Расшифровывая подтекст

Даты. Б.-Г. датирует время рассказа апрелем 1895 г., несколькими днями позже «Трех студентов». Ватсон согласен, поэтому у нас нет причин оспаривать эту дату в хронологии Б.-Г. Впервые опубликован в декабре 1903 г. Синопсис. Шерлок Холмс занимался очень замысловатой и сложной проблемой, когда этот процесс был прерван прибытием мисс Вайолет Смит. Отец мисс Смит давно умер, оставив ее и ее мать без денег и поддержки. Брат ее отца жил где-то в Африке, а больше родни у них не было. Представьте себе ее удивление, когда она заметила в газете объявление, запрашивающее о ее местонахождении. Думая, что получила наследство, мисс Смит ответила на объявление, но узнала лишь, что двое друзей ее дяди (предположительно покойного) ищут ее, чтобы предложить работу гувернантки за вознаграждение гораздо выше обычного. Мисс Смит согласилась, но скоро стала тяготиться своим решением. Вдобавок к явному интересу нанимателя (мистера Каррутерса), ей пришлось бороться с грубостью его друга, мистера Вудли, и его авансами. Это не считая странного бородатого мужчины, начавшего следовать за мисс Смит на велосипеде, из-за которого она решила просить помощи у Шерлока Холмса. Подтекст. «Одинокая велосипедистка» — четвертый рассказ в сборнике «Возвращение Шерлока Холмса», и совершенно очевидно в этой истории, что Ватсон созрел как писатель. Исчез человек неуверенный и постоянно нуждающийся в одобрении Холмса. Исчез также неприкрытый романтизм, за который Холмс так часто ругал своего Ватсона. Талант Ватсона созрел, и возникает ощущение, что он на самом деле пришел в себя. В его словах есть уверенность, есть определенное уменьшение необходимости в Холмсе, которой часто грешили его ранние вещи. Любопытно, что это связано с уходом Холмса от дел. Ко времени публикации рассказа, Холмс и Ватсон знают друг друга около 23 лет. 23 года, и с близостью в их профессиональном партнерстве (хотя позже мы продемонстрируем, что уход Холмса от дел не разорвал их личных отношений) мы видим уверенность Ватсона в себе и их отношениях с Холмсом. Это очень показательно в устоявшихся отношениях, и поэтому нетрудно представить, что, несмотря на их неровное и часто беспорядочное начало, Холмс и Ватсон провели их последние годы, разделив одиночество друг с другом. «Ее визит был, вспоминаю я, совершенно Холмсу не ко времени, поскольку он был погружен в тот момент в очень запутанную и сложную проблему, касающуюся странного преследования, которому подвергся Джон Винсент Харден, известный табачный миллионер». Ватсон говорит, что это дело имело место спустя несколько дней после «Трех студентов», и читатель, без сомнения, вспомнит, что Холмс и Ватсон были в тот момент далеко от Бейкер-стрит. Однако выше мы замечали, что Холмс поглощен уже существующим делом. Любопытно, не так ли, что Холмсу пришлось начать расследование так скоро после возвращения на Бейкер-стрит. Хотя это может привести нас к вопросу о хронологии Б.-Г. или, действительно, предположить, что дело Джона Хардена каким-то образом включало те хартии, которые Холмс изучал в знаменитом университетском городе. Вскоре мы обнаруживаем, что Ватсон дал нам ответ: «Мой друг, который больше всего любил точность и концентрацию мысли, возмущался всем, что отвлекало его внимание от дела на руках». Заметим, что Ватсон не сказал «законченного дела». Он особенно предполагает, что проблема Холмса «на руках». Весьма показательно, поскольку мы автоматически можем не принимать в расчет отговорку Ватсона и предположить, что недостаток заинтересованности Холмса в мисс Смит происходит не из-за существующего дела, а скорее из-за деятельности, которую прервал ее приезд. Действительно, Ватсон, который так часто оказывается в умелых руках Холмса, не должен так уж протестовать. Несмотря на негостеприимство Холмса, образ действий мисс Смит так настойчив, что тому ничего не остается, как согласиться на ее просьбу. Прежде чем выслушать ее историю, он сначала замечает, что у нее хорошее здоровье, и говорит, к ее большому удивлению, что она страстная велосипедистка. «Она удивленно глянула на свою обувь, и я заметил легкую потертость с одной стороны из-за трения о край педали». Здесь нам ничего не остается, как заметить прогресс Ватсона. Совершенно очевидно, что он начинает осваивать методы Холмса. Можно представить гордость детектива, понимающего, что его инструкции привели друга к этому выводу. Тот тоже доволен своей дедукцией. После признания мисс Смит, что она действительно велосипедистка, Холмс продолжает свои дедукции. Здесь Ватсон сообщает нам: «Мой друг взял руку леди без перчатки и рассмотрел ее с таким вниманием и без сантиментов, как ученый — редкий экземпляр». Читатель вспомнит, что Ватсон дважды упомянул красоту их новой клиентки, однако Холмса это не трогает. Хотя детектив известен нелюбовью к женскому полу, он всегда кавалер. Здесь он меньше всего такой, поэтому становится совершенно очевидно, что Холмс глаз не сводит с Ватсона. Их беседа продолжается, пока мисс Смит не упоминает, что она из Фарнхема. Согласимся, что комментарий Холмса совершенно изумителен: «Прекрасные окрестности, полные самых интересных ассоциаций. Помните, Ватсон, недалеко оттуда мы взяли Арчи Стэмфорда, фальшивомонетчика». Интересно, не так ли, что Холмс упоминает окрестности, которые связаны с Ватсоном, как прекрасные. Можно гадать, возможно ли, что Холмс и Ватсон имели случай провести каникулы в тех местах. Такое заявление дает толчок повествованию мисс Смит. Она рассказывает Холмсу о своем скончавшемся отце и отталкивающем дяде, а затем легко упоминает о человеке по имени Сирил. " — О, его зовут Сирил! — улыбнулся Холмс». Мы скоро узнаем, что Сирил — жених мисс Смит, и весьма интересно заметить, что Холмс узнает об этом гораздо раньше, чем услышал имя (действительно, даже раньше, чем узнал, что человек существует). очевидно, Холмс опознал влюбленную женщину, и, видимо, это не просто дедукция (поскольку Холмс не знал бы, где искать, если бы не был знакОм с любовью). Тогда мы должны предположить, что Холмс увидел здесь отражение самого себя. Это совершенно очевидно в улыбке, которую он дарит мисс Смит; действительно, это слышно и в его дразнящем тоне. Холмс общается с мисс Смит как одна пораженная любовью душа с другой. Это, конечно, приводит нас к интересной теории. Несколько исследователей предположили, что Холмс, вернувшийся после отсутствия, это не тот Холмс, который исчез вместе с Мориарти в Рейхенбахе. Кое-кто заходит еще дальше, предполагая, что вернувшийся Холмс, фактически, мошенник. Не беря во внимание эту возможность, самые общие теории объясняют изменившееся поведение детектива (и правда, мы видим более открытого и удивительно мягкого Холмса в позднем Каноне) в связи с его путешествиями по Тибету и освобождением от кокаина. Хотя каждая из этих теорий основана на сфере возможного, автор полагает, что не путешествия Холмса, не его уход от кокаина и даже не пролетевшее время, смягчившее его, но только Ватсон и их отношения привели к изменениям главного героя в позднем Каноне. Холмсу до " Последнего дела» приходится сражаться за внимание Ватсона. Мы не можем сомневаться, что это привело к росту его неуверенности. После возвращения Ватсон принадлежит ему (и ему одному), поэтому Холмс смог установить спокойные и преданные отношения. Эти обязательства позволили ему смягчиться. Вся эволюция детектива может быть рассмотрена как продукт их отношений с Ватсоном, и здесь, в его дразнящем комментарии к словам мисс Смит, это становится совершенно очевидным. " — Какой-то таинственный любовник, вне всяких сомнений. Но в деле, Ватсон, есть любопытные и многозначительные детали». С уходом мисс Смит Холмс замечает, что ее преследователь, возможно, воздыхатель, и здесь интересно заметить, что Холмс, по существу, продедуцировал бородача мисс Смит как проводника. Мы здесь предполагаем, что детектив очень хорошо знал, чтО означает провожать объект привязанности, поскольку провел несколько долгих лет в молчаливом и тайном наблюдении за Ватсоном. Можно гадать, заходил ли Холмс так далеко, чтобы следовать за Ватсоном в маскировке. Мы подозреваем, что это так, и очень возможно, что именно его прошлый опыт стал причиной того, что Холмс опознал опасность, с которой столкнулась мисс Смит. Однако, Холмс видит в деле какой-то интерес, и это приводит Ватсона к вопросу, поедет ли Холмс в Фарнхем. Холмс отвечает совершенно замечательно: " — Вы поедете?  — Нет, мой дорогой друг, поедете вы». Хотя Холмс при случае поручает Ватсону управляться с его делами, это, возможно, величайший показатель доверия в Каноне. Холмс не только поручает Ватсону отправиться в Фарнхем, но также вернуться и доложить о наблюдениях. По существу, доктор будет действовать по поручению детектива. Холмс не сделал бы этого, если бы не доверял Ватсону безоговорочно. Возможно, отчасти из-за их изменившихся отношений, Холмс приходит к бОльшему доверию способностям друга. К сожалению для Ватсона, Холмс совершенно не впечатлен его окончательным докладом. Доктор говорит: «Мистер Шерлок Холмс внимательно выслушал длинный доклад, который я смог представить ему тем же вечером, но это не вызвало тех кратких слов гордости, на которые я надеялся и которые высоко ценил. Наоборот, его суровое лицо стало еще более раздраженным, чем обычно, пока он комментировал то, что я сделал и чего не сделал». Совершенно очевидно, несмотря на растущее доверие и уверенность в их отношениях с Холмсом, Ватсон все еще жаждет одобрения друга. Потом Холмс продолжает рассказывать, чтО друг сделал не так, и если прежний Ватсон не стал бы защищаться, теперешний делает это, восклицая: " — Что же я должен был сделать? — воскликнул я с жаром». Ватсон может желать одобрения Холмса, но не зависит от него. Очевидно также, что он совершенно уверен в своем положении в жизни Холмса, поскольку не боится постоять за себя. Легко можно представить себе, что их споры могут быть весьма страстными. Также легко представить, что эти страсти могут быть основаны и на других аспектах их отношений. Однако, возможно, более интересно изменение манер Холмса. Очевидно, он понял, что несправедлив к Ватсону, и пытается разложить все по полочкам, представиви провал друга как непоследовательность: " — Так-так, мой дорогой сэр, не смотрите так расстроенно. Мы можем сделать немного больше до следующей субботы, за это время я смогу навести пару справок». Холмс действительно выходит, чтобы навести справки и после его возвращения Ватсон говорит: «Тихий день в деревне у Холмса имел странное завершение, поскольку он прибыл на Бейкер-стрит поздно вечером с рассеченной губой и разноцветной шишкой на лбу…» Это рисует совершенно прелестную картину, поскольку никто не сомневается, что именно Ватсон лечил холмсовские повреждения. Действительно, в процессе доктор кажется весьма взволнованным, почти требуя, чтобы друг в деталях поведал, как он получил свои травмы. " — Вы знаете, что у меня есть кое-какие достижения в старом добром британском спорте — боксе. Иногда это нужно для безопасности, как, например, сегодня, иначе я попал бы в очень прискорбное положение. Я умолял его рассказать мне, чтО произошло». Мы не можем сомневаться, что Ватсон испытывает огромную гордость, слушая о физических эскападах друга. Доблесть Холмса, как боксера, радует его (и, без сомнения, возбуждает). В конце Холмс справляется не лучше Ватсона, и интересно заметить, что он понимает это и говорит Ватсону: " — Так закончилось мое путешествие в деревню, и с удовольствием нужно признать, что мой день в Суррее прошел не намного полезнее, чем ваш». Очевидно, это попытка дальнейшего улучшения предшествующих холмсовских принижений расследовательского мастерства Ватсона. Все это, однако, не отменяет того, что в следующую субботу Холмс и Ватсон держат путь в Фарнхем. Они получили письмо от мисс Смит, утверждающее, что она отказывается от места и покидает своего работодателя в тот же день. Друзья намереваются повидаться с ней, чтобы удостовериться, что ее таинственный преследователь-велосипедист не появится. По приезде Ватсон сообщает: «Дождливая ночь сменилась прекрасным утром, и вересковые пустоши, с растущими тут и там участками цветущего дрока, казались еще прекраснее для глаз, ослабевших от серых и коричневых цветов и шифера Лондона. Мы с Холмсом шли вдоль песчаной обочины, вдыхая свежий утренний воздух и радуясь пению птиц и свежему дыханию весны». Это заявление совершенно изумительно, поскольку мы должны спросить, действительно ли расследование. По повествованию Ватсона мы бы сделали вывод, что Холмс и Ватсон выехали на романтические каникулы. Жизнь женщины висит на волоске, однако они проводят время, неторопливо прогуливаясь по сельской местности, вдыхая свежий весенний воздух и слушая пение птиц. Действительно ли это тот же Холмс, который фокусируется единственно на расследовании? Очевидно, нет, и несомненно, что разум Холмса отключился. Это, конечно, совершенно понятно, поскольку любовь делает с человеком и не такое. Эта неспешная прогулка прервана, однако, тем, что Холмс замечает экипаж мисс Смит, катящийся пустым по дороге. Холмс немедленно начинает действовать. Ватсон сообщает: «С момента, когда мы прошли подъем, мы больше не могли видеть повозку, но поспешили вперед таким быстрым шагом, что моя сидячая жизнь начала сказываться, и я был принужден отстать». Здесь совершенно очевидно, что Ватсон позволил себе потерять форму. Это весьма интересно, поскольку вызывает в памяти похожую сцену из «Скандала в Богемии». Вспомним, что Холмс, увидев Ватсона впервые после женитьбы, замечает: " — Супружество вам идет, — заметил он. — Думаю, Ватсон, что вы набрали 7 фунтов с тех пор, как я вас видел». Очевидно, Ватсон, как большинство мужчин, ведет сидячий образ жизни, когда женат. Как мы знаем, Ватсон живет на Бейкер-стрит, поэтому мы должны заключить, что разделение жизни с Холмсом для доктора эквивалентно браку. Ватсон умудряется догнать, и они с Холмсом останавливают лошадь, забираются в повозку, немедленно поворачивают экипаж и пускаются на поиски мисс Вайолет Смит. Скоро они слышат ее крики (хотя прежде натыкаются на ее бородатого преследователя, который оказывается никем иным, как ее бывшим нанимателем мистером Каррутерсом) и обнаруживают, что ее заставили выйти замуж за мерзкого приятеля Каррутерса, мистера Вудли. Холмс смог спасти мисс Смит и доказать, что это брак заключен незаконно, таким образом спасая в этот день всех присутствующих (предупредив, конечно, преступление). Пока дело двигалось к завершению, Холмс замечает: " — Я был очень тупым, Ватсон, — сказал он. — Когда в вашем докладе вы сказали, что видели велосипедиста, и подумали, что он поправлял галстук в кустах, одно это должно было сказать мне все». Любопытно, не так ли, что Холмсу приходится снова чувствовать необходимость извиняться за критику ранних расследований Ватсона. Холмс заходит так далеко, что обвиняет себя, и можно лишь гадать, не способ ли это снова уверить Ватсона в своем доверии. Это заявление также весьма интересно, учитывая контекст истории. Мистер Каррутерс только что признался в любви к мисс Смит, заявив: " — Даже если она не могла любить меня, для меня было величайшей радостью видеть ее ежедневно в доме и слышать звук ее голоса». Ватсон называет его эгоистом, однако Холмс думает, что должен признаться в тупости. Остается гадать, не думает ли Холмс об их отношениях с Ватсоном, поскольку у детектива дедукция чувств друга явно занимает какое-то время. Действительно, тупость — это точное слово, которое можно использовать для описания раннего романтического обращения Холмса с Ватсоном.