***
Его голова покоилась на ее коленях и мужчина, закрыв глаза, погрузился в негу. Женские пальцы аккуратно перебирали его длинные черные волосы, а гребень расчесывал прядь за прядью. Комнату от темноты позднего вечера спасал свет горящей свечи. Он мягко окутывал два силуэта, расположившихся на лежанке, и бликовал в украшении, столь удачно вплетенном в незамысловатую женскую прическу. — Молодой господин сегодня особенно напряжен, что даже не хочет обучать меня чтению, — послышался женский голос на уровне шепота. — Лилинг, тебе не нужно меня так называть. Ты не моя наложница, а гостья, — небрежно ответил молодой человек, не меняя позы и не открывая глаз. — Продолжай называть меня по имени и делать то, что делаешь. Заколка, что я тебе подарил — лишь подарок, а не способ купить твое послушание. Ты уважительна к моим родителям, не унижаешь нашу прислугу, Лаоши последнее время хвалит твои успехи в учебе. Сегодня я решил поощрить тебя и дать отдохнуть себе. У меня после посещения дворца буквально раскалывается голова, а твое расчесывание облегчает боль. — Хорошо, буду обращаться к тебе только Лонгвей, — мягко улыбнувшись, ответила девушка. — И мне понравилась заколка. Она очень красивая и видно, что мастер приложил много усилий в свою работу. — Я попросил дворцового ювелира изготовить ее для тебя. Для меня не осталось незамеченным, что с каждым днем ты все лучше и лучше говоришь на нашем языке и твое настроение в последнее время заметно улучшилось. Прекратились жалобы, что пользоваться палочками тебе неудобно и меня это радует. Ты довольно быстро учишься, даже несмотря на неусидчивый характер. Лаоши предположил, что тебе легче осваивать новые знания во время практики, а не сидя за партой. — Все мои успехи — это заслуга вашей заботе обо мне. Я до конца жизни буду вам благодарна, — послышался ответ в непосредственной близости от уха воина. Молодой человек открыл глаза, понимая, что невинное расчесывание его волос перетекло во что-то более соблазняющее. Он начал догадываться, что происходит, когда увидел совсем рядом с собой женское лицо. Ее глаза, цвета зеленого нефрита, скользили по лицу спасителя, а затем заинтересованный взгляд остановился на его губах. Через мгновение девушка опустила веки, ее розовые губы раскрылись и сквозь них послышался горячий выдох. Действуя на инстинктах, Лонгвей немного приподнялся на локте и ладонью свободной руки обхватил ее затылок. Вновь послышался томительный вздох, но он был страстным и пленительным, отчего молодая кровь в мужском теле мгновенно забурлила. Запустив пальцы в русые волосы, воин притянул лицо девушки к себе и накрыл ее губы своими. Новый стон был поглощен чужими губами и поцелуй стал более требовательным. Лилинг отвечала на ласку с не меньшей страстью и когда молодой человек перекатился, чтобы оказаться сверху, она с восторгом ощутила мощь натренированного в боях тела. Его горячность заставила ее затрепетать и забыть о приличиях, а желание подчиниться затмило страх. Даже его грубоватость еще больше распаляла в ней огонь желания, а не доставляла дискомфорт и уж тем более не вызывала желание жаловаться. Лилинг слишком много страдала и устала быть сильной, борясь за жизнь, поэтому ей захотелось ощутить защиту и оказаться за сильной спиной. Этот воин властно забрал ее у противника и заставил принять новые условия жизни, при этом заботился не только о жизни и здоровье, но и берег ее чувства. Боясь, что она станет игрушкой в очередных руках, она проклинала судьбу и не верила его словам, что он не обидит ее. Однако чем больше девушка наблюдала за его поведением в отношении себя, тем больше проникалась к нему уважением и, в конце концов он сломал преграду между ними, и она начала доверять ему. Возможно Лонгвей не был самым обходительным или ласковым представителем мужского пола, но именно таким он нравился ей. В нем чувствовался огонь, который не пугал опасностью и не грозил перерасти в уничтожающий пожар, а лишь отогрел ее замерзшую душу. Изначально девушка держала дистанцию, но со временем он подбирался все ближе и ближе к ее оборонительным стенам и в конце концов взял неприступный город измором, не сделав при этом ни единого выстрела. И в данный момент, поддавшись всепоглощающей страсти и чужому напору, девушку покинуло благоразумие и она очнулась от наваждения лишь, когда молодой человек начал нетерпеливо стягивать верх ее наряда и, обнажив шею и часть плеча, впился в мягкое тело зубами. Лилинг вскрикнула и принялась отталкивать мужчину от себя. В ее планах не было становиться еще одной наложницей Лонгвея и ситуацию нужно было спасать. Однако ее сопротивление возымело обратный эффект: чем сильнее она боролась, тем яростнее он себя проявлял и применял еще большую силу. — Лонгвей! Прекрати! — закричала жертва и ударила ладонью обидчика по щеке. В ответ на это мужчина немного отстранился и тяжело дыша, посмотрел на девушку. — Если ты сделаешь это со мной, то будешь ничем не лучше прежних мучителей от которых спас. Ты хочешь собственными руками погубить нежный цветок чувств, что зародился в моей душе к тебе? — призывала девушка к благоразумию, прикрывая оголенные участки тела. Ее слова возымели должный эффект и через мгновение молодой человек освободил нежный стан из оков своих сильных рук. Поднявшись с лежанки, воин поправил одежду и, с сожалением посмотрев на девушку с ног до головы, поклонился в знак извинения и покинул покои гостьи. — Скажите Зэзен, что я к ней зайду сегодня ночью! — послышался раздраженный мужской рык, предназначенный прислуге, как только посетитель оказался за дверью комнаты Лилинг. — Да, молодой господин! — послышался смиренный ответ евнуха. Услышав эти слова, Лилинг зажмурила глаза и, прикусив нижнюю губу, в отчаянии бросилась обратно на лежанку. Неужели он сказал это, чтобы намеренно сделать ей больно? Или по своему обыкновению молодой господин отдал приказ, не догадываясь, что тем самым жестоко пронзил сердце гости острым кинжалом. Полночи девушка мучилась от боли в груди — яд ревности разъедал все ее внутренности. Устав от рыданий лишь под утро, она забылась спасительным сном, когда первые лучи солнца тронули вершины холмов и предвещали начало нового дня и новых событий.***
Вот уже несколько дней Лонгвей не приходит к девушке по вечерам и вопреки данному ранее обещанию не читает с ней книги. Поразмыслив, гостья пришла к выводу, что возможно она погорячилась и унизила его достоинство своим отказом? Вероятно ей стоило вести более тонкую игру и не так явно провоцировать молодого и темпераментного мужчину на сближение? Лилинг от отчаяния сильнее обхватила корпус кисти и постаралась вернуться к процессу написанию иероглифов, однако услышала замечание: — Ты слишком сильно нажимаешь на бумагу. Посмотри на что стало похоже твое письмо? — Простите, Лаоши, я задумалась… — неловко оправдалась ученица. — Думать нужно при других обстоятельствах, а для каллиграфии нужны терпение и аккуратность, — спокойно пояснил учитель, прикасаясь иссохшими пальцами к своей седой бороде. — Я устала и у меня болят глаза от письма. Мы можем прерваться на сегодня и заняться чем-нибудь другим? — умоляюще поинтересовалась девушка, держа кисть на весу. Капля на конце ворса набиралась все больше и больше, и в конце концов упала на бумагу большим чернильным пятном. Пожилой мужчина с сожалением посмотрел на кляксу и, тяжело вздохнув, перевел взгляд на виноватое лицо ученицы. — Простите… — Я вижу, что действительно бесполезно продолжать занятие, только бумагу переведешь. Хорошо, дам тебе другое задание — сегодня вечером ты нарисуешь три пейзажа: разные виды пруда перед домом, а сейчас я попрошу приготовить нам чай и ты сыграешь мне на веранде на цитре. Это занятие не менее достойное, как и каллиграфия. Девушка радостно улыбнулась и, положив многострадальную кисть на подставку, побежала на кухню давать распоряжение по поводу приготовления чая. — Госпожа, немного подождите. Сейчас мы принесем все необходимое на веранду, — степенно поклонившись ответил слуга. — Почему на веранду? Я полагаю, что Лаоши хотел насладиться напитком в чайном домике. — Простите, но его занял молодой господин со своей наложницей. Я только что вернулся оттуда, где помогал им расположиться. Скрипнув от злости зубами, Лилинг в отчаянии сжала кулаки и с шумом выдохнула. Однако, через пару секунд поняла, что выглядит со стороны глупо, поэтому горделиво вздернула подбородок и нетерпеливо взмахнула рукавами. — По твоему Лаоши не заслуживает уважения в этом доме? Не заставляй его ждать! — произнесла девушка через чур громко, чем это было позволительно и развернувшись покинула кухню. Гостья намеренно выбрала ту сторону открытой веранды, которая смотрела на чайный домик и наблюдала за молодыми людьми, пока они с учителем пили чай. Наслаждение чаем сменилось наблюдением за парой молодых людей. Зэнзен не стесняясь гладила Лонгвея по руке и при этом довольно ему улыбалась. Наложница всем своим видом показывала, что наслаждается вниманием господина к себе и бессильным наблюдением за этой картиной своей соперницы-чужеземки. Девушка решила пойти дальше и наклонившись к молодому мужчине, начала ему шептать на ухо, на что воин довольно улыбнулся и согласно кивнул в ответ. Однако как только услужливая жительница дома наклонилась к столику, чтобы наполнить посуду новой порцией чая, Лонгвей поднял глаза и встретился взглядом с Лилинг. Как только гостья поняла, что была поймана за наблюдением, ее щеки вспыхнули и налились краской, но отвести взгляд она не смогла. Его задумчивые и серьезные глаза гипнотизировали девушку и заставляли подчиниться воле. Сердце чужеземки тут же откликнулось на внимание любимого мужчины, а тоска навалилась еще сильнее. Весь мир вокруг для них перестал существовать и молодые люди забыли, что находятся в данный момент не одни. Лилинг вновь ощутила сожаление о своем поступке, и надеялась, что он ее уже простил и между ними вновь станет все как прежде. В конце концов это она спровоцировала его, а затем так глупо начала отстаивать границы, которые сама же и отдала. Что заставило ее пойти в тот вечер на попятную? Гордость? Страх? Дурной характер? При этом он повел себя вопреки ее ожиданиям и не стал настаивать и брать силой, а извинился и оставил ее изводиться в одиночестве. Сейчас в его взгляде напротив она не видела превосходства или раздраженности, а скорее усталость и тоску. Возможно он тоже жалеет о том, что решил наказать ее отсутствием внимания со своей стороны, однако признать это и пойти на мировую не позволяла гордость? Однако волшебный миг между двумя молодыми людьми исчез, как только наложница решила вернуть внимание молодого господина себе и обхватив его лицо ладонью, повернула Лонгвея и заставила посмотреть на себя. Лилинг в раздражении поставила пиалу на столик со стуком и поднялась на ноги. — Лаоши говорил, что я должна больше практиковаться в игре на цитре. Пожалуй, я послушаю мудрого человека и приступлю к занятию. Девушка опустилась перед длинным инструментом со струнами и принялась его терзать. Послышались жалобные стоны цитры, чьи извлекаемые звуки не сочетались друг с другом и наводили шум, нежели мелодию приятную для слуха. Возможно после этой выходки Лаоши накажет ее новым заданием или Лонгвей отругает за целенаправленное непослушание учителю, но девушка не могла сдержать раздражение и выплескивала ее столь глупым образом. Услышав подобное издевательство над ушами, слушатели отреагировали: наложница искривила лицо в раздраженной гримасе, учитель недоуменно посмотрел на ученицу, а Лонгвей снисходительно улыбнулся и покачал головой. Неужели он понял мотивы ее поступка? Мысль, что он догадался о причинах ее поведения остудило пыл Лилинг и она смущенно опустила руки на струны, тем самым прекратив мучения присутствующих. Наложница устало вздохнула, шепнула что-то в очередной раз на ухо Лонгвею и, взяв его за руку, заставила подняться, а затем уйти из пагоды. Оглянувшись на последок, воин взглянул на гостью и в очередной раз улыбнулся ей, однако в этот момент гостья опустила глаза в ожидании наказания от Лаоши, поэтому не увидела этого. — Позвольте мне сказать, молодая госпожа, — неторопливо произнес старик, ставя пиалу на столик. — Вы слишком очевидно для окружающих ревнуете молодого господина. Лонгвей мой ученик с маленького возраста и вырос на моих глазах, поэтому я знаю наверняка, что намеки он не понимает, а взбалмошное поведение посчитает не проявлением чувств, а глупости и проявление женской капризности. Не знаю чего вы добиваетесь, но очевидно, что ваши методы ему не понятны. Возможно, что вы сами не понимаете мотивов своего поведения, но мучить друг друга, а тем более окружающих — это тоже не выход. Девушка пристыжено опустила плечи, но затем взглянула на рассудительного учителя. Неужели она действительно настолько очевидна в своей привязанности? Неужели Лонгвей тоже к ней что-то испытывает? В таком случае почему не действует более решительно и настойчиво? — Мне всегда было интересно, почему женщины полагают, что мужчина должен догадываться о чужих чувствах и намерениях? Не забывайте, что молодой господин еще не искушен: у него нет гарема наложниц с разным характером и должного жизненного опыта. Единственная женщина, которую он познал — его наложница. Она не имеет благородного происхождения и не может показывать свой нрав, а должна быть приятной в общении. Вы же в другом статусе, однако никому другому, пожалуй даже жене, молодой господин не позволил бы капризы, которые он прощает вам. К тому же, молодой и неопытный человек может испытывать страх отказа или боится, что его неправильно поймут. В конце концов Лонгвей молодой человек, чье сердце еще не знакомо с сильными чувствами к прекрасной деве. Если он смелый воин на поле боя, то это не значит, что он не будет испытывать робость в борьбе со столь прекрасным противником. Боязнь сделать ошибку порой может заставить и вовсе ничего не делать. Закончив философские рассуждения, учитель наполнил свою пиалу новой порцией чая и невозмутимо вдохнул аромат напитка. — Но вы же меня поняли! — запротестовала собеседница, смело отстаивая свои убеждения. — Я долго живу и многое повидал. А вы мало того, что девушка, так еще не до конца понимаете этикет чужой страны. Может ваши сердца и говорят на одном языке, но его разум не может понять новую для него схему поведения, чтобы правильно расшифровать ваш любовный невербальный посыл, — терпеливо продолжил объяснять пожилой мужчина. — Мне бы хотелось иметь такого благоразумного человека в качестве отца, — почтенно склонив голову, произнесла девушка, вновь присев за чайный столик. — Я скорее гожусь тебе в дедушки, — усмехнулся пожилой мужчина, сделав глоток ароматного напитка. — И звала бы ты меня не Лаоши, а Ифань-уе, — хохотнул учитель.***
Молодой мужчина находит девушку у кромки воды, которая теребила наклонившиеся ветви плакучей иве. Лилинг жила у него уже почти полгода и настала прекрасная весенняя пора. Мучаясь от бессонницы по ночам, Лонгвей много думал о проживании в доме его родителей чужеземки и что гостье это не доставляет удовольствие. Спустя месяц после конфликтной ситуации, случившейся в комнате гостьи, воин решил откровенно поговорить с девушкой. Солнце на небе уже радовало теплыми лучами все больше, а его гостья грустила все больше и сердце воина не находило покоя. Решив, что его гордость удовлетворена, он решил что пора закончить затянувшее между ними молчание. — Моя душа разрывается, когда я вижу тебя печальной и задумчивой, — произнес Лонгвей, подойдя к девушке. — Прости, но я не могу улыбаться и веселиться. Я знаю, что у меня дома расцветают цветы и природа оживает. Мой младший брат, до того как был убит, очень любил бегать по грязным лужам, хотя его за это ругали няньки, — грустно улыбнулась девушка, вспомнив прошлое. — Я ненавижу это жестокий мир, где мужчины постоянно что-то делят. Женщины так старательно создают жизнь, а вы не осознаете ее ценности. Гневно произнеся последнюю фразу, певица неторопливой походкой направилась к каменному мосту, чтобы пересечь небольшой прудик. Воин стремительно последовал за ней и решительно повернул девушку к себе лицом. Ее манера уходить от прямого разговора его начала раздражать, поэтому он принял решение пресечь ее своевольное поведение. — Ты тоже считаешь меня жестоким? — нахмурив брови, задал он вопрос, глядя на ее растерянное лицо. Однако девушка скривила губы и отвернулась, а затем попыталась оттолкнуть от себя мужчину. Этот жест вновь разбудил в Лонгвее негодование и он решил не сдерживаться. В конце концов он мужчина и не привык к такому неуважительному к себе отношению, к тому же это поведение Лилинг неблагодарное по отношению к тому, кто спас ее и приютил. — Я задал тебе вопрос, так что отвечай. Неужели ты думаешь, что я из-за детской прихоти рисковал жизнью и репутацией, когда спасал тебя в доме у кочевника? Я готов был ослушаться слова отца и даже не подчиняться своему императору, если бы они приказали выгнать, убить или отдать тебя в чужие руки! Ты несправедлива ко мне и даже не понимаешь этого! — возмутился мужчина. — Я не знаю истинной причины твоего поступка, но кто я теперь в этом доме? Прислуга? Певица для развлечения по вечерам? — девушка встрепенулась, как птичка, в его руках и задала ответный вопрос, повысив голос. — Тебя что-то не устраивает? С тобой плохо обращаются? Ты изъявила желание учиться и Лаоши тебя обучает всему: языку, рисованию и природоведению. Он выходит с тобой в город, когда тебе заблагорассудится и потакает всем твоим требованиям по моему приказу. Чего тебе не хватает? Хочешь жить во дворце императора в качестве наложницы? Я могу это устроить, тем более, что он наслышан о твоей необычной красоте и хорошем пении. Но как только молодой человек выкрикнул это, его лицо опалила звонкая пощечина. Девушка сначала яростно взирала на собеседника, а затем вырвалась и убежала в дом. — Неблагодарная ослица! — прорычал воин, потеряв терпение от неожиданного выпада в его сторону, который уже выходил за границы дозволенного. Он привозит в дом лучшие шелка для ее нарядов, заказывает у ювелира самого императора для нее бусы, браслеты и заколки, а она смеет быть недовольной. Даже его наложница, подаренная самим императором, не столько обласкана его вниманием, как чужестранка, а ей все мало. Нужно поговорить с отцом и отправить ее в другое место — в конце концов быть наложницей императора очень почетно, но вместо благодарности, нахалка посмела ударить его по лицу. Не будь Лилинг представительницей прекрасного пола, то не сносить бы ей головы за необдуманный поступок. Все еще пребывая в разгоряченном состоянии, молодой мужчина проследовал в дом и направился в комнату к дерзкой гостье. Он попытался открыть дверь, но та оказалась заперта изнутри. — Немедленно открой дверь или я ее разнесу в щепки! — закричал воин, закипая внутри все больше и больше. — Убирайся к своей наложнице! — послышался истеричный возглас изнутри комнаты. — Если ты желаешь от меня избавиться и подложить под императора, как кусок мяса, то я лучше утоплюсь в вашем пруду. — Это слишком глупо! Этот водоем неглубокий и ты не утонешь, даже если захочешь, к тому же рефлексы возьмут свое. Ты захочешь жить и выплывешь, даже не умея плавать! — выкрикнул в ответ молодой человек. — Чтобы наверняка утонуть, я свяжу себе ноги! — послышалось с обратной стороны запертой двери. — Прекрати говорить глупости! Нашему дому не нужен обезумевший призрак чужестранки, — более спокойно ответил Лонгвей, понимая, что криками делу не поможешь и чем больше он говорит ей, тем больше она заходится в истерике. — Тебе совсем не жалко меня! Ты думаешь лишь о своем удобстве и спокойном сне! — послышались обвинения, а затем и женский всхлип. — Перестань изводить и меня, и себя! Скажи, чего ты хочешь? — спросил мужчина ровным голосом, предпринимая еще одну попытку выяснить причину столько экспрессивного поведения девушки. — Ты глупый солдат своего императора, который готов не только свою жизнь сложить к его ногам, но и мою! Я тебе не нужна! — прокричала гостья, после чего послышался протяжный плачь. «Как со своей женой справляется мой брат?» — подумал про себя мужчина, мучительно выдохнув и обессиленно ударил кулаком в дверь, отделяющая его от рыдающей гости. На этот шум прибежали слуги и даже Лаоши. Простолюдины с интересом наблюдали за драматичными событиями в доме, а седой мудрый старик поспешил ко своему подопечному. — Господин, умоляю вас, перестаньте изводить несчастную еще больше, — на языке кочевников прошептал учитель, чтобы его понял лишь Лонгвей, и взяв за длинный рукав воина, отвел в сторону. — Лаоши, ответь мне. Ты же с ней проводишь много времени, она на что-то жаловалась? Ей в тягость жить в этом доме? — спросил молодой мужчина, сжав сухие плечи пожилого человека своими ладонями. — Молодой господин, — улыбаясь произнес старик. — Вы хороший воин, любящий сын и верный подданный императора. Ты тоже был моим учеником, поэтому я могу сказать, что вы неусидчивый, но очень сообразительный, однако по части понимая нежной женской души вы полный неуч. Для вас проще разработать план захвата крепости, нежели понять возмущение влюбленного сердца. — Что ты хочешь этим сказать? — уточнил Лонгвей, однако видя, что старик не решается ответить, продолжил. — Немедленно говори, иначе я прикажу высечь тебя за оскорбление своего господина и непослушание его приказу, а перед этим я лично разломаю дверь и вытащу нахалку за волосы во двор, чтобы ее наказали ударами палок. Однако, я думаю ты не вынесешь побоев своей любимицы, а она подобного публичного унижения. Старик неодобрительно посмотрел в глаза молодого господина, но увидев на его лице решимость исполнить сказанное и опасно сжатые кулаки, тяжело вздохнул и начал говорить: — Бедняга Лилинг влюблена в вас, господин. Я это отчетливо увидел, когда она наблюдала за тем, как вы пили чай в домике со своей наложницей, и тяжело вздыхала. Вероятно она устала страдать и решила спровоцировать вас, чтобы понять о ваших чувствах к ней. Лонгвей ошарашенно смотрел на пожилого мужчина и не мог поверить в его слова. Он знал, что столь уважаемый человек не будет смеяться над молодым господином или так жестоко шутить. — В тебя вселился демон, Лаоши? О какой любви ты говоришь? Лилинг все время дерзкая со мной и спорит без устали, в то время как Зэнзен ласковая и послушная. Если бы ты сказал мне, что одна из них меня любит, то я бы подумал скорее на Зэнзен, но не про Лилинг. — Господин, не будьте столь слепы. Зэнзен хитрая, как лиса, потому что ей нужно выживать, а это значит, что ей жизненно необходима ваша благосклонность. Не забудьте, что она воспитывалась наложницей в доме Императора, а там ценятся подобные качества. Мягкие лапы тигра способны разодрать плоть до костей, а верная собака искренне любит и верна до смерти. Вы можете не послушать глупого старика, но я уверен, что вы умный молодой человек и сделаете правильный выбор. Сказав все, что от него требовалось, старик увидел, что посеял в чужой голове разумное зерно и, поклонившись молодому озадаченному господину, удалился в свои покои. Лонгвей проводил задумчивым взглядом старика и нахмурившись направился обратно. Толпа прислуги по прежнему стояла у дверей покоев Лилинг, откуда продолжали доноситься стенания на судьбу и плачь. Среди собравшихся слуг молодой человек заметил свою наложницу. Ее лицо перекосилось в гримасе превосходства и высокомерия, однако как только она увидела Лонгвея, оно моментально преобразилось и улыбнувшись самой сладкой улыбкой, девушка подошла к нему. — Оставьте сумасшедшую успокоиться в одиночестве. Хотите я вам сегодня спою перед сном или расчешу волосы? — голосом соловья произнесла Зэнзен и, взяв под руку молодого господина, удалилась с ним в покои. Лонгвей был настолько оглушен признанием старика о чувствах Лилинг к нему, что позволил увести наложнице в свои покои. В одном Лаоши был определенно прав — воин действительно ничего не понимал в поведении женщин, но слышал, что они могут быть коварными в достижении своих целей.