Расшифровывая подтекст

Даты. Б.-Г. датирует рассказ ноябрем 1896 г. Ватсон дату не называет, но Холмс получает записку от 19 ноября, месяц совпадает с хронологией Б.-Г. Хотя мы не можем быть уверены в годе, расчеты Б.-Г. (основанные на датах и описаниях погоды) весьма убедительны. Впервые опубликован в январе 1924 г. Синопсис. Шерлок Холмс, обеими ногами твердо стоя на земле, мог только фыркнуть, получив письмо, в котором ему рекомендуют дело, касающееся вампиров. Несмотря на убеждение, что дело никак не касается призраков, он берется за него и вскоре обнаруживает, что тайна превосходит сверхъестественное толкование. Хромая собака, стена с южноамериканскими диковинками и отражение в оконном стекле — все, что потребовалось Холмсу, чтобы привести дело к удовлетворительному, если и не очень желанному, выводу. Подтекст. «Холмс внимательно читал записку, принесенную с последней почтой. Затем, с сухим смешком, который у него был ближе всего к смеху, он перебросил его мне». Хотя это и не относится прямо к интересам изучающих подтекст, мы хотели указать на маленькую неточность в повествовании Ватсона. Он определенно говорит, что сухой смешок ближе всего к смеху у Холмса, однако во многих других случаях писал о громком смехе своего друга. Первый пример — в «Знаке четырех»: «Шерлок Холмс и я тупо посмотрели друг на друга и одновременно разразились неудержимым смехом». Другие случаи можно найти в «Этюде», «Союзе рыжих» (в котором Холмс разражается хохотом) и некоторых других. Нужно задаться вопросом, почему у Ватсона появляется каприз сказать, что Холмс, в сущности, был неспособен смеяться. Могло случиться так, что это дело последовало за ссорой? Возможно, Холмс был сердит в течение какого-то времени, так что друг даже не может вспомнить его смех. Хотя пара не производит на протяжении расследования впечатления поссорившейся, нелепо предполагать, что их отношения беспроблемны. Холмс и Ватсон не были бы людьми, если бы не ссорились хотя бы изредка. Как это ни странно, мы начинаем понимать возможную причину этой размолвки (и дополнительную причину мы рассмотрим в анализе), поскольку Холмс, после того как Ватсон прочитал в письме упоминание о деле Матильды Бриггс, очень осторожно замечает: " — Матильда Бриггс — это не имя молодой женщины, Ватсон, — сказал Холмс мечтательным голосом». Не будет ли безосновательным предположить, что предметом ссоры друзей была молодая женщина? Легко можно представить молодую клиентку, показавшую интерес к Холмсу, к ужасу Ватсона. Это, естественно, привело бы к взрыву ревности и собственничества со стороны Ватсона, которые Холмс, без сомнения, отверг, что, в свою очередь, рассердило Ватсона. Хотя это всего лишь домыслы, без сомнения, очевидно, что к этому моменту, что бы ни произошло между двумя мужчинами, оно давно прошло, и они далеко продвинулись по пути исправления ошибок. Заявление Холмса приводит его к воспоминанию о деле, которое он небрежно называет «делом о гигантской крысе с Суматры», интригующий переход к теме вампиров. Холмс просит, чтобы Ватсон «вытянул руку и посмотрел, что там есть на букву «В».» Ватсон делает это и сообщает: «Холмс установил ее на колене, его глаза медленно и любовно заскользили по записям о старых делах, перемешанным с собранной за всю жизнь информацией». Странно, не так ли, что Ватсон характеризует действие Холмса как любовное. Для человека, которого он иногда обвинял в том, что он — машина, это явный показатель изменений. Поэтому мы также подозреваем наличие интуиции у Ватсона, поскольку теперь очевидно, что он гораздо более близко знакОм с Холмсом, чем был когда-то. Не удовлетворенный тем, что дело связано со сверхъестественным, Холмс обращает внимание на второе полученное письмо. В нем автор, Роберт Фергюсон, говорит о знакомстве с Ватсоном. Как оказывается, Фергюсон и Ватсон — старые товарищи по регби, и это признание заставляет Холмса заявить: «Холмс задумчиво посмотрел на меня и покачал головой.  — Я никогда не узнАю ваших пределов, Ватсон, — сказал он. — У вас есть неисследованные возможности». С этим нельзя не согласиться (особенно о существовании неисследованных возможностей у Ватсона), но весьма показательно признание в этом Холмса. Фактически, легко представить, что Ватсон — единственный, кого Холмс не может продедуцировать до конца. Он постоянно способен удивлять и поражать детектива; черта, которую Холмс несомненно считает оживляющей. Мы начинаем отчасти понимать привлекательность Ватсона для Холмса, который находит в нем неисчерпаемый источник интереса и интриги. Прочитав второе письмо, Холмс соглашается взять дело и договаривается, что Фергюсон приедет на Бейкер-стрит на следующее утро. Разговор короткий, поскольку Холмс чувствует, что будет более полезен в Ламберли, чем в Лондоне. Его замечание приносит Фергюсону огромное облегчение, но он выражает некоторые сомнения в искренности Холмса. На это детектив отвечает: " — Конечно, мы едем. Сейчас временное затишье. Я могу отдать вам всю мою энергию. Ватсон, конечно, едет с нами». Заметим, что он не спрашивает, поедет ли Ватсон с ними. Он даже не рассматривает возможность, что тот может не поехать. Ватсон гарантированно поедет, и нам остается лишь подозревать, что это потому, что Холмс больше не способен (или не желает) работать без него. Вскоре пара выезжает в Ламберли, Сассекс, чтобы Холмс мог начать расследование. Там он быстро складывает паззл и доказывает, что жена Фергюсона не вампир. На самом деле, его старший сын от первого брака виноват в отравлении младшего, а миссис Фергюсон всего лишь пыталась отсосать яд и спасти своего ребенка. Мистеру Фергюсону новости не понравились, и это привело к очень характерному движению Холмса. «Холмс положил ладонь на его руку». Мы раньше отмечали легкие изменения, произошедшие с Холмсом после возвращения, и здесь мы видим, что он продолжает идти вперед в выражении эмпатии. Он становится более человечным, и мы можем связать эти изменения с его отношениями с Ватсоном. Действительно, Ватсон изменил друга к лучшему. Вдобавок к эмпатии, Холмс становится гораздо тактичнее: " — Я полагаю, пришло время для нашего ухода, Ватсон, — шепотом сказал Холмс». Хотя Холмс никогда не задерживался по окончании дела, нам ничего не остается, как заметить, что Холмс хочет уйти одновременно с воссоединением мистера и миссис Фергюсон. Он точно знает, когда оставить пару наедине, говорящая черта, намекающая на то, что Холмс в любви не новичок. Как мы видим, нет другого доказательства существования внешних отношений для Холмса, поэтому мы делаем вывод, что он вовлечен во внутренние. Поскольку единственный человек из его близкого круга — это Ватсон, мы заключаем, что Холмс и Ватсон — самая настоящая пара.