***
Чимин и Чонгук до отказа набивают корзины едой быстрого приготовления, снэками и водой. Блондин останавливается в отделе средств по уходу за волосами и Чонгук ловит его заинтересованный взгляд. Пак говорит мало, после новости о Джинёне и Чондэ. Это ранит Чона сильнее, чем оружие. Ему кажется, что он сам облажался. Должен был вытащить тех, кто особенно дорог его другу. Чимин берёт с полки краску для волос тёмного цвета и бросает в корзину. Чон ловит его взгляд. В нём абсолютно ничего. Пустота. С нынешним цветом блондин точно лучик света в этом мире, но теперь и он погаснет. Чон ничего не спрашивает, идёт за парнем в отдел личной гигиены. Берут несколько упаковок влажных салфеток, потому что Чим несколько помешан на чистоте. На кассе расплачиваются картой Джексона, которая осталась цела, потому что всё это время была в машине. Оказывается Ван Кайе богач, но удивляться этому или нет вопрос спорный. Они оба не знают, чем живёт сын Ареса. Да и вообще вся новообразованная четвёрка мало что знает друг о друге. Два пакета берёт Чон, а Чимин не против. Мыслями он далеко отсюда. — Можем поговорить? — Чонгук пытается разговорить Пака, который идёт где-то позади. Блондин резко останавливается. Он смотрит на сына Зевса. У того слишком наивный взгляд. Слишком детский. Слишком заботливый. Чимину не комфортно, хотя как ещё он может смотреть на него, если Пак ведёт себя точно овощ. В его собственный день рождения он подверг опасности место, которое было домом для десятки полукровок. Он был мишенью, но из-за упорства других спасти его, пострадали люди. — Мне нужно было сразу сдаться, — голос Пака хрипит. — Ни в коем случае, — отмахивается Чонгук и оставляет пакеты на асфальте. — Пострадали люди, — напоминает блондин. — Возможно, Джинён и Чен вообще погибли. Чонгук нервно кусает губы. Он начинает понимать, к чему ведёт Чимин. История похожа на ту, из-за которой погибла его собственная мать. И снова он, сын Зевса, помешал ему спасти дорогих людей. Но Чонгук до сих пор корит себя за то, что отпустил тогда руку Чимина, что не заткнул ему рот. Ему совершенно не жаль, потому что он защищал этого парня, который становится ему важнее всего остального. — Это война, а на войне всегда есть и будут жертвы, — Чонгука останавливает истеричный смех, который Пак использует как ответ на это утверждение. — Так значит? — Чимин прикрывает ладонью рот, но не прекращает смеяться. — Тогда почему я не могу быть той жертвой? Почему остальные, если цель я? — От тебя многое зависит. Тебя защищают, потому что ты важен. — Почему я не в состоянии защитить тех, кто важен мне? — Пак Чимин орёт во всю глотку. Чон не знает, что делать. Он не мастер успокаивать и полный аутсайдер в человеческих эмоциях. Он хочет помочь этому парню, но не может. Недостаточно опыта в таких делах. Он не умеет подбадривать, а обычным «всё будет хорошо» сейчас не отделаешься. Да и нет гарантий, что всё будет хорошо. Быть тем, кто даёт очередные пустые обещания он не хочет. Чимин смотрит на него с надеждой. Он знает, что Чонгук не может выдавить из себя и слова, но в глубине души надеется, что тот даст ему уголёк веры в светлое будущее. Сам Пак, верно, теряет ожидания на благоприятный исход. Карточный домик рушится, и все они внутри него. — У тебя всё ещё есть люди, которых нужно защищать, — спокойно отвечает Чон. — Как минимум — Чанёль. Чимин искренне надеется, что Бён спас Ёля и ничего ему не сделает. Возможно, с богом страха его друг в безопасности, но кто знает, чего от него ожидать. Именно Брат Бэкхёна устроил нападение на лагерь. Все эти семейные перипетии, эта невозможность опознать кто друг, а кто враг, доводит до сумасшествия. Остановите эту карусель, Чимину дурно. — Джейби и Джексон уже заждались, — бросает Пак и направляется к отелю, не дожидаясь друга.***
Ёль просыпается от музыки, которую слышит сквозь сон. Неизвестный женский голос поёт о солнце. Пак поднимает голову и осматривается. Он в чужой спальне на двухместной кровати. Всё в серых оттенках, в стиле минимализма. Выглядит стильно, но одиночество хозяина витает в воздухе. У Пака раскалывает голова и события ночи он помнит смутно. Как попал в эту квартиру тоже. У него даже нет вариантов, к кому он мог завалиться после праздника. Девушки у него не было, так богато его друзья не живут. Возможно, ночка закончилась интрижкой. От этой мысли Чанёль падает головой в подушку. Ему стыдно. Чан поднимается с кровати и выходит из комнаты. Длинный коридор всё в тех же серых тонах. Пахнет едой, а женский голос только громче. Ёль решается идти на звук, параллельно придумывает извинения за неудобства. У него такое впервые, но по рассказам друзей он знает как себя вести. Он оказывается напротив кухни. У плиты стоит парень в серых спортивных штанах и худи, которая больше него в два раза. Он попивает что-то из чашки, а в другой руке держит телефон, судя по движения пальцев, листает ленту. Это Бён и от этой мысли у Чанёль начинают гореть уши. В его голове ноль идей, по которым он мог оказаться в спальне своего заказчика. — О, ты проснулся, — Бэкхён кладёт телефон и садится за стол. Только сейчас Пак замечает, что на столе две чашки, два йогурта и блины. Видимо, новый знакомый отличный хозяин. Бэк думает о том, что Чанёль выглядит неплохо, учитывая, что было ночью. Радость от сдержанного Чимину и себе обещания, вдохновила его на завтрак, пока здоровяк спал. Когда он расстался с сыном Посейдона, сразу направился на поиски Чанёля. Слава богу, нашёл. Он был за фуршетным столом в полной растерянности. Кажется, в тот момент, он даже не узнал Бэкхёна. Смотрел куда-то мимо Деймоса и повторял «Ты видел это?». Бён прекрасно понимал, что не для подготовленного это огромное потрясение. — Извини за неудобства, — робко говорит Пак и занимает место перед Бэком. — Какие неудобства? — парень открывает йогурт и запускает одну ложку с оранжевой массой в рот. — Ты не буянил. А спать в гостиной для меня дело обычное. Бён чувствует себя запуганным школьником. Он смутно представляет, что это значит, но как ещё объяснить внутренний трепет — без понятия. Пару раз за ночь он проверял сон Чанёля, ожидая кошмары. Слава Богу, здоровяк тихо сопел. Иногда, что-то ворчал, но Бэкхён не смог разобрать. И сейчас под взглядом больших глаз, взгляд которых пробирался под кожу, он не мог найти себе места. Пак слишком хороший для Бэка. Слишком тёплый и нежный. Шатен чувствует себя загнанным монстром, который боится настоящего героя. — У нас же не было…— Пак не набирается смелости закончить. Бён не сразу понимает о чём он и вопросительно поднимает бровь. Чанёль откашливается, отводит взгляд и его большие уши краснеют. До Бэкхёна доходит. — Что? — он давится йогуртом. — Нет, ни в коем случае. И снова этот смертный заставляет его смущаться. У Бёна холодок по коже от таких мыслей. Он конечно находил Чанёля привлекательным, но.. Слишком много, но. Пак Чанёль всего лишь смертный. Таких бог страха убивает тысячами в год. Но есть некая уверенность, что сделать больно Чанёлю, он никогда не сможет. Возможно, так Бэкхён пытается оправдать себя, свою светлую сторону. Ему страшно окончательно уходить во тьму. Он слишком долго оттуда выбирался, знакомясь с людьми, которые делились с ним мыслями. Рассказывали о своей жизни, прежде чем умереть. Парадокс, но убивая, Бён проникся любовью к человеческому виду. Они живут такую яркую жизнь, проживая столько эмоций, столько событий. А его жизнь — это замкнутый круг и выйти он может только после смерти. Хотя, кто его убьёт. — Я рад, — кивает Чанёль и от этих слов Бёну становится даже обидно. Видимо, его не находят привлекательным. — Что ты помнишь о дне рождении Чимина? — осторожно спрашивает Бён, когда Пак принимается за еду. Чанёль ест йогурт и пытается вспомнить. Целой картины нет, только ошмётки воспоминаний. Он помнит, как они приехали в университет, как подбирали ему костюм. Помнит Чена и Чонгука, которые теперь будут бороться за сердце Чимина. Было бы смешно, если бы не так грустно. По спине пробегает холодок, когда плёнка памяти показывает незнакомца, который в буквальном смысле ворвался на праздник. С ним кто-то был. Они о чём-то беседовали, но в голове Чана это немое кино. Он озирается по сторонам, в попытках найти Чимина, но его взгляд перехватывает Чондэ и что-то говорит. Он ничего не слышит или не хочет слышать из-за предательской паники, которая протыкает его иголками в ожидании, когда тот взорвётся. Потом был мрак и ощущение безнадёги. Он вспоминает Бэкхёна, чьё лицо в крови. Он идёт за ним куда-то во тьму. Бён замечает, что Пак подвис и смотрит куда-то перед собой. Парень аккуратно кладёт свою нежную ладонь на грубую Ёля и тот медленно поднимает взгляд. — Что там, чёрт возьми, произошло? — сдавленно выдаёт Пак. От этого голоса и Бёна сжимается сердце. Он готовился к этому разговору, но в теории всё всегда проще, чем на практике. Это не его друг и хотелось бы, чтобы о таком ему рассказал сам Пак. Но Чимина нет. Бэкхён искренне надеется, что сын Посейдона в живых и с ним хотя бы Джексон. Впереди миссия, от которой многое зависит. Тем более, если с полукровкой что-то случится, это тоже придётся объяснять Ёлю. — Ты что-нибудь знаешь о греческих богах? Пак непонимающе смотрит на Бэкхёна, который, кажется, над ним издевается. Спустя минуту он всё же кивает. Не так много, но в целом имеет представление. — Уже хорошо, — Бён собирается с мыслями. — Иногда боги спускаются на Землю. Иногда влюбляются в смертных, иногда просто развлекаются. После чего у них рождаются дети, как у всех. Их называют полукровками. Твой друг Чимин — сын самого Посейдона. Чан нервно улыбается, а потом взрывается смехом. Бэк ожидал подобной реакции, поэтому просто ожидает, когда истерика закончится. Отпивает кофе и в упор смотрит на Чанёля. Тому сложно это переварить и даже невозможно. Для него это какой-то цирк. Он уверен, сейчас Бён засмеётся и скажет: «Ага поверил! Пить меньше надо.». Вместо этого заказчик ведёт себя как ни в чём не бывало и Пак успокаивается. — Бред какой-то, знаешь, — на выдохе говорит пепельноволосый. Бэкхён кивает. Действительно бред. Всё, что сейчас происходит — полный бред. — Я серьёзно, — пытает удачу Пак. — Я тоже, — кивает Бён и натягивает рукава худи до кончиков пальцев. — Вчера на праздник пришли посланники Ареса. Им нужен был Чимин. Он одна из ведущих фигур на шахматной доске олимпийцев. Бой Войны труслив, чтобы напасть на сына Зевса. Кстати, это Чонгук. Вы должны были познакомиться. У Пака почва уходит из-под ног. Это совершенно не укладывается в голове и больше походит на абсурд. Но человек перед ним так просто об этом говорит, как будто сталкивается с этим каждый день. Зевс, Посейдон, полукровки. Всё это сценарий дешёвой греческой трагедии, но не его жизни. Как можно спокойно жить, зная, что мимо тебя, возможно, прошёл бог или его ребёнок? — Кто ты? — задаёт главный для себя вопрос Чанёль. Бэкхёну от него не по себе. Его сущность не столь прекрасна и гордится нечем. — У меня много имён в разных культурах, но обычно называют Деймос. Я сын Ареса и Афродиты. Бог страха. — Просто замечательно, — смеётся Чанёль и встаёт из-за стола. Сын врага его друга. Теперь всё это не кажется ему простым гостеприимством или спасением. В голове возникает теория, что его специально выкрали, чтобы было удобнее влиять на Чимина. — Заказ песни, значит.. — Нужен был, чтобы иметь с тобой постоянный контакт. — Чтобы потом выкрасть и убить, да? Бён замирает. Такие слова он не ожидал увидеть от кого-то, вроде, Чанёля. Здоровяк смотрит на него с отвращением. Бог страха готов провалиться на этом самом месте. Стоило привыкнуть за все века, что о нём не говорят как о чем-то хорошем. Однако, для таких как Ёль, он пытался быть хорошим. То, чьи твои родители, ещё не определяет, каким человеком станешь ты. И видит Зевс, Деймос не виноват, что его сущность такова. — Я бы никогда не сделала тебе больно, — голос младшего по росту дрожит. — Откуда мне знать? Мне сложно представить половину из того, что ты здесь рассказываешь. Пак начинает поднимать голос и ему совершенно плевать, что перед ним какой-то там бог. Эмоции кипят в нём. От части он считает себя одураченным. Год дружбы — это не так уж и много, но Чанёлю казалось, что у них с Чимином есть некая связь. Значит ли это, что для блондина он был не настолько близок? Или может он считал, что Пак слишком глупый для этого? — Я тебя спас, моя миссия окончена, — выдаёт Бён и направляется в гостиную. Находится рядом с таким Чанёлем ему тяжело. Тяжело не видеть в них ту теплоту, которая его покорила. Тяжело быть для него таким же монстром, как и для всех. Чанёль бросается вслед за парнем. Ноги сами его ведут, ведь он не знает, что ещё добавить. Парень не до конца уверен, что хочет в это погружаться. При первой встрече с этим миром, он мог умереть, если бы не Бэкхён. — Бён, — Пак останавливает парня, хватая за локоть. Бэк поворачивается, но не поднимает взгляд. "Точно ребёнок, но не страшный бог", отмечает про себя Чанёль. — Попробуй довериться мне. Я никогда не сделаю тебе больно, — обещает Бэкхён.***
Чимин с Джейби раскладывают продукты поровну. Второй пакет блондин заберёт в свой с Чонгуком номер. Перспектива жить с Чоном ему не совсем нравится, но он решает промолчать. Им наверняка задаст вопросы отвечать на которые совершенно не хочется. А ещё Чимину страшно оставаться одному, после всего, что случилось. Джексон переглядывается с Чонгуком. Они оба отдают себе отчёт в том, что наступило время для того самого разговора. Пришло время поговорить о миссии. Однако, ни один из них не решается заговорить первым. Ван Кайе недовольно фырчит и наблюдает за парой друзей, которые с чего-то смеются, отпивают сок из картонной упаковки и поворачиваются к ним. Джебом ловит взгляд Чонгука и настроение заметно спадает. — Так, куда мы двинемся дальше? — наконец спрашивает Чимин, улавливая настроение в комнате. Джексон смотрит на перстень, который украшает безымянный палец. Вроде бы ничего страшного, но говорить о грядущем совершенно не хочется. Всё было бы куда проще, будь с ними Джинён. Директор лагеря всегда знал подходящие слова. Знал, как правильно изложить ситуацию. Из троих только Ван Кайе работал над миссией от и до. Джебом разум операции, Джексон — боевая мощь, Чонгук — неотъемлемая часть этой истории, как и Чимин. — Искать одного человека, который является нашей миссией, — Джексон снимает перстень и подбрасывает. Зелёный камень сверкает при блеклом жёлтом свете ламп. — Кто он? Бог? Полукровка? Другая неведомая нам хрень? — саркастично произносит Чимин и делает глоток сока. — Полукровка, — подтверждает Чонгук. Чон решает помочь Джексону, которому не по себе от одного имени их цели. И дело не в страхе. Дело в неизвестности. Ван до сих пор не представляет, что ему придётся делать в экстренной ситуации. Одно он помнит — прямой указ Джинёна. — Почему эта миссия настолько серьёзная, если нужно всего лишь найти полукровку? — Чимин знает, что ему не договаривают. Стал бы директор так оттягивать и подготавливать его, будь это стандартная вылазка по вербовке полукровки? — Его зовут Ким Тэхён, — твёрдо говорит Ван Кайе и поднимает уставшие глаза на Чимина. — Он полукровка. Его отец — Аид. Чимин нервно улыбается. Он сам не понимает, как уста расплываются в устрашающей улыбке. Джексон отводит взгляд, потому что узнаёт в этой реакции себя. Столько веков все были уверены, что у Аида никого и быть не может на земле. Сам бог подземного мира говорил о презрении к детишкам-полукровкам, но вот карты разыграли иначе. Джексон начинает свой рассказ о том, как сведения о полукровке поступили около трёх месяцев назад. Изначально о нём знали разведчики Джинёна и Хосок. Даже Зевсу они решили не докладывать об этом. Тот быстро найдёт управу на сына своего брата. Как и многие другие полукровки, станет пешкой. Тем более, он сын того, кто не раз пытался разрушить Олимп. Его заведомо ненавидят все олимпийцы. Ким Тэхён силён, хотя не до конца осознаёт свои способности. Несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством из-за кошмаров и голосов. Хосок сблизился с ним как личный психолог, поэтому знал практически всё о жизни юноши. Он же вытаскивал Тэхёна в крови из ванной в последний раз. У него были слуховые галлюцинации, из-за чего Хосок дал ему дружеское прозвище – Ви, так как голоса в голове постоянно звали его по имени. — Просто замечательно, — бросает Чимин и закрывает лицо руками. — Он сложный случай, — продолжает Джексон. — Но мы должны его отыскать и приютить, скажем так. — Где? — Пак насмехается. — Чимин, ему страшно, он морально нестабильный, а мы с тобой, его ближайшая семья, — эта мысль помогла Чонгуку смириться с обстоятельствами, хотя он совершенно не знал, каким человеком является этот его брат. Джебом и Джексон переглядываются, пока Чимин метает молнии. В конце концов, некий Тэхён сын того, кто разрушил жизнь Чимина. Он не виноват, но служит таким же напоминаем, как и Чонгук. Пак вступает в открытый спор с Чоном, который поднялся со своего места и сделал несколько шагов к Чимину. Блондин в шаге от того, чтобы врезать сыну Зевса за его красивые речи о милосердии и семье. — Чим, — Джексон повышает голос, чтобы младшие его хорошо услышали. — Джинён дал точные указания. Мы не можем оказаться. — Что ещё за указания? — успокаиваясь, интересуется блондин. — Ким Тэхён или уходит с нами, или мы его убиваем, — это звучит как приговор из уст Джебома.