Стать твоим светом

Милые дамы, прошу прощения за своё долгое отсутствие. Я, как и Койю, решила внезапно заболеть, но вот я снова с вами ;) Приятного прочтения! 19.44 — Ками, неужели я это сделал? — Акира с непередаваемым ужасом взирал на плещущийся в кастрюле золотистый бульон. — Надеюсь, Койю не отравится. — Почему это он должен отравиться? — Юки гладила по спинке Кими. Девочка посадила котёнка прямо на стол и презентовала ему маленькую мисочку с любимым кормом. — Там же только курица и вода. А курица — она неядовитая. — Да кто меня знает, я всё могу, — Сузуки пожал плечами и подцепил вилкой окорочок, чтобы переложить его в глубокую тарелку. — Но выглядит это варево вполне съедобно. — Посолить нужно! — Юкико пододвинула к краю стола солонку. — Несолёный бульон не такой вкусный. — Значит, посолим, — блондин взял солонку. — Ты все уроки сделала? Помощь не нужна? — Не-а, — помотала головой Юки. — Заданий было много, но они все лёгкие. А Койю так долго спит… — она озадаченно посмотрела наверх. — Это нормально для человека с температурой. Чем больше он будет спать и отдыхать, тем быстрее поправится. Ну, а я, — Аки глянул на наручные часы, — похоже, немного задержался у вас. — Ты уходишь? — расстроенно выпрямилась девочка. — Я же студент, студентам тоже дают домашние задания, и их надо выполнять, — улыбнулся юноша. — Но я зайду к Койю, проверю, как он, отнесу ему это зелье, а потом пойду домой. — Ой, сейчас! — Юкико спрыгнула со стула, подбежала к шкафу и вытащила из него высокую, широкую кружку. — Вот, Койю всегда из неё пьёт! И он большой, и кружка большая, — она протянула кружку Акире. А Сузуки, принимая кружку, в который раз убедился в том, что между Койю и Юкико всё же есть очень тесная, трепетная, необычайно прочная связь. Типичный детский эгоизм был абсолютно чужд этой девочке — Аки сбился со счёта, сколько раз за минувший день она упомянула разболевшегося брата. А ответственность, самостоятельность? Юки знала весь дом, как свои пять пальцев, ей не требовалась помощь в решении хозяйственных вопросов, она знала свои прямые обязанности перед единственным родным человеком. Просто ей, как и Койю, пришлось повзрослеть преждевременно. — Ну, — блондин налил бульон в кружку, — пора проведать нашего больного. — Угу, удачи, — кивнула Юки, захрустев печеньем. Осторожно ступая и следя, чтобы содержимое кружки не оказалось на полу, Сузуки направился на второй этаж. С ума сойти можно, он провёл в доме Такашимы семь часов… И ещё занятный момент — Койю ни коим образом не выказал сопротивления, когда Акира прямо дал ему понять, что совершенно серьёзно намерен довести его до дома. Что там до дома — до кровати! А это почти отчаянное «ты не уйдёшь?»… Может, Койю тоже… «Я дурак, если так думаю.» Не слишком ли это самонадеянно? Что, если не в симпатии суть, а в том, что Такашима действительно не справился бы один? Он такой гордец, такой упрямый, что, скорее, из окна выпрыгнет, чем примет чью-то помощь, но у него не было выбора. Итог — Акира не имел ни малейшего представления, за что ему хвататься. Аки переступил порог комнаты Такашимы и остановился, привыкая к царившему здесь полумраку. — Привет. Сузуки, чертыхнувшись, вздрогнул от столь внезапно раздавшегося в тишине голоса Койю. — Чёрт же… — Акира перевёл дух. — Не спишь? — Нет, — Койю сел, подтянув ноги и прислонившись к спинке кровати. — С полчаса уже. — Выспался? — блондин подошёл ближе, поставил кружку на тумбу и присел на край. — Именно. Я не спал всю ночь, меня морозило. — Всё-таки морозило? — наморщил нос Акира. — Ладно, о твоей неосведомлённости насчёт простуды я догадался. Как чувствуешь себя? — Терпимо. — А температура? — не вспомнив о градуснике, Сузуки смело протянул руку ко лбу сокурсника. — Есть. Но не жар. Койю прикрыл глаза, когда его кожи коснулась широкая ладонь Акиры. — «Скорую» вызывать не будем? — поинтересовался Такашима с такими знакомыми нотками иронии. — Не будем. Через час измерь температуру. Измерь, понял? — грозно добавил Аки. — Иначе я попрошу Юки это сделать. — Нет уж. Не хватало мне заразить её. — Умница, — садистски оскалившись, продолжил Сузуки. — Будет выше тридцати восьми с половиной градусов — пей аспирин. Аспирин и воду я тебе оставил на тумбе, чтобы ты лишний раз не отрывал задницу от кровати. — А ты… — Такашима повёл носом, уловив чудный аромат бульона. — Ты что-то принёс? — Да, — спохватился Акира, указав на кружку. — Мы с Юки сварили для тебя бульон. Твоя сестра руководила всем процессом, потому что я на кухне — всё равно что обезьяна с гранатой. — Похоже, общий язык вы нашли, — Койю обхватил ладонями фарфоровые стенки. — Спасибо. — Она у тебя боевая. — Что есть, того не отнять. У неё всё в порядке? — В полном. Я помог ей перенести вещи на первый этаж, все уроки она сделала. На обед накормила меня вкусными сэндвичами с ветчиной и сыром — я и этого не могу сделать, чтобы не покалечить кого-нибудь. Или себя. — Зато всё компенсируется твоими способностями к футболу. — Раскусил. Ты не голодный? — Аппетита нет. — Неудивительно, — Акира хлопнул себя по коленям и встал. — Не буду тебя утомлять, отдыхай. Я пойду. — Подожди. Второе «подожди» за день… — Который час? Сузуки включил подсветку на своём телефоне. — Без двух минут восемь. — И ты всё это время был тут? — Ну… да, — Аки ощутил в груди вспышку волнительного смущения. — Я же сказал, что не уйду, пока тебе не станет лучше. Лучше тебе стало, мавр сделал своё дело, мавр может уходить*. Насчёт предоставления всяких справок и больничных листов можешь не переживать — у нас к пропускам относятся терпимо, если их меньше половины от общего количества. Главное — хорошо сдать экзамены. И завтра, — он строго посмотрел на Койю, — ты сидишь дома и носа не высовываешь. Как и до конца этой недели. Такашима был в шоке. Но не от проявленной Сузуки дерзости, а от того, что у него нет ни сил, ни желания возразить этому напористому блондину. Сколько Койю себя помнил, он на дух не переносил две вещи: жалость и наглость. По отношению к себе, разумеется. Что ж, в жалости к нему Акира уличён не был, а вот в наглости — сколь угодно. Особенно сегодня. Прямо все рекорды побил. Но у этой медали была и оборотная сторона. Хотел Койю того или нет, но Сузуки заботился о нём. Добровольно вызвался проводить его до дома, ничуть не боясь оказаться заражённым, пожертвовав своим временем — и всё за тем, чтобы спустя семь часов удостовериться, что температура Такашимы упала до допустимого уровня. Вдобавок и бульон принёс. Вкусный. — Хорошо, — тихо произнёс Койю. — Спасибо, что… приглядел за мной и Юки. — Это Юки приглядывала за мной, — усмехнулся Акира. — Не за что. И не забудь про температуру, — напомнил он. — Пиши, если что-то понадобится. Аки покидал его дом со странным чувством. Ему совсем не хотелось оставлять Койю. Хотелось лично убедиться, что в его отсутствие Такашиме не станет хуже. Вот свалился же этот Такашима ему на голову! А с другой стороны… Сузуки и не жаловался. — Дежурство у постели больного прошло успешно? — в прихожую на звук хлопнувшей входной двери высунулся Широяма. — Хочется верить, — Акира скинул кеды с ног. Пожалуй, от Юу и следовало бы ожидать подколов, которые были бы вполне в его духе, но он подозрительно молчал. — Чудненько, — кивнул брюнет, засовываясь обратно. — Жрать, небось, хочешь? — Ел в последний раз в обед, так что… да. Юки смогла выкроить минуту для престарелого студента и накормить его сэндвичами. — Да ты так к ним как к себе домой ходить скоро будешь, — Юу копошился на кухне. — Сэндвичей не обещаю, но рис и кое-как пожаренная рыба у меня есть. Аки наспех ополоснул руки и прошествовал на кухню. Он налил себе стакан холодного яблочного сока и уселся за стол, подперев кулаком щеку и неотрывно наблюдая за передвижениями Юу. — Тренировка у ребят прошла на высоте, Юта очень выразительно на всех орал, похлеще тебя. Смотри, как бы тебя не потеснили. — Что, и подкалывать не будешь? — вяло поинтересовался Акира, и вопрос этот относился явно не к тому, что поведал Широяма. — Насчёт… чего? — Юу обернулся, непонятливо уставившись на друга. Сузуки, успевший прильнуть к стакану с соком, красноречиво ткнул большим пальцем назад, указывая на окно, выходящее на дом Такашимы. — О-хо-хо… — Юу потёр лицо ладонью и вернулся к рыбе и рису. — А смысл? — Ну да. Великий мудрец оказался прав, как и всегда. — А тебя-то что не устраивает? Ты злишься? — На кого? Или на что? — Да не важно, — Широяма поставил перед ним тарелку с ужином. — Ты сам что думаешь? Акира взял вилку и провёл её зубцами по белому мясу рыбы. И то верно — а что он думает? Он, привязавшийся к самому замкнутому человеку Нагои? — Это… сложно. Прошло всего две с половиной недели, как я расстался с Рикой и… — Боги, при чём тут эта потаскуха? — презрительно скривился брюнет. — У тебя к ней остались чувства? Не разочаровывай меня, умоляю. — Нет, — Аки улыбнулся. — Я же говорил, я не могу и не хочу подбирать за другими. И не в одной гордости дело. — Хрен с ней. Такашима — с ним что? Сузуки прожевал первый кусочек рыбы, соображая, что ответить. Ответ, по факту, он знал, но облачить его в вербальную форму не мог — как и говорить на языке эмоций. — Он боец, — наконец, созрел Аки для ответа. — Иногда я смотрю на него и понимаю, что нет ничего такого, что могло бы его остановить на пути к поставленной цели. И вместе с этим, он беззащитен. А в некоторых вопросах — так и вовсе как дитя малое, — усмехнулся он, вспомнив, какими наивно-растерянными глазами смотрел на него Койю, когда ему пришлось зачитать захворавшему форварду целую лекцию о коварности вирусной простуды. — И, признаться, я опасался, что Койю не примет мою помощь. — И в конечном итоге, ты пришёл всего десять минут назад. Очевидно, помощь он принял. Сильно сопротивлялся? — Нет. Мне показалось, что… — Акира затих, нахмурив брови. — Ну? — нетерпеливо спросил Широяма. — Глупо, но мне показалось, что он не хотел, чтобы я уходил. — Почему ты так решил? — Днём, когда я попросил его поспать, он спросил, не уйду ли я. — Когда кого-то спрашивают, не собирается ли он навострить лыжи на выход, это замаскированная просьба остаться. Паршиво замаскированная, но кто на что горазд. Такашима слишком прямолинеен, чтобы изворачиваться. — Согласен. — Так в чём дело? — Ты о чём? — Ай, да брось, — отмахнулся Юу. — Ты мне дурачка тут не включай. Раз ты так проникся к нему симпатией — действуй. Или тебя что-то смущает? — Вдруг ему это не нужно, а я выдаю желаемое за действительное? — Он подпустил тебя ближе, чем кого-либо. Что до «нужно — не нужно», то ты ничего и не узнаешь, если будешь сидеть, сложа руки. Ты же будущий следователь, сама наблюдательность, мать твою. Тебе трудно отслеживать реакцию Такашимы на себя, любимого? — В том-то и оно. Я пытаюсь, но каждый раз магическим образом тупею. — Оно заметно. — Изыди, бесноватый. — Куда? Мы в одном доме живём. — К Таке выгоню. — Это успеется. Мы с тобой не разобрались до конца. Что ты вообще собираешься делать? — Не знаю, — Акира был мрачнее тучи. — Может, ему только девушки нравятся. — Ну да, ну да, — скучающе протянул Юу. — И ты не заметил, что с его стороны к бабам ноль внимания, фунт презрения? — Хм-м… — Аки оторвался от риса, припомнив их пьяные посиделки в баре. — Я ему однажды сказал, что у него много поклонниц среди наших барышень. Но Койю ответил, что ему это… неинтересно. Или что-то в этом роде. — Короче, — Широяма взлохматил свои длинные волосы, — возьми да подойди к своему Такашиме. Попробуй. Иначе упустишь свой шанс, а кого винить? Себя, Аки, себя. И не говори потом, что я тебя не предупреждал. Выжди подходящий момент — и вперёд. И больше тут добавить нечего. — Звучит жизнеутверждающе. — То же самое ты посоветовал и мне, когда я сох по Таке. И это сработало. — Кстати… у вас сейчас всё нормально? — Целиком и полностью. Ками, Аки… — вздохнул Юу. — На других твои советы работают — с тобой-то что не так? Ведь ситуация та же. — С самим собой сложнее. — Бывает. В общем, жри давай. Приводи башку изнутри в порядок, душ контрастный прими, ложись спать пораньше, что ли… того гляди, так и на тебя озарение снизойдёт. — Аминь, — Сузуки отправил в рот очередную вилку с рисом. — Знаешь, а вкусно. — Счастью моему нет предела. Широяма оправился в свою комнату, а Акира продолжил уминать приготовленный заботливым другом ужин. Выложенный на стол телефон звякнул, оповещая блондина о входящем сообщении. Аки нажал на значок-конвертик и автоматически посмотрел на самую верхнюю строку, где было указано имя отправителя. — Койю? — он вскинул бровь. А вот и содержимое сообщения. Такое короткое… «37,6.» Сузуки нахмурился на миг, но затем понял, что хотел этим донести Койю. Улыбка тронула его губы, и он, покачав головой, набрал ответ. «Тогда вместо аспирина продолжай пить бульон.» *** 23 апреля. 17.04. Акира сполз по ступеням крыльца университета и, подняв голову к сумеречному небу, замученно вздохнул. Лекции, лекции, лекции… восемь часов лекций и одна срезовая работа! Его мозги отчаянно кипели, грозясь вот-вот вылиться из ушей на остаточной тяге, но Сузуки уговаривал себя, что всё позади, что он наконец-то идёт домой и скоро сможет поесть по-человечески, а не перекусывая на бегу сэндвичами из студенческой столовой. Следовавшие за ним Така и Юу были вымотаны не меньше, но так же стоически молчали, ничем не выдавая своего вымотанного состояния. — До завтра, парни, — сбежавший по ступеням Ютака махнул друзьям рукой, направляясь в противоположную от остановки сторону. — Увидимся на тренировке, — Акира автоматически помахал в ответ и повернулся к Широяме. — Что сегодня жрать будем? Я голодный, как волк. — Аки, ты не будешь возражать, если Юу останется у меня сегодня? — ответил Матсумото, опередив Юу. Блондин перевёл взгляд с него на Юу, затем снова посмотрел на Таку. — Я что ему, мать родная? — усмехнулся юноша. — Забирай на здоровье. Твои предки против не будут? — Они снова слиняли. На какую-то там выставку, подробности не уточнял. — Ясно, — Акира развёл руками, — благословляю вас, дети мои. — А с голоду без меня не помрёшь? — Юу хлопнул его по плечу. — Нет ничего неосуществимого для человека с интеллектом. Особенно, когда этот человек располагает сайтом круглосуточной доставки лапши и пиццы. Идите, — Аки подтолкнул их в спины и сделал шаг назад. — Увидимся завтра. В автобусе Сузуки клевал носом, кое-как держа глаза открытыми. Что поделать, без Юу будет немного скучно, но всё же у них с Такой всё наладилось, и Аки радовался за друзей. Ехать оставалось три остановки, и Акира внезапно вспомнил совет, что дал ему накануне вечером Широяма. Удачно вспомнил… аж спать перехотелось. Распахнув глаза и проморгавшись, блондин уставился в окно, не понимая, что ему дальше делать с этим советом. А в чём он, собственно, заключался? Ах, да… прекратить тупить и подойти к Такашиме. Пару недель назад Аки дал Широяме такое же напутствие, но толку-то? Юу и Така знают друг друга более пяти лет, а сколько знакомы Аки и Койю? Сомнения, сомнения… нерешительность — вор возможности, вроде, так говорят? Однако он не раз за сегодняшний день порывался отправить Койю сообщение, спросить, как он там, как чувствует себя. И каждый раз его что-то останавливало… он не хотел навязываться, но прятал смущение под маской оправдания. Койю ведь болеет, ни к чему тревожить его покой. Попробовать написать ему после возвращения домой? Даже если Такашима спит, что вполне вероятно для человека в его состоянии, то ответит, когда проснётся. «Интересно, чем он лечится помимо аспирина и бульона? У него больше ничего и не было», — размышлял Акира, вспоминая, что вчера предстало перед его взором, когда он наводил ревизию в кухонном шкафу Койю. Аспирин и противопростудная микстура. И всё. Набор неплохой, но это несколько не то… ему нужно качественное противовирусное средство, но им Такашима не располагал. Подумав об этом, Аки вскочил с места и подошёл к дверям автобуса. Ему нужно выйти на остановку раньше — в этом квартале есть аптека, там можно купить всё необходимое. «А теперь я буду честен сам с собой… я просто ищу повод встретиться с ним», — усмехнулся про себя Сузуки, признавая своё полное поражение. Койю прочно завладел его мыслями. *** 19.33 Такашима не спал. Давно. За весь вчерашний день и значительную часть сегодняшнего он выспался на неделю вперёд. Да и самочувствие выпрямилось, температура прекратила прыгать вверх-вниз, остановившись на отметке тридцать семь с половиной. В руках юноша держал книгу — авторства Стивена Кинга*, кажется… не важно. Акт добровольного мазохизма — как будто ему мало было ужасов за последние сутки. Но и это не важно. Сконцентрировать своё внимание на строчках книги получалось с переменным успехом, ибо взгляд его нет-нет да обращался к лежащему на прикроватной тумбе телефону. И всё почему? Было дьявольски сложно удержать себя от того, чтобы написать Сузуки. То, что этот учебный день был под завязку забит лекциями, было слабой объяснительной причиной. Для Акиры залезть в телефон посреди занятия — плёвое дело. Что-то кроме этого удерживало Койю. Да что ж такое… Этот Акира, чтоб его, зачем и для чего он возится с ним? Какая ему от этого выгода? Хотя какая может быть выгода от возни с жутко простудившимся сокурсником? К тому же, так можно и заразиться, а кому сдалось такое счастье? Или Акира делает это ради чего-то ещё? Или это всё проявление… заботы? Он же так сказал — позволь другим позаботиться о тебе. Но кого подразумевать под «другими», кроме Сузуки? Остальные ребята — серьёзно-саркастичный Юу, активный и непоседливый Така, отзывчивый и беспокойный Юта… все трое хорошо относились к нему, спору нет. Пожалуй, Койю успел в определённой мере привязаться к каждому из них. Но Акира — отдельный кадр. Как сам Такашима относился к нему, было затруднительно сказать. И эта идиотская неопределённость, он даже не в состоянии решить, стоит ему написать Аки или нет… «Мы учимся в одной группе, — постарался рационализировать свои метания Койю, — и вчера он провёл со мной целый день. Успеем наобщаться.» — Койю-чан? — приглушённый голосок Юки из-за двери. — Ты не хочешь поужинать? — Да, не откажусь. Поесть не помешало бы. Сутки на бульоне — хоть и сносно, но организм наконец-то запросил чего-то существенного. Видимо, это хороший знак, и нужно ему следовать. — На столе — овощное рагу, я попробовала запечь индейку, она пропеклась, обязательно попробуй! — Конечно. Спасибо, малышка. Койю встал с кровати и надел заранее припасённую маску. У них с Юки установилась договорённость — не находиться единовременно в пределах одной комнаты, поэтому Койю идёт на кухню, а Юкико — в свою спальню. Такашима медленно спускался по лестнице, держась за перила. Слабость давала о себе знать, то и дело кружа голову и посылая дрожь в колени. Юки промелькнула в коридоре, пожелав брату приятного аппетита, и скрылась в своей комнате. Звонок в дверь, и юноша удивлённо оборачивается в сторону прихожей — кто бы это мог быть? Он никого не ждёт, как и Юки. Девочка высунула нос в коридор, озадаченно приподняв брови. — А кто это к нам пришёл? — Не знаю, давай посмотрим, — Койю направился к входной двери, поправив маску. — Добрый вечер, Койю, — пожаловавшим гостем оказалась Кеико-сан и, увидев, в каком состоянии её сосед, ахнула. — Что с тобой, мой мальчик? — Сильно простудился, — словно извиняясь, он указал на маску. — Мера предосторожности. — О… тебе нужно что-нибудь? Ты вызывал врача? — Нет, всё в относительном порядке, не волнуйтесь. Проходите, — он посторонился, пропуская женщину в прихожую. — Я не отниму у тебя много времени, — Кеико-сан протянула ему сложенный вчетверо листок, — я пришла к тебе по делу. Мы с тобой договорились, что я помогу тебе с восстановлением розария твоей мамы, помнишь? — Да? — оживился Койю, с надеждой воззрившись на соседку. — Вот здесь — названия всех тех сортов роз, которые я смогла вспомнить. Восстановить полный список, конечно, не получилось, но я сделала всё, что могла. Остальное, как ты и просил, в цветовой палитре. — Кеико-сан, Вы — чудо, — Такашима ощутил прилив сил, забыв на минуту про слабость. — Спасибо. — Скоро май, идеальная пора для высадки саженцев, почва прогреется, — кивнула женщина. — Можешь иметь в виду. — Обязательно. — И, Койю, — она всмотрелась в покрасневшие глаза юноши, — ты уверен, что не заразишь маленькую Юки? — А мы на разных этажах пока что живём, и Койю маску носит! — подала голос Юки, снова высунувшись из-за двери. — Здравствуйте, Кеико-сан! — Здравствуй, Юки, — улыбнулась ей Кеико-сан. — Я пришла и ещё с одним вопросом и, полагаю, в свете текущих событий это будет как никогда актуально. Койю, мои маленькие обормоты снова приезжают ко мне, завтра. Я могла бы забрать Юки после школы на денёк-другой, пока ты болеешь. Такашима размышлял недолго. Предшествующий опыт показал, что ничего криминального не произойдёт, если Юкико погостит у Кеико-сан, плюс — предложение женщины было достаточно рациональным в данной ситуации, и так сестрёнка будет в безопасности от одной большой ходячей заразы. — Можно бы, — согласился он, тут же услышав за спиной радостный писк. — Вот и замечательно! Юки, приготовь все необходимые вещи на пару дней, — подмигнула девочке Кеико-сан. — И после школы можешь сразу прибегать ко мне, мой детсад будет тебя ждать. — А мы будем печь пирожки? — глаза Юкико загорелись неподдельным восторгом. — Обязательно! Попробуем и сладких булочек испечь на десерт. *** 23.41 Похоже, Койю не преувеличивал, когда подумал о том, что отоспался на неделю вперёд. Он лежал на кровати, глядя то в потолок, то в приоткрытое окно, то на стену… разглядывать было нечего, нечем себя занять, чтобы призвать сон, который положен в этот час. Одно его радовало — завтра Юки ненадолго переедет к Кеико-сан. Безусловно, его радовал не сам факт необходимого переезда, а то, что так будет безопаснее для сестрёнки. И можно будет чаще проветривать дом, чтобы выгнать заразу, а заодно не бояться застудить девочку. Такашима нащупал лежащий на покрывале телефон и включил подсветку — в верхней части экрана отображалась погода. И, судя по тому, что он увидел, весна всё же вернулась в Нагою, разогнав над городом хмурые тучи и щедро разливая волны тепла. Значит, и утро обещает быть тёплым — вот и здорово, Юкико не придётся кутаться в несколько слоёв одежды, как капуста. Койю сел и выдвинул верхний ящик прикроватной тумбы, где в дальнем углу, скрытый от всего и всех, лежал старый телефон тёти Сатори. Юноша прикасался к нему лишь тогда, когда было необходимо зарядить батарею. Больше он не открывал меню телефона, не смотрел, что скрывает его память. Того вечера, вывернувшего душу наизнанку, Койю хватило с лихвой. Он увидел всё, что нужно. Такашима решил, что будет поддерживать жизнь в стареньком аппарате, но, если он зайдёт в раздел входящих сообщений, то свихнётся. «А я молодец, — грустно усмехнулся он, задвигая ящик обратно. — Что за идиотская манера — добивать себя?» Что поделать, этой ночью сну не суждено найти дорогу к Такашиме Койю. Он встал, оделся и покинул комнату. Чем себя занять, когда доходит двенадцать? Может… заварить себе огромную чашку чая и выйти на крыльцо? Посидеть, неторопливо потягивая чай и созерцая ночную улицу, дыша свежим воздухом… неплохая идея, в целом. Койю заварил чай покрепче, кинул в кружку пару ломтиков лимона, добавил сахар — всё готово. Накинув сверху старую, но такую уютную и мягкую, фланелевую, клетчатую рубашку, молодой человек прокрался на цыпочках в прихожую и выскользнул за дверь. Поразительно, как меняется город ночью… то ли и впрямь аромат цветущих яблонь ощущается сильнее, врываясь безудержным потоком в лёгкие, то ли этот аромат витает по нагойским улицам и в светлое время суток, но остаётся незамеченным в дневной суете? А эта тишина… тишина, разбавленная электрическим светом выстроившихся вдоль тротуара гигантов-фонарей, — слияние двух эфемерных материй, благодаря которым и создаётся неповторимая ночная симфония, приправленная сладким запахом яблонь в цвету. И Койю нравилось то, что он видел и чувствовал. Если бы не это ощущение давящей пустоты в груди, всё было бы идеально. Если есть пустота, её надо заполнить. Но чем? *** Акира тоскливо зевнул, потерев усталые глаза. Ну правда же, тоска зелёная… вроде, и всё домашнее задание переделал, пиццу заказал — словом, все самые важные дела отмечены галочкой, и можно бы и спать пойти, но нет же. Это слишком просто. И Широяму не подостаёшь, он, как умный и несвободный человек, слинял к Таке. Ну, раз уж у них всё наладилось, как уверял Юу, то это замечательно. Совет да любовь. «Я так и не написал Койю», — запоздало вырвалась из глубин сознания тщательно оттесняемая на задний план мысль. И не напишешь уже, отправлять сообщения в одном шаге от полуночи — моветон. На микроволновой печи лежали две пачки противовирусных таблеток, которые Сузуки всё ж таки купил. Одну упаковку себе в профилактических целях, одну — Койю. Да только надо ли ему это? Теоретически, надо, но когда отдать ему эти несчастные таблетки? Фыркнув, Аки выполз из-за стола и подошёл к окну, чтобы раздвинуть шторы да приоткрыть одну ставню. Но, стоило Акире бросить взгляд на противоположную сторону улицы — а в частности на один из стоящих на той стороне домов, как его посетило дежавю. «Койю? Что он, чёрт возьми, делает на улице?» Однако… в противовес тому, чему блондин стал свидетелем несколько дней назад, Такашима выглядел вполне спокойным. Он всего-то… сидел на крыльце, держа в руках чашку. Но не важно! Он же болеет, какие могут быть посиделки в таком состоянии? Забыв обо всём и совершенно не отдавая отчёта своим действиям, Сузуки подлетел к микроволновке и схватил с неё упаковку припасённых для Койю таблеток. Затем, остановившись на пороге кухни и чуть подумав, он стащил со спинки кухонного диванчика небольшой флисовый плед. *** Чего Такашима меньше всего ожидал в эту самую минуту, так это того, что дверь дома напротив внезапно распахнётся, и к нему широким шагом направится не кто иной, а сам Сузуки Акира. Судя по выражению лица блондина, он был не очень-то доволен… а причина этому? — И почему ты не в постели? — строго поинтересовался Аки вместо приветствия. Бесцеремонно усевшись рядом, он накинул плед на плечи Койю, чем поверг последнего в откровенный ступор. — Э… ну… — Такашима кое-как развязал язык. — температуры нет, я спал целый день. И вообще… — он отпил чай. — Ты тоже не в постели. У тебя тренировка завтра. Койю никогда не терпел грубого вторжения в своё личное пространство и старался ограждать себя от этого, но на сей раз внутренняя сигнализация не сработала. Она молчала и теперь, когда Акира сидел так близко, что почти касался бедра Койю своим коленом. Он не испытывал ничего такого, что было бы похоже на дискомфорт. Наоборот, Такашиме почему-то показалось на мгновение, что он рад Акире. Или не показалось? — Тренировка, верно, — Аки протянул ему упаковку таблеток. — Но я, в отличие от некоторых, здоров. — Ну-ну. Что это? — Койю забрал таблетки, мимолётно коснувшись кончиками пальцев ладони Сузуки. — То, что поможет тебе быстрее выздороветь. Я тоже сегодня съел несколько таблеток, для профилактики. Завтра продолжу. — М-м… спасибо. Такашима сжал упаковку в ладони, и Акира засмотрелся на его пальцы — длинные, ровные. Кисти рук со слегка выступающими венами, широкие, но изящные, такое необычное сочетание… — Юу не сильно удивится, если увидит тебя здесь? — А? — Аки вскинул голову, надеясь, что Койю не заметил, как он таращился на его руки. — Ни капли. Он слинял к Таке, я остался в гордом одиночестве. А что? — хитро улыбнулся он. — Хочешь спровадить меня? — И в мыслях не было. Мне тоже скучно. Сузуки ненавидел такие ситуации. Какие? В которых он и понятия не имеет, что говорить дальше. Минуту назад он был твёрд в своих намерениях оказаться рядом с Такашимой, и вот от уверенности осталось одно название. Это не значило, что он хотел уйти. Это значило, что он чувствовал себя мальчишкой, не зная, куда себя приткнуть. И Койю не хочет, чтобы он уходил. Это всё здорово, но что ещё можно сказать? — Как дела у Юки? — так, это уже что-то. — Она здорова. Вечером заходила Кеико-сан, к ней снова приезжают внуки, она заберёт Юки на пару дней. — Учитывая положение дел, это самый оптимальный расклад. — Поэтому я и согласился. — Жаль, что в бар тебя, болезного, не вытащить, как тогда. — А тебе, я смотрю, понравилось лежать полудохлым? Или тебе нужен тот, кто доведёт твою пьяную тушку до дома? — Ты проницателен. Но этим все плюсы совместной попойки не исчерпываются. — Разумеется. Уловив непривычное изменение в голосе Койю, Акира повернулся, чтобы увидеть его, и замер, как ребёнок перед красивой бабочкой на цветке. Вот, что привлекло его внимание… неужели улыбка способна так преображать? Потому что Койю улыбался. В первый раз Аки видел, как улыбается Койю. Его улыбка была скромной, несколько смущённой, но искренней и по-своему трогательной — такой, что сложно было не засмотреться. — Я могу… задать тебе вопрос? — Такашима допил чай и отставил чашку в сторону. — Конечно, — Акира силком заставил себя отвлечься и сконцентрироваться. — Зачем ты со мной возишься? Я не говорю, что мне неприятно, или что меня это напрягает… но мне правда интересно. Зачем? Ответ «потому что ты мой друг» мог бы сойти в случае с кем угодно, но не с Койю. Так считал Сузуки. У него язык бы не повернулся сказать такое, хоть этот вариант и был бы самым адекватным и полностью удовлетворяющим все условия. «Потому что ты мне нравишься»? Ну, это ближе к суровой реальности, но и тут нужно притормозить. Этого Такашима не поймёт… возможно. Рисковать нельзя. Что остаётся? — Потому что я так хочу, — серьёзно ответил Акира, не догадываясь, как он смутил этим ответом Такашиму. — Надеюсь, тебе это не в тягость, — негромко произнёс Койю. — Я знаю, у тебя хватает своих забот. — Было бы в тягость — меня бы тут не было. Всё элементарно. — Мне стоит поблагодарить тебя. И не только за это. — Брось, это пустяки… — Не пустяки, — жёстко возразил Такашима. — Я ничего не забываю. — Я верю в твою внимательность. Но… хм, — Аки взъерошил волосы на затылке, — мне было достаточно того, что ты принимаешь мою помощь. Сначала я думал, что ты меня отошьёшь и будешь избегать. — Это мне знакомо. Почти все так думают. — Койю, я не… — И мне также стоит поблагодарить тебя за то, что ты продолжил общаться со мной, как и прежде, даже когда узнал правду о моей семье. Акира окончательно потерял дар речи. Койю сам заговорил с ним о своих родителях? Но почему? — Я понимаю, что мне не нужно было вмешиваться в твою жизнь… — Сузуки сцепил пальцы в замок. — Не знаю, какой чёрт дёрнул меня за язык в тот вечер, когда я говорил с Масато-саном по телефону. Он сдаёт нам с Юу свой дом, — объяснил он. — Вероятно, он был лично знаком с твоими родителями… — Но вопросов у тебя было много, не так ли? — Да, — признался Акира, видя, что ему некуда деваться. — Много. И я пожалел об этом в тот же вечер, когда решил спросить у Масато-сана о вашем доме. — Пожалел? — Кем нужно быть, чтобы равнодушно отреагировать на то, что я услышал? Такашима промолчал. Он поднялся на ноги, придерживая плед на груди, и отошёл к перилам, опёршись на них. Сузуки последовал его примеру и также встал у перил. — После разговора с Масато-саном я неделю не мог прийти в себя. Я не хотел, чтобы ты об этом узнал… и никто не хотел. Но ты, кажется, слышал об этом от Юты. — Слышал. — Бедняга Юта был сам не свой, когда показал нам статью его отца, сказал, что не может молчать об этом, но верит он лишь нам. И… ты тоже можешь нам верить. Правда. — Я верю. Койю прислушивался к себе, чувствуя, что с каждым сказанным Акирой словом ему всё труднее становится дышать. Это было похоже на огромную волну-цунами, от которой не спасёт ни одна плотина. Это было то, что Койю долгие годы хоронил в себе, именуя это слабостью, горечью утраты, одиночеством. Однажды он нашёл способ совладать с этой разъедающей его изнутри режущей болью — и вот все барьеры летят в геенну огненную. — Но, Койю… неужели у тебя совсем-совсем никого нет, кроме Юки? — тихо спросил Аки. — Бабушки, дедушки? Двоюродные сёстры или братья? Такашима посмотрел на него с абсолютно нечитаемым выражением лица, и Сузуки понял — то, что он сейчас услышит, будет далеко не радостным. — Отец никогда не знал своих родителей, — Койю отвернулся. — Его оставили сразу после рождения на пороге детского дома, приложили записку с просьбой позаботиться. В приюте он жил до восемнадцати лет, пока не закончил старшую школу и не поступил, как отличник учёбы, на бюджет нашего университета. Отец начал совмещать работу с учёбой, чтобы оплачивать съёмное жильё и ни от кого не зависеть. В университете он через три года встретил маму. Через полгода они поженились, — он вздохнул, переводя дух. — Родители мамы развелись, когда ей было восемь лет, а тёте Сатори — одиннадцать. Их воспитывала одна бабушка, дедушка после развода ушёл к другой женщине, с тех пор о нём ничего не известно. И… бабушка умерла примерно за два года до моего рождения. Её убила та же болезнь, что и тётю. Такашима прикрыл глаза, невольно вспомнив, как из цветущей, пышущей красотой и здоровьем женщины в самом расцвете сил и лет, тётя за какой-то жалкий месяц изменилась до неузнаваемости, как проклятый рак иссушил её тело, вытянул свет жизни из прекрасных, карих глаз… — У меня есть двоюродный брат, сын тёти. Но наши отношения никогда нельзя было назвать доверительными и братскими. Тётя родила его, будучи студенткой. Отец Йоширо, с которым она встречалась на тот момент, узнав о её беременности, сбежал, — хмыкнул Койю. — С тех пор она и слышать ничего не хотела о замужестве, посвятила себя воспитанию сына. Йоширо дико ревновал нас с Юки к тёте — ну, как же… был единственным баловнем и любимчиком у матери, и тут появляемся мы. Он всегда был эгоистом, и я довольно быстро понял, что все попытки воззвать к его благоразумию будут подобны гласу вопиющего в пустыне. Но надо отдать ему должное, тётю Сатори он обожал и ни на день не оставлял, когда её госпитализировали с лейкемией. Так что… — юноша приподнял в невесёлой полуулыбке один уголок губ. — Да. Кроме сестры, у меня совсем-совсем никого нет. Повисшее между ними молчание вплеталось невидимыми звенящими нитями в тишину весенней ночи. Акира уставился в дощатый настил крыльца, его как пыльным мешком ударили… Койю открыл ему одну из наитемнейших страниц своей души, показал ту часть себя, увидеть которую было дозволено далеко не каждому — Сузуки в этом не сомневался. Но… значило ли это, что Койю настолько ему доверяет, что не побоялся преподнести это откровение истекающего кровью сердца? И почему Такашима так уверен, что он одинок? — А как же я? — Эм-м… а что — ты? — глаза Койю озарились искрами удивления и надежды, а на скулах заиграл слабый румянец. — Разве я не рядом? — взгляд Аки остановился на носках его кед, он почему-то не смог посмотреть на Такашиму, хоть и хотел сделать это. Вряд ли этот вопрос следовало толковать как-то иначе, кроме заложенного в него прямого смысла, но Койю зачем-то сделал попытку найти ещё один. И потерпел поражение. Не было тут ни второго, ни третьего смысла. Просто… Акира рядом. — Ну… — Такашима замялся. Он отчаянно искал нужные слова, но ему казалось, что сейчас он наговорит такой ерунды, за которую потом будет адски стыдно. Наверно, трёхлетний ребёнок — и тот успешнее со своим языком управляется, чем он, взрослый двадцатилетний парень. — Пойми меня, Акира, — сосчитав про себя до десяти, продолжил Койю. — Я знаю, что после смерти родителей обо мне заботилась тётя, и моя Юки очень привязана ко мне, как и я к ней, и технически я не был один, но… мне всё равно казалось, что я слишком оторван от этого мира. Я знал, я чувствовал, что что-то во мне изменилось. Что я больше не тот, кем был раньше. Мне стало так сложно улыбаться, выражать то, что я чувствую… стало сложно доверять. Я не мог представить, что однажды кто-то подойдёт ко мне и скажет: «Эй, привет! Как твои дела?». А что самое ужасное — меня это нисколько не пугало, провести остаток жизни в одиночестве. Потому что… ну кто захочет подойти к тому, у кого разве что на лбу красным цветом не выведено «не подходи, не до тебя»? — Койю, ты… — Подожди. Всё это приводит к тому, что к этому привыкаешь — и я привык. Я долго так жил, пока не переехал сюда. И мне было странно понять, что я… не отталкиваю людей, как мне это казалось раньше. Я не знал, чем такой, как я, может привлечь внимание такого, как ты. Я так сильно терялся, когда ты начинал заговаривать со мной, что хотелось провалиться сквозь землю. Ты свободен в выражении своих чувств и эмоций, а я вот… разучился. — Ты не разучился, — голос Акиры дрожал. Сузуки думал, что его вот-вот разорвёт на мелкие кусочки от затопивших его после признания Койю чувств. Жить в одиночестве и с каждым новым днём продолжать загонять себя в угол ложной уверенностью в том, что ты никому не нужен… В чём Аки был уверен — окажись он на месте Такашимы, он бы сошёл с ума. Остаться круглым сиротой в двенадцать лет в мире, где единственной поддержкой и опорой была тётя… пусть она и любила племянников, как родных детей, но она не могла полноценно заменить им мать и отца. — Не разучился? Тогда что? — Ты… забыл, — Акира бегло стёр покатившуюся было по щеке слезу. — Тебе просто нужно вспомнить. — Но как? Сузуки не стал отвечать. Он отошёл от перил и встал прямо перед Койю, встретив его растерянный и удивлённый взгляд. Что сказать? В голове — ни единой мысли. Но, если не говорить, то… нужно что-то сделать? Прошедший по позвоночнику разряд трансформировался в покалывающий кончики пальцев импульс, и Акира, повинуясь ему, стёр последний шаг между ним и Такашимой, крепко обняв его. Глаза Койю изумлённо расширились, когда горячие ладони Аки легли на его спину. Он явственно чувствовал, как бьётся сердце Сузуки — так близко они были друг к другу. Как же давно он не позволял обнимать себя кому-то, но Акира не оставил ему шансов. Он обнимал Койю так, словно хотел укрыть его от всего мира, защитить и сделать так, чтобы печаль отныне и впредь не просачивалась более в эту покрытую рубцами душу. Такашима не смог его оттолкнуть. Да и не было такого желания. — Сейчас, — шёпотом произнёс Сузуки, — можешь считать это тренировкой. Скажи, что ты чувствуешь? Койю закрыл глаза… — Я чувствую тепло, — теперь дрожал его голос. — И что ты волнуешься. — Ты, кстати, тоже, — улыбнулся Акира. — Этого ты не чувствуешь? — Да. До последнего надеялся, что ты не заметишь. — Вот видишь. А ты говоришь — разучился. Койю задержал дыхание, по-прежнему не открывая глаз — он не контролировал себя, сосредоточившись на знакомой, живой пульсации где-то глубоко внутри. Аки был прав — он забыл… Что-то непонятное происходило с ним. Он не мог это описать, но воображение упорно рисовало перед внутренним взором картину: затянутое многолетним льдом озеро, чьи давно уснувшие воды что-то потревожило изнутри. Что-то, что поднималось с самого илистого, вязкого дна, вырываясь из омута к поверхности. И чем ближе к поверхности было это что-то, тем стремительнее оно набирало скорость, грозясь ударить по своей ледяной темнице изо всех сил и раскрошить её в пыль. Не получится с первого раза? Не беда. Оно вернётся. Обязательно. И будто кто-то невидимый привязал к запястьям Такашимы тоненькие верёвочки и потянул их вверх. Вечно холодный рассудок молчал. Некому было отдавать приказ сопротивляться — Койю и не пытался. Он положил ладони на плечи Акиры, слегка вдавив пальцы в кожу. Сузуки был готов к тому, что его объятия останутся без ответа. Но Койю обнял его… несмело, неуверенно. Эта неуверенность была не от того, что Койю не понимал, нужно ли ему это или нет. Он сомневался в другом — правильно ли он всё делает? Но желание стать ближе, зажжённое искрой тепла Акиры, взяло верх над сомнениями, и Такашима обвил руками сильные плечи блондина, прижимаясь к его груди. — Я запомню этот день, — Аки погладил его по волосам, вплетая пальцы в мягкие пряди. — Я наконец-то увидел, как ты улыбаешься. — Ты думал, я улыбаться не умею? — Умеешь. Но твоя улыбка… она не для всех. И я горжусь тем, что заслужил её. — Ты придаёшь ей такое большое значение? — Койю даже не слышал, что говорил, всё, что ему было нужно — это ощущение надёжных рук и биения сердца Сузуки, перекликающегося с его собственным. — По-твоему, не надо? — Аки был серьёзен. — Как мне ответить на этот вопрос? — Можешь не отвечать, — Акира отстранился так, чтобы быть с ним лицом к лицу, соприкасаясь лбами. — Ты же знаешь, вечно я мелю всё, что в голову взбредёт. Он замолчал, Такашима тоже. Койю был растерян, смущён этой близостью, но разрывать объятия не спешил. Красивые, лисьи глаза Акиры внимательно изучали его лицо, а Койю знал точно — румянец на его щеках сейчас не от температуры. Хорошо, что ночной мрак скрывает это… Почему в руках Сузуки ему так спокойно? Никто и никогда его так не обнимал. А то, как Акира смотрит на него — боги, от этого взгляда мурашки толпами пробегали вдоль позвоночника, рождая такие странные желания и приятно-покалывающее тепло в животе… — Я… то есть тебе не стоит стоять так близко, — будто очнувшись, Такашима упёрся ладонями в грудь Аки, но не оттолкнул его. — Это почему? — Прививки — это здорово, но я бы не стал испытывать судьбу. Койю слишком волновался. Когда с ним в последний раз такое было, чтобы от волнения подгибались колени? Чтобы сердце заходилось в бешеном ритме, как сумасшедшее? — Ты поздно спохватился, — засмеялся Сузуки. Конечно, Аки всё понял. Он не стал удерживать Такашиму, зная, что ему нужно привыкнуть, успокоиться, принять такие новые для него переживания и понять, что он не останется один. А Койю отошёл лишь на шаг, поправив на себе плед. Он был охвачен противоречивым пламенем эмоций, но не стал убегать. Не от Акиры. Акира ему ни за что бы не навредил, но он пробуждал в нём такие чувства, которые совершенно не поддавались описанию. И поэтому Такашима не мог понять, как ему следует вести себя. Когда тебя так сильно к кому-то тянет — и в то же время ты не знаешь, что делать с самим собой. — Похоже, мы увлеклись, — Сузуки наклонился и поднял пустую кружку, чтобы передать её хозяину. — Не задерживайся здесь, пожалуйста, — он сжал вторую ладонь Койю, — не расходуй силы. — А у тебя завтра тренировка. — Угу, — Аки посмотрел в сторону своего дома. — Ты не будешь против, если я и завтра навещу тебя? — И тебя не пугает перспектива свалиться, как я, с температурой? — Койю снова улыбнулся, на этот раз смелее. — Слабоумие и отвага — вот мой девиз. Так ты не против? — Не против. «Ну давай, скажи это! — подстёгивал себя Такашима. — Это же не сложно…» — Буду тебя ждать, — вполголоса произнёс он, опустив глаза. — Другой разговор, — блондин провёл ладонью по его плечу и отнял руку. Надо оттащить себя к дому, иначе он и вовсе не уйдёт. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Акира. — Совсем ты меня не щадишь… — Что? — Ничего, — Сузуки улыбнулся, стараясь сохранить внешнее спокойствие, но внутри он млел от своего имени, произнесённого мягким голосом Койю. — Я приду ближе к вечеру. — Хорошо. Позже, лёжа в своей постели, Акира неторопливо размышлял о том, что Койю, несмотря ни на что, всё равно остался таким наивным и чистым, что это не укладывалось в голове. Он не обозлился на этот мир, не дал зачерстветь сердцу, сохранив в себе надежду на то, что когда-нибудь всё будет хорошо. Такашима позволял ему заботиться о себе, улыбался ему и называл его по имени, забывая о гордости. Он так тянулся к Акире, пусть и пытаясь поначалу изобразить напускное упрямство, что ему это совершенно не нужно. А у Сузуки не оставалось никаких сомнений: Койю устал быть сильным. Броня его была весьма прочной и на первый взгляд несокрушимой, но Аки сумел найти лазейку, не испугавшись ни подводных камней, ни льда в глазах и голосе. Потому что так Койю оберегал себя от новых разочарований и боли, не спеша привязываться к кому-либо. Неплохая тактика, но Акира оказался хитрее. И он обязательно даст Такашиме время привыкнуть к себе. *Мавр сделал своё дело, мавр может уходить - и зачем эту цитату приписывают шекспировскому Отелло? Цитата не его, а немецкого поэта И.Ф. Шиллера из его пьесы "Заговор Фиеско в Генуе". Теперь вы об этом знаете. **Стивен Кинг (1947 г.р.) - американский писатель, в основном специализирующийся на ужасах и триллерах. По совместительству - просто классный мужик.