Причины жить

В одно мгновение Поперечный стоял в лифте, вслушиваясь в скрежет этой старой металлической коробки. Наверное, он сам и не помнил, как там оказался. Липкая и густая каша мыслей заполняла голову до краёв. Не сойти с ума было трудно. В кармане было меньше тысячи рублей, а в голове единственный план — набухаться в хлам и забыть все. Денег не было, и желания далеко идти тоже. Продольный держал путь в маленький круглосуточный ларёк напротив многоэтажки. Ведь, действительно, почти все продукты в этом месте составлял алкоголь, но сам его выбор был очень и очень невелик. Цены, для заебавшихся школьников, были вполне приемлемыми. На виски и коньяк денег не было, от водки и пива блевать хотелось, а шампанское для баб. Оставалось только вино. Поперечный же умный мальчик. Тратить все деньги на одну бутылку не стал, а купил несколько самого дешёвого. Школьнику и этого хватит. На странные взгляды прохожих рыжий не обращал внимания и просто шёл в неизвестном направлении. Позже было понятно куда он шел. Домой идти не хотелось. Учебный день подходил к концу, а Руслан опять бы начал активно сношать мозг своими нравоучениями. Эта забота Вихлянцева ничем хорошим не закончилась бы. Две пустые пачки уже валялись где-то в тёмных и холодных переулках этого не менее тёмного и холодного города, а парень так и не дошел до места назначения. Оставалось всего три упаковки, но трезвым Данилу было трудно назвать. После последней бутылки Спун, не сказать что довольный, но уже с полностью пустой, что ни могло не радовать, головой, плёлся домой. Время было примерно три часа дня, школа уже пнула первую смену за свои пределы. Еле дойдя до дома, Данила ввалился в квартиру, скинул потрёпанные жизнью ботинки, ударился лбом об угол и упал на свою кровать. Казалось бы, обычный заход Данилы после школы, не учитывая отсутствие школы, конечно. Руслан услышал стук руки по дереву и двинулся в сторону звука. Картину он лицезрел наилучшую. –Я был о тебе лучшего мнения. Далее последовал тяжёлый вздох, сравнимый, разве что, со вздохом разочарованной матери. Усачев опять начал допрашивать растянувшуюся на полу тушу, которая, по всей видимости, должна была быть мычавшим что-то, приподнимающимся школьником. —Я же тебе говорил. Вот скажи, нахуя? — Руслан присел на кровать с краю. —Да пошел ты! Не хочу я с тобой говорить. — В образ бухого и обиженного на мир ребёнка Поперечный вжился очень даже неплохо. Вихлянцев бурлил взглядом тушку Данилы. Это чувствовалось буквально каждым миллиметром кожи, и спустя несколько минут Продольный не вытерпел. —Вот что тебе надо? Тебе не похуй? Иди отсюда. — Данька пульнул валявшуюся неподалёку подушку в лицо брюнета. Последний поймал на своей физиономии эту штуковину из ткани и поролона и положил на кровать. Русланцев что-то говорил, видимо, говорил что-то очень даже внушительное, но Данила ничего не слушал. Он просто тупо глядел потолок, ещё не до конца отойдя от дешёвого пойла, размышляя о своей жизни, нужен ли он кому-то, а если и нужен, то кому? —Ты меня вообще слушаешь?! —Слишком громко. Слишком эмоционально. Слишком. блять. —Я сказал, чтобы ты шел на хуй. Все удобства тебе предоставлены. —Только если на твой. Может, хотя бы так ты меня слушал. — вот, вроде бы и вложил сарказма столько, что можно им буквально поперхнуться, а голос всё же дрогнул. * * * Через некоторое время Данила заснул, а Вихлянцев сидел на своей излюбленной кухне. Спать он не собирался, хотя обычно ложиться в определённое время, и ничего не могло разбудить его раньше положенного. Но сегодня, как мы можем наблюдать, все складывалось по другому. Всю ночь из кухни доносились визги чайника, стук ложки и очередное открывание гудящего холодильника. –Чего ты не спишь? – полусонный Данила приполз на шум и зевая потёр глаза. Он был спокойным и общался, скорее как с другом, а не с неприятелем. Он не сильно помнил лицо брюнета. Перед глазами всплывал лишь мутный силуэт. Помнил лишь, что чёлка была выше. Сам Руслан не торопился отвечать и приглаживая чёлку что-то делал. —Может, ты ответишь на мой вопрос? — так же дружелюбно и совершенно беззлобно спросил рыжий и сел за стол. —Я тебе говорил. Я понимаю. С моей стороны было тупо что-то доказывать. — тихо сказал Вихлянцев и ушёл, прихватив с собой кружку, со всех сторон покрытую нелепым узором. На часах четыре ночи, а заснуть рыжий уже не сможет. Очевидно, именно в это время в голову заглядывают самые гениальные и неожиданные идеи. Быть может, это так алкоголь повлиял на ход мыслей, однако голова звенела, как будто в один момент все церкви мира ударяют в колокол. Настрой был и Спун пошёл совершать. Сероглазый сидел на маленьком диванчике и опустошал пятую или шестую кружку. Робко Продольный присел рядом и начал диалог. — Расскажи, что произошло. Может, я помогу. — ноющая зубной болью голова мешала формулировать речь, но рыжий справился, и даже не заплетаясь. — Я уже понял, что тебе как-то похуй на меня. Мог бы хоть ради приличия выслушать. — От этой дрожи в голосе в Даниле засело что-то колющее, не дающее нормально дышать. Руслан показывал, что ему правда нужна помощь. Показывал чем угодно, но только не словами. Дебильной гиперопекой, всем этим с виду бессмысленным выносом мозгов, да даже чёртовым взглядом. Друзей не было, родители не слушали сына и просто бросали на полуслове трубку. Обнял Вихлянцева Даня скомкано, нелепо и неожиданно для них обоих. Но, видимо, сейчас это было куда лучше молчаливой игры в гляделки. —Всё, иди спать.— Даня отстранился, смотря уже как-то затуманенно, мягко, что подсознательно успокаивало. —Я уже не высплюсь, да и нет особого желания туда снова идти. —Я знаю, что делать завтра. Но всё равно, тебе лучше лечь. Мне тоже, знаешь ли, не в кайф переться куда-то.— Поперечный, лишь кончиками холодных пальцев касаясь до тёмных, так напоминающих Регинины, волос, поправляет назойливо лезущую на лицо чёлку Руслана. Последний, от такого простого, но такого странного для Продольного действия, едва заметно занервничал, но Данила, не обратив на эмоции парня внимания, лишь двинулся в сторону своей обители. Вихлянцев с облегчением вздохнул. Продольный упал на кровать, моментально забываясь накатившим, сковывающим движения сном. Руслан же долго ворочался в импровизированном гнезде из подушек и скомканного одеяла и думал, что же всё-таки нахлынуло на Данилу. Обычно Поперечный подстебывает за такое поведение, но сегодня, он, мягко говоря отличался. Может, это убогое пойло действительно показывает людей с неизведанной стороны? * * * С утра более-менее довольный и сонный Русланцев опять сидел на обожаемой кухне, лениво листая ленту новостей. Наконец полностью отойдя от алкоголя, Поперечный плёлся до кухни, потратив на это порядка нескольких минут, хотя, учитывая то, что квартира их изрядными габаритами не отличалась, проделать это можно было за пару-тройку шагов. Диалог никто начинать не хотел. Руслан боялся ляпнуть чего лишнего, а единственное, что запомнил Поперечный со вчерашнего дня — смачный удар головой об пол и какой-то односторонний разговор, основанный лишь на нравоучениях соседа и ответному мычанию Дани. Так что тот, без зазрения совести, игнорировал брюнета, да и в общем всю ту странную атмосферу, что царила здесь в последнее время. Данила вышел на балкон. Он просто думал. Думал обо всем, что видел. Думал о людях, снующих под окном, таких же заспанных и прячущих лица в шарфы и широкие воротники пальто, о родителях, которые остались в Воронеже, так и позабыв приехать и о снеге, что падал сейчас редкими мягкими хлопьями и что скоро превратится он в придорожную тёмную слякоть. Забавно то, что раздумья эти не ворошили в сознании абсолютно ничего. Они просто были. Просто заполняли пустоту, по сути являясь бессмысленной чепухой. Под окнами первого этажа стали слышны знакомые голоса.