* * *
Несмотря на промозглую погоду и всё ещё неизменную слякоть под подошвой, атмосфера Питера была натянуто предновогодняя. Город украшали по максимуму. Витрины уже были заставленны маленькими ёлочками, ценники в магазинах вырвиглазно пестрили яркими цветами и всей той праздничной лабудой, что помогала заманавать доверчивых покупателей. Трескучий гололёд скользил под ногами, заставляя те нелепо подкашиваться.* * *
— Еду ему надо. Денег он мне дал. А самому задницу поднять — никак. — от подобного брюзжания под нос сильнее всего чувствуется подступающая, и видимо, уже дышащая в ухо, старость. Пробегаясь глазами по заставленным до отвала полкам, Данила выискивал что-то, хотя бы отдалённо напоминающее то, что не будет отзываться о себе спазмами в желудке. Мелькающие отовсюду люди уж больно громко обсуждали какие-то посторонние темы, заливисто смеялись, закидывали продукты в тарахтящии колёсами тележки, наполняя всё здание ощущением приближения чего-то значимого абсолютно для каждого. Во всей этой непрекращающейся суматохе рыжему было крайне трудно ориентироваться. Собрав всё, что входило в его импровизированный список в корзину, и закинув пару пакетиков отвратительного растворимого кофе по девять рублей, Данила направился к кассе. Краем глаза он ухватился за уходящий и знакомый силуэт. Видимо, ухватился слишком крепко. Бежевое пальто мелькнуло в проходе вместе с чёрным, глянцевым женским пуховиком. Нервно смотрит на дверь. На место кассы, сложенной в кучу еды, скопившейся очереди и продавщицы, что начинает раздражённо постукивать кислотно-зелёными ногтями приходит лишь размытый фон. Все мысли сконцентрированы лишь на куске светлой ткани, что на мгновение промелькнул, уже затерявшись на улицах Санкт-Петербурга. жалкожалкожалко — Молодой человек, дайте деньги. — покосившись на парня, сказала уставшая женщина, тем самым возвращая Поперечного на землю. Рыжий спешно протянул деньги, быстро закинул все покупки в мятый пакет и окинув взглядом хмурые физиономии порядком задержавшихся после него людей, будто на ватных ногах поплёлся домой.* * *
— Всё купил? — выйдя из кухни, уже похоже, своего законного места обитания, Руслан обратился к в последнее время неизменно нервному Поперечному, что с характерным стуком бросил на пол пакеты и удалился к себе, глухо хлопнув дверью. — Серьёзно? Опять? — в непонятии и с привкусом заданного в воздух вопроса стоял посреди коридора Вихлянцев, в итоге всё же забрав покупки и оставив их хотя бы на кухне. В этот раз Руслан решил, что выуживать из Дани буквально каждое слово — такая себе тактика, и лучше оставить рыжего. Пусть сначала сам в себе разберётся.* * *
Сново это сжирающие изнутри, мучительно долго переваривающее нервы здание. Руслан поднялся в привычное время для него и быстро оделся. Всё как обычно, обычное утро, обычное время, обычный Продольный спящий до упора, ебучий день сурка. Декабрь наступает на пятки, но на расстоянии где-то километров пятнадцать, и ничего не хочется делать в очередной осенний день. С большим нежелание брюнет всё таки вышел на не по-осеннему холодную улицу, что кусала своими мелкими заточенными зубами незащищённые руки. От протяжного дверного скрипа, как оно обычно и происходит, наступает время для решившего наконец продрать глаза Поперечного.* * *
Данила как обычно опоздал на урок. Вваливаясь во многое переживший тридцать девятнадцатый кабинет, и уже проходя через ряды парт к своему месту, Продольный краем глаза замечает Руслана, уместившего себя недалеко от доски, и о чём-то увлечённо болтая с Региной, что лишь краями губ улыбалась, не отводя взгляд от Вихлянцева. Регина научилась хорошо скрывать грусть. Возможно, даже слишком хорошо. Кинув свой рюкзак на скрипучий стул последней парты, Данила не заострял внимание на, не смотря на хрипоту, неизменно высокий голос преподавательницы, а внимательно изучал взглядом эту парочку. Вскоре рыжий решил отвлечься от них и достал свой скетчбук, начав зарисовывать всё, что видел. Рисовал кричащую на очередного везунчика у доски учительницу, Татьяну Ивановну, которая ни разу ни упускала возможность выделить его как самое тёмное, грязное и неисправимое пятно класса. Также никогда не забывала упоминать, что большая часть учеников скатилась, кроме ненавидещего её всей душой Русланчика, что выходя к доске чуть ли не до скрежета мела выслушивал эту похвалу в его адрес. Рисовал одноклассниц, с усталыми глазами, заправленым за уши волосами и вибрирующими телефонами на партах, рисовал приятного лилового цвета вазу на учительском столе, наверное, единственное, что не нагоняло тоску в этом кабинете. Рисовал шкаф, в котором точно, как утверждал Даниле во время очередного нудного урока Эльдар, было что-то из разряда бдсм игрушек как минимум. Тот шкаф, который Татьяна захлопывала каждый раз, когда он хоть немного приоткрывался и как будто терпеливо выжидала момента использовать его содержимое по полной, и скорее всего с Даней, ведь по своему обыкновению говорила, что таких наглых, как он, надо непременно наказывать. Все зарисовки получались плохо. Тихий и нарочито спокойный голос Ждановой, который парень слышал каким-то третьим ухом, отвлекал не хуже мыслей о не самой свежей даме в латексе и с плёткой, на что он лишь сильнее давил на изгрызанную ручку, щёлкая то ей, то костяшками тонких пальцев. — Поперечный, с тобой все нормально? Раз уж родителям на твою успеваемость всё равно, то может сам попробуешь хоть что-то запомнить? — Учительница смотрит с осуждением и неприкрытой неприязнью. Пару человек оборачиваются на скрипящий подобно сыпучему мелу голос, большая же часть игнорирует происходящее, уже считая это обыденной рутиной урока. Школьный звонок не прекращая трезвонил, впиваясь громкой трелью в уши и эхом отдаваясь в коридорах. Данила, быстро закинув полупустые тетради и пенал в рюкзак, направился в кабинет музыки. Опять эта дряхлая, как и всё в этой школе, учительница будет доебываться до каждого слова. Но зайдя в кабинет, в котором, как казалось каждому ученику, преподавательница проводила всю свою жизнь, Поперечный её там не обнаружил. Через некоторое время шум сменился на резко повисшее в воздухе молчание, ведь в сорок второй вошёл довольно молодой мужчина, пытающийся удержать в руках кучу толстых папок. Успевшая отрасти за месяц уложенная назад тёмная чёлка, не менее тёмные глаза, обрамлённые рамами густых бровей, а из под не по-осеннему тонкой белой рубашки виднелся рукав татуировок. Красиво. Даня любит красивые вещи. У Поперечного почти незаметные светлые ресницы и синева под глазами, а незнакомый мужчина перед ним слишком... живой? Буквально светится от добродушной улыбки, резво подходя к учительскому столу. Наконец, оставив на столе свою ношу, молодой человек представился : — Юрий Викторович, несколько месяцев буду замещять уехавшую из города учительницу, надеюсь мы поладим. Будут вопросы — подойдите после урока. — Кратко объяснив сложившуюся ситуацию и оглядев класс, новый учитель подошёл к доске. Голос приятный. Чёткий и немного бархатистый, Дане кажется, что он подходит образу мужчины. Дане кажется, что чёртовой куче карандашей разной толщины и огрызку, пока что не утратившему образ стёрки валятся в пенале долго не придётся.