***
— Почему «Войны вереска»? — Ты о той песне? — Да. Вы сказали, что она о разведчиках, но почему войны вереска? — Знаешь, детка, есть такое поверье, что там где на землю прольётся кровь разведчика, посвятившего своё сердце человечеству, вырастает вереск. Ещё издревле считается, что вереск означает разлуку и потерю… — Наверное вы очень за них переживаете? — Каждый раз, когда за ним закрывается дверь, мне кажется, что у меня забирают часть души и сердца… Это не описать словами. Дай бог тебе, детка, никогда не испытать этого чувства. — Они посвятили свои сердца человечеству, а мы посвятили свои сердца им. Вся эта песня — правда. Чтобы не происходило, мы всегда будем ждать их дома и верить, что они вернутся…***
Где-то за входной дверью послышался тихий звук шагов. Зё издав странный звук прыгнула на пол, а после убежала из комнаты. Урта спустила ноги на пол. Послышался звук вставляемого в замочную скважину ключа. Сердце на мгновение замерло. Один поворот ключа. Зёшка замерла перед дверью. Второй поворот ключа. Девушка прижала руки к груди. Что говорить? Что делать? Зачем она вообще вышла к двери? Третий поворот ключа. Урта как в замедленной съемке видела опускающуюся ручку и медленно открывающуюся дверь. «Живой!» Дверь захлопнулась за вошедшим мужчиной. Всё внутри сжалось под внимательным взглядом серо-голубых глаз, а в следующую секунду происходящее показалось до глупости простым. Как вообще можно задумываться о том, что нужно делать? Девушка сделала шаг вперёд, прижимаясь к нему всем телом. От куртки пахло порохом и землёй. Урта уткнулась носом в его шею. «Холодный…» На мгновение девушке показалось, что сейчас мужчина оттолкнёт её из-за непозволительной наглости, но почему-то этого не произошло. Чувствовалось, что Зё тёрлась головой об их ноги. — Дурочки, — тихо раздалось над ухом, и Урта почувствовала как холодные руки легли на поясницу. Девушка подняла голову. «Слишком близко…» Она чувствовала тёплое дыхание на своих губах. «Или сейчас или никогда» — Пронеслось в голове, и девушка подавшись вперёд неумело его поцеловала. Леви не отстранился. Пальцы жадно сжали тонкую ткань, шёлковой, ночной рубашки. Поцелуй стал глубже. От нахлынувших чувств по телу словно пропустили электрический разряд. Всё происходящее после, казалось сном, голова отказывалась работать, полностью отдавая контроль эмоциям. Девушка не помнила, как они оказались в комнате, как Ривай повалил её на кровать. Остались только холодные руки, судорожно стягивающие с неё одежду, и обветренные губы, обжигающие кожу. А потом на мгновение показалось, что весь мир замер. Он стоял над ней на коленях, в потоке лунного света. Мягким движением подтянул к себе, накрывая сверху своим телом. Урта зажмурилась, пряча лицо, ожидая, что опять будет больно… Он не верил, что обнаружит их дома. Судя по донесениям, титаны пожрали достаточно много народа в городе. У этой дурочки просто не было шансов, от одного упоминания о титанах девушка замирала, как парализованный кролик. Капитан уже настроился на то, что квартира встретит привычной пустотой. С годами пришлось научиться отпускать людей оказывавшихся рядом, как бы больно не было. Но когда он увидел, ждущих перед дверью, девушку и кошку, внутри что-то оборвалось. Его никогда никто не встречал, мужчина привык быть сам по себе, ни к кому не привязанным и ни кем не обременённым, а тут… Что-то пошло не так, и за эти два месяца она стала ближе чем кто-либо ранее. Ещё и эта кошка дурацкая, самая страшная кошка, которую он когда-либо видел… Осознание происходящего вернулось, она лежала безвольной куклой и тяжело дышала. Бросив взгляд на едва различимые в полумраке часы, Урта могла только гадать, как так быстро смогли пронестись последние шесть часов её жизни. Горло саднило, а во рту стояло характерное послевкусие. Ноги до сих пор подрагивали при попытке изменить положение, поэтому она продолжала лежать, прислушиваясь к журчанию воды и наслаждаясь приятной усталостью во всём теле.***
Над болотом туман, волчий вой заметает следы; Я бы думал, что пьян — так испил лишь студеной воды Из кувшина, что ты мне подала, провожая в дорогу, Из которой я никогда не вернусь; жди — не жди, никогда не вернусь… И не сомкнуть кольцо седых холмов, И узок путь по лезвию дождя, И не ищи — ты не найдешь следов, Что Воин Вереска оставил, уходя. Словно раненый зверь, я бесшумно пройду по струне; Я не стою, поверь, чтоб ты слезы лила обо мне, Чтоб ты шла по следам моей крови во тьме — по бруснике во мхе До ворот, за которыми холод и мгла, — ты не знаешь, там холод и мгла. И не сомкнуть кольцо седых холмов, И узок путь по лезвию дождя, И не ищи — ты не найдешь следов, Что Воин Вереска оставил, уходя. Ты однажды вдохнешь терпкий ладан октябрьской луны, В сердце сдвинется нож, боль поднимется из глубины; Неужели ты ждешь воплощенье беды, духа сумрачной стали, Чтобы снова дать мне напиться воды, этой пьяной хрустальной воды?.. Но не сомкнуть кольцо седых холмов, И узок путь по лезвию дождя, И не ищи — ты не найдешь следов, Что Воин Вереска оставил, уходя. И не ищи в морозной мгле следов, Что Воин Вереска оставил, уходя. [1]