Который живет на крыше

Этот день должен был рано или поздно настать. Признаться самому себе было не очень и стыдно: Лео рассчитывал, как и все нормальные люди, что событию помешает рок, судьба, нашествие пауков-каннибалов, НЛО или в крайнем случае с неба кто-нибудь спустится и, лениво вычищая грязь с крыльев, решит сподобиться и помочь ему, доказав миру, что тот не зря понавтыкал храмов и свечей на столетия вперед. Разумеется, не случилось ничего подобного. Все шло правильно и неумолимо, падало с горы по всем законам физики. Поэтому Лео с самого утра был не в духе. Он рыкнул на Цезаря, который хотел умыкнуть сосиску с тарелки, предназначавшуюся вовсе не ему; он не отреагировал на поцелуй в шею и артурову приветливую улыбку, которой тот решил поделиться с ним; он подумал, что не хочет идти на работу и, даже прикинув, какие статьи ему нужно будет сегодня почитать, не испытал священного трепета. Шел апрель, но было как-то по-осеннему смутно. — Ты чего? — спросил Артур, совершенно очаровательный в своей неосведомленности. Лео взял в руки его ладонь и погладил ее большими пальцами. Теплую, нежную, совершенно не подходящую парню, который чуть что — мог треснуть кулаком по зарвавшейся физиономии. У запястья просвечивали голубые венки, к которым хотелось прижаться губами, что Лео себе и позволил. — Ты волнуешься из-за вечера? — предположил Артур. — Да, — признался Лео. — Брось. Если все пройдет хорошо, значит, хорошо. А если плохо, то ты ничего не изменишь. Я все равно тебя люблю. Мнение твоих родителей не имеет для меня значения, как бы грубо это ни звучало. И если мне все равно, ты должен быть спокоен. Я не устрою истерику, не буду мотать сопли на кулак, не буду припоминать или таить обиду. Понимаешь? Вопрос звучал смешно, потому что Лео понимал. Он понимал куда лучше Артура с его четко очерченными эмоциональными гранями, с его непробиваемой стеной в нише восприятия. — Ты волнуешься из-за себя? — снова догадался Артур. Просто день верных ответов! — Да, — снова согласился Лео. — Потому что с тобой ясно, но я вот не умею как ты не слышать или игнорировать. Я услышу все, возможно, даже то, чего не будет. — Ты можешь ради меня и своего психического здоровья притвориться, будто не заметил? — Нет. Это как… Блин, вот представь, что ты усыновил глухого ребенка, и соседские дети, проходя мимо, говорят, какой он отвратительный, а он кивает, как будто думает, что с ним здороваются. — Это очень грубо, — сказал Артур. — Что за невоспитанные дети! А думаешь, слуховой аппарат дорогой? — Не о нем речь. — Лео быстро помотал головой. — Я — родитель этого ребенка. Должен ли я притвориться, как ты предложил, или мне нужно разозлиться и сказать родителям этих детей, что их отпрыски — наглые ублюдки? — Последнее, конечно. Я бы и посмачнее добавил. Что-то вроде «юные отморозки на пути к первому тюремному заключению». — Это точно такая же ситуация. — Оу. — Артур не нашел, что ответить. Лео думал о плохом. Он уже видел этот ужин. Как Чарльз Кавано давит сквозь зубы что-то, что, по его мнению, звучит относительно вежливо, но при этом имеет вид сгнившего томата. Как он задает Артуру вопросы, но при ответах принимается за еду, чтобы никто не видел, как у него ходуном ходят желваки. Как Френсис натужно вздыхает. Как оба считают, что Артур слишком прост для Лео, что он слишком другого круга, что он не из пристойного семейства с белым забором у дома, что они холили и лелеяли сыночка не для того, чтобы его сграбастал парень со съемной квартирой и крышей вместо балкона. И это они понятия не имели о его диагнозе. У Чарльза, наверняка, случился бы преждевременный инфаркт. И плевать, что Артур — правильный, нормальный, именно такой, как надо. Он же с изъяном! — Ужин еще не случился, а ты уже накрутил себя. Это мазохизм, — сказал Артур. Лео снова погладил его кисти. — Мне нужно внушить себе, что мои родители взяли и сменили взгляды за то время, что мы о тебе не говорили? — А они знают? — О том, что у тебя синдром? Нет. Боженька помилуй. Они бы, наверно, ВИЧ спокойней восприняли. — Серьезно? — изумился Артур. — Да нет, нет… Это я просто для красного словца брякнул. — Гиперболизировал? — Ну да. — А я поверил. Лео усмехнулся и почувствовал, как напряжение начало пропадать. Артур частенько бывал наивен, но сегодня это оказалось кстати. Лео взглянул ему в лицо, чтобы оторваться от рук, и подумал, что искренней глаз не видел и вряд ли увидит. А когда Артур удивленно переспрашивал очевидную чушь, они и вовсе увеличивались, делали его похожим на ребенка, который мог принять за чистую монету столь же чистое вранье. Типа: «Положи зубик под подушку, и тебе добрый фей оставит монетку». И тягучее «правда?» в ответ. Конечно, Артур не верил ни в фей, ни в прочие мифы и легенды, но сути дела это не меняло. Лео пребывал в задумчивости и отстраненной меланхолии, поэтому не заметил, как Артур быстро и плавно забрался на него сверху, обхватив руками за шею. — Блин, я не настроен на секс. — Лео, однако, не мог перестать глазеть на шею Артура и его же губы. — Что насчет быстрого секса? — поднял бровь Артур. — Насколько быстрого? — Настолько, что даже раздеваться почти не придется. В быту это называется перепихом. — Черт побери, — простонал Лео. Грязь, которую мог произнести Артур, действовала не хуже афродизиака. Однажды, месяц или полтора назад, он шепнул в ухо Лео такое, что тот почувствовал себя тигром, после недели голодовки дорвавшимся до свежей оленины. Это было грязно, как распоследний притон для моряков, пошло, как сайт с известным контентом, и восхитительно. Артур потом сипел половину вечера и полоскал рот, а Лео чувствовал себя так, словно мог допрыгнуть до Луны. Однако, планам сбыться было не суждено. Лео бросил взгляд на часы и остановил руку Артура, уже скользнувшую ему в штаны. — Блин, Арти, детка, я опаздываю. — Детка? — Тот понятливо слез с колен. — А мне звать тебя так же? — Деткой? — Лео в спешке допил остатки кофе и схватился за мобильник. — Детка зарезервирована мной, детка. Ищи себе другое слово. — Остальные звучат не очень. — Я уверен, ты что-нибудь придумаешь. — А если тебе не понравится? Лео подскочил к Артуру и быстро коснулся его губ своими. — Тогда я сам придумаю. Сегодня в семь вечера. Кто за кем заедет? — Машина в этом доме есть только у меня, гений. — Резонно. Тогда подбери меня, ладно? — Подберу. И Лео улыбнулся этому отзвуку собственной фразы.

***

Если бы день можно было представить в виде какого-то блюда, чтобы точно охарактеризовать, как он выглядел и пах, то Лео назвал бы передержанную в микроволновке покупную лазанью: она пахла, как положено лазанье, но развалилась, потекла со всех сторон, а на вкус была, как полусырое тесто с сыром и курицей. И вроде любишь ты эту лазанью, привык к ее запаху, но после магазинной не хочется видеть даже ресторанную, потому что этот вкус недоделанного теста еще слишком свежий. На работе Лео сцепился с парнем, что скидывал отредактированные фото. Потом ему позвонило начальство и спросило, почему готовый баннер еще не выложен на сайт, а Лео в глаза его не видел. Он полез в почту проверять, но писем там не было, кроме рекламы услуг трех похожих интернет-площадок и каких-то новостей, на которые Лео был подписан с лохматых годов, понятия не имея, когда и зачем подписался. Пришлось выяснять, где, собственно, баннер, а потом терпеть еще один звонок от начальства с резонным вопросом, что происходит. Лео с чистой совестью сдал коллегу, что отвечал за баннеры, и с него слезли. Под конец дня Лео помирился с парнем, что скидывал отредактированные фото, потому что гармония в рабочих отношениях была превыше мелких неурядиц. А еще, крутясь на стуле и пытаясь зажать карандаш между носом и верхней губой, Лео понимал, что работа эта не навсегда. Это лишь способ заработка и прикрытие. Гарвард — вот истинное. И, если через полгода ему намекнут, что подработка должна быть связана с ремеслом, Лео уйдет не моргнув и глазом. Он и сам подумывал через год пойти в неотложку или еще куда. Там платят не меньше, чем здесь, и опыта прибавляется. Иногда во время чтения профильной литературы Лео казалось, что он готов работать интерном хоть сегодня. Иногда — что он идиот, и от него откажутся через месяц после начала занятий. Артур повторял, что Лео принижает свои таланты, и то, что он уже прошел, о многом говорило. В такие учебные заведения как Гарвард попасть было так же сложно, как на МКС. Лео недоставало холодного рассудка, когда дело касалось важнейших вопросов. Это как уже озвученная им идея о покупке дома с Артуром. Лео нервничал, хотя уже все решил, и думал, решил ли он верно, хотя решать по-другому не собирался. На карточке, заблокированной Чарльзом, была куча неистраченных премий и всего остального. Лео хоть и был из тех, кого звали золотой молодежью, никогда не слыл транжирой. Тратил, но с разумом. И, если отец перестанет сердиться и разблокирует, наконец, его счет, то там будет достаточно денег, чтобы они с Артуром смогли купить дом. Свой. Настоящий. Лео даже знал, какую кровать они купят и какую плазму повесят. И обязательно — будку во дворе, шикарную, как особняк звезды в Калифорнии. И — Лео старался не думать об этом слишком много — было бы здорово завести ребенка года через два-три. В идеале — трех. Братья — это сила. Лео понял это на примере Артура, Перси и Сэма. Сначала, конечно, одного, чтобы понять. О том, что кто-то из них может унаследовать проблему Артура, Лео не думал. Это не дегенеративное заболевание, это не лейкемия. С этим уж точно можно размножаться. И вообще, второй Артур миру не повредил бы, это точно. Хотя, если он выберет отцовский путь народного мщения во имя обиженных и угнетенных, Лео всыплет этому юному Бэтмену и велит ему поступать, куда надо, чтобы направить энергию в верное русло. Слишком много планов, из-за которых Лео уже тревожился, хотя они его еще не коснулись как следовало. Лео даже в тайне от Артура ел успокоительное, потому что самому себе казался сгустком оголенных проводов. Идеи в голове были слишком живыми. Лео так замечтался, что, только навоображав престарелых Френсиса и Чарльза, балующих внуков-подростков приставками и прямо с конвейера смартфонами, навоображав свой кабинет и белый халат, который он небрежно бросал на спинку стула, спохватился, и карандаш со стуком упал на пол. Стук вернул Лео к жизни, и он посмотрел на время. Время было жить, а не думать над тем, чего пока нет.

***

Артур надел зеленую рубашку, подчеркивающую темные волосы и выразительно-тонкие черты лица. Посмотрев на него, Лео снова подумал, что в роду того совершенно точно должны были быть итальянцы или израильтяне. — Мне нужно особо много улыбаться? — спросил Артур, обгоняя тучный черный джип. — Нет-нет, просто будь расслабленным, сдержанным. Собой в состоянии покоя. Артур хитро улыбнулся. — Лео, ну брось ты волноваться. Мы не на прием к апостолу направляемся. — Ага, — Лео согласился и уставился на дорогу. Кнопка, выключающая тревогу, у него пока не отросла. Эволюция так быстро не работала. Лео решил сменить тему. — Слушай, — сказал он, — ты бы хотел, скажем, чуть погодя обручиться и задуматься над созданием семьи? — А? — Артур крутанул руль, и кто-то просигналил ему, чтобы больше так не делал. — Ты что… Ты сейчас хочешь обсудить это? — Ну да. — Ты хочешь, чтобы мы расписались? — Ну… Я так и сказал. Не прямо сейчас, конечно. — Лео замялся. — Осенью, к примеру. Ты как раз привыкнешь к новой работе, я пойду учиться. Ну и… Артур серьезно задумался. Лео знал, что так правильно: поставить его в известность касательно грядущих планов. Иначе потом можно наткнуться на непонимание и раздражение. — Осенью нормально, — спустя пять долгих минут сказал Артур. — Как раз у нас еще будет полгода, чтобы проверить отношения. — Да не надо ничего проверять уже! — отмахнулся Лео. — А я думаю, перестраховка необходима всем и всегда. — Господи. — Лео закатил глаза. Он не собирался уходить, но Артур внимал в основном лишь гласу собственного разума и сдавать позиции не был намерен. Упрямый он, иными словами, был как черт. — В чем дело? — Артур, ясное дело, не понял причины эмоционального вздоха Лео. Тот помотал головой. — Ничего. Веди давай. — Но я и так веду. — Заведем детей через пару лет? — предложил Лео. — Мы еще не расписались, и такие планы слишком долгосрочные. Тебе не кажется? — Но ты бы хотел? — Сейчас — нет. — Сейчас и я не хочу, — соврал Лео, который не отказался бы. — Но позже? — Позже — да. — А можно первому я имя придумаю? — воодушевился Лео. Артур усмехнулся. — Ты хотел назвать моего пса Гуфи. Так что нет, Лео, это будет обсуждаться. — Это же пес! — А ты думаешь, прожить всю жизнь со в спешке выдуманным, нелепым именем будет круто? Даже если ты пес, а? — Я понял, — смирился Лео и поглубже затолкал уже начавшее действовать воображение, подсовывающее ему Бенджаминов, Джаредов, Вернонов и — на кой-то — Гераклитов*. Последний явно взялся из вчерашней книги. Они остановились у ресторана с мексиканской кухней. Сперва родители позвали их в дорогое и респектабельное заведение, но Лео предложил найти что-то попроще, чтобы Артуру было комфортно. Здорово все-таки, когда столовые приборы не стоят больше твоего месячного жалования. Чарльз уже потягивал кофе, а Френсис — воду. Увидев Артура и Лео, родители встали. Первым, само собой, Френсис, а Чарльз сперва предпочел ослабить узел галстука, который он надел затем, что не мог не надеть. Как же — ужин без галстука и запонок! Артур, излучив максимальную вежливость, пожал обоим руки, и Чарльз уважительно вздернул бровь. — Крепкое пожатие. Так кто из вас все-таки альфа, а? Лео быстро посмеялся над шуткой, и Артур, взглянув на него, сориентировался и сделал то же самое. — Простите, что заставили ждать, — сказал Лео. — Мы договорились на семь, а сейчас — без пяти семь, — заметил Артур. Лео не успел толкнуть его локтем, а потом решил — да и пусть. Чарльз отнесся к замечанию с новой порцией смеха. — Ну да, это все Френсис. Пусти его за руль — и можно идти на гонки. Любит он скорость. — А разве в городе нет ограничений? — Артур расстелил на коленях салфетку. — Френсис не дружен с тормозами. Его уже раз пять за год останавливали и штрафовали за превышение. — Штрафовали всего четыре, — отозвался Френсис. Он так пристально взглянул на Лео, что тот моментально напрягся. Чарльз без стеснения спросил, не собирались ли они обзаводиться потомством в ближайшие месяцы-год? Артур так же без стеснения рассказал, что дети в их планах появятся через пару лет. — Так у вас так серьезно? — поинтересовался Френсис. — Более чем, — ответил Лео вместо Артура, который, судя по лицу, собирался завести песню про перестраховку и неокончательное самоопределение. Родителям это слушать было совершенно ни к чему. Когда принесли меню, Чарльз вывалил на ладонь таблетку из хрустнувшей пачки и быстро запил ее водой из стакана мужа. — Давление скачет, — пояснил он. — И вы пьете кофе? — поразился Артур. — К сердечной мышце следует относиться бережно. Нам вроде как кажется, что одна кружка кофе или один ужин с пережаренным мясом никак не повредят организму, но это самовнушение, далекое от правды. Холестерин, закупорка сосудов — они не с потолка берутся. Да и к тому же вы наверняка много нервничаете. А это прямой путь к бессоннице, хронической усталости, гипертонии. Мне Лео каждый день читает лекции по медицине. Голос Артура звучал так участливо, что Чарльз погрустнел и кивнул. — С этой работой мне кажется, что из меня методично вытягивают жилы. — Мой дядя, когда понял, что больше не может справляться с нагрузкой, ушел из юриспруденции. Год занимался йогой и ел только здоровую пищу. Очень помогло. — А мне не на кого оставить компанию! — Чарльз кивнул на Лео. — Сын вот кинул. Оставил без тыла. — Лео всего лишь спасает свое будущее. Вы-то наверняка искренне любите свою работу. По вам видно. Люди готовы болеть и страдать ради дела всей жизни. Это совершенно нормально, но здоровье одно. Тем более вы уже человек в возрасте. Чарльз, довольный такой характеристикой, кивнул, пропустив фразу про возраст мимо ушей. Лео хотел дать себе по лбу. Если бы он знал, что Чарльзу только и нужно, что прямолинейность и понимающий тон, давно бы их познакомил. Потому что Артур не льстил, не жалел, не подыгрывал. Он действительно пытался подбодрить, думая о своей внерабочей деятельности, так как сам получал по голове, но не мог завязать. Дело всей жизни и все такое. Однако фразу про возраст услышал Френсис. Он едва улыбнулся и произнес: — Ну, мы еще довольно молоды. — А я разве сказал, что вы старые? Быть в возрасте не означает быть старым. Я лишь заметил, что вашему супругу уже не двадцать, болячки могут давать о себе знать. Френсис не стал возражать, хотя лицо его говорило, что он хотел бы вставить что-то этакое. Он спросил, переводя тему: — А ты в баре работаешь, Артур? — Уже уволился. — Почему? — Нашел другую работу. — И какую? — В полиции. Френсис вздохнул. Лео понял, что это из-за необходимости задавать наводящие вопросы. — И кем же? — спросил Френсис, справившись с заминкой. — Консультантом. — Ого! А чего ты молчал? — спросил Чарльз у сына. Тот развел руками. — Молчал и молчал. Вот теперь вы знаете. Вообще все шло неплохо. Чарльз, из-за которого переживал Лео, вел себя довольно приятно. Они с Артуром даже нашли общий язык, когда Чарльз выяснил, что Артур читал Ницше и Маркса с Энгельсом. И что был противником коммунизма. И что знал о гонках вооружений, что мог поспорить о миссиях Аполлона, что тоже презирал гомеопатию и мог обсудить великую западную культуру и ее влияние на остальной мир. Только Чарльз был красным от вина, громко говорил, эмоционально и воинственно махал вилкой, а Артур был Артуром — он даже не вспотел. Они ели энчиладо и буррито. Лео и Чарльз выпивали, Френсис и Артур были за рулем. Френсис предпочитал наблюдать и вообще мало говорил. Весь эфир был забит Чарльзом, которому дали волю высказаться на все наболевшие темы. В конце концов он даже снял надоевший галстук и заявил, что Артур был самым приятным собеседником за последнее время. — Хоть я во многом с тобой и не согласен, — заключил он. — Образованные люди мне импонируют. — На самом деле я не заканчивал никакого учебного заведения, кроме школы. — Да, мы в курсе, — сказал Чарльз. — Но ты и без корочек образован, как я вижу. Это интересно. — Так кто твои родители? — спросил Френсис, которому, судя по всему, надоело слушать бесконечные разговоры Чарльза. Тут точно нужно было пихнуть Артур в бок, но Лео не успел. — Кто они по жизни или как их зовут? — уточнил Артур. — Наверно, и то, и другое? — предположил Френсис, изумляясь. — Это же диалог, а не анкетирование. — Их зовут Итон и Кристофер Аллены. И я не знаю, что с ними, уже много лет. — Вот как? — Френсис удивился. — Что-то случилось? — Случилось: я ушел из дома. — Артур растерянно глянул на Лео. — А зачем вам знать про них? Я не люблю эту тему. — Они что, были неблагополучными? — И пили, и били. — Пожал плечами Артур. — А ваши как с вами обращались? — Что — мои? — не понял Френсис. — Ну, родители. — Артур отправил в рот кусочек с вилки. — Я думал мы обсуждаем тебя и нашего сына. — А причем здесь тогда мои родители? Френсис смешался. — Всегда любопытно узнать о родне парня своего сына, — пояснил он. — А! Вы хотели узнать не про родителей, а про семью? Тогда она состоит из двух братьев и дяди. Еще у меня есть племянник Генри. Френсис потерялся. Лео представлял, что могло сопоставляться в его голове. Фраза про годы, прошедшие после общения с родителями, и братья с дядями. Наверно, он представлял себе массовый побег от родителей-алкоголиков из гетто или что-то еще столь же захватывающее. — Френсис, ну чего ты про свои семьи? — пожурил мужа Чарльз, и Лео едва не подавился куском буррито, который пытался попробовать. — Как узнать человека, не зная его семьи? — спросил Френсис. — Но я же узнал Лео. И вы мне при этом были без надобности, — резонно отметил Артур. Френсис уставился на Артура, как на мелкого говорящего хорька из мультфильма. Лео хотел рявкнуть, чтобы Френсис не смотрел так на Артура, но не мог, потому что Артур не видел, как него смотрели. Это было проблемой только Лео. — Любопытный подход к отношениям с родственниками парня… А чем ты интересуешься помимо книг? — предпринял Френсис еще одну попытку. — Всякими полицейскими делами, — встрял Лео. — А как ты попал в полицию? Неужели любой охранник в нашем городе может попытать счастье? — Френсис посмотрел на Лео и пояснил: — Я просто пытаюсь восполнить пробелы в голове. — Какие пробелы? — спросил Артур. — Касательно тебя, — сказал Френсис. Артур нахмурился. — Но мы почти не знаем друг друга. Пробелов в таком случае должно быть в разы больше информации. — Я имею в виду пробелы в общих, — Френсис изобразил руками что-то объемное, — знаниях… Сынок, давай отойдем на пару минут. Посоветуешь мне, что купить на день рождения. — Какой еще… — Чарльз свел брови. Лео стало невероятно стыдно, когда Артур пожелал им с Френсисом удачи. Они ушли в туалет, где Френсис оперся о белую блестящую раковину. Лео выждал секунду и спросил первым: — Ну что, пап? — Не ври только, — попросил Френсис сердито. — Это аутизм? Потому что у сына Михаэля такая же проблема. — Это не аутизм! — взвился Лео. — А что тогда? Мы с твоим отцом у него старикашки, отвечает он, как робот какой-то. Ответы надо тянуть. И эта фраза про общение с нами. Это ж чистое хамство! — Он не хотел тебя обидеть. Ты тоже, знаешь, мог бы не задавать всех этих вопросов. Нет — тебя потянуло обсудить охранников и родителей. — А что здесь такого? — У него синдром Аспергера, пап. Это не смертельно. Френсис посерел, одернул рукава рубашки. Вид у него был такой, будто Лео был школьником, принесшим из кабинета директора печальную весть. — Почему ты не сказал заранее? Какого черта я должен сидеть и думать, почему твой парень так странно себя ведет? Если бы знал, что он больной… Лео зашипел: — Не называй его так. А не сказал я, потому что вы бы с отцом пришли и смотрели на него, как на заразного. А отцу он, между тем, понравился даже с Аспергером. Вот уж не думал, что придерешься именно ты. — О таком нужно предупреждать! — Ты же там когда-то говорил, что он нравится тебе уже заочно!.. Если бы ты знал, то не смотрел бы на него, как на урода? Я видел. Я видел твой взгляд. — Он болен, — Френсис принялся загибать пальцы, — его исключили из колледжа, его родители — какие-то алкоголики. Про колледж я знал, да. А остальное — неприятный сюрприз, милый. Какого черта? — А еще он год жил на улице и побирался, — поддакнул Лео. — Давай, загни еще один для ровного счета. — Что?! Лео! Ты должен был предупредить! Хоть о чем-то! — И что бы это изменило? — Я бы знал, к чему готовиться! — И к чему? — рявкнул Лео. — Он добрый, искренний, храбрый. Ты понятия даже не имеешь, какой он. Не смей называть его больным или дефектным. — Лео, я искренне не понимаю, почему ты выбрал именно такого. Что, других омег нет? Ты представляешь, что ваши дети могут родиться такими же? Лео кивнул, не скрывая отвращения. — И я буду счастлив, если они будут на него похожи. — Лео… — А вы с отцом идеальные? Он — скопище неврастении, а ты курить бросить не можешь. И еще десятки минусов, которые я не намерен перечислять. Но вы же любите друг друга! Я тоже люблю Артура вместе с его недостатками. — Лео, он нездоров. Это не фигура речи. Понимаешь? — Он в курсе, — раздалось от входа. Френсис чертыхнулся, а Лео обернулся. Артур стоял в дверях. Он не был бледным, не трясся от праведного гнева, но и дружелюбная улыбка исчезла. — И вы, я вижу, тоже в курсе, — добавил Артур. — Я бы сходил в туалет, если вы не против. Против не был никто. Артур скрылся в кабинке, а Лео с Френсисом остались стоять у раковин. Когда Артур вышел, Френсис сказал: — Я не хотел никого оскорблять. — Вы не оскорбили. Это же правда. Я предпочитаю об этом не думать. — Лео, — попытался Френсис. Но Лео, дождавшись, когда Артур помоет руки, вытащил его из туалета и повел прощаться с Чарльзом. Артур говорил, что не обидится, и он не обиделся. Он пожал руку Чарльзу, поблагодарил за вечер. А после, погруженный в себя, молчал всю дорогу до дома. Лео тоже не тянуло на разговоры.