Стать твоим светом

7 апреля. 12.56. — И почему я не удивлён? — ворчал Юу, глядя на то, как Акира в сотый раз выворачивает карманы своей куртки и джинсов, в которых он вчера разгуливал вне дома. — Надо было у тебя и кошелёк отобрать. — В следующий раз — обязательно, — съязвил блондин, не отрываясь от своего занятия. — Ты в банк позвонил? — Широяма резко выпрямился. — Заблокировал карту? — Естественно, — Акира опустился вместе с курткой прямо на пол. — Я идиот. — Рад, что мне не пришлось говорить тебе об этом. Хм… — Юу потёр подбородок. — А ты не думал, что ты мог выронить его… ну… там? — максимально деликатно выразился он, намекая на дом Рики. — Нет, — Сузуки вздрогнул, как если бы ему под нос подсунули скользкую жабу. — Я покупал колу в супермаркете, без кредитки я бы не расплатился. — Да-да, точно, — закивал брюнет и вздохнул. — Но мы же всё осмотрели по дороге туда, а? Хотя, знаешь… прошло много времени. — Да-а, догадываюсь, что моё бесценное портмоне кто-то присвоил себе, — Акира беспомощно уронил руки на колени. — Придётся повозиться с восстановлением карты и прав. Их прервал неожиданно раздавшийся звонок в дверь, и молодые люди удивлённо переглянулись. — Ты ждёшь кого-нибудь? — спросил Широяма, поднимаясь из-за стола. — Благоразумие и пунктуальность, — выдал Акира, после чего окончательно улёгся на кухонный пол. — Вот новость-то. Убери копыта, дай пройти, — Юу пнул его по вытянутой ноге и вышел в коридор. Он открыл дверь и изумлённо воззрился на пожаловавшего гостя. — Здравствуй, — Койю протянул ему знакомое портмоне, и Широяма не сразу сообразил принять чудесно нашедшуюся пропажу. — Передай это Сузуки-куну, пожалуйста. Такашима не стал задерживаться. Склонив голову на прощание, он сошёл с невысокого крыльца и направился в сторону своего дома. — Вот чёрт, а… — выдохнул Юу и тут же спохватился. — Спасибо, Такашима-кун! Он захлопнул дверь и, вернувшись на кухню, запустил в блондина его портмоне. — И кто это б… Ауч! — охнул Акира, когда на его живот приземлилось увесистое нечто. — Ты совсем больной? — вскинулся было он, но, увидев импровизированный снаряд, забыл о карательной цели и взлетел на ноги. — Как? Откуда? — Аки раскрыл портмоне, проверяя, всё ли на месте. — Откуда, откуда, — передразнил его Широяма. — Это тебе привет от Такашимы. — Такашимы? — Сузуки ринулся к окну, но Койю уже скрылся. — Ты проверил кредитки и документы? — Да, всё в полном ажуре, — Акира отвернулся от окна. — А он чудной. — Кто? Такашима? — Он. — Да и ты чудак каких поискать, — усмехнулся Юу. — Он вернул тебе важную вещь, а ты его чудным кличешь. Ты и знаешь-то его — без году неделя. — Я благодарен ему, не подумай. Но… а, ладно, не обращай внимания. Безусловно, в словах Широямы было рациональное зерно. Но что блондин мог с собой поделать, если сокурсник оставил о себе именно такое впечатление? Акира привык к открытым, общительным ребятам в своём окружении — из них оно, в общем-то, и состояло. Но тут появляется Койю — и пожалуйста, ешь его с кашей. Нелюдимый и немногословный, явно сознательно ограждающий себя от человеческого общества, избегающий любых вопросов, которые могут помочь узнать о нём чуть больше, чем ничего. Его лицо спокойно, точно морская гладь в штиль, голос не пронизан эмоциями, движения — как заранее отрепетированные, чёткие, словно Такашима ни единым мускулом не шевельнёт без надобности. Его поведение в кафе оставило несколько неопределённые ощущения. У Сузуки была возможность понаблюдать за ним всего один день и, хоть он и собрал некое количество информации, это всё равно почти ничего не давало. Ну что можно сказать о человеке, от которого веет морозным ветром отчуждения? — О чём задумался? — Юу намазал джем на тост и вгрызся в него. — М? — встрепенулся Аки. — Да так… начался учебный год*, со следующей недели возобновим тренировки по футболу, — сориентировался он в лабиринте своих мыслей. — Не терпится начать. Широяма что-то согласно промычал с набитым ртом. Сузуки был его давним и самым близким другом, и потому Юу чувствовал свою ответственность за него — и это несмотря на то, что Акира всегда был самостоятельным парнем и редко давал повод всерьёз беспокоиться за него. Но вчера таковой повод появился, и брюнет опасался, что после разрыва с Рикой друг уйдёт в себя, абстрагируется от всего и всех, съедаемый болью предательства. Что Юу знал и в чём был уверен на все сто процентов? Когда расклеиваются такие люди, как Акира, значит, всё хреновее некуда. Широяма присматривался к нему — нет ли тревожных сигналов? Он активно поддерживал любой начинающийся разговор, чтобы тщательно вслушиваться в голос Сузуки, следить за тем, как он держится. Пока что всё было в порядке, но Юу догадывался, каких усилий это стоило Аки. Как бы то ни было, рано или поздно, но всё для него образуется. *** 17.50. — Койю-чан, смотри, что я нашла! — Юки подбежала к брату, сжимая в руках сдувшийся, весь в грязных разводах футбольный мяч. — Ты любил играть в футбол? — Было дело, — «наверно», — добавил Такашима про себя. — Где это ты его нашла? — Он лежал там, в углу, — девочка махнула рукой в сторону окна. — Я бы и не заметила твой мяч, если бы штору не отодвинула. — Выкинь его, — Койю приподнял уголок губ в полуулыбке. — Он всё равно старый и грязный. — Ты что?! — возмущённо воскликнула Юкико и прижала мяч к груди, как редкое сокровище, не побоявшись испачкать одежду. — Нет! Я его отмою, а ты придумаешь, как его надуть обратно, и он будет, как новенький! Юношу удивил такой порыв со стороны сестрёнки. Изрядно потрёпанный временем мяч появился у него задолго до рождения Юки, а теперь выходит, что девочка относится к памяти о его прошлом бережнее, чем он сам. И Койю понял: если он позволит себе дерзость избавиться от мяча, то в глазах сестры станет врагом номер один. — Хорошо, уговорила, — Такашима закончил протирать очередную полку стеллажа. — Но не задерживайся, мне нужна твоя помощь здесь, — он кивнул на ещё одну полку, уставленную статуэтками. — Я потом его вымою, — Юки бережно положила мяч на стол, — вечером. Я тебе кое-что показать хотела, я это в столе нашла, когда смотрела, что там есть в его ящиках. Девочка увлечённо зашуршала бумагами и газетами, разложенными на столешнице, и Койю даже оторвался от своего занятия — что такого хотела показать ему Юки? — Вот! — она довольно протянула ему резную деревянную рамку с выцветшей фотографией. Подписанная в нижнем правом углу снимка дата гласила, что он был сделан девять лет назад. Изображение сохранило память о снежном зимнем дне, двадцатого февраля. Родители стоят на крыльце дома, отец обнимает за плечи одиннадцатилетнего Койю, а мама держит на руках малышку Юки. Повинуясь кольнувшему его изнутри импульсу, Такашима перевернул рамку — на её обороте сохранилась полустёртая надпись: «Первый День Рождения Юкико». — Знаешь, почему мама решила назвать тебя Юкико? — Койю вернул сестре фотографию. — Потому что я родилась зимой? — Это само собой. Она назвала тебя так, потому что в тот день, когда ты родилась, шёл очень сильный снег**. И я его прекрасно помню. — Здорово… — она внимательно рассмотрела снимок. — Краски такие тусклые… вот бы они снова стали яркими. — Это можно устроить. Нужно отдать фотографию реставратору. — Рестав… кому? Кто это такой? — Реставратор — мастер, который занимается восстановлением самых разных вещей. Есть реставраторы, которые восстанавливают старые фотографии, — Койю улыбнулся. — Осталось найти его в нашем городе, но это не проблема. Юкико устроил такой план, и она вернулась к маминой коллекции, продолжив спускать на пол фигурку за фигуркой, чтобы потом перенести их вниз и как следует отмыть в ванной. Такашима же подумал о том, что как же хорошо, что этот непростой для них обоих период Юки переживёт ребёнком, а у него хватит сил, чтобы смягчить все острые углы. Ему пришлось кардинально измениться, собрать себя, как паззл, по кусочкам, но он смог уберечь от этого сестру. Юки останется такой, какой Койю видит её сейчас — открытой, отзывчивой, заботливой и доброй. В этом и была вся она. Девочка непринуждённо знакомилась и сходилась с ребятами в школе, она быстро заводила друзей и с удовольствием делилась с братом рассказами о каждом прошедшем дне. Он был спокоен за неё. Конечно, он был спокоен ровно в той степени, в какой человек может вообще быть спокойным за единственного родного человека. Это значило, что Юки занимала мысли Койю значительную часть каждых новых суток. И всё же в Юкико Такашима был уверен куда больше, чем в себе. Активная и смелая, она, конечно, найдёт друзей в Нагое, да и в целом быстрее адаптируется, и скучать ей не придётся. Скучал ли Койю? Нет. Он не скучал ни по кому и ни по чему, в Осаке у него не осталось друзей, по которым бы пришлось тосковать. Его в целом не особо беспокоила такая вещь, как дружба. Быть может, это и здорово, когда у тебя есть друзья — поддержка, взаимопонимание и всё такое, когда за тебя кто-то беспокоится и ждёт твоего звонка или встречи с тобой, чтобы отлично провести время вместе… Подумать только, а ведь Кеико-сан рассказывала, что в детстве он был заводилой в компании местных ребят. Но Койю не помнил, каково это, он разучился знакомиться, устанавливать прочные отношения. Это не так легко, когда на плечах лежит ответственность за двоих. Такашима вспомнил прошедший в университете день… Таканори, Юу, Ютака и Акира — этот квартет однозначно дружит не первый год. Им так свободно и комфортно в компании друг друга, что Койю чувствовал себя чужим, сидя рядом с ними. И поистине удивительно, что миниатюрного Таку не оттолкнула его холодная отстранённость, что Сузуки пытался поболтать с ним, ничуть не смущаясь невидимой каменной стены, за которой хранились все ответы на заданные вопросы. Он никогда не стремился создать образ отрешённого отшельника, просто… он был таким сам по себе. А иногда, тёмными вечерами, когда вокруг воцарялась тишина и можно было услышать размеренное течение собственных мыслей, юношу одолевало странное ощущение… будто ему чего-то не хватает. Будто он несёт на своих плечах неподъёмный груз, от которого он и был бы рад избавиться, но не мог. Все попытки тщетны, а груз становится лишь тяжелее. И Такашиме не к кому было пойти с этой ношей, некому было рассказать о том, что его гложет. Иной раз становилось настолько невыносимо, что было трудно дышать. А затем, стоило взошедшему на востоке солнцу разбить блистающими лучами ночной мрак, как Койю возвращал свои мысли и себя в прежнее русло. Ещё один день, такой же, как и сотни предыдущих до него. Держаться — вот и всё, одно-единственное слово, которое безупречно передавало его каждодневное состояние. И всё чаще Койю задавал себе вопрос… на сколько его хватит? *** 8 апреля. 12.40. Первые две лекции вновь прошли в огромной поточной аудитории, а понедельник в который раз подтвердил звание самого тяжёлого дня недели. Последние минуты лекции Акира клевал носом, постоянно вытаскивая себя за шкирку из сонного омута. Ночью он плохо спал, чаще ворочался с одного бока на другой, так и не найдя более удобного положения. Зато у него отлично получалось гипнотизировать потолок, глядя на его тёмное полотно и не понимая, что он ожидает там увидеть. Из головы никак не выветривался последний разговор с Рикой, её слёзы, её предательство. Сузуки был невероятно взбешён, разочарован, подавлен, он отчётливо понимал свои эмоции и своё состояние, и он изумлялся тому, как этот адский коктейль не спалил его изнутри дотла. Юу тревожился за него — разве что в рот блондину не заглядывал, даже когда они разговаривали на отвлечённые темы. Его беспокойство было вполне понятно, но Акире совсем не хотелось добавлять другу проблем. И Така с Ютой тоже были в курсе дела, но поступили весьма тактично, сказав, что если Аки будут нужны уши, то он может не стесняться обращаться к ним. Сузуки был признателен им за участие, но и взамен попросил кое-что — чтобы друзья продолжали вести себя так, будто ничего не случилось. Ну, разумеется… кто же сомневался, что так всё и будет? Он хотел скорее выйти из этого дурацкого состояния, и окружающая атмосфера должна соответствовать его желанию. Тот случай, когда эгоизм можно назвать похвальным. Поток студентов хлынул из аудитории и растёкся по периферии коридоров — долгожданный перерыв. Акира извинился перед друзьями, сказав, что присоединится к ним позже. Его тянуло на улицу, на свежий воздух, там просторнее и спокойнее. В кои-то веки ему стало не по себе в центре людской массы, и что плохого в том, чтобы взять краткосрочную передышку? Аки шёл по переходу из главного корпуса в лабораторный — из него он выйдет прямо к кленовой аллее, высаженной позади университета, немного побродит там и вернётся. Он не исключал, что его прогулка растянется на весь перерыв… ну и пусть. Панорамные окна перехода открыли вид на внутренний двор, на ту самую кленовую аллею и установленные вдоль неё лавочки, большинство из которых пустовали — единицы были заняты пришедшими сюда отдохнуть ребятами. Ну, не страшно. Они не помешают. Блондин меланхолично скользил по аллее и лавочкам взглядом, пока не остановился на знакомом высоком силуэте. «Такашима?», — Сузуки сузил глаза, всматриваясь. Да, определённо, это он. Койю расслабленно сидел, положив локоть на спинку лавочки, в свободной руке он держал книгу, на лице — всё та же маска отрешённости. Акира невольно ускорил шаг, обгоняя медленно идущих впереди студентов и мимоходом отвечая на доносящиеся со всех сторон приветствия. Ведь он не поблагодарил Такашиму за возвращённое портмоне, которое и не надеялся увидеть, морально приготовившись к беготне по кабинетам и ненавистной бюрократии. Аки выскользнул из дверей лабораторного корпуса и направился к аллее. Его так и подбивало идти быстрее, но Койю никуда не собирался исчезать. Он даже не шелохнулся, когда Сузуки подошёл к нему почти вплотную — так он был увлечён миром книжных строк. — Такашима-кун? Услышав своё имя, Койю поднял голову. Акира уловил что-то непонятное во взгляде этих подёрнутых льдистой дымкой глаз, как если бы увидеть блондина в каком-то полуметре от себя — последнее, чего Койю ожидал от этой жизни. — Здесь не занято? — Аки кивнул на пустующее место рядом. Такашима отрицательно качнул головой, и Сузуки занял вторую половину лавочки. — Я так и не поблагодарил тебя за то, что ты вернул мою пропажу, — он вытащил из внутреннего кармана спортивного жилета знакомое портмоне. Койю закрыл книгу и положил её на колени. — Не за что. — Где ты нашёл его? — Акира вернул портмоне в карман. — Мне интересно, где такой раззява, как я, мог посеять столь ценную вещь. — Около супермаркета в конце улицы. — Да уж, был я там, припоминаю… — Сузуки с досады скрипнул зубами. — Впервые со мной такое. — Всё цело? — Койю смотрел куда-то вдаль. — Да. Я уже представил себе все прелести предстоящей бумажной волокиты и очередей в полиции, но ты меня спас, без шуток. Такашима растерялся. Как же давно с ним не заговаривали просто так, да ещё и за тем, чтобы поблагодарить. И за последнюю неделю с ним такое случалось дважды. Сначала непоседливый Таканори, теперь — Акира. Он не знал, что сказать, мечась внутри себя, но внешне оставаясь невозмутимым, как и всегда. Койю не брал в расчёт покойную тётю, Юкико и Кеико-сан, а вот люди, не входящие в этот узкий круг… — Слушай, ты не сильно занят? — снова пришёл ему на помощь Сузуки. — Я вообще не занят. — Ну мало ли, я оторвал тебя от чтения, — улыбнулся Аки. — Не страшно. — Тогда предлагаю вернуться в это богоугодное заведение и выпить кофе. За мой счёт в качестве благодарности, — подмигнул Акира, вставая. — И в качестве извинения за моё непроглядное напрягающее раздолбайство. — Меня вовсе не напрягло перейти улицу и отдать портмоне, — бесцветно проговорил Такашима, но тоже встал, чтобы пойти следом за ним обратно к университету. — Кстати, как ты узнал, в каком именно доме я обитаю? — Кеико-сан подсказала. Её дом справа от моего. — Стало быть, она из числа старожилов. Вопрос снят. Они вернулись в лабораторный корпус, и Акира, идя по шумным коридорам, подумал о том, что он поторопился с выводами относительно нового сокурсника. Такашима за время их диалога и полсотни слов не произнёс, однако он не испарился, как в прошлый раз, оставив Акиру наедине со своими догадками. Хотя… какому человеку понравится, когда знакомство начинается с допроса? Сузуки не исключал, что он сам виноват, но на этот раз, похоже, ему удалось несколько поправить первое впечатление о себе. Койю пребывал в растерянности — он не вполне понимал, зачем согласился на предложение Аки пойти и выпить кофе. Сработал пресловутый элемент неожиданности? В Осаке мало кто решался подойти к нему поболтать, спросить о чём-то… и не то чтобы его это как-то задевало — он привык и совершенно не обижался, зная, что первопричина кроется в нём самом. Но в Нагое, казалось, царила иная вселенная. Незнакомые ребята, которые видят его впервые, идут ему навстречу, обходя искрящийся снежинками голос и не страшась льда во взгляде. Хотел Такашима это признавать или нет, но он чувствовал какой-то тихий, еле пробивающийся сквозь толщу логики и убеждений отклик. — Кофе из автомата в кафе неплох, — Акира остановился у небольшого ларька, стилизованного под вагон, под лестницей на первом этаже, — но этот кофе — божественен. — Надо же, кто к нам пожаловал, — окликнул его высунувшийся из окошка выдачи парень. — А в пятницу ты ко мне так и не пришёл, нахал. Я уж подумал, ты променял меня на другого. — Ну что ты, Сёта, моё сердце принадлежит тебе одному, — Сузуки театрально прижал ладони к груди. — Как жизнь? — На успокоительных, — фыркнул названный Сётой. — Ну-с? Тебе как обычно? — Да, и в двойном экземпляре. Вот, — блондин отошёл, кивнув на притихшего Койю, — Такашима Койю, с этого года учится с нами. — Салют и добро пожаловать в их секту двинутых на всю голову, — Сёта помахал Такашиме и взял с подставки два высоких стакана. — Как дела у красотки Рики? — обратился он к Акире, поиграв бровями. — Полагаю, об этом нужно спрашивать у неё, — усмехнулся Аки, и Койю отчётливо услышал зазвеневший в его голосе металл. — Оу… ясно, — виновато процедил Сёта. — Не расстраивайся, помиритесь, что бы у вас там ни случилось. — Это вряд ли. Не напрягайся, ладно? В любом случае, всё к лучшему. Забрав кофе, молодые люди отошли к широкому высокому подоконнику, чтобы расположиться подальше от коридора. Сюда слабее долетал шум несущейся по проходу толпы, и можно было не повышать голос, чтобы услышать друг друга. — Статистика — вещь упрямая, — Сузуки протянул Койю его стакан, — на юридический редко кто поступает по своей воле, большинство — по наводке родителей, и лишь единицы считают, что это их призвание. К какой группе относишься ты? — За меня никто ничего не решал, — Такашима опёрся обоими локтями о подоконник, устремив взор в окно. — Не знаю, что насчёт призвания, но в этой сфере я чувствую себя увереннее, чем в прочих. А ты? — почему-то несмело спросил он. — С детства люблю разгадывать загадки. Чем сложнее, тем и интереснее — так и захотел стать следователем. Кстати, — Аки вытащил из кармана джинсов телефон, — наш Уке-сама просил взять твой номер. Он староста и следит за посещаемостью — требование декана, — пояснил он, когда Койю непонятливо уставился на него, — так что и тебе нужно записать его номер, чтобы в случае чего связаться с ним и предупредить о своём отсутствии. — У вас всё… иначе, — подобрал Такашима подходящее описание, продиктовав ему свой телефон. — Иначе, чем что или где? Койю было сложно с ходу ответить на этот вопрос. Да и его сентенция о том, что здесь всё иначе, вырвалась, скорее, случайно, неосознанно. Уклад и повседневность нагойских ребят так разительно отличались от того, что Койю наблюдал в Осаке… Но нельзя упускать из виду и то, что в осакском университете хватало бывших одноклассников Такашимы, которые запомнили его, как не самого компанейского паренька. Но почём знать? Между этими двумя родными для него городами — всего полторы сотни километров, но вдруг и они имеют какое-то значение? — Осака — это как другой мир, — метафорично ответил он, вернувшись к виду из окна и кофе. — Так ты приехал из Осаки? Это же не так далеко — и другой мир? — Ты был там когда-нибудь? — Проездом довелось побывать. — Я прожил в Осаке восемь лет. — Ладно-ладно, молчу, тебе виднее. Койю отвечал точно и коротко. И, чем меньше он говорил, тем больше возникало вопросов у Аки. Если Койю жил восемь лет в Осаке, то до отъезда он жил в Нагое, в том же доме, что и сейчас. Это было ясно, как дважды два — четыре. Почему он уехал? Почему решил вернуться? Где его родители? Парень двадцати лет от роду, да к тому же студент, не может позволить себе содержать двухэтажный дом, плюс — организовать масштабный ремонт, который, как понял Аки, начался с дверей. И на этом вереница вопросов не заканчивалась. Однако это не означало, что Такашима напрягал Сузуки или вызывал подозрения. С чего бы им взяться? Койю вернулся в родительский дом — ничего криминального. Но вот любопытство… это да. Но, если Акира поторопится и засыплет согруппника очередной порцией вопросов, это вполне может вновь оттолкнуть последнего. А торопиться некуда. И, как успел заметить Аки, Койю не только не склонен к словопыханию, но и не переносит больших скоплений народа — как и излишне быстрого сближения с малознакомыми людьми. «Ярко выраженный интроверт», — резюмировал про себя Сузуки. Телефон Койю зазвонил, и юноша, отставив стакан с кофе, поспешил принять звонок, чем удивил Акиру. Размеренные и уверенные движения Такашимы приобрели отрывистость, спокойное безразличие исчезло из взгляда, брови сосредоточенно нахмурились. Подобная реакция на обыкновенный телефонный звонок могла значить, что звонил некто очень важный, близкий — такова была теория Сузуки. — Извини, — обратился к нему Койю, отойдя на несколько шагов. — Да? — Койю-чан, я дома! — оповестила его Юкико. — Наша учительница по музыке заболела, и нас отпустили домой. — Хорошо. У меня осталась последняя лекция, буду дома к трём. На обед осталась рыба с овощами, так что съедай всё. — А как же ты? — Я могу поесть в университете, а вечером вместе что-нибудь сообразим. — Ладно. Ой, а я тебя от лекции не отрываю? — Нет, у меня перерыв, закончится минут через десять. Пока я не вернулся, можешь начинать думать над ужином. Койю говорил по телефону, а Акира, превратившись в невольного свидетеля, прислушивался… пусть Такашима и отошёл в сторону, но до блондина долетал звонкий, приглушённый динамиком, явно детский голосок визави согруппника. С такого расстояния невозможно было понять, о чём они говорили, слова различались плохо, тая в многоголосном хоре проносящихся мимо студентов. Но это было не столь важно, как-то, как изменилось лицо Койю. Напряжённая маска ожила на эту короткую минуту — и вот это был уже другой человек. Сузуки показалось, что он услышал и голос Такашимы — не монотонно-механический, но с нотами тепла и оттенком беспокойства. «В тот день, когда мы с Юу впервые увидели его, он был с девочкой. Сестра», — моментально догадался Аки. Выходит, существует два Такашимы Койю. Первый — тот, кого знали только самые близкие люди. Второй — тот, кого было дозволено видеть и знать всем остальным. Маска бесстрастности вернулась на лицо Койю, стоило ему нажать на отбой, и Сузуки ещё больше убедился в своей догадке. Широяма как-то сказал, что вечное стремление друга знать всё и докапываться до истины однажды приведёт его в дурдом, и в эту секунду Акира подумал, что сие заявление не такое уж и безосновательное и глупое… «Зато следователь из меня получится что надо», — иронично хохотнул он, но всё-таки вдавил в пол педали воображаемых тормозов. И в самом деле, хватит. Нужно уметь разделять будущую специальность и обычную жизнь. Но был в этом и свой плюс — пытаясь разгадать человека, Акира ловко и умело приходил к заключениям и верным путям, как правильнее найти подход к новым знакомым. Он и впрямь легко сходился с людьми — в этом состоял его особый дар. И, что стало достаточно очевидным, по этой части Койю был его диаметральной противоположностью. — Всё нормально? — спросил Акира, когда Койю вернулся к подоконнику. — Да, — Такашима взял свой кофе. — Действительно, вкусно. — Я же говорил, — гордо кивнул Сузуки. — Теперь и ты знаешь, где делают лучший кофе в Нагое. — Вот ты где! — Аки очень вовремя вернул стакан на подоконник — на его спину с разбегу налетел Таканори. — Так и знал, что найду тебя тут, кофеинщик хренов. Благо, Сузуки был выше, шире в плечах и крепче в целом, и посему героически выдержал атаку живым снарядом. — О, привет, — Така выглянул из-за его спины, заметив наблюдающего за развернувшимся спектаклем Койю. — Прошу прощения за этот моветон, — шатен спрыгнул на пол, — но мне было необходимо найти нашего бравого капитана. — Поздравляю, ты его нашёл, — вздохнул Акира. — И почто ты явился по мою душу? — Новость есть, и не самая радостная. Наш нападающий сломал ногу, а ты, вроде, хотел начать тренировки на этой неделе, — грустно закончил Матсумото, уставившись в пол, словно это он был виновником случившейся оказии. — Ну, что я могу сказать… печально, — помрачнел Сузуки. — Надо искать замену, иначе вылетим мы, как миленькие, с межуниверситетских соревнований. — Надо-то надо, но… — Така впился взглядом в молча цедящего кофе и ничего не подозревающего Койю. — Такашима-кун, а ты, случаем, в футбол не играешь? От неожиданности Койю едва не поперхнулся. Подвернулся под горячую руку, называется… — Нет. Это было давно, боюсь, я растерял все навыки, — как можно спокойнее ответил он. — Растерял, — крякнул Таканори, закатив глаза. — Абсурд! Футбол — это как велосипед, поехал один раз — и всё, навык закреплён. А с такими-то ногами за тобой точно никто не угонится, — намекнул он на внушительную длину ног рослого Койю. — Не в одних ногах суть, — осторожно проговорил Такашима. — Это не совсем осмотрительно — приглашать в команду первого встречного. — Ты не первый встречный, ты с нами учишься, — наивно развёл руками Матсумото. — Я — не самый подходящий вариант. Ваш коллектив уже устоялся. — Така, не напирай, — вмешался Акира. — Он прав, суть не в ногах, а в голове. Но всё-таки, Такашима-кун, ты мог бы подумать над этим предложением. Разучиться играть в футбол почти нереально — тут надо отдать Таке должное. Тем более, если есть опыт. — А, это да! — оживился Таканори, обратившись к Койю. — Можешь не смотреть на мой рост, я всё равно пробился в хавбеки***. — И весьма неплохие, — Сузуки хлопнул Матсумото по спине. — Подумай, Такашима. Тренировки начнутся послезавтра, в среду, а на разминке станет ясно, кто на что горазд. Ты можешь попробовать, а послать нас куда подальше ты всегда успеешь. — Э, вот этого не надо, иначе останемся без форварда, — запротестовал Така и пихнул блондина в плечо. — Посмотрим, — тихо произнёс Такашима. Для него это было истинным сумасшествием, перевернувшим привычный уклад с ног на голову. Он вернулся в Нагою меньше недели назад, но за этот короткий срок с ним произошло столько всего… больше, чем за последние годы. Он не думал о том, хорошо ли это или плохо — он думал о том, что до переезда сюда и вообразить не мог, что такое может с ним случиться. Койю не строил сценариев, его вполне устраивало спокойное течение его реки жизни. Но вот он вернулся в родной город, и безмятежная размеренность течения была безжалостно потревожена новыми людьми, событиями и эмоциями — Такашима попросту не успевал их усваивать и отфильтровывать, они атаковали его со всех сторон. И, что было для него ошеломляюще странным, — он не чувствовал выраженного отторжения, когда рядом появлялся сверх-гиперактивный Таканори или смелый и настойчивый Акира. Успел привыкнуть? Сложно сказать, сложно… Странным для Койю было и то, что к нему в принципе могут подойти такие ребята, как Така или Акира, Юу или Ютака… в его понимании между ним и этой четвёркой была целая пропасть. И как быть? Продолжать сохранять дистанцию или… «Да. Мне нужно подумать», — устало заключил Койю, заходя вместе с ребятами в аудиторию. Перерыв закончился. * Учебный год в Японии начинается с апреля. ** «Юки» с японского означает «снег». *** Хавбек — полузащитник, игрок, помогающий как стороне нападения, так и стороне защиты своей команды, в зависимости от ситуации.