Расшифровывая подтекст

Даты. Б.-Г. датирует события в «Пляшущих человечках» июлем-августом 1898 г. Ватсон дату не дает, но упоминает, что дело было «месяц спустя после конца июня» = в конце июля. Б.-Г. основывает свой выбор даты на заявлении мистера Хилтона Кьюбитта, что он встретил свою жену год назад, во время празднования Юбилея королевы. Бриллиантовый Юбилей был в 1897 г., получаем 1898 г. Однако с датой Б.-Г. есть проблема. Взаимодействие между Холмсом и Ватсоном не похоже на поздние дела. Действительно, рассказ начинается с дедукции Холмса, чтобы восхитить Ватсона: сцена очень напоминает их ранние отношения. Поскольку Золотой Юбилей был в 1887 г., мы предполагаем, что это дело происходило до отсутствия (и женитьбы Ватсона), в июле–августе 1888 г. (в этот период нет записанных дел). История впервые опубликована в 1903 г. Синопсис. п л я ш у щ и е ч е л о в е ч к и. Подтекст. На протяжении серии мы пытались рассматривать отношения Холмса и Ватсона в хронологическом порядке. Если мы не отвергнем дату Б.Г. (и не перенесем историю на 10 лет раньше), то контекст не соответствует текущим временным рамкам. Чтобы полностью исследовать подтекст, содержащийся в нем, мы должны рассмотреть его настоящее место в хронологии взаимоотношений Холмса и Ватсона. Мы датируем «Пляшущих человечков» июлем-августом 1888 г. Это ставит события рассказа немногим раньше событий «Случая с переводчиком». Вспомним, что Холмс и Ватсон живут вместе 7 лет и Ватсон пока не женат (и даже не знакОм с мисс Морстен). Есть свидетельства, намекающие, что физическая связь между мужчинами существовала с января 1888 г. (но, по всей вероятности, даже раньше), и поэтому мы спокойно можем сказать, что Холмс и Ватсон в этой истории близко знают друг друга. Можно сказать, что Холмс, возможно, все еще весьма сдержан, Ватсон весьма скован, и нужно заметить, что немногим более месяца спустя после событий рассказа Холмс и Ватсон поссорятся, что приведет доктора к немедленной влюбленности в клиентку, которая позже станет его женой (мы здесь, конечно, имеем в виду мисс Морстен из «Знака четырех»). Разобравшись с хронологией, мы теперь можем обратить внимание на рассказ. Он начинается с пугающей дедукции Холмса касательно финансовых намерений Ватсона. Тот, естественно, весьма изумлен, и дальше мы видим очень хорошо знакомую сцену, учитывая ранний период отношений друзей. Действительно, именно в это время Холмс все еще старается (временами весьма отчаянно) впечатлить Ватсона (несомненно, холмсовская форма ухаживания). Однако, в объяснениях детектива нам дается первый намек на подтекст. Холмс говорит другу: " — Ваша чековая книжка заперта в моем столе, и вы не просили ключ». Любопытно, не так ли, что Ватсон (по всем сторонним наблюдениям, всего лишь сосед Холмса) должен был поручить свою чековую книжку другу. Хотя это заявление заставляет исследователей предполагать все, что угодно, от страсти к азартным играм до проблем с алкоголем, мы все же считаем, что на Бейкер-стрит деньги контролирует Холмс; друзья разделили домашние обязанности, видимо, случайным образом, как и большинство пар в наши дни. Эта домашняя сцена вскоре прервана прибытием мистера Хилтона Кьюбитта, который изложил историю с пляшущими человечками и попросил помощи Холмса в раскрытии значения этих, похожих на детские, рисунков, нацарапанных на различных поверхностях в его имении. Холмс соглашается, но не может двигаться дальше без новых улик, поэтому проходят несколько недель, прежде чем дело сдвигается с мертвой точки. «Он ни разу не намекнул на дело две недели, даже больше. Я собирался уходить, когда он окликнул меня.  — Вам лучше остаться, Ватсон». Расшифровывая ранние приключения Холмса и Ватсона, мы отмечали повторяющуюся тему растущей зависимости детектива от доктора. Здесь мы снова это видим, Холмс уже не хочет расследовать дело без помощи друга. На вопрос Ватсона, зачем Холмсу нужно, чтобы он остался, тот объясняет, что получил телеграмму от мистера Кьюбитта и вскоре ожидает его и его пляшущих человечков. Во время повествования клиента нас приглашают еще к одной теме, общей для раннего Канона. Ватсон, наблюдая за Холмсом, говорит: «… и я по его глазам видел, что он очень возбужден…» Ватсоновская одержимость глазами Холмса полностью не исчезнет и в позднем Каноне, но совершенно преобладает в ранних рассказах. Также весьма интересно заметить способность Ватсона читать настроение Холмса, талант, который он приобрел очень рано. Действительно, на протяжении истории мы начинаем видеть глубокую связь, которая формировалась между двумя мужчинами даже в самой ранней фазе их близости. «Шерлок Холмс сохранял свои спокойные профессиональные манеры до ухода посетителя, хотя для меня, кто знал его так хорошо, было легко заметить, что он глубоко взволнован». Хотя Ватсон не может утверждать, что знает Холмса так же хорошо, как после Возвращения, весьма очевидно, что их связь уже достаточно сильна. Не сказать, чтобы Ватсон отбросил свою одержимость другом, поскольку именно здесь, в ранние дни их близости, он кажется наиболее заинтересованным этим человеком. «Два часа я наблюдал за ним, как он покрывает лист за листом фигурками и буквами, настолько поглощенный этим занятием, что явно забыл о моем присутствии». То, что доктор проводит 2 часа, наблюдая за работой детектива, весьма показательно в плане того, насколько он очарован. Отметим, однако, что Ватсон какое-то время работает с Холмсом (фактически, семь лет) и должен хорошо знать его методы. Так хорошо, что говорит нам: «Признаюсь, я был полон любопытства, но сознавал, что Холмс любит делать свои разоблачения в свое время и своим способом; поэтому я ждал, пока ему захочется посвятить меня во все». Мы должны также отдать должное Ватсону за его терпение. Озарение продолжается, как и ватсоновская одержимость (и наблюдение), Ватсон, видимо, неспособен оторвать глаза от Холмса. «Редко я видел его таким подавленным». Также мы должны заметить, что это заявление в высшей степени намекает на более раннюю дату. Плохая реакция Холмса на неудачу более характерна для первой половины его карьеры. Плохое настроение Холмса проявляется в ответ на новость о смерти мистера Кьюбитта и подозрении его жены в убийстве (та лежит при смерти после попытки самоубийства). Немного ошарашенный смертью клиента, Холмс способен собраться и вскоре начинает расследование смерти мистера Кьюбитта. Очень скоро он складывает все кусочки вместе и, послав записку на ближайшую ферму, говорит другу: " — А вам, друг Ватсон, я должен компенсацию, за то что позволил вашему природному любопытству так долго оставаться неудовлетворенным». Здесь нужно отметить извинения Холмса, поскольку создается впечатление, что он уже достаточно зависит от Ватсона и его компании, чтобы стараться делать его счастливым. Также нужно отметить, что детектив использует слово «друг», что снова очень показательно для их отношений в поздние 80-е. Еще одно доказательство зависимости Холмса от Ватсона можно увидеть, когда дело подойдет к концу. Холмс, объясняя свое присутствие местному инспектору, заявляет: " — Я тут же приехал в Норфолк с моим другом и коллегой, доктором Ватсоном, но, к несчастью, обнаружил, что худшее уже случилось». И нам ничего не остается, как отметить, что детектив особо упоминает друга. Действительно, он здесь совершенно не желает работать без своего доктора. Также он не желает пропустить возможность развлечься за счет Ватсона. Вскоре после ареста настоящего убийцы, которого Холмс вычислил и выманил, использовав записку, зашифрованную пляшущими человечками, Холмс передает ее другу, сказав: " — Посмотрите, сможете ли вы прочитать ее, Ватсон, — улыбнулся он». Снова мы причастны к общедразнящей природе их близости в ранние годы. Также отмечаем веру Холмса в интеллект Ватсона, поскольку хотя он и шутит, мы не можем не заметить его уверенности, что друг, по всей вероятности, смог бы расшифровать записку, если бы ему дали достаточно времени. И поскольку дело закончено, Холмс предполагает, что они вернутся на Бейкер-стрит, в комфортную домашнюю жизнь. " — А теперь, мой дорогой Ватсон, когда мы использовали пляшущих человечков во благо, хотя они так часто служили злу, думаю, что я исполнил свое обещание дать вам что-то необычное для вашей записной книжки. Наш поезд в 3-40, и я уверен, что мы вернемся на Бейкер-стрит к ужину». Наконец, мы должны рассмотреть обещание Холмса найти что-то необычное для записей Ватсона. Хотя доктор опубликовал только один роман, Холмс хорошо осознавал намерение друга писать больше. Действительно, детектив кажется весьма довольным, что у него есть действующий биограф вдобавок к другу и компаньону.