Расшифровывая подтекст

Даты: "Этюд в багровых тонах" - это ,возможно, центральная история в Каноне. Она представляет Шерлока Холмса не только читателю, но и Ватсону. Она отмечает начало того, что должно стать самым глубоким и успешным партнерством всех времен. Б.-Г. датирует историю зимой/весной 1881 г. (само дело - март, встреча - январь 1881 г.). Впервые рассказ опубликован в 1887 г. и является самым первым из серии рассказов о Шерлоке Холмсе. Синопсис: История делится на 2 части. Первая является перепечаткой воспоминаний Джона Ватсона, доктора медицины, бывшего военного врача. В ней Ватсон описывает свое знакомство с Шерлоком Холмсом и, позже, с миром консультирующего детектива, поскольку он следовал за Холмсом в поисках убийцы в первом расследовании, где Ватсон принимал участие. Вторая половина представляет собой рассказ о Стране Святых, который объясняет мотив преступления, произошедшего в первой части. Для наших целей мы игнорируем вторую часть и сосредоточимся исключительно на воспоминаниях Ватсона. Подтекст: История начинается с того, что Ватсон, одинокий и печальный, живет в огромной помойке, которой был Лондон в 1880-е гг. Он описывает свое в чем-то трагическое прошлое (подробно рассказывая о ранениях, полученных во время афганской кампании). Ватсон через свое повествование устанавливает с читателем эмоциональный контакт, и тот немедленно ощущает сочувствие и симпатию к персонажу. Это классическая романтическая конструкция: сломленный герой, без друзей, один в великом романтическом городе мира, сражающийся за существование и ничего более не желающий, чем связи с окружающими людьми. Одиночество Ватсона временно отступает, когда он встречает своего старого медбрата, Стэмфорда, который позже способствует одной из величайших встреч в истории литературы. Ватсон ищет квартиру, поскольку до этого жил в частном отеле, "ведя неудобное, бессмысленное существование". Именно Стэмфорд первым подал Ватсону идею найти компаньона, чем тот не преминул воспользоваться. " - Клянусь Юпитером! - воскликнул я,- если он действительно хочет разделить квартиру и расходы, то я тот, кто ему нужен. Я бы предпочел партнерство одиночеству." Таким образом, мы приступаем к великой встрече, которая стала началом одной из наиболее совершенных любовных историй в мире (для обоих героев и их фанов). Первые впечатления - самые важные, поскольку они показывают, как предназначено раскрываться этим отношениям. Здесь совершенно ясно, что Ватсон был немедленно покорен Шерлоком Холмсом. За исключением изумления самой первой дедукцией Холмса ("вы были в Афганистане, я вижу"), Ватсон словно загипнотизирован им. Он подробно описывает Холмса, используя бесхитростный язык: "... восторг осветил черты его лица", "... его глаза поблескивали, когда он говорил". Использование слов "осветил" и "поблескивали" вызывает образы изящных редких драгоценностей, и совершенно необходимо заметить, что именно этими словами Ватсон описывает Холмса. Очевидно также, что Холмс произвел неизгладимое первое впечатление, если даже 6 лет спустя Ватсон способен так живо описать первую встречу. Действительно, много раз на протяжении рассказа Ватсон, возможно из-за угасающей памяти, приукрашивает события и происшествия, но его знакомство с Шерлоком Холмсом кристально ясно. Детали, в которых он описывает их встречу, несравнимы ни с чем в Каноне. Интересно также отметить реакцию Холмса, который кажется очень взволнованным перспективой разделить квартиру с Ватсоном: "Шерлок Холмс, казалось, был в восторге от идеи разделить со мной квартиру". Фактически, когда Ватсон соглашается стать постоянным компаньоном Холмса, тот издает "веселый смешок", что он, как мы скоро узнаем, делает нечасто. Заручившись согласием на переезд утром, Ватсон уходит, но Холмс уже нашел путь в его подсознание, поскольку доктор обнаруживает, что "очень заинтересован своим новым знакомым". Этот интерес с течением времени не убывает, а, наоборот, растет, быстро приближаясь к одержимости. "По прошествии недель, мой интерес к нему и мое любопытство к его жизненным целям постепенно углублялись и росли." Это особенно очевидно в почти постоянном наблюдении за Холмсом; достаточно того, что он мог в деталях описать режим дня и его частую смену настроения. Ватсон любопытен, но еще более он очарован человеком, с которым разделил дом и жизнь. Холмс нуждается во внимании Ватсона, и тот дает его. "Его личность и внешность были таковы, что привлекали внимание самого обыкновенного наблюдателя". Описание Холмса Ватсоном не ограничивается его личностью. Действительно, Ватсон рисует физическую внешность Холмса в деталях, выбирая ремарки, вроде "чрезвычайная деликатность в общении" и "мечтательное отсутствующее выражение глаз". Ватсон и сам признается, "как сильно этот человек стимулировал мое любопытство". Ватсон стал настолько любопытным, что взялся составлять список, отмечая на бумаге различные аспекты личности Холмса, силясь его понять. Это явный признак человека, совершенно поглощенного своим соседом. Знакомство продолжается тем, что Ватсон становится, говоря поэтически, объектом холмсовой игры на скрипке. Очевидно также, что растущая привязанность Ватсона не односторонняя, поскольку он упоминает, что Холмс часто играл для соседа, даже подряд, его любимые арии. В это время их отношения еще только начинаются, двое мужчин только узнают друг друга, без возможного доверия, которое может позже сформироваться между ними. Притяжение и интерес явно присутствуют, но все ненадежно, держится на необходимости соблюдать приличия и сопротивлении Холмса ослаблению защиты в присутствии Ватсона. Однако вскоре все меняется, и интересно заметить, что это случается очень быстро, за несколько недель Ватсон переходит от называния Холмса "знакомым" к называнию его "другом". Время идет, и у нас появляется возможность увидеть их встречу с точки зрения Холмса, когда он (месяцы спустя) воспроизводит самые первые слова, которые произнес в присутствии Ватсона, Понятно, что Холмс пересказывает произошедшее очень подробно. " - Но вы хотите сказать, - сказал я, - что, не выходя из своей комнаты, можете раскрыть загадку, с которой другие ничего не могли поделать, хотя видели все детали своими глазами? - Совершенно верно. У меня есть что-то вроде интуиции. Иногда появляются немного более сложные дела. Тогда я вынужден пошевеливаться и смотреть своими глазами. Понимаете, у меня есть множество специальных знаний, которые я применяю и которые замечательно помогают делу. Правила дедукции изложены в той статье, которая удостоилась вашего презрения, они бесценны для меня в практической работе. Наблюдательность - моя вторая натура. Вы были удивлены, когда я при первой встрече сказал вам, что вы прибыли из Афганистана". Это диалог также показывает, что Холмсу необходимо гордиться собой, впечатлить Ватсона, и действительно, большую часть главы он рисуется, временами становясь в совершенно оборонительную позицию, защищая свои таланты. Это проходит, когда Ватсону представляется возможность проверить заявления Холмса и, к восторгу последнего, Ватсон узнает, что сосед действительно обладает талантами, которыми хвастался большую часть утра. " - Чудесно! - воскликнул я. - Банальность, - сказал Холмс, хотя я подумал, что судя по выражению его лица, ему приятны мои явные удивление и восхищение." Это открытое восхищение Ватсона привело Холмса к уверенности в нем. Он сделал следующий шаг и решил включить соседа в процесс расследования дела - явный показатель растущей близости, которая вскоре станет основанием для связи между ними. Интересно заметить, что Ватсон, не колеблясь, сопровождает Холмса в расследовании. Наоборот, он кажется взволнованным, даже тронутым, что Холмс позволил ему попасть в тот мир, в котором живет. И хотя Ватсона интересует этот мир, именно Холмс привлекает его внимание. "Пока он говорил, его проворные пальцы летали здесь, там и повсюду, ощупывали, нажимали, расстегивали, исследовали, хотя в глазах было то же отсутствующее выражение, которое я уже описывал." Вне контекста эта цитата очень показательна. Автор включила ее сюда не как главную в анализе (хотя интересно отметить многозначительность ватсоновского описания), как пример исследования Холмсом тела, но, прежде всего, потому, что Ватсон описывает ужас при виде тела и невозможность отвести взгляд. И в такие моменты его глаза сосредоточены исключительно на Шерлоке Холмсе. Эта парочка уже увязла в расследовании, Холмс в своей стихии, Ватсон следует за ним по пятам. Выше автор упоминала, как быстро Холмс из знакомого превратился в друга, так что читатель, несомненно, найдет очаровательным тот факт, что теперь Ватсон упоминает Холмса как компаньона.Тонкий намек, автор допускает, но все такой же многозначительный; если бы Холмс не включил Ватсона в свою работу, автор очень сомневается, что такое превращение произошло бы. На протяжении расследования мы все больше и больше подвергаемся действию холмсовской рисовки, ее больше, чем обычно, и она явно вызвана присутствием Ватсона. Действительно, позже Холмс, от удовольствия поинтриговать Ватсона, отказывается подробно разбирать свой метод, заявляя: "Я не собираюсь больше говорить с вами об этом деле, доктор, Вы знаете, что фокусник теряет кредит, когда объясняет свой трюк, и если я покажу слишком много из моего метода, вы придете к выводу, что я самый обыкновенный человек". Здесь очевидно, что Холмс весьма обеспокоен, что в конечном счете может Ватсону надоесть.Он уже проявляет сильную зависимость от Доктора, даже если эта зависимость исключительно от потакания его эго. Ему, конечно, не нужно беспокоиться: Ватсон слишком благоговеет, чтобы даже помыслить, что Холмс обыкновенный. " - Я никогда этого не сделаю, - ответил я, - вы превратили дедукцию почти в настоящую науку, даже принесли ее в этот мир". Реакция Холмса, каждый согласится, очень благодарная: "Мой компаньон вспыхнул от удовольствия при этих словах, а особенно от того пыла, с которым я их произнес. Я уже наблюдал, что он был чувствителен к лести, касающейся его искусства, как любая девушка - к лести, касающейся ее красоты". Теперь мы посвящены в обстоятельства их встречи и начала отношений: как они оценивают друг друга, судят друг о друге и тестируют друг друга. Мы видели доказательства открытого любопытства и активного интереса, которые привели их к доверию друг другу. Мы были свидетелями первых шагов к доверию, которое позже станет основой связи длиною в десятилетия. Все это отмечено тонким флиртом и игривым поддразниванием, и до этой точки мы еще не копались в связия. созданной профессией Холмса. Скоро это изменится. Приглашая Ватсона разделить его работу, Холмс чувствует легкость и, возможно, больше доверяет ему, чем когда они впервые встретились. Теперь ему комфортно разделить и этот аспект своей жизни. Это становится очевидным, когда они возвращаются на Бейкер-стрит и Холмс напевает музыкальную тему, упоминая Шопена, композитора, хорошо известного своими очень романтическими пьесами. " - Та маленькая шопеновская вещица, которую она играет так божественно: тра-ла-ла-лира-лира-лай". Хотя в будущих рассказах Ватсон часто сопровождает Холмса на концерты, в данном случае доктор, уставший от утренних усилий, решил провести день в одиночестве на Бейкер-стрит. Однако отдохнуть он не смог, так как его мозг был слишком возбужден событиями дня. Он все еще размышлял, когда Холмс вернулся, и казался очень озабоченным. Настолько, что Холмс поинтересовался: " - Что случилось? Вы на себя не похожи, Дело Брикстон-роуд вас расстроило". Холмс здесь беспокоится, нужно заметить, совершенно явно. Очевидно, он проявляет заботу, или что-то вроде того, о благополучии Ватсона. Опять заметим, что Шерлок Холмс нечасто проявляет заботу о чьем-либо благосостоянии. Его беспокойство достаточно ощутимо, хотя он скорее пытается обратить разум Ватсона на другие вещи. Здесь Холмс кажется потерявшим цель, он прыгает с темы на тему, от музыки и литературы к теории Дарвина, без всяких пауз. Ватсон, заметим, не пропускает удар. Обмен репликами очень напоминает разговор давно женатой пары. Однако Холмс не позволяет расстройству Ватсона отвратить его от расследования. Фактически сразу после прибытия подельника убийцы (одетого старухой), Холмс бросается за ним, крича другу: "Дождитесь меня!" И Ватсон ждет, проводя время за беглым просмотром "Соперника богемского убийцы", который в то время считался эротической книгой. После возвращения Холмс очень хочет поделиться с Ватсоном своей неудачей, смеясь над своим приключением, но сначала признается, что "ни за что не хотел бы, чтобы об этом узнали в Скотланд-Ярде": явный показатель роста доверия к Ватсону. Забота о друге проявляется снова, когда он замечает, что тот выглядит усталым и немедленно намекает, что ему нужно лечь спать, чему тот без колебаний подчиняется. До утра мы Ватсона не видим. Он сам говорит: "Мы с Шерлоком Холмсом читали эти заметки (в разных лондонских газетах), когда встретились за завтраком". Автор считает, что такую формулировку можно толковать по-разному, но в ее голове формируется образ двух мужчин, сдвинувших вместе стулья возле обеденного стола, перед ними разбросаны газеты, а они вместе наклонились над заметкой, чтобы читать одновременно. Эта невероятно интимная сцена говорит, по мнению автора, о быстро развивающейся связи, которая останется неизменной на три десятилетия. Автор думает, можно совершенно спокойно предположить, что она продолжалась до их последних лет. Сейчас мы должны ненадолго отвлечься от Холмса и Ватсона, чтобы прокомментировать одну из множества второстепенных историй, происходивших в этой повести. Мы рассмотрим алиби Артура Карпентера, первого подозреваемого инспектора Грегсона, который заготовил следующее объяснение своего местоположения во время убийства: "По пути домой он встретил старого товарища по службе на флоте и долго с ним гулял. Будучи спрошенным, где живет этот старый товарищ,оказался не в состоянии дать удовлетворительного ответа". Учитывая, что его столкновение с убитым длилось не больше нескольких минут, что его не было в доме больше двух часов, что позже его признали невиновным, встает вопрос: что эти двое могли делать посреди ночи, что не дало Карпентеру вернуться домой в течение нескольких часов и что помешало ему узнать адрес бывшего сослуживца? Можно ли предположить, что это была попытка Дойла (т.е. Ватсона) привлечь внимание читателя к существованию подфабулы о геях в его истории? Смысл замечаний Карпентера, в конце концов, совершенно ясен. Теперь возвращаемся к Холмсу и Ватсону, в тот момент, когда доктор впервые выражает интерес к документированию и публикации дел Холмса. " - Это чудесно! - вскричал я. - Ваши заслуги должны быть оценены публично. Вы должны опубликовать отчет об этом деле. Если вы не хотите, это сделаю я." И так начинается карьера Ватсона как биографа, вызванная желанием разделить с миром великолепие и чудо, которые он открыл в Шерлоке Холмсе. Автор уверена, что ей не нужно указывать, насколько необычно такое поведение, ибо она серьезно сомневается, что большинство мужчин хотя бы рассматривали своих друзей-мужчин в такой романтической манере. " - Вы можете делать, что хотите, доктор." Не может быть сомнений, что похвалы Ватсона тронули Холмса и он был очень доволен предложением. Можно представить, что это разрушило последние барьеры и утвердило то, что началось как праздная мысль, ибо с этого момента Ватсон стал играть центральную роль не только в работе Холмса, но и в его жизни. По прошествии сущих месяцев сформировалась их дружба, началось партнерство, и совершенно очевидна глубоко интимная связь между ними. Для описания начала отношений, которые в конечном счете стали отличительной чертой всех 60 рассказов Дойла, "Этюд в багровых тонах" сделал больше, чем тонкий намек на точную природу их отношений.