваю, на какой ты букве! Это называется «стесняюсь»? — Полагаю, нет. — Ты очень верно полагаешь! Я не знакомлю тебя с родителями ради комфорта всех нас. Тебе, может, и плевать, но мне точно нет. Если что-то пойдет не так, это не ты будешь не спать ночами. И не они. Это буду я! Если тебе станет легче от этого, считай мое текущее нежелание следствием редкого эгоизма. Я сдам экзамены, успокоюсь, и потом всех перезнакомлю. Чарльз выклюет мне мозг, но после экзамена там будет пусто, поэтому не страшно. Идет? — Я снова не поставил себя на твое место? — Чай остыл до приемлемой температуры, и его можно было без опаски пить. Пока Лео барабанил пальцем по столу, Артур взял себе печенье. — Да, снова. Ты рассматриваешь проблему с точки зрения себя. А я — с точки зрения всех остальных. Поэтому и решать мне. — Лео сказал свое слово и поднялся. — Ладно, я понял. Ты пойдешь гулять со мной и Цезарем? Лео устало провел ладонью по лицу и посмотрел в окно. — Мне бы твое умение за секунду абстрагироваться от разговора, — сказал он. — Я с тобой. Артур кивнул и поднялся. Лео поймал его и развернул к себе, припадая к губам и нашаривая руками завязки домашних штанов. — Через пять минут пойдем гулять, — пообещал Лео и стащил с себя футболку. Артур не успел сориентироваться, а его уже оставили без одежды и поворачивали лицом к стене, быстро целуя плечи.***
В день экзамена Лео Артур проснулся, как он считал, рано, но обнаружил Лео, свежего и нервничающего, на кухне. Пожелания удачи застряли в горле, потому что выглядел Лео, как человек, чья судьба вершилась на глазах. Поэтому Артур, поправляя тому воротник рубашки, поцеловал в губы и сказал мотивирующее: «Ты все знаешь». Лео серьезно кивнул и исчез за дверями квартиры. А Артур остался один на один со своим выходным днем. Он знал, что Лео выехал заранее, что после кучу времени проторчит, сперва ожидая экзамена, после — сидя на экзамене, потом — ожидая, что ему скажут. И его ждало еще одно собеседование. Иными словами, почти полдня, если не больше, Лео был недоступен. Артур знал свои планы. Пройтись с Цезарем, купить булочек, отжаться на крыше, помыть полы… Взгляд мазнул по полке, где лежал телефон. Тот самый. Единственное, что Лео сообщил об академии, так это то, что с Артуром проведут собеседование. «В конце весны, скорей всего. Точно не сказали, еще позвонят. Ну… Уже что-то, да?». Радость на лице Лео была искренней, но туманное собеседование в туманном будущем мало грело душу, и Артур, хоть и осчастливленный на мгновение, подумал, что вряд ли кто-то будет ждать его с распростертыми объятиями. Поговорят по знакомству — это да. Возьмут в академию?.. Артур знал, как работает блат, и знал, сколько таких, как он, только с большими связями, успехами на учебе — да и вообще, более подходящих кандидатов — существует. Поэтому счастью и было уделено лишь мгновение. А если его не возьмут? Артур не включал телефон месяц, но, пользуясь отсутствием Лео, включил. Просто для спокойствия. Лео уже почти устроил свою жизнь, у него все будет хорошо, а у Артура с этим было неважно. Ему честно хотелось бы увидеть, что он никому не нужен, чтобы расслабиться и выключить телефон обратно, но он увидел, как некий абонент пытался позвонить ему дважды полторы недели назад. Артур уставился на экран. Думать получалось лишь о плохом: кто-то пытался ему дозвониться, кому-то было плохо. А Артур в это время занимался чем? Цезарь, склонив свою умную собачью голову набок, смотрел на хозяина. — Мне звонили, — сказал Артур псу. — Мне звонили… — повторил он. Он перезвонил, но телефон был выключен. Артур упал на спинку дивана, запрокидывая голову и закрывая глаза. Он не знал, сколько просидел. Ему показалось даже, что он задремал, но, когда глаза снова открылись и нашли часы, было еще утро. У Лео только-только начался его экзамен. — Быстро на улицу, — решительно сказал Артур Цезарю. Он никогда не выгуливал пса так быстро. Цезарь не успел сосредоточиться, а Артур уже привел его домой, насыпал корма, прикинул, что именно будет врать, переписал номер звонившего в заметки на своем обычном телефоне и поехал туда, куда мог — в полицию. Ему повезло. В участке, где он уже бывал, людей сновало немного и Артуру даже не пришлось никого искать — нужный человек шел со стаканчиком кофе и папкой под подмышкой. — Мне нужна помощь. Очень срочно, — сказал Артур. Потом вспомнил: — Доброе утро. Деклан Парк выдавил удивленно-согласное мычание и кивнул в сторону кабинета. Артур пошел вслед за ним. Деклан поставил кофе и положил папку, затем открыл рот, но Артур опередил его: — Мне звонил кто-то, а теперь он не берет трубку. Я беспокоюсь. — Чт… — Деклан вникал несколько секунд. — А! Так, стоп, звонила потенциальная жертва? Деклан вмиг стал серьезен и забыл про кофе. Он быстро узнал телефон и, оставив Артура в кабинете, ушел. Артур ждал. Он открыл электронную книгу в телефоне, но, прочитав страницу, понял, что текст шел с трудом. Волнение рассеивало внимание. Артур сложил руки на столе и принялся смирно сидеть. Стол Деклана был завален, к клавиатуре была приклеена наклейка с изображением малины. Рамка с фотографией демонстрировала счастливых Деклана и парня в форме. Артур подержал рамку в руках, напомнил себе о личном и вернул ее на место. Деклан вернулся только через сорок минут уставший и мрачный. — Ну что? — поторопил его Артур. — Это телефон альфы по имени Саймон Росс. Он дозвонился в службу спасения в тот день. Наши успели, все обошлось. Саймона уже выписали из больницы. — Что с ним было? — Над ним издевались трое однокурсников. Все трое задержаны. — Издевались? — Артур знал много форм издевательств. — Унижали, м-м-м… Я думаю, детали дела можно пропустить. — А родители? — У парнишки только престарелые дедушки. — Преступники сидят? — Суда еще не было. — Ему было очень плохо? — последний вопрос Артур задал с небывалой для себя мольбой в голосе. — Артур, вы не в ответе за всех, у кого неприятности. — Деклан был тактичен. — Я знаю. Но я мог бы не выключать телефон, да? — Там были трое студентов в самом расцвете сил. Пьяных и раззадоренных. Вы — омега. Страшно представить, что они могли сделать с гражданским, заявившимся на их вечеринку без документов и сопровождения. Артур потрогал бумажку, на которую Деклан переписывал номер Саймона. — Мне очень жаль, — сказал он. — Вы молодец, что пришли ко мне. — Деклан улыбнулся. Артур не стал улыбаться. Он понимал, что всех было не спасти. Но Саймон Росс был его клиентом, его жертвой. Он звонил не кому-то, а ему — по незнакомому номеру, ожидая помощи. Ему нужна была помощь. Артур мог не ехать к нему, он мог передать информацию Деклану Парку, а сам говорить с Саймоном, растягивая время до приезда полиции. Он мог сделать больше, чем ничего. Но он был занят, а для Саймона — недоступен. — А вы делали такие промахи? — спросил Артур, не глядя Деклану в глаза. — На этой работе может случиться все, — раздалось в ответ. Лео пришел домой, раскрасневшийся и довольный как собой, так и жизнью в целом. Бутылка шампанского и улыбка сообщили, что Лео продвинулся далеко вперед в своих мечтах и планах. Артур в течение тридцати минут, пока Лео рассказывал о вопросах и заданиях, красочно расписывал все круги ада, через которые прошел, и о степени своей радости, старательно не портил чужой праздник. Он кивал и слушал, словно не был уверен, что Лео и впрямь все сдаст. Словно это было новостью. Телефон лежал включенным и полностью заряженным. Артур написал в заметках имя Саймона Росса, чтобы взглянуть на него, если рука потянется к кнопке выключения.