Который живет на крыше

Артур проснулся из-за того, что хлопнула входная дверь: это Лео ушел на утреннюю прогулку с Цезарем. Вставать было рано, и Артур предпочел провести время в созерцании и размышлениях. Вчера они с Лео молчали друг напротив друга уже второй день подряд. Молчали, конечно, не совсем верное слово. Они обменивались ничего не значащими репликами, но в основном проводили время наедине со своими мыслями. Лео злился, потому что Артур злился, а Артур не мог выбросить из головы картину чужих грязных пальцев в руках Лео и довольной омежьей физиономии. Засыпали тоже молча. Артур понимал, на что обижался Лео, но полагал, что его собственная причина куда аргументированней и прочней. У него она имела вес. Уже одно это чего-то да стоило. Лео обижался на то, что Артур ему не доверял и первым делом подумал об измене. Артур же больше всего удивлялся самому себе. Месяцами ранее он знал, что плохой кандидат для отношений, что Лео может уйти в любой момент, и был готов к этому. Не поднял бы и брови, скажи ему Лео, что больше не может выносить их разговоры или причуды Артура, что хочет нормальной жизни со здоровым парнем, здорового потомства и вообще полной среднестатистической гармонии с обществом. Позавчера же Артур понял, что готов дать Лео по лицу и закрыться в еще большем коконе, чем обычно, если тот заявит нечто подобное. И что даже готов беспричинно оскорбиться. Это было в новинку. Сопоставив данные, можно было прийти к определенным выводам. Факты были следующими: а) мнение Лео важней, чем казалось ранее, как и его благосклонность; б) собственная неполноценность ощущается острей в момент злости; в) с Лео болезнь забывается или ей не уделяется такое внимание, как когда-то. Это, включая ревность, включая обиду, включая приятно сжимающиеся мышцы живота после прихода домой, давали основание полагать, что Артур любил Лео. Не яростно, не самозабвенно, потому что это звучало слишком сильно и страшно, — Артур не умел чувствовать что-то, что бы его поглощало и накрывало с головой. В нем любовь жила, как пересаженный и прижившийся орган. С ней было хорошо, комфортно, уютно. С ней было лучше, чем без нее. Артур, глядя в потолок, подумал: а каково это — влюбляться так, что сносит голову? И плохо ли то, что он никогда об этом не узнает, потому что его эмоциональный градусник априори не способен достигнуть этих шкал; у него их нет в принципе. Быть может, влюбляться до такой степени крайне нерационально, потому что не остается места логике, и все съедается чувствами. Что такое, когда чувств слишком много? Насколько это мешает жить? Артур видел фильмы и читал книги. Он заранее не любил те, где отношения между людьми были гиперболизированы настолько, что ему приходилось думать, будто он читает о выходцах с другой планеты. Но все равно смотрел и видел. Там люди сходили с ума от влюбленности, их поведение становилось схожим с поведением психически больных. Это выглядело как сумасшествие, помешательство, и будь Артур автором этих произведений, он был бы уверен в том, что его персонажам необходима медицинская помощь, чтобы предотвратить возможное несчастье. Любовь некоторых здоровых людей ничем не отличалась от истерики. Звонки, нескончаемые выяснения отношений, допросы, слезы, вой, бессонница — прямые симптомы расстройства и душевной болезни. Артуру было интересно думать об этом, имея на руках неоднократно подтвержденный диагноз. Миру нормально вести себя, как неумный неврастеник, но ненормально, если ты не умеешь делать того же. Ненормально, если ты родился неспособным суметь вовремя солгать или понять, что лгут тебе; если у тебя грамотно очерченный круг общения и ты сходишься с этими странными людьми тяжело, будто поднимаешь грузовик голыми руками; если покупаешь продукты по алфавиту и вычисляешь маршрут до цели на карте или по навигатору. А им можно бить друг друга, изменять друг другу, а после посещения семейного психолога и понимания, что в жизни всякое бывает, продолжать вести совместную жизнь, где полностью довериться можно разве что лечащему врачу. Лео вернулся через полчаса, похлопал Цезаря по спине. Он улыбался и пах улицей. У него немного отросли волосы, и ему очень шел этот ершистый беспорядок, подчеркивал еще молодую сексуальность. Артур понял, что пора было собираться на работу. Он зевнул в последний раз и прошлепал из комнаты. — Арти, — позвал Лео. — М? — Тот остановился возле двери. — Я тебе не изменял и не изменю. Артур хотел найти слова помягче, чтобы объяснить, но все они были похожи на словарный запас слабоумного. Поэтому Артур сказал прямо: — Пойми, ладно? Если ты мне изменишь, то утратишь доверие. Если утратишь доверие, я не смогу быть с тобой, потому что я не умею оставаться с тем, кто предает. Мы сможем остаться друзьями, но любовниками — никогда. Это не угроза. — Я знаю. Я бы тоже не смог. Но я тебе никогда не изменю. — Лео был спокоен и уверен в том, что говорил. — Я моногамный. Я ни к кому не чувствовал того, что чувствую к тебе. Это… В общем, будь во мне уверен. Тем более, — Лео улыбнулся, — твой пес без ума от меня. — Я заметил. — Артур тоже улыбнулся. — Я лежал в кровати и понял, что люблю тебя. У Лео окаменело лицо, а Артур взглянул на часы. Он мог опоздать. — Я в ванную. Сегодня постараюсь прийти с работы пораньше, но не гарантирую. Если хочешь, можем заказать что-нибудь и посмотреть глупый фильм. Только не очень глупый. Лео заторможенно кивнул, а Артур скрылся за дверьми.

***

Мистер Свон и его пропавшие дети не давали Артуру покоя. Не сходилось вообще ничего, и Артур записывал все подряд. Он исписал три листа, составил схему, но из реальных сведений были только слова отца и деда, а те не блистали оригинальностью и ни капли не помогали следствию. Они повторяли и повторяли одно и то же, но отец делал это то с тихой, то с громкой истерикой, а дед суетился и требовал каких-то мер. Какие меры должны быть приняты, если никто не дает информацию, интересно? Артур спросил об этом у деда, но Деклан шикнул на него и попросил не давить на родственников. Мол, у них горе и так нельзя. Артур смиренно замолчал, все еще не понимая. Поведение деда полностью укладывалось в шаблон типичного родственника человека, попавшего в беду. Он обвинял, нервничал, пытался вытребовать больше сведений о том, чем вообще занимаются Деклан и Артур. И это на второй день знакомства! Да они вообще ничем, кроме сбора крох данных, не занимались. Выйдя от родственников, Деклан буднично сжевал сэндвич, угостив Артура, а потом они направились говорить с друзьями парней. У старшего — Гейба — они были обычными ребятами, играли в футбол и баскетбол, отзывались о парне неплохо. Мол, всякое бывало, но из дома улизнуть тот никогда не порывался. Хотел поступить в колледж и профессионально заниматься баскетболом. Иногда ссорился с младшим, но дальше пары тычков под ребра дело не заходило, и все потом жили счастливо. — Гейб его бил! — категорично заявил один из приятелей младшего — Найджела. — Они оба альфы и характеры одинаковые, только Найджел младше, поэтому ему и прилетало. Я у него на физкультуре такой синяк видел! — Прямо-таки бил? — поинтересовался Деклан. — Ну… — приятель смутился. — Они часто ссорились? Какие-то жалобы от Найджела поступали? Или, может, были другие увечья? — Нет, драка была раз-два. Гейб же не идиот. — Сдулся приятель. — Вроде. Но они же ссорились! — Все братья ругаются, — сказал Артур, подумав о своих. Перси нередко бил его по рукам, если Артуру ударяло в голову, что нужно понять, каков на вкус панцирь черепахи, и он же силком тащил Сэма в кровать, если тот торчал у телевизора больше, чем позволялось. А уж чтобы не огрызнуться! Такие дни были редкостью. — Еще что-то необычное? Может быть, Найджел вел себя странно в последнее время? Может, обмолвился о том, что хочет изменить жизнь? И все в этом духе. — Голос Деклана, как голос гипнотизера, был спокойным и доверительным. Приятель Найджела пожал плечами. — Ничего такого, — ответил он. — Гейб ему даже с домашкой как-то помог… Не знаю. Когда Артур и Деклан вышли из школы, Артур первым сказал: — Да они все повторяют, что эти двое не сбежали бы! — Так всегда. — В смысле? — Чужая семья — потемки. Ты можешь жить с человеком лет десять, а потом окажется, что он не мирный крестьянин, а совестливый педофил, который щупает маленьких мальчиков и плачет из-за этого в подушку. — Они не сбежали? — Маловероятно. Если, конечно, все, что нам говорят, правда. Зачем им бежать? У них разница в возрасте четыре года. Если нет невероятной причины, о которой мы не в курсе, вряд ли шестнадцатилетний парень потащит своего двенадцатилетнего брата во внезапное путешествие. Они не проводят вместе много времени, ссорятся. Они — типичные. Типичный подросток вроде Гейба вряд ли захочет дольше необходимого развлекаться с малолеткой. — А если инцест? Старший похитил младшего. Или не похитил, и это добровольно. — Уже ближе к правде, — согласился Деклан. — Но тогда должен быть кто-то, кто замечал бы странное поведение. Дети не умеют долго скрываться. Да и гормоны к тому же. Он встал возле школьных ворот. — Может, папаша их покрывал? — Артур засунул руки в карман толстовки. — Я рылся в твоем прошлом, — ни с того ни с сего заявил Деклан. Артур изумленно уставился на него, потому что разговор шел явно не о нем. Пропавшие дети, конечно, имели с ним общие черты, но Артур точно знал, что в его городе однозначно заявили бы: он сбежал, потому что… И следовала бы масса причин. Начиная от нелюдимости и заканчивая проведением вечера у дома, когда Отцу-1 надоедало слышать его. — И зачем? — спросил Артур, которому и правда было интересно, зачем люди лезут туда, куда их не звали. — Я хочу знать, с кем именно работаю… Но не о тебе речь пойдет. Я хотел узнать больше насчет тебя, а нашел больше о твоем отце. Кристофере. — Зачем мне эта информация сейчас? — Потому что информации о тебе так мало, словно ты с Криптона упал. — Ну допустим упал. — Нет. Ты испарился из одного города и появился в другом конце страны, за две с половиной тысячи миль, спустя год. Тот год, что ты был потерян, тебя искал твой отец Кристофер. Я видел объявление. Если тебе интересно, он искал тебя в ближайших городках и возле Мексики. Артур хотел попросить Деклана не продолжать, но почему-то не смог открыть рот. Ему было плевать, искали его или нет. Он этого раньше не знал доподлинно и был уверен, что раз Джереми оформил опеку и никто не зачесался, значит, не ищут. И это было прекрасно, потому что Артур не любил своих родителей с такой же легкостью, с какой те не любили его. — Он бы, наверно, нашел, если бы не попал в аварию и не пролежал в коме два года. А потом еще год — реабилитация. В сумме он потерял пять лет. Тебе к тому времени было уже… Сколько? — Четырнадцать где-то. — Тебе помогло скрыться время и расстояние. Трудно найти ребенка, который улепетал за несколько штатов и уже годы находится под опекой. В Америке Алленов хоть пруд пруди. — Как он тогда нашел меня? И зачем, спустя столько лет? — пробормотал Артур. — Что, прости? — изумился Деклан. — Крис нашел меня не так давно. Как? — Не знаю. Нанял кого-нибудь за гонорар, — предположил Деклан. — Серьезно? Зачем ему это? Тратить деньги, чтобы найти того, кого он сдуру родил? Ему сейчас где-то сорок лет. Поэтому не думаю, что это старческое: еще слишком рано. — Что я говорил про потемки? — пожал плечами Деклан. — Ты никогда не знаешь наверняка. — Да уж. — Артур вздохнул. — Не надо больше рассматривать под лупой мое прошлое, ладно? — Я уже рассмотрел необходимое, — успокоил его Деклан. — Ну спасибо. Когда мне предоставят твое досье? Деклан закатил глаза и стал походить на Перси. — Жди, ага, — сказал он, и Артур твердо понял, что это был ярчайший пример саркастического тона.

***

Артур не смог прийти пораньше, но, пока шел, думал, что нужно довести до конца хотя бы одно обещание и заказать ужин для совместного просмотра фильма. Выбор фильма оставался за Лео. Тот любил рассматривать бегающих по экрану актеров, а уж если со спецэффектами, то тут Лео вообще пребывал почти в священном экстазе. В такие минуты он походил не на вдумчивого молодого человека, нацелено пробивающего головой гарвардские стены, а подростка. Это было даже мило. Когда Артур пришел, Лео уже был дома и корпел над учебниками. Отдыхать тоже было полезно, но Лео был убежден, что сперва нужно отработать на полную катушку, а уже после брать заслуженный отдых, зная, что дело сделано. — Мне кажется, что я знаю почти все, пока не открываю учебник и не осознаю, что не знаю почти ничего, — поделился Лео мудростью уровня Сократа. Он зевал, трепал волосы и почти отключался. Но стоило Артуру скинуть обувь и подойти для приветственного поцелуя, как Лео встрепенулся, сграбастал его на колени и уткнулся лицом в грудь, блаженно прикрывая глаза. — Вот так вообще хорошо, — поделился он радостью. Артур перебирал его волосы и целовал в макушку. Лео реагировал на это одобрительным урчанием. Словно огромный кошак. — Может, тебе и за ушком почесать? — спросил Артур. Лео не стал отвечать на глупый вопрос и вместо этого залез Артуру одной рукой под толстовку, а второй недвусмысленно спустился ниже. — А ты не уснешь на мне, герой? — усмехнулся Артур, понимая намек. — Никогда такого не было и не будет. Ну только если нам стукнет по шестьдесят. Да, в шестьдесят я уже буду не так бродт… тьфу ты, бодр. — Ты планируешь жить со мной до шестидесяти? — Я надеюсь. Только я хочу в будущем дом, а не квартиру. В конце концов, у Цезаря должна быть своя комната. Он же вечно подглядывает! Артур и Лео синхронно посмотрели на пса, который развалился на полу и оттуда отрешенно взирал на парочку возле кофейного столика. — Как думаешь, он понимает, чем мы занимаемся? — шепнул Артур. — Когда ты стонешь, он, наверно, думает, что я тебя убиваю, — пошутил Лео. — Ты склонен издавать более громкие звуки, — заметил Артур. — Так что нет. Если он и думает о таком, то о том, что это я убиваю тебя. — Хочешь поубиваем друг друга прямо сейчас? Потому что иначе мне придется идти и совершать самоубийство в ванной. Не поступай так со мной. — У тебя отличное настроение, да? — Потому что кто-то сказал, что любит меня. — Лео хитро улыбнулся. — Я тоже готов любить весь мир. Ты же не… А, ну да. Ты бы не стал так шутить. Ты вообще шутишь не очень. Артур куснул Лео за непрошенное мнение о чувстве юмора, а после поцеловал его в нос и погладил щеки. Если их сжать, то получалось забавное лицо. — Ну ладно, — не выдержал Лео. Ноги Артура оторвались от пола, и Лео потащил его в комнату, пыхтя, как старый пылесос. — Эй, я тяжелый, — успел встревожиться Артур. — Тут недалеко, — выдохнул Лео. Он свалил Артура на кровать и упал сверху. — А теперь ты тяжелый, — сказал Артур. Лео на разговоры настроен не был и принялся стаскивать одежду то с себя, то с Артура, второпях целуя его куда придется. Артур разрешил себе наслаждаться, прикрыв глаза и чувствуя, как губы жадного Лео жгли кожу. Когда он почти выключался, ленясь даже перевернуться для удобства и прикидывая, что постельное белье придется менять, но не сегодня, иначе он взвоет, Лео зевнул и вдруг сказал: — Мои родители ждут нас на ужин. На днях. — Что? — Родители мои… Я устал отнекиваться, да и ты обижался. Думаю, пора познакомиться. Ты хочешь? Артур пробубнил о том, что не возражал, и почувствовал, как Лео перевернулся и, придвинувшись почти вплотную, засопел ему в затылок.