Расшифровывая подтекст

Даты. Б.-Г. датирует события рассказа ноябрем 1894 г. Ватсон подтверждает дату; хотя он дает месяцем позже, чем Б.-Г. Странно, но «Золотое пенсне» — единственный рассказ, который Б.-Г. датирует годом возвращения Холмса. Несмотря на упоминание Ватсоном трех рукописей стОящих дел. Впервые опубликован в июле 1904 г. Синопсис. Одним тоскливым вечером в конце ноября на Бейкер-стрит прибыл инспектор Стэнли Хопкинс, чтобы представить Шерлоку Холмсу детали очень любопытного убийства. Не говоря уже оботсутствии подозреваемого, Скотланд-Ярд не способен определиться с мотивом, что и привело Хопкинса к Холмск с просьбой о помощи в раскрытии дела. Холмс соглашается, и они с Ватсоном отправляются в Йоксли-Олд-Плейс, где Холмс расследует смерть секретаря профессора Корэма, Уиллоуби Смита. Вывод, однако, гораздо более экстраординарный, чем можно было подозревать. Вооруженный только парой очков в тонкой золотой оправе, Холмс смог описать женщину, которую они искали. С помощью всего лишь пепла от нескольких импортных сигарет, Холмс обнаружил укрытие женщины в доме, где было совершено убийство. Подтекст. «Был ветреный бурный вечер конца ноября. Мы с Холмсом сидели вместе в молчании весь вечер, он был занят расшифровкой остатков оригинального текста на палимпсесте с помощью сильной лупы, а я углубился в последнее руководство по хирургии». Так начинается рассказ «Золотое пенсне», и здесь нам представлены несколько интересных моментов. Во-первых, упоминание Ватсоном даты. Читатели помнят, что Б.-Г. датирует рассказ 1894 г. и что это единственное дело, которое произошло в этом году. Читатели также помнят, что Холмс вернулся в Лондон и к практике в апреле этого года. Поскольку Ватсон говорит, что Холмс был весьма занят в течение этого года, ничего не остается, как гадать, почему было расследовано лишь одно дело. Мнение автора: Холмс был гораздо менее поглощен своей практикой, чем в прошлые годы (несомненно, обязанный этим мнению публики о том, что он мертв), и поэтому Холмс и Ватсон провели год, заново знакомясь друг с другом. Возможно, это происходило в стенах Бейкер-стрит; очень возможно, что пара не покидала спальни Холмса. Затем следует упоминание Ватсона об их занятиях. Заметим, что Холмс и Ватсон проводят время в дружелюбном молчании, каждый занят своим делом. Эта картинка домашней жизни очень показательна, поскольку намекает на близость, напоминающую устоявшийся брак; Холмсу и Ватсону явно достаточно комфортно друг с другом проводить время, не нуждаясь в разговорах. Очевидно, их летнее воссоединение совершило чудо, восстановив основу их отношений. " — Ну, Ватсон, хорошо, что мы не выходили вечером, — сказал Холмс, откладывая лупу и скатывая палимпсест». Холмс скоро утомляется от своего занятия и, отложив его на другой день, замечает Ватсону, что вечер слишком скучен, чтобы выходить из дома. Косвенный намек этого заявления ошеломляет, поскольку предвосхищает следующее предположение Холмса: им бы следовало отправиться в постель, подальше от скучного вечера, это лучшее, что можно сделать. К сожалению, планы Холмса испорчены, поскольку вскорости прерваны прибытием инспектора Хопкинса. Ватсон, как мы увидим, весьма встревожен этим, поскольку предвкушал провести какое-то время с Холмсом. «Кэб, который я увидел, остановился у наших дверей.  — Что ему нужно? — воскликнул я, пока человек вылезал». Холмс, кажется, ощущает расстройство друга и на самом деле находит его совершенно изумительным, поскольку посылает его вниз открывать, заявляя: " — Бегите, мой дорогой друг, и откройте дверь, поскольку все добропорядочные люди давно в постели». Явно Холмс не включает Ватсона и себя в число добропорядочных людей. Возможно, наиболее говорящий очевидный смысл, что Холмс и Ватсон достигли во взаимоотношениях той точки, где Холмс больше не боится забавляться их «неправильным» поведением. Прибытие Хопкинса символизирует начало истории и дела. Пока Хопкинс начинает описывать события, которые привели его на Бейкер-стрит, несмотря на унылую погоду, Ватсон говорит: «За окном выл и бился ветер. Мы с Холмсом придвинулись ближе к огню, пока молодой инспектор медленно, шаг за шагом, развивал свое своеобразное повествование». Хотя этот абзац кажется совершенно невинным, ничего не остается, как нарисовать Холмса и Ватсона, придвинувшихся к огню и друг к другу, в вое ветра чувствуется вечерний холод, друзья страстно желают теплых объятий в общей постели и сплетенных конечностей. Хопкинс, однако, не знает об их желании и продолжает повествование, рассказывая Холмсу о таинственном убийстве мистера Смита, прежде чем описывать местоположение и население Йоксли-Олд-Плейс. Посреди рассказа он чертит план комнат, который затем передает Холмсу, так что тот может расправить его на колене. Заметим здесь действия Ватсона, поскольку они очень подозрительны. «Я поднялся и, встав позади Холмса, изучал план через его плечо». О, Ватсон; такой риск публичного разоблачения, а он инициирует контакт. Довольно странно, обычно Холмс ищет повода склониться над Ватсоном. Очевидно, такое переключение ролей можно рассмотреть как свидетельство их близости; они заимствуют привычки друг друга, как делают наиболее устойчивые пары. Хопкинс заканчивает свое странное повествование, не предполагая, что Холмс утром будет у Йоксли-Олд-Плейс. Это ставит Холмса в очень противоречивое положение: неоходимо предложить Хопкинсу диван, чтобы ехать первым поездом. Легко можно представить, что Холмс провел бессонную ночь, поскольку вдобавок к возбуждению от нового дела, ему пришлось спать одному, возможно, в первый раз за много месяцев. Ночь прошла быстро, и утром трио направляется в Йоксли-Олд-Плейс. Их путешествие небогато событиями, и по прибытии Холмс всерьез включается в расследование. Используя свои обычные методы, Холмс рассматривает место преступления и придумывает несколько теорий. Их проверка, однако, требует времени и поэтому Холмс и Ватсон проводят утро, развлекаясь. «Мы все утро слонялись по саду.» Это предложение рисует совершенно романтическую картину. Можно почти изобразить Холмса и Ватсона, гуляющих рука об руку по саду, возможно, часто останавливаясь полюбоваться растениями. Очень возможно, в уединенной части сада, где они могли бы сидеть бедро к бедру, наслаждаясь компанией друг друга. К сожалению, их моменты наедине прерваны наступлением дня, и Холмс, как профессионал, немедленно направляет свой разум на раскрытие дела. Он выражает намерение повидать профессора и, прибыв в его комнату, Ватсон говорит: «Когда мы снова поднялись, я увидел, что глаза Холмса блестят, а щеки окрасились розовым. Только в кризисе я видел такие противоречивые симптомы». Совершенно очевидно, что несмотря на растущую интимность их отношений, Ватсон все еще захвачен Холмсом; Ватсон все еще погружен в описание его глаз. То, что Ватсон достаточно хорошо знает Холмса, чтобы узнавать его настроение лишь по изменению выражения, говорит также о дополнительном свидетельстве растущей интимности их отношений. С этого момента история быстро приходит к раскрытию, и интересно заметить, что хотя рассказ не так нагружен подтекстом, как некоторые другие дела, он знаменует переломный момент их отношений. С возвращением Холмса и смертью (уходом) Мэри, близость Холмса и Ватсона расцветает настолько, что пара демонстрирует все невербальные сигналы счастливо женатой пары. Напряжение между ними исчезло, и им явно комфортно друг с другом. Страх, который пропитывал каждый аспект их дружбы, исчез, и остается только доверие, которое приходит в устойчивых и безопасных отношениях.