Стать твоим светом

12 апреля, 14.02. Койю ехал в автобусе домой, меланхолично созерцая проносящийся за окном городской пейзаж. Преследовавшая его денно и нощно тупая боль в мышцах несколько сбавила обороты, но не до такой степени, чтобы в движениях сквозила былая свобода и лёгкость. Юкико ещё не прислала ему сообщение-отчёт, что и она вернулась домой — или уроки закончатся через час, или она так сильно увлечена своим пушистым другом, что ей не было дела до каких-то там сообщений. И имя она котёнку пока не придумала… И вообще, надо бы зайти в зоомагазин, купить корм для котят и лоток, чтобы четвероногий комок шерсти мог в него ходить по своим делам. Временно обязанности туалета исполняла самая обычная картонная коробка, чьё дно было густо усыпано газетными обрывками. Благо, котёнок оказался в достаточной мере сообразительным, чтобы усвоить, что такое туалет. Одной проблемой меньше. В нагрудном кармане завибрировал телефон, и Такашима торопливо выудил его на свет, логично предположив, что это Юки — больше ему никто и не писал. Однако, когда юноша щёлкнул на новое входящее сообщение… «Такашима-кун, забыл тебе сказать — не пренебрегай обезболивающими мазями с разогревающим эффектом. Они спасут от боли и восстановление ускорят. Трёх дней вполне хватит. Сузуки.» И далее следовал список вышеупомянутых мазей. Что ж, это оказалось… внезапным. Сузуки, значит? Да, сегодня Койю внял просьбе Акиры и пропустил пятничную тренировку, и капитан не оставил своего подопечного одного в неравном бою с мышечной болью. Такашима помнил, что он оставлял свой номер Сузуки, но чтобы тот, в свою очередь, передал его Ютаке — ничего удивительного. Удивительным было, то блондин решил сохранить номер и себе. Койю перечитал сообщение и… нажал на кнопку «создать новый контакт». Ну, и… раз Акира в спорте не первый год, то он знает, что говорит и советует. Возможно, и впрямь стоит зайти в аптеку и прикупить мазь из высланного списка. В прихожую Такашима зашёл с двумя сумками наперевес. Он купил всё, что требовалось для котёнка, не преминул заглянуть и в аптеку. Пирожные-корзиночки со взбитыми сливками — те самые, что так любил в детстве он, и что так понравились Юки, тоже лишними не будут. Детальный список продуктов на грядущие выходные Койю составит с сестрой — так он решил, чтобы по максимуму учесть их гастрономические предпочтения. Едва он успел закрыть входную дверь, как телефон снова подал признаки жизни. Койю, опустив сумки на пол, достал надрывающийся мобильный и тут же непонимающе нахмурился. На экране определился совершенно незнакомый номер — кто бы это мог быть? Хмыкнув, Такашима нажал на приём звонка. — Да? — Такашима, здравствуй. Юноша на секунду даже отнёс телефон от уха, будто не веря услышанному. Звонка от этого человека он ожидал меньше всего. Что там, Койю вообще не думал, что он ещё когда-либо захочет выйти на связь. — Йоширо? — недоверчиво спросил он, хотя уже прекрасно знал — да, это Йоширо. И что могло понадобиться двоюродному брату? — Да. У меня к тебе небольшое дело. Ты можешь говорить? — Я слушаю. — Юристы мамы закончили с оформлением документации и разбором завещания. Её последней волей было передать кое-что и тебе. — Мне? — Койю прикусил язык, дабы не сболтнуть лишнего. Ведь у них с тётей Сатори была своя, почти что тайная договорённость, и он был искреннее уверен, что получил всё, что был должен получить. — Что именно? — быстро добавил он, чтобы это не казалось подозрительным. — Я не знаю. Это светонепроницаемый, прочно запечатанный пакет. Очевидно, мама хотела, чтобы ты один ознакомился с его содержимым. — Понятно. Когда я могу приехать за ним? — Когда угодно. Я перешлю тебе адрес адвоката. — Хорошо. Спасибо. — Койю нажал на отбой. Меньше чем через минуту запищавший телефон оповестил его, что Йоширо прислал контакты адвоката тёти, его телефон и адрес. И ехать за причитающимся пакетом нужно, как этого и следовало ожидать, в Осаку. Такашима прошёл на кухню и водрузил пакеты на разделочный стол. Итак… завтра начинаются выходные. Завтра же и можно съездить в Осаку, ибо зачем тянуть? И всё же, что такого ему могла оставить тётя? Если он вызовет междугороднее такси, поездка туда и обратно суммарно займёт не более четырёх часов, можно выехать рано утром. Наверно, с час займёт визит к адвокату и заполнение всей необходимой документации. Итого — Койю вполне успеет вернуться к обеду, чтобы Юкико не была долго одна. Но для неё время уж точно пролетит незаметно — девочка без памяти была увлечена своим обожаемым котёнком. Кстати, о котёнке… вот и он. Пищащий полосатый клубок шерсти, как его окрестил юноша, услышав Такашиму, примчался со всех лапок на кухню. Он тщательно охаживал Койю, бодая его ноги и громко мурча. Котёнок поднял голову и требовательно мяукнул — он просил есть. — Я тоже есть хочу, знаешь ли, — вздохнул Койю и, наклонившись, поднял малыша к себе на плечо. Котёнок тыкался мокрым носом в уши и шею, замурчав громче и переползая с одного плеча на другое, пока Койю грел для него молоко и доставал из пакета корм. — К ветеринару тебя надо отвести, а? И искупать, по-хорошему, — молодой человек положил в маленькую миску паштет и размял его вилкой. — Для тебя всё готово. Он опустил на пол котёнка и поставил перед ним миску с кормом и блюдце с молоком — малыш сразу кинулся к угощению, дав Такашиме возможность закончить с разбором оставшихся в пакетах покупок. Хлопок двери в прихожей — Юки вернулась из школы. — Койю-чан, я пришла! — Отлично. Я на кухне с твоим сыночком. — О-о-ой! — Юки влетела на кухню, с трудом затормозив на скользком пакете. — А… ты его кормишь? — изумилась она. — Ты же сказал, что не будешь с ним возиться? — Я и не буду, — пожал плечами Такашима. — Но оставлять ребёнка голодным, когда он просит есть, это как-то не по-людски. Так, — он взял оставленный на столе лоток и протянул его сестре, — это будет санузлом мехового клубка. Покажешь ему, куда он должен ходить. Наполнитель я тоже купил, мешок большой, так что потом скажи, куда его принести. — Ладно, — довольно заулыбалась девочка. — А я имя ему придумала. Буду звать его Кими! — Кими? — Койю посмотрел на увлечённо чавкающего паштетом котёнка, примеряя на него новое имя. — Годится. И — да, Юки, — остановил он направившуюся к выходу сестру, — завтра я буду должен съездить в Осаку по делам, совсем ненадолго. Уеду рано утром, а вернусь до обеда. Ты тут справишься без меня? — Ну что я, одна никогда не оставалась? — развела руками Юкико. — Буду нянчиться с Кими! — Я так и подумал, — с облегчением улыбнулся Койю — слава богам, Юки не стала задавать вопросов… — Тогда договорились. — Угу. Такашима поднялся в свою спальню и закрыл за собой дверь. Осталось позвонить по присланному Йоширо номеру и условиться с адвокатом о времени встречи… — Да? — Добрый день, Хино-сан. Я — Такашима Койю, племянник Имада Сатори. — О, здравствуйте, Такашима-сан! Я ждал Вашего звонка. Полагаю, Ваш двоюродный брат передал Вам основную информацию относительно завещания Имады-сан? — Да, я хотел бы узнать, когда Вам будет удобно принять меня, и какие документы мне нужно взять с собой? — По субботам я в офисе с восьми утра и до трёх часов дня, воскресенье — выходной. С собой возьмите любой документ, удостоверяющий личность, этого будет достаточно. Или Вы хотите приехать на следующей неделе? — Нет-нет, я приеду завтра же, утром. — Хорошо. Адрес офиса у Вас есть? — Конечно. — Буду ждать Вас. До завтра, Такашима-сан. — До свидания, Хино-сан. *** 13 апреля. 07.48. Койю ехал на заднем сидении такси, неотрывно глядя в окно. Он не чувствовал усталости или сонливости, хотя спал действительно мало. Куда сильнее было желание узнать, своими глазами увидеть, что оставила ему тётя, и это желание перебивало сон. Он вот-вот въедет в Осаку, куда не рассчитывал возвращаться по какой-либо иной причине, кроме как с целью посетить место последнего упокоения тёти Сатори. Больше Такашима не хотел иметь с этим городом ничего общего, не хотел встречаться с Йоширо — благо, присутствие кузена при передаче завещанного не потребуется. Пальцы нашли спрятанный в нагрудном кармане джинсовой куртки паспорт и телефон. Когда Койю уезжал, Юкико спала крепким сном — было начало седьмого часа. Он не стал завтракать перед выходом, о чём сейчас жалел: голод жгучими волнами стеснял желудок, и юноша раздражённо поморщился. Он укорял себя — ну неужто от потраченных на пару бутербродов пяти минут Земля сошла бы с орбиты? Но нет же, он так торопился в Осаку, что его завтраком стала чашка пресловутого кофе, призванного ликвидировать скованность из мышц и чувство недосыпа из головы. А вообще, надо отдать должное рекомендациям Сузуки. Приняв душ накануне вечером, Такашима нанёс спасительную мазь на ноющие ноги, и эффект не заставил себя долго ждать. Проснувшись по звонку будильника, Койю удалось встать с кровати. Встать, а не сползти, по очереди опуская все четыре конечности на пол. И сегодня вечером он обязательно повторит оздоровительную процедуру. — Извините, — обратился таксист к Койю, — я задержусь в городе на полтора часа. Если Вы планируете вернуться в Нагою, можете позвонить по номеру, с которого я связывался с Вами, и я заберу Вас. — Это было бы замечательно, — кивнул Такашима. — Скорее всего, я утрясу все дела в течение часа. Ну, вот он и на месте. Расплатившись с мужчиной, Койю вышел из машины, невольно подняв голову — такси остановилось точно напротив гигантского бизнес-центра, высотой не менее трёх десятков этажей. На часах — четверть девятого, офис Хино-сана уже открылся, нужно поспешить и найти его, и похоже, без помощи аборигенов тут не обойтись. Номер офиса был трёхзначным и начинался с девятки — нужно подняться на девятый этаж, это несложно. Лифт привёз Такашиму на девятый этаж, а несущий пост у выхода на лестничный марш охранник любезно подсказал юноше, куда он должен следовать далее. Койю шёл по длинным, разветвлённым коридорам, стараясь про себя запоминать все повороты, чтобы не заплутать на обратном пути. И вот он, вожделенный офис, дверь в который была гостеприимно открыта. — Доброе утро, — Койю приветственно поклонился вставшему из-за стола мужчине. — Я — Такашима Койю. — Доброе утро, Такашима-сан! — Хино-сан склонил спину в ответ. — Не желаете чашку кофе или чая? Скоро мой помощник принесёт акт передачи наследства. Пока Такашима пил кофе, знакомясь с содержимым акта передачи, Хино-сан распорядился доставить из сейфовой ячейки то, что было предназначено его гостю. Несколько оставленных подписей на листах акта — и вот Койю держит на коленях небольшой и тщательно запечатанный пакет из чёрного, плотного полиэтилена. — Хино-сан, — Койю посмотрел на адвоката, — я могу чего-то не понимать, но разве передача наследства не должна происходить в присутствии ближайших родственников? В данном случае, сына тёти? — Такова была последняя воля Имады-сан, вручить этот пакет лично Вам в руки. Кроме того, мы проверили Ваш паспорт, сделали звонок в вышестоящую инстанцию, у нас нет никаких сомнений, что Вы — это Вы, — улыбнулся Хино-сан. — Пакет Ваш. Всё прошло куда быстрее, чем изначально ожидал Такашима, но для него это было безусловным плюсом. Он созвонился с таксистом — мужчина заверил его, что через полчаса подъедет к бизнес-центру, и Койю нашёл этот вариант поистине идеальным. Он успеет заглянуть в примеченное на первом этаже кафе и чем-нибудь перекусить, раз не хватило сообразительности сделать это дома. А до дома ехать два часа. Сидя в кафе и жуя вожделенный сэндвич с тунцом, Такашима, не отрываясь, рассматривал лежащий на столике пакет. Пробудившееся любопытство было столь велико, что он с колоссальным трудом удерживал себя от того, чтобы не попросить у усиленно строящей ему глазки официантки ножницы и не вскрыть этот несчастный пакет. Дома, нужно сделать это дома! Никто из посторонних не станет свидетелем этого таинства. То, что прячется за плотными полиэтиленовыми стенками, предназначено только ему. Койю успел ощупать загадочное содержимое со всех сторон, но всё, что ему удалось понять — в пакете спрятаны две прямоугольные коробочки. Что же могло в них быть? Горестно вздохнув про себя, Такашима дожевал последний кусочек сэндвича и запил его вредной, но такой божественно вкусной колой. Пару часов всего-то потерпеть осталось. Он справится. И надо бы поблагодарить Сузуки за своевременную рекомендацию мазей для чересчур усердных футболистов — вчера Такашиму несколько шокировал звонок Йоширо, и он благополучно забыл об элементарной ответной вежливости. Да что там, он вообще забыл обо всём на свете и мог думать лишь о предстоящей поездке в Осаку. Нужно отправить сообщение с благодарностью позже, в девять часов утра да в выходной день многие спят. Но, дабы снова не забыть об этом, Койю набрал текст в поле «Спасибо, мазь помогает. Мне намного лучше.» и поставил его на отсроченную отправку, на двенадцать часов ровно. Теперь порядок. *** 11.25. Юкико никогда не была соней и просыпалась по меркам выходного дня достаточно рано, поэтому Койю знал, что он может не красться. Вернувшись в Нагою, юноша свободно открыл дверь, затем так же, не церемонясь, закрыл и сразу прошёл в гостиную. Услышавшая его Юки мигом прибежала в зал с, как это было предсказуемо, сидящим на её плече Кими. — Ну, зачем ты ездил в Осаку? — забегала она вокруг сидящего на диване брата. — Вот принесёшь мне ножницы, чтобы вскрыть это, — Такашима поднял пакет за край, чтобы показать ей, — и узнаешь. — Ножницы тут были, в тумбе, — девочка подбежала к высокой тумбе и выдвинула верхний ящик. — Так, так… вот они! Ножницы были торжественно вручены Койю, и он нетерпеливо вскрыл верхний клапан пакета, чтобы извлечь на свет его содержимое. — Ты ездил в Осаку ради… пакетика? — захлопала ресницами Юки. — Это не простой пакетик, — прыснул Такашима. — Это подарок от тёти Сатори. — От тёти? — Юки забыла про свой скептический настрой и, прекратив носиться вокруг дивана, уселась рядом с братом. — У-у, открывай! Что Койю понял сразу — он был прав, две небольшие коробочки легли на подушки, но внутри осталось и ещё кое-что. Сложенный в несколько раз листок, на котором было указано имя адресата — «Койю». Прощальное письмо? Такашима заметался внутри себя… как ему быть? Юкико жадно рассматривала коробочки, она не заметила письмо внутри пакета. Правильно ли он поступит, если решит сначала в одиночестве ознакомиться с посланием от тёти? В конце концов… пакет предназначался ему и неизвестно, что хотела сказать тётя напоследок. Быть может, Юки сейчас не поймёт то, что написано в этом письме? Да, видимо… ему нужно первым прочитать его. А после станет ясно, можно ли прочитать это письмо и Юки. — Давай смотреть, что здесь, — Койю отложил пакет в сторону и взял коробочку поменьше. Коробочка была украшена синим бархатом, и что-то подсказывало юноше, что-то, что хранилось в ней, было предназначено и не ему вовсе. Он открыл миниатюрный замочек и поднял крышечку… — Смотри-ка, — улыбнулся он, разворачивая бархатный футляр к сестре, — похоже, это тебе. На белой велюровой подложке ярко блестела маленькая, искусно выполненная подвеска в виде двух рыбок — знака зодиака Юкико. В ушко подвески была продета тонкая, золотая цепочка хитрого плетения. Глаза Юки загорелись от восторга, и она трепетно взяла подарок обеими руками. — Как красиво… — прошептала она, проведя пальцем по звеньям цепочки. — Правда, красиво? — девочка восхищённо посмотрела на Койю, прижав коробочку к груди. — Очень, — согласился Такашима, догадываясь, что эта подвеска была подарком ко Дню Рождения Юкико, на котором тётя Сатори уже не смогла присутствовать… её болезнь слишком быстро прогрессировала. — А во второй что? — напомнила Юки. Койю взял вторую коробочку — она была сделана из обычного тёмно-серого картона. И, открыв её, молодой человек удивился… телефон? Старый телефон тёти? — О… — сестра озадаченно разглядывала телефон. — Я его помню, кажется… но он же давно был у тёти? Она захотела отдать его тебе на память, да? — Полагаю, да, — заторможенно ответил Койю — и в самом деле, зачем тёте отдавать ему телефон? Он тоже помнил его, тётя Сатори сменила старый телефон на новый несколько лет назад. И Такашима грешным делом подумал, что она попросту выкинула телефон, который он держит в руках. Сюда прилагалось и зарядное устройство, но сам агрегат был, конечно же, выключен. Что за загадки такие? — Ну, разберёмся, — Койю пожал плечами, пообещав себе заняться распутыванием клубка тайн в самое ближайшее время. Для начала было бы неплохо зарядить телефон, который бог весть сколько месяцев — а то и лет — пролежал в глубоком сне. Неизвестно, когда тётя включала его в последний раз. Вдруг он вообще откажется работать и не включится? Тогда и вариантов других не останется — тётя отдала племяннику свою личную вещь на память. А если… если телефон включится? Что, если тётя хотела что-то через него передать? «Чёрт подери, начинается», — мысленно зарычал Койю. Так с ним было всегда — неизвестность порождает множество вопросов, и с каждым новым усидеть на месте всё труднее. Он должен понять, что хотела сказать этим подарком тётя Сатори. И… нужно прочитать её письмо. *** 14 апреля. 01.37. Юки давно и мирно спала в своей комнате, чего нельзя было сказать о Койю. Девочка весь день носилась со своим подарком, едва ли не ежеминутно вертясь у зеркала и любуясь подвеской, которая была возведена с её лёгкой руки в ранг талисмана. Койю был искренне рад за сестрёнку, но сам почему-то всё откладывал прочтение письма от тёти и попытки разобраться, что же с этим телефоном. Он принёс пакет с письмом в свою спальню и убрал под подушку. И что Такашима имеет теперь? Сон к нему не идёт, в голове пусто, ни единой мысли. Никчёмное, дико раздражающее состояние, крепко связавшее руки, парализовав волю. Койю сидел по-турецки на кровати, сверля взглядом подушку, под коей хранилось письмо. И что ему стоило всего-то протянуть руку к хранящемуся под подушкой пакету? Или наконец-то рискнуть и вставить зарядное устройство в розетку, чтобы увидеть, работает телефон или нет? Что-то останавливало Такашиму каждый раз, стоило ему подумать об очередной попытке сдвинуться с места. Боги… это же письмо от тёти, а не смертный приговор! А это — её телефон, а не бомба замедленного действия. — Дурдом, — почти зло выдохнул он в пустоту и, резко подняв ладони к лицу, похлопал себя по щекам. Пора действовать, иначе он просидит так до самого рассвета и ничего не узнает. Плотно сжав зубы, Койю скользнул ладонью под подушку, коснулся чёрного полиэтилена и потянул пакет на себя. Отлично, первый шаг сделан. Осталось достать письмо, развернуть его и прочитать… В ночной тишине шорох разворачиваемой белоснежной бумаги казался громче самого оглушительного громового раската, и юноша покосился на стену, за которой крепко спала Юки — не разбудит ли он её? Но это глупо… и смешно. Ничего страшного не произойдёт, так почему же он так волнуется? Почему за рёбрами так сводит разогнавшееся сердце? «Мой любимый Койю, я пишу это письмо, зная, что скоро меня не станет. Я не хочу покидать тебя и Юки, но каждому из нас отведено своё время, и моё время пришло. Я знаю, что многое не сказано, многое не сделано, но я ухожу с лёгкой и спокойной душой. Все мы о чём-то да будем сожалеть в конце жизненного пути — таков удел человека. Но ещё я знаю, что куда больше, чем сожалеть о не содеянном, я должна гордиться тем, что у меня такие замечательные дети. И я горжусь. Ты вырос хорошим человеком, мой мальчик, так помоги Юки вырасти достойной своего брата. Только в этом моё самое сокровенное желание. То, что ты получил с этим письмом, мои последние дары вам. Мне очень жаль, что я уже не смогу подарить эту подвеску моей малышке лично. Я так долго думала над тем, что же ей подарить на такую важную, первую круглую дату? Я хотела, чтобы мой подарок оберегал её и напоминал обо мне. И я уверена, она поймёт это.» — Она поняла, тётя, — тихо произнёс Койю, словно тётя была здесь, с ним, и слышала его. Но, может, она действительно слышит его сейчас? «Эти рыбки будут моим талисманом, ни за что не расстанусь с ним!», — так ему сказала Юки, когда он застегнул замочек цепочки на её шее. Но нужно дочитать письмо… «Я хочу попросить у тебя прощения, Койю. Не знаю, какими словами я могу оправдать себя, не знаю, как избавиться от чувства, что это слишком жестоко с моей стороны… Но я не могла не отдать тебе этот телефон. Он — всё, что у меня осталось от твоей матери, моей бедной Каори. Я боюсь, что ты возненавидишь меня за это, но вместе с этим я понимаю — иного пути нет. Я не смогла уничтожить последнюю память о моей дорогой сестре, хоть она и причиняла мне боль каждый день, каждую секунду. Прошу, пойми меня и прости. Я буду вечно любить и оберегать тебя и Юки. Я буду рядом, пусть вы и не сможете больше видеть меня. Прошу тебя, Койю, береги себя и маленькую Юки, не теряйте вашу связь. Прощай.» С ощущением полного, всепоглощающего опустошения Такашима опустил письмо на колени и невидяще уставился в стену. Дата, указанная в левом нижнем углу, гласила, что тётя Сатори написала своё последнее послание племянникам за два дня до смерти. И… почему она так переживала, когда решила отдать телефон Койю? Она сказала — это всё, что у неё осталось на память о сестре… как же это понимать? Что раньше телефон принадлежал матери Койю? Но нет. Этот телефон всегда был при тёте, Такашима был уверен. Тогда что она хотела сказать? Что телефон был подарком мамы? Молодой человек снова перечитал письмо, перевернул его, но не нашёл никакой зацепки, которая указывала бы на разгадку. Если телефон — собственность тёти Сатори, то каким образом он — память о её сестре? Стало быть… нужно включить его? — Боже… — Койю положил письмо на покрывало и взял телефон и зарядное устройство. Пора сделать первый шаг и попытаться докопаться до истины. И ещё один пункт — это же очевидно, что тётя что-то не договорила. Что-то остановило её. Почему? Она не хотела, чтобы Койю что-то узнал? Но в этом нет никакой логики, раз она отдала ему свой телефон и попросила за это прощения… Такашима подсоединил телефон к питанию и нетерпеливо посмотрел на экран, ожидая, когда тот проявит признаки жизни… но он всё не загорался. Индикаторы молчали. Блестяще. «Утром же отнесу его в сервисный центр», — раздражённо подумал юноша. Так просто он этого не оставит. Он оживит этот несчастный телефон и хоть кровь из носу, но поймёт, чего так боялась тётя. Такашима догадывался, что ремонт телефонов старых моделей обходится дороже в силу снятия их с производства и, соответственно, отсутствия должной технической поддержки, но плевать. Он был готов заплатить любые деньги. И слава Ками, что он не стал показывать письмо Юки… но покажет. Обязательно. Когда девочка станет постарше, она поймёт всю глубину и силу вложенных в это послание чувств их тётей. Всё-таки… есть вещи, понимание и принятие которых приходит не сразу. Вот и стрелки на настенных часах оповещают о том, что пошёл третий час ночи, и надо бы ложиться спать… но Койю был слишком взвинчен этим письмом, тем, что хранящий в себе тайну тайн телефон отказывался включаться, даже будучи подсоединённым к сети несколько минут. И посему, что же предпринял Такашима? Он вернулся на кровать с раскрытым ноутбуком, ища адреса ближайших сервисных центров, куда можно обратиться с подобной проблемой. Проснувшись поутру, нельзя терять ни секунды, нужно сразу отнести в ремонт телефон. Если мастер сумеет починить его в день обращения, то значительная часть и без того истрёпанных нервов Койю будет чудесным образом спасена. К счастью, найти сервис-центр — не проблема, когда живёшь в стране прогресса и продвинутых технологий. Койю чётко обозначил план своих действий утром и днём. Последний вопрос состоял в том, стоило ли ему готовиться морально к тому, что он увидит, когда — и если — телефон наконец-то заработает? Или он зря себя накрутил, изрядно устав после выматывающего дня, и ничего страшного не произойдёт? И этот телефон — и впрямь подарок мамы тёте, всего-то? Но это было бы чересчур просто. И тётя не стала бы так убиваться. Извиняться за подарок… это ведь странно? Очень странно. Это означало одно: Койю должен быть готов к тому, что скрывает в себе уснувший телефон.