Расшифровывая подтекст

Даты. Б.-Г. датирует рассказ сентябрем 1887 г. Ватсон также называет эту дату, но упоминание о жене подразумевает более позднее время. Запутывает дело то, что на протяжении дела Ватсон живет на Бейкер-стрит, поэтому или дата неверна и жены не существует, или Ватсон действительно был женат до Мэри Морстен. Автор склоняется к первому, поскольку Ватсон упоминает «Знак четырех» в прошедшем времени, подразумевая, что события этого дела имели место после него, датированного 1888 г. Рассказ впервые опубликован в 1891 г. Синопсис. В рассказе изложена история Джона Опеншоу, чья семья оказалась проклятой. Его дядя, получив конверт с 5 зернышками апельсина, загадочно умер. Его имение перешло к отцу Джона Опеншоу, который через несколько месяцев получил такое же страшное предупреждение и вскоре после этого умер при таинственных обстоятельствах. Опеншоу, унаследовав после отца поместье, получид такой же конверт с тем же странным предупреждением. Он прибыл на Бейкер-стрит просить Шерлока Холмса раскрыть эту тайну. Оказывается слишком поздно, гордость Холмса была задета, что заставило его разыскать убийц Опеншоу, чтобы отомстить. К сожалению, дело осталось нераскрытым, поскольку люди, ответственные за смерти, члены тайной организации, обозначаемой знАком ККК, видимо, утонули в море и не получили предупреждения Холмса, следовательно умерли, не узнав о нависшей над ними угрозе. Подтекст. Дело начинается с устроившихся на Бейкер-стрит Холмса и Ватсона, в их окна бьется штормовой ветер, а двое мужчин проводят время в раздельных занятиях. Несмотря на погоду, эти двое кажутся совершенно довольными тем, что сидят возле их камина и наслаждаются компанией друг друга. Этот благословенный домашний уют был, однако, прерван звонком в дверь, и, учитывая погоду, обоим очень любопытно, кто бы это мог быть. " — Почему, — сказал я, бросая взгляд на своего компаньона, — это обязательно клиент? Кто может прийти ночью? Возможно, кто-то из ваших друзей?  — Кроме вас, друзей у меня нет, — ответил он. — Я не жду посетителей.» В этом диалоге есть несколько интересных деталей. Первое — Ватсон снова пребывает на Бейкер-стрит, называя Холмса «мой компаньон». Это утверждение собственности, но также и глубоко проросшей связи, которую только могут выразить двое сожителей; еще одно доказательство, что Ватсон не мог быть просто посетителем. Затем Ватсон спрашивает, может ли личность под дверью быть другом Холмса. Ответ «кроме вас, друзей у меня нет» совершенно замечательный, поскольку это один из редчайших случаев, когда Холмс признает, что у него нет друзей, кроме Ватсона. Затем детектив продолжает признаваться, что «не ждет посетителей», что затрагивает его мизантропическую натуру. Любопытно заметить, что несмотря на дискомфорт для Холмса от общения с людьми, для Ватсона сделано исключение, единственное в своем роде. Таинственный посетитель оказывается клиентом и, допущенный в гостиную, высказывает мнение, что «боится, что принес следы бури и дождя в их уютную комнату» — стороннее утверждение домашней жизни, которую ведут Холмс и Ватсон. Клиент оставался ровно столько, чтобы поведать свою историю, и после его ухода друзья немедленно начинают рассуждать о проблеме. Здесь интересно заметить, что Холмс все больше и больше полагается на Ватсона, прежде чем делать умозаключения. На самом деле, Ватсон стал бесценным партнером в профессиональной деятельности детектива. В конце концов, их рассуждения приводят к интересной дискуссии, в которой Холмс вспоминает случай из их прошлого. " — Если я правильно помню, вы однажды, в ранние дни нашей дружбы, очень точно определили мои возможности.  — Да, — смеясь, ответил я. — Это был своеобразный документ. В философии, астрономии, политике — ноль, помнится мне. В ботанике знания непостоянные, в геологии глубокие, касательно почв любого места в радиусе 50 миль от города, в химии странные, в анатомии бессистемные, в сенсационной литературе и криминальных отчетах уникальные, играет на скрипке, боксирует, фехтует, знает законы и отравляет себя кокаином и табаком. Таковы, думаю, были основные пункты моего анализа. На последнее утверждение Холмс усмехнулся.» Если мы примем дату Б.-Г. 1887 г., значит, это было через 6 лет после того, как Ватсон написал тот список. «Этюд в багровых тонах» не публиковался до декабря 1887 г., это несколько месяцев спустя после данного разговора. Это можно истолковать, как еще одно доказательство, что датировка Ватсона некорректна, и любопытно то, что оба вспоминают тот диалог с полной ясностью. Действительно, усмешка Холмса на воспоминание Ватсона ясно показывает, что ему приятно, что друг потратил время на тот анализ. Такая долгая память — знак близкой связи и осознания, что они есть друг у друга. После недолгого обсуждения дела Холмс решает, что он исчерпал все возможности на вечер. Интересно, как быстро он меняет тему, говоря Ватсону: " — Сегодня вечером ничего больше не будет сказано и сделано, поэтому дайте мне мою скрипку и давайте постараемся забыть на полчаса печальную погоду и еще более печальную историю нашего знакомого». Нужно заметить, что это не первый и не последний случай, когда Холмс играет для Ватсона. Это кажется обычным делом, и ничего не остается, как только представить себе Ватсона, растянувшегося на кушетке, ревущий огонь в камине и Холмса, стоящего над ним, играющего мягкую, тихую мелодию, и так проходят часы. Здесь автор хочет сменить тему и коснуться личной теории. Если рассматривать хронологию Б.-Г. и существование первой жены, ничего не остается, как заметить, что Ватсон частенько во время этого предполагаемого брака проводит ночи на Бейкер-стрит. Каждый раз он склонен упоминать, что его жена отсутстсвует, навещая тетку или мать. Ничего не остается, как спросить, как часто отсутствует жена? И действительно, сколько Ватсон ждал, прежде чем явиться на Бейкер-стрит? Проводил ли он ночь один дома? Или немедленно после отбытия жены искал общества Холмса? Нужно согласиться, интересный вопрос. «Утром погода улучшилась, солнце приглушенно светило сквозь туманную дымку, висевшую над великим городом. Шерлок Холмс уже завтракал, когда я спустился». Любопытно заметить, что Холмс, несмотря на отсутствие Ватсона, оставил его комнату нетронутой. Утро приносит с собой утреннюю газету, и доктор обнаруживает, что должен донести до друга неприятную информацию о смерти их клиента. Холмс, как мы увидим, воспринял новость очень плохо. «Несколько минут мы сидели в молчании, Холмс был более подвлен и шокирован, чем я когда-либо видел.  — Это удар по моей гордости, Ватсон, — наконец сказал он». Из всех случаев, когда Холмс демонстрировал абсолютное доверие и нахдился рядом с Ватсоном, этот, возможно, самый глубокий. Холмс не боится показать другу эту свою сторону и даже признать вред причиненный постороннему, это крайне многозначительно. Действительно, Холмс, человек, хорошо скрывающий свои эмоции и всегда держащий лицо, не скрывает расстройства в присутствии Ватсона. Придя в себя от шока, Холмс немедленно впадает в гнев, хочет отомстить. Он берет правосудие в свои руки, раскрывая личности тех, кто убил его клиента, и посылает им предупреждение. Это безрассудство очень личное, и Ватсон выносит все испытания с терпением и стойкостью, поскольку хорошо знает Холмса и доверяет ему поступить правильно. К несчастью для Холмса, возможность отомстить была утрачена, как и корабль, на котором плыли предполагаемые убийцы. Последовавшая депрессия Холмса не показана, и любой может легко представить конечный результат. Очень возможно, что Ватсон провел на Бейкер-стрит много дней, утешая друга и разделяя с ним горе и разочарование.