Расшифровывая подтекст

Даты. Б.-Г. датирует события сентябрем 1889 г. Учитывая, что Ватсон говорит, что это было через несколько месяцев после его женитьбы, и упоминает лето, дата Б.-Г., возможно, верна. Впервые рассказ опубликован в 1893 г. Синопсис. Однажды летним вечером Шерлок Холмс прибывает к двери друга с просьбой присоединиться к нему в финальной сцене и стать свидетелем, что будет доказательством в очень странном деле. Двумя днями ранее Холмса пригласили расследовать дело об убийстве. Был убит полковник Джеймс Барклай, подозревали его жену, Нэнси Барклай. Холмс, однако, быстро пришел к выводу, что в комнате был третий человек, со странным животным, и что этот человек ушел с ключом от комнаты в кармане. Поговорив с подругой Нэнси, мисс Моррисон, он выяснил, что имела место встреча с горбуном, чья спина была так скрючена, что он ходил нагнувшись, в самый вечер убийства полковника Барклая. Согласно словам мисс Моррисон, Нэнси казалась близко знакомой с этим человеком. Холмс нашел его и с помощью Ватсона был готов получить полный отчет о событиях, которые произошли в вечер смерти полковника. Подтекст. «Однажды летним вечером, через несколько месяцев после моей женитьбы, я сидел у своего камина, куря последнюю трубку и клюя носом над романом, поскольку рабочий день выдался выматывающим.» Этот абзац вводит нас в рассказ «Горбун» и оправдывает исследование, поскольку содержит чрезвычайно интересный подтекст. Заметим, что Ватсон сообщает, что все произошло спустя несколько месяцев после его женитьбы. Мы комментировали, с какой частотой доктор принимает участие в расследованиях детектива в месяцы, последовавшие за его женитьбой, однако, повторим, поскольку это весьма многозначительно. Вспомним, что Ватсон, согласно Б.-Г., женился на Мэри Морстен 1 мая 1889 г. По хронологии, в течение нескольких месяцев после этой свадьбы имели место следующие дела: «Тайна Боскомской долины» «Приключения клерка» «Морской договор» «Картонная коробка» «Палец инженера» «Горбун» И это только по хронологии Б.-Г. Если мы допускаем, что Мэри была первой (и, возможно, единственной) женой Ватсона, тогда мы должны также считать, что эти дела Б.-Г. относит к предполагаемой первой женитьбе Ватсона. Фактически, если мы должны считать все дела, в которых доктор принимал участие в течение нескольких месяцев после женитьбы, мы будем весьма удивлены их растущим количеством. Очевидно, для недавно женатого человека Ватсон кажется менее склонным проводить время с женой, и гораздо более — с Шерлоком Холмсом. Следующее заявление Ватсона еще более любопытно, поскольку он сообщает: «Моя жена уже ушла наверх, и звук запираемой входной двери некоторое время назад сообщил мне, что слуги тоже ушли». Позже мы узнаем, что уже без четверти 12, однако вот Ватсон, не спит, читает книгу, хотя его молодая жена греет постель в одиночестве. Несомненно, не будет самоуверенным посчитать это необычным. Можно было бы ожидать, особенно учитывая горячую натуру Мэри, что Ватсон должен был быть вне себя от радости присоединиться к жене в спальне. Очевидно, это не так. Мы можем углубить рассмотрение и заметить, что, услышав стук в дверь, Ватсон особенно упоминает о своем изнеможении. Почему должен он, человек, измученный дневной работой и недавно женатый на горячей и обольстительной женщине, изнурять себя и дальше, оставаясь так поздно с книгой, когда он легко может уйти к жене? Можно предполагать, что, возможно, в их браке растут противоречия. Ватсон, естественно, ожидая пациента, идет в холл и открывает дверь. Его неожиданный визитер — действительно приятный сюрприз. «К моему изумлению, на моем пороге стоял Шерлок Холмс.  — Ах, Ватсон, — сказал он, — надеюсь, что я не слишком поздно.  — Мой дорогой друг, умоляю, входите.» Заметим здесь волнение доктора. Его приглашение предполагает, что его изнурение больше не приоритет. То, что Холмс пробуждает такую реакцию, а Мэри — нет, весьма показательно. Холмс, конечно, ведет себя как дома, проходя в жилище Ватсона и ни о чем не заботясь. Совершенно очевидно, что он знает, кому верен хозяин дома. На самом деле, Холмс так уверен в своем месте в жизни друга (после месяцев завоевания его у Мэри), что немедленно начинает поражать его блеском дедукции. За всем этим следует одна из самых многозначительных сцен в Каноне: " — Не могли бы вы принять меня на ночь?» Ответ Ватсона: " — С удовольствием.» Заметим здесь, что у Ватсона нет желания присоединиться к жене в постели, но при этом он хочет приютить на ночь Холмса. Любопытно, не так ли? Холмс, конечно, подтверждает ответ друга, замечая: " — Вы говорили мне, что у вас есть холостяцкая комната для одного, и я вижу, что у вас сейчас нет посетителей-джентльменов. Мне об этом объявила подставка для шляп». Совершенно очевидно, что Ватсон, с тех пор как женился и переехал в собственную квартиру, много раз приглашал Холмса прийти и остаться на ночь. Хотя прошло всего несколько месяцев с тех пор, как он покинул Бейкер-стрит, весьма очевидно, что доктор скучает по своему детективу и желает его присутствия. Фактически, Ватсон признается, что: " — Я буду рад, если вы останетесь». Достаточно для дискуссии, поскольку стало ясно, что Ватсон на самом деле рад присутствию Холмса. Ответ детектива весьма интересен, поскольку решение вопроса территориальности содержится в его заявлении о подставке для шляп: " — Я тогда займу свободную вешалку». Эта сцена и неумирающая верность и преданность Ватсона Холмсу продолжается, когда он, несмотря на поздний час, предлагает приготовить Холмсу ужин. Однако тот от еды отказывается. " — Нет, спасибо, я поужинал на вокзале Ватерлоо, но с удовольствием выкурю с вами трубку». Ватсон уже говорил, что слуги ушли, и хотя мы можем считать это предложение данью вежливости и викторианской благопристойности, все же стОит отметить, что он достаточно заботится о комфорте друга, чтобы сделать его. Если бы Холмс согласился, Ватсон был бы обязан организовать поздний ужин. Еда отвергнута, и пара переходит в гостиную, где они садятся друг напротив друга и в молчании курят. Это молчание вскоре прерывается Холмсом, в своей игривой манере он начинает старую любимую забаву — дедукцию для изумленного Ватсона. В этом, конечно, нет ничего необычного и неожиданного, но на выражение недоверия друга Холмс отвечает очень показательно: " — Я имею преимущество знать ваши привычки, мой дорогой Ватсон, — сказал он». Мы не сомневаемся, что Холмс действительно знает привычки доктора, поскольку провел бОльшую часть восьми лет, изучая его на почти ежедневной основе. То, что Холмс признается в этом, весьма показательно, поскольку это знак не только интимности между ними, но и необходимости для него близкой связи с Ватсоном. Признания Холмса, однако, недостаточно, и он продолжает хвалить друга, что мы видим все чаще; очевидно, что Холмс очень хочет сохранить близкие отношения, которые они с Ватсоном построили. " — То же самое можно сказать, мой дорогой друг, о некоторых ваших зарисовках, совершенно поверхностных в силу того, что вы утаиваете некоторые факторы дела, о которых никогда не сообщите читателю». То, что Холмс сравнивает свое искусство дедукции с литературной деятельностью Ватсона, действительно комплимент. Холмс не одинок в своей способности к наблюдению, поскольку, хотя он знает привычки Ватсона, тот знает холмсовские. Это весьма очевидно в описании детектива, поскольку здесь он совершенно захвачен расследованием, и Ватсон, как всегда наблюдая за ним, быстро замечает: «Его глаза вспыхнули, и легкая краска залила впалые щеки. На мгновение завеса спала с его горячей, чувствительной натуры, но только на мгновение. Когда я глянул снова, его лицо вернуло спокойствие краснокожего, которое так многих заставляло считать его скорее машиной, чем человеком.» То, что Холмс показывает такую вспышку при Ватсоне, весьма примечательно, но то, что только Ватсон имеет привилегию знать, что за машиной стоит человек (и этот человек показывает себя за машиной), совершенно невероятно. Вспышка Холмса и ватсоновская оценка его волнения вскоре дают зеленый свет приглашению. Последовавший диалог очень многозначителен. " — Если вы сможете сопровождать меня на последних шагах, то окажете мне большую помощь.  — Я был бы рад.  — Сможете поехать со мной завтра в Олдершот?  — Без сомнения, Джексон примет моих пациентов.  — Очень хорошо. Я хочу отправиться в 11.10 с Ватерлоо». Холмс просит помощи и компании Ватсона, которые тот дает без колебаний. Этого совершенно недостаточно, и Холмс продолжает спрашивать, уверившись наконец, что Ватсон более чем желает отодвинуть практику и семейную жизнь ради расследования с Холмсом. Что здесь интересно (и снова повторяющийся мотив), это что Ватсон уже отмечал, как он занят практикой. Несмотря на это, он более чем желает передать ее соседу, чтобы следовать за Холмсом в одном из его дел. Очевидно, что доктор снова демонстрирует свою верность другу. Фактически, Ватсон настолько очарован Холмсом, что больше не чувствует при нем усталости и отзывается на предложение детектива отложить беседу до утра: " — Я был сонным, пока вы не пришли. Сейчас я полностью проснулся.» То, что Ватсон находит компанию друга такой стимулирующей, что в первом часу ночи не только хочет отказаться от сна, но обнаруживает, что не нуждается в сне, весьма показательно. По настоянию друга, Холмс начинает вводить его в курс дела, включая необходимую подоплеку. На середине рассказа детектив осознает, что уже очень поздно и снова предлагает закончить утром, но Ватсон не желает. " — Но, Ватсон, я действительно вас задерживаю, я могу с тем же успехом рассказать все это по пути в Олдершот завтра утром.  — Благодарю, вы зашли слишком далеко, чтобы остановиться». Интересно, не так ли, что Ватсон все еще слишком наслаждается компанией Холмса, чтобы позволить ему пойти спать. Беспокойство Холмса пропадает втуне, и он заканчивает свой рассказ. Он должен осознавать усталость друга, поскольку, завершив, заявляет: " -… Я сам стал бы преступником, если бы продолжал мешать вам спать». Очевидно, Холмс осознает, что другу нужна его компания (этот факт, несомненно, заставляет трепетать Великого Детектива), однако Холмс достаточно обеспокоен благополучием друга, чтобы отправить его в постель. На следующее утро парочка отправляется в Олдершот, и здесь ватсоновские наблюдения за Холмсом и заявления касательно собственного положения очень показательны. «Несмотря на его способность скрывать эмоции, я легко мог увидеть, что Холмс пребывал в состоянии подавляемого возбуждения, хотя я и сам трепетал от наполовину спортивного, наполовину интеллектуального удовольствия, которое неизменно испытывал, когда помогал ему в расследованиях». Заметим, как хорошо Ватсон знает друга: достаточно хорошо, чтобы проникнуть под его маску и уловить возбуждение. Отметим также его замечание, что он трепетал от удовольствия и что он связывает это ощущение с Холмсом. Подтекст здесь такой кричащий, что не требует объяснений. Затем история сворачивает на Генри Вуда и его жизнь, и когда мы снова видим Холмса и Ватсона, они направляются на станцию и домой. Это приводит нас к двум интересным элементам истории, которые стОит рассмотреть. Холмс, выслушав историю Генри Вуда, не сдает его полиции. Вместо этого он предлагает найти другой способ оправдать Нэнси Барклай, не вовлекая Вуда. Это весьма интересно, но не так уж ново. Несколько раз на протяжении Канона Холмс позволяет вовлеченному в преступление «убраться прочь», и в каждом из этих случаев причины такого поступка Холмса тесно связаны с любовью. Генри Вуд любил Нэнси, и это чувство было полностью взаимным. То, что мотивы Вуда целиком былы продиктованы любовью к Нэнси и необходимостью отомстить за предательство ее мужа, доказало Холмсу, что Вуд не угроза и не заслуживает наказания. Частный детектив не всегда действует по закону. Он ищет справедливости, и, если замешана любовь, всегда встает на сторону любящих. Это весьма показательно, поскольку человек, не способный любить, не был бы способен и на подобное сочувствие. Второй элемент любопытен, поскольку мы здесь задаем вопрос, зачем Холмсу было нужно участие Ватсона. Детектив заявил, что друг нужен ему как свидетель, однако Холмс совершенно не казался удивленным невиновностью Вуда, поэтому мы легко можем представить, что он знал заранее, что свидетель ему не будет нужен. То, что Холмс, несмотря на то, что уже сделал выводы по делу (все остальное было несущественно), все так же ищет Ватсона, весьма показательно, поскольку предполагает, что он желает компании друга даже больше, чем его профессионального мнения, и нуждается в уловках, чтобы вытащить его. Очевидно, Холмс скучает по своему Босуэллу.