Расшифровывая подтекст

Даты. Б.-Г. датирует события сентябрем 1903 г. Вдобавок к точной дате, Ватсон также говорит, что это дело было одним из последних перед уходом Холмса на покой. Впервые опубликован в марте 1923 г. Синопсис. Мистер Тревор Беннет просит помощи Холмса в раскрытии причин странного поведения его нанимателя. Говорилось не только об изменчивости его настроения, но и о том, что после исчезновения на несколько недель, профессор вернулся вообще другим человеком. Он стал вороватым и скрытным, его заставали за необычными действиями (вроде хождения с опорой на руки и ноги). Конечно, было еще поведение давнего компаньона Пресбери — собаки, которая внезапно озлобилась на хозяина. Беннет считал, что дело в странно маркированных пакетах, которые получал профессор, ничем другим (даже затяжным чувством беспокойства) он не мог объяснить превращение профессора Пресбери. У Холмса не заняло много времени связать странное поведение собаки профессора с сутью вопроса, и после путешествия в Кэмфорд Холмс быстро делает вывод, что профессор находится под действием какого-то наркотика; хотя при раскрытии дела сам Холмс был немало удивлен. Подтекст. «Был ранний сентябрьский воскресный вечер 1903 г., когда я получил одну из лаконичных записок Холмса». Так начинается повествование Ватсона, и мы видим, что он сейчас находится в Сассексе. Хотя Холмс вскоре присоединится к нему, мы понимаем, что он не совсем готов к переезду, как не готов и работать без помощи Ватсона. Интересно отметить, что, несмотря на сумбурный график, Ватсон бросает все, чтобы помочь другу в этом его последнем усилии. «Отношения между нами в те дни былы своеобразными. Он был человеком привычек, ограниченных и концентрированных, и я стал одной из них.» Это заявление породило множество комментариев (включая теорию, что Ватсон в их последние годы сложил с себя свои обязанности), однако здесь мы не видим ничего, кроме эволюции в отношениях. Разве муж что-то другое для жены, чем привычка; а жена для мужа? Трепет и возбуждение молодой любви скоро уступают место удобству и привычке. Здесь мы видим доказательство долговременных отношений. Холмс и Ватсон, быстро приближаясь к совместному уходу на покой, теперь официально старая женатая пара. Нельзя сказать, что в их отношениях нет возбуждения. Ватсон говорит: «Я был точильным камнем для его ума. Я стимулировал его. Он любил думать вслух в моем присутствии. Нельзя сказать, что его замечания были сделаны для меня — многие из них могли быть адресованы и его тумбочке». Хотя мы не сомневаемся, что Ватсон действительно стимулировал Холмса, здесь нас больше интересует явная открытость их связи. На самом деле, краеугольный камень хороших отношений — это общение, и здесь мы это видим: Холмсу комфорно в присутствии Ватсона, он наконец отбросил свои барьеры и теперь разделяет свою душу с давним другом и компаньоном. Однако, необходимо отметить, что исследователи (справедливо, конечно) обращают внимание на тон Ватсона в этом абзаце. Доктор кажется совершенно покорившимся, Холмс, видимо, считает его чем-то само собой разумеющимся. Хотя какая-то правда, возможно, в этом и есть (и что за пара без своих проблем?), мы видим здесь нечто большее, чем попытку Ватсона принизить их отношения. Если так, тогда эти замечания действительно очаровательны, поскольку, несмотря на попытку обмануть публику, Ватсон все так же умудряется броситься в роль супруга Холмса. «Вздрогнув, он, казалось, вынырнул из мечтаний и со своей обычной капризной улыбкой тоже приветствовал меня в том месте, которое было когда-то моим домом». Точно отсутствовавшего супруга, поскольку мы теперь знаем, что Ватсон сейчас считает своим домом Сассекс. Продолжив наш анализ, мы вскоре увидим, что Ватсон, успешно перебравшийся на новое место, теперь склоняет Холмса вернуться с ним. На самом деле, весьма возможно, что доктор поставил детективу последний срок. Если рассматривать «Человека на четвереньках» как последнее «официальное» дело Холмса, эта теория становится весьма вероятной. Действительно, есть моменты, когда мы видим, что Ватсон очень уютно устроился на их новой вилле в Сассексе. «Я в некотором разочаровании опустился в свое кресло. Неужели для такого мелкого вопроса, как этот, меня оторвали от работы?» Почти можно расслышать протесты Ватсона, чтобы Холмс брал еще одно дело. " — Но Холмс! Вы обещали. Плюс, вчера привезли ваших пчел, и я решительно не представляю, чтОс ними делать». Холмс, конечно, не придает протестам никакого значения. На самом деле он полностью погрузился в дело, а их утро вскоре прерывается прибытием клиента (и, позже, его невесты). " — Мистер Холмс, это та молодая леди, о которой я вам говорил. Моя невеста.  — Мы постепенно пришли к такому же выводу, не так ли, Ватсон? — ответил Холмс, улыбаясь.» Изумительно, не так ли, что и Холмс, и Ватсон понимают статус леди задолго до ее представления. Очевидно, они более чем способны заметить любовь. Несомненно, Холмс узнал в глазах мисс Пресбери тот же свет, который так часто видел отраженным в глазах Ватсона. Затем мисс Пресбери и мистер Беннет рассказывают странную историю, касающуюся непонятного поведения ее отца. Холмс соглашается взяться за дело, и несколько дней спустя друзья отправляются в Кэмфорд, чтобы лично встретиться с этим человеком. Ватсон говорит: «Утро понедельника застало нас по дороге в знаменитый университетский город — легкое усилие со стороны Холмса, которого ничто не держало, но с моей стороны это потребовало лихорадочной смены планов, поскольку моя практика в это время не была незначительной». Здесь мы адресуемся к еще одной теории Б.-Г.: что у Ватсона была третья жена. Автор полагает, что Ватсон всего лишь купил практику в Сассексе, поэтому это заявление подтверждается. Заметим, что Ватсон о жене не упоминает. На самом деле, если Ватсон женат, он бы уделил внимание жене. Однако он волнуется только о практике; полагаем, что если бы была жена, она бы была важнее. Поскольку Ватсон в жестокости не замечен, мы должны отказаться от предположения Б.-Г. о второй (и третьей) жене. Мы, конечно, не сомневаемся в заявлении доктора, что его практика не такая уж незначительная. Есть много свидетельств того, что его практика в Сассексе процветает и что он действительно в Сассексе. Отметим, например, замечание Холмса: " — Великолепно, Ватсон! Смесь трудолюбивой пчелки и стремления к совершенству». Это сказано Холмсом в ответ на заявление друга, что они могут постараться приложить усилия, чтобы обмануть профессора Пресбери. Любопытно, не так ли, что эти слова произносит Холмс. Очевидно, вдобавок к практике, Ватсон взял на себя заботу о холмсовских пчелах. Также мы должны заметить, что Холмс, очевидно, был вынужден искать помощи со стороны (практика Ватсона часто не давала ему помогать детективу в расследованиях). " — Мерсер появился после вас, — сказал Холмс. — Он мой мастер на все руки и присматривает за рутинными делами». Хотя нам представляли ассистентов Холмса и раньше, можно вообразить, что, будь Ватсон близко, Холмс отправил бы его вместо Мерсера. Совершенно очевидно, что Ватсон плотно обосновался в Сассексе. Возвращаясь к расследованию, путешествие друзей в знаменитый университетский город не принесло результатов в поисках Холмса. Сразу после их краткого (и почти катастрофического) разговора с профессором Пресбери, Ватсон говорит: «Мы расположились, могу сказать, в старой гостиной древнего отеля с бутылкой знаменитого вина, которую Холмс велел поставить между нами». Весьма приятно сердцу заметить, что, несмотря на прошедшие годы, Холмс и Ватсон все еще способны урвать странный романтический момент. Однако очень скоро Ватсон уезжает, возвращаясь в Сассекс и к практике, пока Холмс поманит его в следующий раз. «Я не видел моего друга несколько дней, но в следующий понедельник я получил короткую записку с просьбой назавтра встретиться с ним у поезда». Выше мы упоминали о возможном назначении Ватсоном крайнего срока ухода Холмса от дел. Несомненно, у него растет раздражение от ожидания, что Холмс покинет Бейкер-стрит добровольно, поэтому так настаивает, ожидая, что Холмс покинет Бейкер-стрит и присоединится к нему в Сассексе. Холмс, по мере развития истории, кажется, принимает это, заявляя: " — Это лучшее время для моего исчезновения на маленькой ферме моей мечты.» Также мы должны осознать, несколько абсолютно прекрасно, что Холмсу приходится проводить ночи, мечтая о Ватсоне. С этого момента рассказ быстро движется к развязке, Холмс, наконец, выясняет, что профессор Пресбери впрыскивал себе сыворотку желез лангурской макаки в надежде вернуть молодость и жизненную силу. Это очень интересная тема, которая будет сильным фактором, когда мы будем рассматривать каноничность рассказа. Некоторые исследователи ставят под сомнение аутентичность «Человека на четвереньках», полагая его слишком фантастичной для историй о Холмсе. Мы предполагаем, что события, содержащиеся в ней, на самом деле произошли, но вывод был переделан. Выделенная тема (о старом человеке, пытающемся ухватиться за уходящую молодость) на самом деле означала, что Холмс с неохотой уходит от дел. Этот рассказ, на самом деле, о Холмсе. Нападение Пресбери на четвереньках на собаку означало возможное осознание Холмсом, что он подошел к концу своей карьеры. Это не просто совпадение, что этот рассказ (скорее всех прочих) должен завершить его карьеру. Действительно, когда мы в следующий раз встретимся с Холмсом, он будет счастливо жить на покое в Сассексе. Как и профессор, Холмс, видимо, поймет глупость попыток игнорировать свой возраст.