***
В этот раз они с Френсисом увиделись в пиццерии и не расшаркивались друг перед другом, не жали рук, не улыбались неестественно-бодрыми улыбками. Это пришлось Артуру по душе, потому что улыбаться его не тянуло. Он пришел говорить, а не продолжать производить благоприятное впечатление. Френсис был красивым человеком. Артур был уверен, что в молодости он покорял сердца, не прилагая особых усилий. А еще он умел одеваться, и Артур, пришедший в худи с карманом, куда можно было бы убрать рюкзак, если хорошенько его свернуть, выглядел подростком рядом с ним. Даром, что работа и двадцать четыре года жизни за спиной. — Добрый вечер, — сказал Артур приветственно. — Добрый, — осторожно ответил Френсис. Он рассматривал Артура с нескрываемой озабоченностью. Или это было любопытство? Или искал подвох? Угрозу? Артур не мог знать точно, но он видел взгляд, блуждающий по его лицу, плечам, позе. Он был неопознанным объектом для Френсиса, но объектом, с которым приходилось считаться. И снова в голову Артуру пришла аналогия с Перси и Уэйдом. Ему пришлось напомнить себе, что здесь была схожая ситуация и совершенно другой человек. — Тебе заказать чего-нибудь? — спросил Френсис, когда к ним подошел официант. — Воды с лимоном. — И мне, — сказал Френсис официанту, и тот удалился. Они вновь остались одни и сложили руки на столе. Френсис молчал, но Артур пришел говорить. — Я вам не понравился. Не сказать, чтобы я был удивлен или огорчен, — произнес он. — Я нравлюсь кому-то нечасто и этих людей запоминаю. — Я… Мне очень жаль, что я не сдержался и высказал Лео все то, — тут же включился Френсис. — Мне не стоило так себя вести, это было… — И Френсис покачал головой, до ужаса напомнив при этом своего сына. — Мистер Кавано, не стоит, я не буду подавать на вас в суд за дискриминацию или оскорбление чувств. Это ваше личное дело, как ко мне относиться. Просто обсуждайте это подальше от меня. Френсис сжал челюсти. Вероятно, Артур снова сказал грубо или резко. Переживать по этому поводу совершенно не хотелось. — Послушайте, — сказал Артур, — да, я нездоров. Как по мне, общество, определившее стандарты нормальности, тоже слегка с приветом. Но, ладно, с точки зрения психиатрии, я нездоров. Я не все понимаю, не всегда могу правильно интерпретировать поступки, взгляды, шутки. Я могу грубить или быть бестактным. Простите, я правда не замечаю этого порой. — Да, — неровно улыбнулся Френсис, — последнее — в точку. Артур кивнул. — Я встречаюсь с вашим сыном уже восемь месяцев. Все началось довольно спонтанно, и, если по правде, я постоянно думал, что он уйдет. Но он не ушел. Ни когда я отказывался проводить вместе время, ни когда он узнал о диагнозе. Ему каждый день приходится подстраиваться под меня. Я не замечаю этого, но знаю. — И ты думаешь, у ваших отношений есть будущее? — спросил Френсис. — Я люблю вашего сына. И он говорит, что любит меня. У него уже есть планы на совместное жилье. Так что полагаю да, будущее определенно есть. Френсис отпил своей воды и уставился куда-то поверх плеча Артура. — Я не знаю, кого вы ожидали увидеть на моем месте, но мне совершенно безразлично, оправдал я ваши чаяния или нет. Френсис снова дергано улыбнулся. — Артур, — сказал он ровным голосом, — я хочу, чтобы у моего сына все было хорошо. Ты ведь осознаешь, что твое… твоя… что это передается по наследству? — Диабет, альцгеймер, синдром Дауна, шизофрения, пороки сердца, мышечная дистрофия, аллергия, астма, онкология — и это то, что я вспомнил сейчас. Я не умственно отсталый, чтобы можно было говорить о тотально хреновой наследственности. Это расстройство спектра, причем мне крайне повезло с формой. Думаете, я не размышлял об этом? Лицо Френсиса стало чуть мягче. Во всяком случае челюсть уже не выглядела слепком. И Френсис посмотрел на Артура иначе, но Артур не знал, как именно. — Ты, должно быть, хороший мальчик, раз мой сын впервые в жизни так влюбился, — негромко произнес Френсис. — Очень… симпатичный. Но я ожидал кого-то обычного. Без… Прости, но без проблем. Понимаешь? Вопрос Френсис задал стакану с водой, не подняв на Артура глаз. Так делали от смущения или стыда. — Чего вы от меня хотите? — спросил Артур. — Я волшебным образом не исцелюсь для вашего комфорта, а Лео не уйдет. И я не собираюсь его выгонять. Мы будем вместе завтра и через неделю. Чего вы хотите? — Я не знаю, — со вздохом признался Френсис полушепотом все тому же стакану. — Честное слово, мне очень жаль. Просто мне нужно, чтобы жизнь моего ребенка была нормальной, обычной, без всяких нервотрепок. Без нервотрепок. Обычной. Артур попытался определиться, говорили ли они об одном и том же человеке, потому что Артур уже начал путаться. — Извините, а вы сейчас о Лео? — уточнил Артур. — А о ком еще? — О Лео, который бросил работу ради того, чего он действительно хочет? Которого ваш муж оставил почти без стартового капитала, без машины? Которого вы силком заставляли ходить туда, куда он не хотел, и делать то, что ему не нравилось? Который только после того, как его жизнь повисела на волосе… то есть, на волоске, решился сделать что-то с ней? Да? И вы мне говорите о нервотрепках и нормальной жизни? Френсис побледнел. — Я всегда хотел, чтобы мой сын был счастлив! Обеспечен! — дрожащим от злости или напряжения голосом выдавил он. — Мы с Чарльзом иногда перегибали палку, но делали это из любви! Дети часто выдумывают небылицы о том, чего хотят, когда вырастут. Мы дали ему уже готовый вариант. Я не горжусь тем, что давил на него! Мне жаль. Я поддерживаю его сейчас. Я все сделаю ради его благополучия! — И тем не менее я поддержал его первым, — просто ответил Артур. — Хотя не любил. Знаете, не всегда мерило верных поступков — это любовь. Судя по книгам и фильмам, она довольно эгоистична. Вы тоже вели себя эгоистично. Ваше с мужем рвение устроить Лео жизнь шло вразрез с его личными стремлениями, и вы этого не замечали, пока он не психанул и не уволился. — Ты будешь читать мне лекции о воспитании детей? Ты? Серьезно? — возмутился Френсис. — Прости меня, Артур, но ты вообще понятия не имеешь, что такое любить ребенка. — А с чего вы взяли, что я понятия не имею, если вы в свою очередь не имеете понятия, кто я и как я жил? — Мне кажется, ты забываешься, — отрезал Френсис. — Извините, — сухо попросил прощения Артур. — Я все это говорил лишь для того, чтобы напомнить, как ваша слепая родительская любовь едва не угробила самодостаточность вашего сына. А сейчас вам не понравился я, потому что не подхожу под шаблоны правильной пары в вашей голове. Вам не кажется, что вы наступаете на те же вилы? — Вилы? — глухо переспросил Френсис. — Ну… Та хозяйственная утварь, которая олицетворяет повторные глупые поступки. — Грабли? — Да, точно, спасибо. Те же грабли. — У тебя проблемы с идиомами? Артур пожал плечами. — Это как учить устойчивые фразы на иностранном. Какие-то части вываливаются из памяти, если нечасто пользоваться. Вода в стаканах закончилась. Френсис вздохнул и посмотрел на свои руки. — Хорошо, — произнес он сдержанно и как будто сдаваясь, — ладно. Наверно, я сделал то, что всегда делал Чарльз, — навязывал мнение. Но, — и Френсис снова посмотрел на Артура, — я от тебя не в восторге. — Честность — это похвально. — Я поддержу сына, потому что ради Лео готов на что угодно, но на сегодняшний день ты мне не внушаешь доверия. Ни ты, ни твоя феноменальная беспардонность. Я пока не вижу в тебе никаких существенных плюсов, а смазливых мальчишек хоть пруд пруди. Прости за откровенность, но ты сам ее приветствуешь. Да? Артур усмехнулся. — Что ж, мистер Кавано, на большее я и не рассчитывал. — Он поднялся. — До свидания. Я скажу Лео, что мы с вами все обсудили и пришли к соглашению. Френсис кивнул в ответ на прощание и махнул официанту. Когда Артур обернулся у дверей, Френсис рассматривал стол и не собирался уходить. Артур не был огорчен, что Френсис не принял его ни с первого, ни со второго раза. Зато мистер Кавано задумался над тем, как поступал с сыном — а это было все, чего хотел Артур. Ему не нужно было, чтобы родители Лео усыновили его из бесконечной любви. Они желали хорошего только для своего ребенка, чужой был лишь его необязательным дополнением. Это было нормально, это было повсеместно. Пока ты устраивал своего партнера, его родители тебе улыбались и терпели тебя, кому-то ты мог даже нравиться, но не более того. Когда ты переставал устраивать партнера, родители исчезали вместе с ним, потому что ты отваливался, как переспелое яблоко с ветки, а дерево продолжало жить дальше. Родители Лео были самыми типичными представителями всего родительского вида, поэтому Артур думал, что то, что Френсис поговорил с ним и даже высказался в итоге, это уже хорошее начало. Им не нужно было дружить, им нужно было видеться на семейных праздниках и вести диалог в течение двух-трех часов. Артур полагал, что даже при нынешних отношениях они будут на это способны.***
Лео не показывал, как его интересовал результат встречи, но Артур решил, что это было притворством. Поэтому, переодевшись и взяв тряпку, чтобы вытереть пыль с полок, Артур поинтересовался: — Тебе любопытно, но ты молчишь? Или тебе не любопытно? Лео промолчал в ответ, но на Артура уставился. Тот даже замер вместе с тряпкой. — Вслух, пожалуйста, — попросил Артур. — Все еще не телепат. Лео фыркнул. — Я не знаю, — ответил он. — Ничего не хочу знать, наверно. То есть хочу, но не хочу. Он ведь не обидел тебя? — А я выгляжу очень расстроенным? — Арти… — Ну что? — Я не хочу знать. — Ты уверен? — удивился Артур. — Ты же любопытный. Это идет вразрез с твоей природой. — Уверен. Ничего не хочу знать. — Мы с ним поняли друг друга. Лео поднял брови и чуть улыбнулся. — Правда? — Это риторический вопрос или нет? Да, правда. Зачем мне врать? — Нет-нет, риторический. Здорово, да… Просто… Он точно тебя не обидел? — А я точно выгляжу очень расстроенным? Лео цокнул языком и посоветовал Артуру катиться со своими шуточками. Артур совету не последовал. Он продолжил вытирать пыль со всех поверхностей. Дошел до шкафа и замер, раздумывая, стоило ли его открывать именно сегодня. Открыл и, не глядя, вытер полку, мельком подумав, что зеркало тоже нуждалось в чистке. Заяц Криса посмотрел на него искусственными пластмассовыми глазами. Артур не заметил, как рядом оказался Лео, приобнявший его за талию. — Готов разбираться с чужими семьями, с моей, но не готов посмотреть в глаза своему биологическому отцу? — спросил Лео. — Хочешь, я спрячу эту игрушку подальше? — Нет, — Артур продолжил елозить тряпкой, — я хочу, чтобы она была здесь. Артур не боялся Кристофера Аллена. Он боялся вновь увидеть то, что забыл очень давно. Позвонить Френсису Кавано было легко, а подумать о Крисе, лишь подумать — сложно. И это при том, что обоих этих людей Артур одинаково не знал. Он вспомнил, как Деклан сказал о том, что Крис искал его. Зачем? Почему? Зачем искать того, кого никогда не любил? Зачем тратить кучу денег? Во имя искупления? Но кому оно было нужно, это искупление? Лежа в кровати, Артур долго водил пальцем над клавиатурой, размышляя над тем, что написать и кому именно. Затем состряпал короткий текст и выбрал из списка контактов номер Перси. «Мне нужно увидеть Криса Аллена. Съездишь со мной?». Разбираться с семьями, так разбираться без разбора.