Который живет на крыше

Артур не собирался рисковать или подставляться, но домой не спешил, слушая частоту полиции и думая о том, что врать — это так же плохо, как и хорошо. Хорошо, что Лео не знал, почему Артур задерживался. Плохо, что Лео не знал, что Артур делал. Честность была потрясающим способом к налаживанию доверительных отношений, но она же их могла погубить. Наверно, все в мире было таким дуалистическим: сверху белое, а снизу черное, и правильный ответ всегда болтался где-то посередине. Частота ничего не дала, сегодня в городе было спокойно, и Артур выключил радио с чувством выполненного долга. Чувство было приятным, удовлетворяющим. Паршивое состояние собственной никчемности отступило, Артур снова делал то, что должен был делать. Но — и это было важным отступлением — на рожон лезть не намеревался. У него все было продумано, и за это благодарность выражалась Деклану Парку. Артур просто предложил продолжать заниматься своими делами, но не вершить справедливость ломом и в маске, а мирно набирать Деклану, чтобы тот мог подключить полицию. И волки сыты, и овцы целы. Разве не о таком мечтали Перси и Сэм? О таком. Но говорить ни им, ни Лео Артуру не хотелось. Наверно, это в нем молча, но знаками говорила интуиция. Артур пришел домой с улыбкой на лице. Лео встретил его поцелуем и заверением, что ужин готов и ждет только его. — Ты просто прелесть, — признался Артур. — Прелестью меня еще не называли, — хмыкнул Лео, — но мне нравится. Лео, и без того легкий, после скромной экзаменационной и психологической победы стал еще легче. Готовить — не вопрос, вынести мусор — хоть когда, погулять с Цезарем — и сам собирался. Артур не знал, с чего вдруг ему так повезло с парнем. Может, с того, что карьера не задалась? — Думаешь, мы можем называть себя парой? — поинтересовался Артур за ужином. — Да. — У тебя есть аргументы? — Неа. — Тогда с чего ты взял? — Я люблю тебя, а ты… Ну тебе я тоже нравлюсь. Мы взаимодополняющие друг для друга. Мне нравятся твои книжные увлечения, а ты готов терпеть мою медицинскую болтовню. Еще мне нравится, что ты ни на кого не похож. — А это разве хорошо? — Что? — удивился Лео и даже оторвался от ветчины. — Ну… все. — Мне плевать на «хорошо» для всех. Хорошо для меня. Если я еще здесь, то и для тебя тоже хорошо. Артур улыбнулся. — А когда тебе поставили диагноз? — спросил Лео. — Мне было девять. Дядя Джереми устроил нас с Сэмми в школу, и там… Знаешь, люди поразительно проницательны, когда дело касается не их. Мой учитель по литературе любил себя до такой степени, что чистил ботинки до блеска прямо на уроке. Но его увлечение ни в какое сравнение не шло с тем, что я хотел читать только те книги, которые меня интересовали. Они проходили Тома Сойера, но я его уже читал, мне было скучно, поэтому я предпочитал открывать на уроке свои книги. Его это страшно бесило. Лео фыркнул и затушил одну из двух свечей, которые поставил на стол для более уютной и интимной обстановки. Он извинился и зажег фитиль заново. — Представляю. Особенно, если он фанател от своего предмета. — Не то слово! — подтвердил Артур. — Фанател! И от себя! Я сдал ему контрольную, а он перечеркнул ее и заявил, что, раз я на уроке читаю что хочу, то мне не видать хороших отметок. Тогда дядя Джереми продемонстрировал, какими злыми умеют быть юристы. — Устроил разнос? — засмеялся Лео. Артур заулыбался, вспоминая то, как дядя Джереми вметнулся в учительскую, оставив девятилетнего Артура ждать в коридоре и ковырять пальцами колени. Тогда Артуру на секунду почудилось, что он видел истинного отца, такого отца, каким должны быть все отцы. Какими никогда не были те двое, от которых он сбежал. В тот день Артур не думал, что его могли исключить или устроить выговор, или наказать за то, что в рюкзаке у него была кружка из столовой. Опять. В тот день Артур был очень счастлив, осознавая, что дядя Джереми существовал. Это было похоже на встречу с библейским персонажем. — Он меня любил уже тогда, представляешь! Это поразительно, потому что прошло всего десять месяцев с нашего знакомства. — Ты слишком хорош, чтобы тебя не любить. — Но ведь это нормально — не любить кого-то. Моя биологическая родня, например, меня не любила. Для них я не был слишком хорош. Это вопрос восприятия. То, что для тебя выглядит притягательно, может отталкивать другого. — Твоя биологическая родня не понимала. — Лео стало неловко, и он смотрел куда-то в сторону. Свечи горели и горели. Артуру нравилось их ровное, лишь изредка колышущееся пламя. У дверей протопали мягкие лапы, и на кухне разлегся Цезарь. Артур бросил взгляд на его живот и решил, что пора было заканчивать раскармливать пса. Решил и тут же протянул Цезарю кусочек ветчины, который тот принял с благостно поднятыми ушами. — Арти, — позвал Лео. Артур потрепал пса по голове и, улыбаясь, повернулся к Лео. Тот замялся и спросил: — Кто такой Крис? — Блин, Лео! Артур, однако, не рассердился. Ему было хорошо, Лео был домашним и своим, Цезарь тихо дышал. Зачем тайны на ровном месте? И вслед за этой мыслью: а зачем болтать о том, что не приведет ни к чему, но еще и отзовется скребущей усталостью? — Это важно? — поинтересовался Артур. — Потому что я отвечу, только если это важно. — Я бы хотел знать. — Крис — это Кристофер Аллен, мой биологический отец. Он произвел меня на свет, когда ему было шестнадцать. Покупал мне пряники. Внешностью я в него. Достаточно? Лео не ожидал такого краткого описания и впал в секундный ступор. Затем быстро помотал головой. — Нет! Твой отец? — Подчеркиваю: биологический. — Твой отец? Он что, знает, где ты живешь? Или что? Откуда он здесь? Зачем ему ты? Артур поднял брови: — Какому вопросу ты отдаешь предпочтение? — Да любому! — Ну… Да, он отец. И, раз принес подарок, он знает, где я живу. Откуда он здесь, я понятия не имею, потому что не общался с этим человеком много лет. — Пятнадцать. — Шестнадцать уже. — Боже, ну ничего себе! — Лео заинтересованно поерзал. — Думаешь, ему что-то нужно? — Наверно, нет. Он просто принес подарок и исчез. Это меня вполне устраивает. — А ты не думал, что он хочет попросить прощения? Искупить вину. Артур прыснул. — Когда мы виделись в последний раз, мне было восемь лет. Думаю, теперь, когда мне двадцать четыре, искупить вину не выйдет. Я не люблю его, не испытываю ни малейшей привязанности. Это чужой человек. Кровь — не вода, но очень на нее похожа: такая же жидкая и утечет в слив, если вылить в раковину. Достаточно образно? — Ты сам придумал этот образ? — Лео не знал, чему еще удивиться. — Я когда-то размышлял об этой фразе про кровь и воду, — произнес Артур. Он провел пальцем над свечой и почувствовал, как огонь мягко укусил его за кожу. — Она имеет смысл лишь в генетике. Знаешь, наследственные заболевания, группы риска, предрасположенность к чему-то. Ты, например, ни за что вдруг не почувствуешь родства с незнакомцем, если завтра твои родители признаются, что усыновили тебя. Для родства нужно время, обстоятельства, желание, самоубеждение. Как у меня и моей семьи. Нет никого родней их, и эта привязанность была взращена событиями, эмоциями, пониманием, заботой. Каждый хочет знать свои корни, это естественно, но корни не делают тебя иным. Ты — это ты, с корнями или без них. Тяга к правде и истокам всего лишь жажда узнать, откуда ты произошел. Это как люди составляют генеалогическое древо, чтобы знать, кем по национальности и роду деятельности были их предки. А вдруг там затесались великие полководцы? И сами люди не столь уж интересны; только ответ на вопрос, где ты начался. Но, если вдуматься, начало не так важно, как здесь и сейчас. Если ты не можешь быть великим без предков-полководцев, которые прокачали бы твою самооценку, то кому ты вообще нужен? Если ты утешаешь себя тем, что ничего не достиг, потому что твои родители тоже ничего не достигли, ты лжешь. Ты ничего не добился не из-за родителей, а потому что ты такой. От перемены мест слагаемых сумма не изменится, она изменится, если сменить цифру. Например, твои родители — пятерка и ты тоже. Вместе вы десятка, и ты ноешь из-за этого, но ты можешь стать шестеркой или семеркой, нужно приложить усилие. Кровь — не клонирование, это толчок к деятельности. Примеров множество, достаточно оглянуться. Лео, сосредоточенно слушавший этот монолог, согласно кивнул в конце него. — Так значит, общие гены для тебя не важны? — У меня есть общие гены и с бананами тоже. К слову. — Артур улыбнулся. — Я ничего не знаю о Крисе. Все, что знал, сказал. — А ты бы дал ему шанс попросить прощения? Артур пожал плечами. Вопрос, по его мнению, был из разряда «а что, вдруг…». — Дал бы. Почему нет? Но я не хочу его видеть, потому что это время. А говорить все равно не о чем. Приготовить на ночь какао? — Было бы здорово.

***

Покупать вещи Артур предпочитал чем быстрее, тем лучше, поэтому сходить за толстовкой себе и поддержать компанию Лео, чтобы тот приобрел себе туманное «что-нибудь», Артур согласился, но попросил — мягко, как он думал, — не тянуть и не задерживаться дольше необходимого. Как ожидалось, Артур нашел вещь для себя за семь минут пребывания в магазине. Время включало дорогу от эскалатора до места, примерку и покупку на кассе. А Лео думал. Думал так, как люди должны были думать над экспедицией в Антарктиду. — Это просто вещи. Тряпки с дырками разных цветов и из разных материалов. — Артур закатил глаза. — Я люблю то, что смотрит на меня. — Смотрит? Типа, висит прямо, а не боком? — Да нет же! Ну… А, ладно, я сам. — Лео отмахнулся, и Артур со вздохом ушел к диванчикам. Он скучающе взял журнал, чтобы найти там что-то интересное, и особенно на результат не надеясь, потому что в магазине с одеждой журналы были об одежде, но его отвлек настойчивый гул. Артур нахмурился, не понимая, что гудит, поводил глазами по столику, по полу под ним. Затем осознал, что это звонил тот самый телефон, стоящий на виброзвонке и лежавший в кармане куртки. Артур быстро оглянулся в сторону зала, где искал льняные брюки Лео, и взял трубку. Его оглушил веселый щебет: — Привет, солнце! Как дела? Можешь говорить? — Вы… Вы, наверно, ошиблись, — проговорил Артур. — Нет, что ты! — молодой человек воскликнул, и Артур уловил далекий стук. — Мы же не общались, вот я и звоню. Хорошо, что ты записал номер, а то я все потерял. — У тебя проблемы? Кто-то рядом? — Да-да, именно. Вот, не знаю, что делать. Еще на заправке, но сейчас поедем в сторону города. — Сколько их? — Один, но у него голова не соображает. — Он твой знакомый? — Ага. Очень его люблю. — Бывший? — Не вполне. Но недавно снова встретились. — Он болен? Агрессивен? — Да, конечно. Это даже где-то записано было. — Заправка с какой стороны Бостона? — Где-то с запада… Нет, я с другом, милый, — воскликнул парень в сторону. — Я же тебе показывал номер, помнишь? Он передает тебе привет. Я поболтаю еще, ладно? Где-то с той стороны трубки кто-то согласился, потому что неестественно бодрый голос остался на линии. — У тебя включен GPS? — спросил Артур, быстро соображая. — Понятия не имею. — Парень тараторил ответы и, судя по тяжелому дыханию, боялся, что останется один. — Номера машины сказать можешь? — Слишком уж явно. — Машину угнать и уехать в состоянии? — Только в фильмах видел. — Я помогу вести. Осилишь? — Подожди пару секунд… Шорох и шаги, тихие слова. Артур подумал, что трубку быстро пихнули в карман на всякий случай. Затем громко хлопнула дверь. Артур ждал. Он глянул в сторону зала, но Лео не увидел. Тот, видимо, ускользнул куда-то за примерочные или в одну из них. Или, с видом знатока, собирался купить еще что-нибудь для Артура, как грозился по дороге. Во всяком случае, к выходу пока никто не шел, и это давало Артуру свободу. Голос вернулся. Уже не бодрый, а как полагалось — напуганный до смерти. — Он завел меня в придорожный магазин, — заговорил парень. — Здесь только пожилой продавец, я ни к кому не могу обратиться, не могу позвонить в полицию. Господи, что делать-то? — Твой спутник крупный? — Раза в два больше меня. А что… — Куда он собирается тебя везти? — У него частный дом, судя по тому, что он бормотал. Еще немного — я лишусь связи и меня никто не найдет… — Парень произнес последние слова почти фальцетом. — Он подловил меня, когда я шел через парковку. Он… не в себе. Говорит то с собой, то со мной. — Сейчас ты схватишь любой распылитель и брызнешь ему в лицо. Понял? Затем схватишь ключи от машины и побежишь к ней. — Я не умею водить! — прохрипел парень. — Зато я умею. Я тебе все скажу. Хорошо? Ты сможешь? — Я не… не… — Ты можешь украсть ключи каким-то другим способом? Я слушаю. — Нет… Ладно, я понял. — В лицо! Ты должен его дезориентировать. Как тебя зовут? — Нил. — Хорошо, Нил. Я буду с тобой. Но ты должен будешь внимательно слушать меня. — Ладно, я… — Нил выдохнул. — Я пошел. — На западе, да? — Да, да… И началось. Глухая, скребущая по нервам тишина длилась около минуты. Затем вопль Нила напару с воплем того, на кого он напал, сотряс трубку. Что-то грохнулось об пол с такой силой, будто началось землетрясение. Артур вздрогнул и отодвинул трубку от уха, чтобы не оглохнуть. Рядом на него непонимающе уставился омега с коляской. В трубке топот ног и дыхание подсказали Артуру, что с Нилом пока было все в порядке. Звякнули ключи. Упали на асфальт. Нил всхлипнул, то ли ругаясь, то ли молясь. — Какой?! Что? Что тут делать? — Разблокируй двери. На брелоке. Там должно быть нарисовано. — Есть! — Нил прыгнул в машину и хлопнул дверцей. — Дальше? — Воткни ключ в замок зажигания. Что за машина? — Ниссан. — Отлично. Длинный? Джип? — Длинный!.. Завелась. Тут две педали: широкая и узкая. — Я понял. Впереди есть препятствие или бордюр? — Н… — Тишина. — Нет, я посреди парковки. Дорога слева. — Найди на рычаге кнопку фиксатора, нажми ее. Перемести рычаг в положение R, чуть поверни руль влево. — Рычаг? Где эта.? А! Да! — Нил почти рыдал. — Какую… — Он сам на пробу нажал на педаль и машина тронулась с резким толчком. Нил заорал и тут же снова нажал на педаль. — Я ее веду! Я еду! Что-то разбилось, упало. Колеса завизжали, а Нил, тяжело дыша, крикнул: — Боже, он выбежал! И разбил окно. Боже… — Держи руль. Поворачивай тихонько, чтобы не занесло. Педаль не отпускай. — Я не отпускаю! Он… Черт… Снова что-то разбилось. — Когда выедешь на дорогу, поверни руль левее, чтобы выровнять машину. Едь в сторону города, — сказал Артур, стараясь не думать, что там происходило на заправке. — Жми на эту педаль, но смотри на дорогу. Можешь? — Я… — Грохнуло, Нил вскрикнул. — Это было мусорное ведро, все нормально. Я выехал на дорогу… Черт! — Держи руль прямо! Поворачивай аккуратно. На дороге нет указателей? — Нет… Не знаю. — Так, ладно, все хорошо. Расслабься и просто поезжай вперед. — О! Вот там написано Фанейл! Я совсем рядом с городом! — воскликнул Нил. Артур поднял глаза и увидел Лео. Тот держал три пакета и серьезно слушал разговор. — Лео! — дернул его Артур. — Ищи карту. Фанейл на западе. И позвони Деклану, я продиктую номер… Нил, слышишь меня? Тебя встретит полиция. — Хорошо, хорошо, — отозвался Нил. — Как зовут того парня, который тебе угрожал? — Джон Ньюэлл. Он псих, натуральный… Вот же блин. А если тут что-то пищит, это нормально? — Это как-то мешает движению машины? — Нет, вроде нет. — С бензобаком все в порядке? — Я… — Нил истерично икнул. Снова взвизгнули шины. — Кажется, да. — Тогда едь и не отвлекайся. Лео полез было в телефон, но сеть подвисала, и Лео, бросив взгляд в сторону, кивнул на книжный, что располагался на два бутика правее. Они добежали до туда, и Лео, по-львиному рыкнув на продавца, которого возмутило кощунство посетителей, схватил карту Бостона и разложил ее на столике с книжными новинками. Артур помогал ему искать, но Нил паниковал из-за дороги, и Артур висел на телефоне, повторяя одно и тоже: «Тебя встретят», «Еще чуть-чуть» и «Руль держи». Лео водил пальцем по желтым линиям дорог. Дошел до Вестерн-авеню, спустился вниз и постучал пальцем по карте, привлекая внимание Артура. — Есть, — сказал он. — Звони Деклану, — бросил Артур. Лео дозвонился только со второго раза и отрапортовал все, что ему было известно. Деклан пообещал выслать ближайшую машину в сторону нужного места. Нил ехал с матом и проклятиями почти пятнадцать минут, когда его возле поворота на Ривер-стрит подобрал патруль. Артур, услышав благословенные звуки сирен и счастливые рыдания Нила, сел на пол прямо в книжном, и даже Лео позволил собрать карту продавцу, не надеясь, что сделает это правильно. Продавец больше ничего не говорил. Посетители книжного, уставившиеся на них двоих, поняли, что ничего интересного больше не будет, и стали расходиться. — Прости меня, — пробормотал Артур, отпуская руки и чувствуя спиной приятную твердость стола. Хотелось растечься лужей. Лео уставился на него. — За телефон. Я не могу так. — Уточнил Артур. — Это моя жизнь. — Ты молодец, — отозвался Лео. — Ты просто молодец. Но в голосе не было того нормального Лео, к которому привык Артур. Он поднялся на ноги и посмотрел на Лео, а тот был занят пакетами. — Все нормально? — спросил Артур. Он не был уверен, что все было нормально. Лео кивнул и жестом, выражающим крайнюю усталость, провел рукой по глазам. Затем подхватил пакеты и предложил зайти перекусить. Артур неловко сунул телефон в карман. Он был уверен, что Лео расстроен, но тот вдруг обернулся и тепло поцеловал его в лоб прохладными губами.