Расшифровывая подтекст

Даты. Б.-Г. датирует "Второе пятно" октябрем 1886 г., несколькими днями спустя после "Постоянного пациента" и "Знатного холостяка". Впервые опубликовано в сентябре 1904 г., вскоре после ухода Холмса от дел. Интересно отметить, что Ватсон не упоминает даты на протяжении рассказа, но ссылается на свою свадьбу. Синопсис. Во "Втором пятне" гостиную дома 221В по Бейкер-стрит удостоили посещением два опозорившихся политика, чтобы просить помощи Холмса в поисках документа огромной политической важности. Этот документ столь важен, что война станет очень вероятной, если его содержание будет раскрыто. Холмс соглашается взять дело, но оно оказывается гораздо более сложным, чем он думал вначале. Прошли дни, прежде чем Холмс обнаружил утерянную связь: второе пятно, распутавшее всю тайну, и женщина, стоявшая за всем этим. Легким движением руки Холмс раскрыл дело ко всеобщему удовлетворению. Подтекст. "Я намеревался сделать "Убийство в Эбби-Грейндж" последним из подвигов моего друга, мистера Шерлока Холмса, о котором я должен сообщить публике. Это мое решение было принято не из-за недостатка материала, у меня были записи о сотнях дел, о которых я никогда не упоминал, и не вызвано уменьшением интереса части моих читателей к исключительной личности и уникальным методам этого замечательного человека". Этот абзац открывает "Второе пятно". Оно написано Ватсоном в 1904 г., почти 23 г. спустя после их первой встречи. Интересно отметить, что, несмотря на прошедшие 2 десятилетия, Ватсон называет друга замечательным человеком и особо отмечает его исключительную личность. Очевидно, что Ватсон никогда не устает от Холмса и не теряет интереса к его занятию. 23 года отношений, а доктор так же очарован Холмсом, как при первой встрече. Поистине, это знак глубокой и длительной любви. "Второе пятно" - замечательный рассказ в том смысле, что он содержит несколько пассажей, придающих вес теории, что Ватсон чувствовал некую склонность к мужчинам. Мы знаем, что он часто выражал интерес к прекрасному полу, поэтому было бы резонно допустить определение Ватсона как гетеросексуала. "Второе пятно", однако, приводит аргументы в пользу его бисексуальности, что позволяет предположить сексуальную природу его привязанности к Холмсу. Его любовь к Холмсу не обсуждается, существует независимо от сексуальности, но рассматривая потенциально сексуальные элементы отношений Холмса и Ватсона, нужно исследовать его сексуальность. "Другой, темноволосый, гладко выбритый и элегантный, едва ли среднего возраста, одаренный всей красотой тела и ума..." Это описание Ватсоном Трелони Хоупа, одного из политиков, пришедших просить помощи Холмса в поисках исчезнувшего документа. Ватсон отзывается об этом человеке, как об элегантном, а затем продолжает, что он "одарен всей красотой тела и ума", это явный показатель высокой оценки. Позже Ватсон, описывая второго джентльмена, отзывается о его глазах, как о чудесных, любопытный выбор слов: "Холмс с улыбкой отвернулся от пронзительного, испытующего взгляда чудесных глаз". Двое примечательных политиков остаются достаточно долго, чтобы описать детали, окружавшие пропажу письма. После их ухода Холмс немедленно сообщает, что есть только три человека в Лондоне, у кого могло оказаться письмо. Ватсон, услышав имена, напоминает Холмсу, что один из них упомянут в дневной газете и, по-видимому, убит. "Мой друг так часто удивлял меня во время наших приключений, что я испытал торжество, когда осознал, что удивил его. Он уставился на меня в изумлении, а потом выхватил газету у меня из рук". Мы уже совершенно осознаем, что Ватсон пожизненно изумлен Холмсом, но здесь показано, что при случае он способен удивить друга. Фактически, очень сомнительно, что кто-либо (кроме Ватсона, конечно) способен на такой подвиг. Это в высшей степени многозначительно, когда исследуешь причины желания Холмса сделать Ватсона постоянным компаньоном. У человека, который очень редко удивляется, Ватсон должен , при случае, вызывать совершенное восхищение. Холмс довольно быстро приходит в себя, и парочка начинает всерьез расследовать дело. Прежде чем они смогли копнуть достаточно глубоко, их прервал приход жены Трелони Хоупа. Холмс ведет себя вежливо, но очевидно, что он расстроен этим. На протяжении беседы Холмс переходит от раздражения к подозрению и после ее ухода поворачивается к Ватсону с вопросом: " - Ну, Ватсон, прекрасный пол по вашей части, - с улыбкой сказал Холмс, когда удаляющийся шелест юбок завершился хлопком входной двери. - Что за игру ведет превосходная леди? Чего она в действительности хотела?" За исключением подтверждения нашего давнего подозрения (что опыт Холмса с женщинами ограничен, если не совсем отсутствует), мы здесь видим, что он глубоко не доверяет женщинам, поскольку автоматически предположил, что у ее визита есть какой-то скрытый мотив. Эта тема продолжается заявлением Холмса: "А женские мотивы непостижимы. Вы помните женщину в Маргейте, которую я заподозрил по той же причине. Не напудрен нос - вот правильное решение. Как можно строить на зыбучем песке? Их самые обычные действия могут означать очень многое, а самые выдающиеся поступки могут зависеть от шпильки или щипцов для волос". Любопытно заметить, что если мы примем хронологию Б.-Г., то это дело произошло через несколько дней после "Постоянного пациента" и "Знатного холостяка". В "Знатном холостяке" Ватсон заявляет, что через несколько недель женится, из чего следует, что сейчас мы, возможно находимся за неделю до его свадьбы. Любопытный момент для вопроса о достоинствах женщин. Это особенно заметно в вопросе Холмса: "Как можно строить на зыбучем песке?" Снова совершенно очевидно, что Холмс резко против предстоящей женитьбы Ватсона. Их беседа, кажется, задевает немного слишком сильно, и Холмсу, возможно, неловко за его замечание, а может быть, он чувствует, что открыл слишком многое, и он сбегает. Ватсон, нужно заметить, не приглашен к участию в предварительном расследовании, что, по-видимому, из ряда вон, если рассматривать прошлое поведение Холмса. Могло ли быть такое, чтобы Холмс нуждался в дистанции? Возможно, это означает, что ему нужно скрыть тревогу и расстройство, но Холмс испытывает уважение к надвигающейся свадьбе друга? "Весь тот день и следующий Холмс был в том настроении, которое его друзья называли неразговорчивостью, а остальные - мрачностью. Он убегал и прибегал, непрерывно курил, урывками играл на скрипке, погружался в грезы, поглощал сандвичи в неположенное время и едва отвечал на мои случайные вопросы." Хотя мы видим, что Холмс расстроен течением (или его отсутствием) дела, мы видим его в депрессии. Его депрессия имеет склонность откладываться на те случаи, когда у него нет дела. Ничего не остается, как спросить, является ли настроение Холмса непосредственным результатом дела или оно полностью связано с Ватсоном, его предстоящей женитьбой и его вспышкой, по поводу которой Холмс несомненно беспокоится, что продемонстрировал слишком много эмоций. Фактически, настроение Холмса ухудшается по мере того, как дни проходят, прежде чем он снова привлекает Ватсона к расследованию. "Мой дорогой Ватсон, - сказал он,поднимаясь из-за стола и шагая взад и вперед по комнате, - вы само долготерпение, но если я ничего не говорил вам в последние три дня, то только потому, что нечего говорить". Здесь слово "дорогой" и заявление Холмса, что Ватсон "само долготерпение" - явный показатель вины Холмса. Он осознает, что вел себя плохо, и чувствует невероятное раскаяние, что так поступал. Холмс также пришел к осознанию важности иметь Ватсона на своей стороне, поскольку только включив друга в дело, он начал продвигаться вперед. " - Надевайте шляпу, Ватсон, и прогуляемся до Вестминстера". Пока Ватсон не занял правильное место рядом с Холмсом, тот не способен прийти к правильному решению. Более того, Холмс осознает это, и, чтобы куски связались, он более чем желает снова вовлечь Ватсона в расследование. " - Живее, Ватсон, живее! - с бешеным пылом воскликнул Холмс. - Быстро, Ватсон, быстро! Верните его на место!" Нужно заметить, что Холмса видели "вяло прислонившимся к каминной полке" сразу после этой сцены. Автор оставит читателю заполнить пробелы. Осознав важность роли Ватсона в его работе (и всей жизни), Холмс более чем желает возместить убытки. Он делает это тонко, но с теплотой. " - Идемте, друг Ватсон, занавес поднят для последнего акта". Ватсон принимает все как должное, никогда не спрашивая о колебаниях настроений друга; это знак того, насколько действительно Ватсон очарован. Здесь интересно заметить, что изначальные подозрения Холмса в адрес миссис Хоуп были обоснованы, фактически, именно она выкрала документ у мужа. Холмс кажется этим совершенно довольным, и мы почти можем представить, как он поворачивается к Ватсону и говорит: " - Ха! Вот к чему приводит доверие к слабому полу, мой дорогой Ватсон". Он, конечно, не доверяет, и когда объясняет Ватсону, как он расследовал дело, его тон опасно близок к злорадному. "Мой разум полон восхищения этим замечательным человеком." Ватсон, кажется, не помнит, что нет ничего, что Холмс сказал бы или сделал, что было бы результатом сантиментов. Ватсон совершенно искренне, слишком слеп от восхищения ( и, конечно, любви), чтобы заметить недостатки Холмса. Автор завершает не цитатой, а концепцией. Рассказ заканчивается активным сокрытием Холмсом действий миссис Хоуп в попытке защитить ее от разочарования в ней мужа. Он делает это в значительной степени в ответ на ее мольбы, но читателю очевидно (и Холмсу), что ее действия базировались полностью на неверно направленном желании защитить человека, которого она любит. Это ясно говорит о том, что человек, неспособный любить, вероятно, разоблачил бы миссис Хоуп: тот, кто не способен на любовь, часто не способен и на понимание ошибочной логики, что лежит в ее основе. Это служит необсуждаемым доказательством, что Холмс знал любовь (возможно, даже любит), иначе почему бы ему идти на такие уступки, чтобы спасти чужой брак? Многие исследователи рисуют Холмса чем-то более похожим на машину, чем на человека, не способным на любовь или сострадание, исходящее от созерцания или осознания любви. Этот рассказ изображает очень разные портреты Шерлока Холмса, один из которых намекает, что он слишком хорошо понимает любовь и в действительности более чем желает принести в жертву один из своих стержневых принципов, чтобы обеспечить выживание любви.