Расшифровывая подтекст

Даты. Б.-Г. датирует события рассказа сентябрем 1890 г. Ватсон даты не дает, но живет на Бейкер-стрит, о Мэри и о браке не упоминает. Поскольку рассказ впервые опубликован в декабре 1892 г., это подразумевает, что дело имело место где-то до женитьбы Ватсона. Действительно, несколько других исследователей датирует "Серебряного" 1888 г. Синопсис. "Серебряный" - один из самых интересных рассказов Дойла, повествует об исчезновении Серебряного, коня-фаворита на победу в Кубке Уэссекса. Вдобавок к исчезновению Серебряного Холмс также столкнулся с таинственным убийством тренера Серебряного, Джона Стрейкера. Холмс, убедившись, что у местных властей недостает мастерства для достижения прогресса, торопится в Дартмур, где, предприняв вечерний марш-бросок через болота, смог обнаружить местоположение скомпрометированной лошади. Не желая раскрывать дело без хотя бы минимального драматического эффекта, Холмс устраивает одно из наиболее шокирующих раскрытий во всем Каноне. Подтекст. "Серебряный" начинается на Бейкер-стрит, Ватсон наблюдает за беспокойно ходящим туда-сюда перед камином Холмсом. Несколько минут спустя Холмс провозглашает свое намерение расследовать исчезновение Серебряного, что не вызывает у Ватсона удивления: действительно, кажется, что он ожидал этого. Ватсон говорит: "Однако, я знал совершенно точно, что его молчание закончится, когда он завершит размышления". И это прекрасно резюмирует сцену, поскольку у нас создается впечатление, что Ватсон ждал от Холмса этого заявления о намерениях. Ватсон хорошо знает своего Холмса и способен предвосхищать его действия. Это говорит о близости между двумя мужчинами: то, что Ватсон достаточно хорошо знает Холмса, чтобы предугадать его мысли и действия, в высшей степени показательно. Это короткая сцена, однако у нас создается впечатление, что Холмс и Ватсон связаны, и у этой пары связь, чаще встречающаяся у влюбленных. "Поэтому, когда он объявил о своем намерении отправиться на место драмы, это было то, на что я надеялся и чего ожидал. - Я был бы очень счастлив поехать с вами, если не буду лишним, - сказал я." Ватсон не только говорит нам, что он ожидал этого, но и ясно заявляет, что очень на это надеялся. Хотя само по себе это утверждение намеков не содержит, чтО, если не намек, его смиренная просьба? Сказав читателю, что он надеялся, что Холмс возьмет дело, затем доктор просит у Холмса разрешения поехать с ним. Совершенно очевидно, что с последнего расследования прошло какое-то время, и Ватсон горячо желает снова быть свидетелем Холмса в действии. Робкая просьба Ватсона также предполагает, что "Серебряный" - одно из ранних дел, когда Ватсон еще не взял на себя роль помощника и летописца. Если так, то осознание интимности, которое демонстрирует Ватсон, даже более замечательно. Ответ Холмса тоже весьма многозначителен, поскольку он заявляет: " - Мой дорогой Ватсон, вы сделали бы мне великое одолжение, если поехали бы." Холмс и не мечтает взять дело без своего Ватсона. Здесь мы также видим его деликатность там, где дело касается Ватсона, поскольку, заметив колебания в тоне друга, Холмс очень осторожно его ободряет. Заметим употребление Холмсом "мой дорогой", которое легко прочитать как попытку утешения. Эти попытки (со стороны обоих) показывают, что "Серебряный" имел место в то время, когда Холмс и Ватсон еще не были уверены в их отношениях. Ватсон, естественно, моментально соглашается, и вскоре пара отправляется в Дартмур. Во время их путешествия Холмс находит возможность покрасоваться своим мастерством: " - Мы хорошо едем, - сказал он, выглядывая в окно и бросая взгляд на часы. - Сейчас наша скорость 53 с половиной мили в час". Здесь мы ненадолго отвлечемся от рассказа и углубимся в одну из теорий шерлокианы, в которой мы нашли свидетельства подтекста. А.Д. Гэлбрайт в "Настоящем Мориарти" предполагает, что такой расчет скорости гораздо более сложен, чем предлагает поверить Холмс. Фактически, по Гэлбрайту, практически невозможно (с уровнем точности, которую демонстрирует детектив) установить скорость поезда просто по времени прохождения от столба до столба. Гэлбрайт полагает, что Холмс, логик и рационал, знал бы, что возможность ошибки ожидаемо высока (поезда в викторианскую эпоху редко ходили с постоянной скоростью) и не преувеличивал бы своей точности. Поскольку Холмс определенно говорит Ватсону, что их скорость 53 с половиной мили в час, мы можем заключить, что Холмс так точно посчитал в попытке впечалить Ватсона, а не для расчета как такового. Для дополнительной информации, как нужно производить подобные расчеты, можно так же посмотреть исследование Дж. Финли Крайста "Шерлок обманывает". Если Гэлбрайт прав и Холмс дает точный ответ, чтобы впечатлить друга, нужно спросить, зачем. Мы предположили, что "Серебряный" имел место в переходный период. Холмс и Ватсон живут вместе, вначале как соседи, затем как друзья, и только начинают переходить черту между дружбой и романом (это предшествует женитьбе Ватсона, и читатель вспомнит ссору в "Знаке", которая привела Ватсона к тому, чтобы стремиться к браку и покинуть Холмса). Если так, то такое заигрывание можно рассматривать как естественное продление флирта, которое должно сопровождать это новое открытие в интересах и Холмса и Ватсона. Дальнейшее свидетельства в пользу раннего развития отношений можно найти во многих местах "Серебряного". Например, здесь Ватсон говорит: "Я откинулся на подушки, пыхтя сигарой, пока Холмс, наклонившись вперед, своим длинным тонким указательным пальцем чертил на левой ладони, обрисовывая мне последовательность событий, которые привели к нашему путешествию". Это выглядит так, что Холмс начинает объяснять свои мысли о деле, а Ватсон слушает, откинувшись назад. Что здесь любопытно, так это то, что Ватсон наблюдает за руками друга. Ранее мы отмечали, что Ватсон одержим глазами Холмса, однако здесь его внимание смещается. Могло ли быть так, что Ватсон вспоминал (или, возможно, представлял), на что способны эти длинные, тонкие пальцы? Однако Ватсон достаточно внимательно слушает выкладки друга, чтобы прервать его на середине и задать очень острый вопрос: " - Один момент, - сказал я , - когда конюх выбежал за собакой, закрыл ли он за собой дверь? - Блестяще, Ватсон, блестяще! - промурлыкал мой компаньон. - Важность этого вопроса так поразила меня, что я послал вчера в Дартмур специальную телеграмму, чтобы выяснить это". Заметим здесь гордость Холмса и озарение Ватсона. Очевидно, что Ватсон уделяет повышенное внимание методам друга и что он быстро перенимает их. Холмс, конечно, весьма трепетно относится к тому, что Ватсон продвинулся так далеко (заметное отличие от раннего Холмса, когда он нарочно не рассказывал о своем методе, чтобы остаться единственным). Очевидно, Холмс пришел к полному доверию Ватсону. Не будет ли слишком смело предположить, что этот поворот совпал с переменой в их отношениях? Их беседа продолжается до прибытия на станцию, где они встречаются с инспектором Грегори, который везет их в Кингз-Пайланд. "Мы все выпрыгнули, за исключением Холмса, который продолжал сидеть, откинувшись, глядя в небо прямо перед ним, полностью погрузившись в свои мысли. Только когда я коснулся его руки, он резко поднялся и вышел из экипажа". Заметим интимность этого заявления. Почти можно представить, как Ватсон, слегка поколебавшись, дотягивается до Холмса, мягко кладет свою руку на его, возможно, поглаживая ткань пиджака, не совсем в состоянии скрыть привязанность в этом прикосновении. Сцена совершенно захватывающая, наполненная теплом и действительно любовью. Холмс, поднятый другом, извиняется за свой дневной сон, и Ватсон говорит: "Его глаза блестели, в манерах появилось подавленное возбуждение, которые убедили меня, поскольку я к ним привык, что ключ у него в руках, хотя я не мог представить, где он его нашел". Снова мы посвящены в интимное знание Ватсоном Холмса, поскольку, лишь бросив взгляд, он способен продедуцировать детектива. Ватсон также допускает, что он привычен к этому, а это предполагает, что он слишком знакОм с Холмсом в целом. Прибыв на место, Холмс просит посмотреть, где было найдено тело Джона Стрейкера, а потом, после небольшого расследования, пара отправляется через болота, чтобы Холмс мог проверить гипотезу. Его гипотеза вскоре подтверждается, и после визита в соседние конюшни Мейплтон, Холмс и Ватсон возвращаются в Кингз-Пайланд. На обратном пути Холмс просит, чтобы Ватсон ничего не говорил полковнику Россу относительно обнаружения его коня Серебряного. Ватсон соглашается, заявив: " - Конечно, не скажу без вашего разрешения". Проявление преданности становится даже более очевидным, когда после их возвращения Ватсон вынужден терпеть критику работы Холмса со стороны полковника. Ватсон без колебаний становится на защиту друга: " - По крайней мере, у вас есть его уверение в том, что ваша лошадь убежала, - сказал я. - Да, у меня есть его уверение, - сказал полковник, пожав плечами. - Я бы предпочел лошадь. Я почти сочинил реплику в защиту моего друга, когда он снова вошел в комнату." Кроме демонстрации преданности Ватсона, этот отрывок также показывает защитные инстинкты доктора, когда дело касается Холмса. Совершенно очевидно, что Ватсон изо всех сил заботится о друге: достаточно того, что он более чем желает слепо признавать условия Холмса и сражаться за его честь. Однако Ватсон не может защитить Холмса, поскольку тот заявляет о своем намерении уехать. Пока они садятся в ожидающий экипаж, Холмс останавливается, чтобы задать вопрос конюху. Его ответ полностью удовлетворяет детектива, и, повернувшись к Ватсону, он заявляет: " - Неплохая выдумка, Ватсон, очень неплохая, - сказал он, ущипнув меня за руку". Любопытно, не так ли, что Холмс, известный нелюбовью к тактильным контактам, должен подчеркивать свои слова щипанием за руку. Возможно, еще более любопытно, что Холмс, несмотря на свою сдержанную натуру, более чем желает физически выражать ее с Ватсоном. Мы не знаем других персонажей в Каноне, кто может сказать, что получал прикосновения Холмса настолько часто. Пара быстро возвращается в Лондон, и через несколько дней Холмс совершенно раскрывает дело. Этот триумф подчеркнут небольшим выигрышем детектива на скачках, и мы можем только представить, что Холмс праздновал и выигрыш, и победу приглашением Ватсона на ужин и концерт. Что они делали после возвращения на Бейкер-стрит, лучше предоставить воображению.