Стать твоим светом

24 апреля. 01.37. Юу по привычке накручивал на пальцы длинные чёрные пряди, почти не чувствуя, как с них на плечи падают капли воды, впитываясь в хлопковую ткань футболки. Во второй руке он держал телефон, читая пришедшие от Акиры сообщения — судя по всему, у друга всё было в полном ажуре и можно за него не переживать. Отправив Сузуки сообщение с пожеланием спокойной ночи, Широяма положил телефон на журнальный столик и вытянулся во весь рост на широком диване, подложив руки под голову. За окном тихо шелестел молодой листвой ночной ветер, и Юу невольно сосредоточился на его убаюкивающей песне. Казалось бы, из-за чего беспокоиться? С Аки всё в порядке, он сам — у Таки дома, без лишних глаз, никто не мог помешать им провести время друг с другом… и в этом-то всё и дело. Дурацкое волнение вцепилось в брюнета, подобно клещу, и, как бы он ни старался перевести поток мыслей в иное русло, ничего-то у него не получалось. Ни-че-го-шень-ки. Гостиную, где его оставил ушедший в душ Таканори, озарял тусклый, оранжеватый свет напольного торшера, было немного душно, но Юу не торопился встать с дивана и приоткрыть высокое окно. Уж слишком его поглотили внутренние переживания, они отвлекали куда сильнее, чем малозначащие внешние факторы. И зачем он согласился на предложение Матсумото поехать к нему после занятий? Чтобы вот так мучить себя? Нет, быть как можно чаще рядом с Такой, это всё, чего Юу хотел, но всё же он чувствовал себя мазохистом. И он сам добровольно пошёл на это. Ощутив сквозь пелену подбирающегося сна осторожное прикосновение к своему плечу, Широяма открыл глаза. На краю дивана сидел Така, скромно улыбаясь. — Я тебя разбудил? Прости, — Матсумото перекинул мокрые волосы за спину. — Да ничего, — брюнет сел, оказавшись с Такой лицом к лицу, — я и не спал. — Правда? Ты разве не устал? — Не хочешь оставлять меня в гостиной? — Широяма вдохнул приятный запах спелых грейпфрутов, веющий от кожи Таканори. — Оставлять гостя спать в гостиной, при наличии вполне себе комфортабельных спален, признак дурного тона и невоспитанности, — попробовал отшутиться Така, но этот пристально-изучающий взгляд… Что же пошло не так? Они чудесно провели вечер, вместе поужинали, вели себя совершенно непринуждённо, помогли друг другу с выполнением нудного домашнего задания… но, чем ближе подбиралась ночь, тем сложнее становилось сохранять спокойствие, заменяя его напускной беспечностью. И никто не озвучивал вопросов, кто и где будет спать. По отдельности или… вместе? По идее, таких вопросов возникать и не должно — особенно после того, что между ними было в доме Аки и Юу. Но что-то до сих пор держало руки связанными и заставляло сердце колотиться, как в припадке. — Что? — наконец, сдавленно спросил Таканори, когда Юу, не отрывая от него взгляда, протянул руки к каштановым волосам. — Наверно, с мокрыми волосами я на чучело похож, — нервно усмехнулся он, опуская голову. — Об этом я вообще не думал. Когда я смотрю на тебя, я думаю о том, какой ты красивый. Вот так прямо и просто. Юу, как он есть. Но Широяма и не догадывался, что своими словами подливал масла в огонь, заставляя щёки пылать и посылая дрожь в крепко сжатые пальцы. И, пока Матсумото усиленно старался сообразить, как ему не сгореть от смущения заживо, брюнет убрал упавшие на щёки пряди, коснувшись кожи кончиками пальцев. Он уже знал, почему Таканори так скован, почему он так нервничает. — Знаешь, Юу… — Така, всё нормально. Мне и в гостиной нравится, — спокойно улыбнулся Широяма. — Я могу остаться тут. Така не ответил. Он нахмурился и посмотрел прямо в глаза Юу, задерживая зачем-то дыхание. Широяма не понимал — что он сказал не так? И почему Таканори смотрит на него так, что от этого взгляда пробирает до самых костей? — Ну, что с тобой? — Юу ласково провёл ладонями по его предплечьям, слегка сжав пальцы на запястьях. — Я понимаю, тебе трудно сдерживать себя, когда мы вместе, — всё так же хмурясь, понизил голос Матсумото. — Что ты такое говоришь? — изумлённо пробормотал Широяма. — Така, я же не… Не дав ему закончить, Матсумото вдруг резко подался вперёд, обвивая руками талию основательно опешившего Юу, и впился в его губы. Широяма едва не задохнулся, когда Таканори прижался к его груди, настойчиво целуя. Он был настолько шокирован внезапным порывом Таки, что даже не смог ответить на поцелуй, мечась внутри себя — как ему быть? Близость тела шатена, его губы и требовательно гладящие спину ладони рождали весьма недвусмысленные желания, но нельзя, нельзя вот так легко идти у них на поводу! Собирая остатки воли в кулак, Юу зажмурился и положил ладони на плечи Таки, но не за тем, чтобы обнять в ответ. — Послушай… — тяжело дыша и отстраняя от себя Матсумото, кое-как произнёс он. — Не нужно делать этого, чтобы угодить мне. Я же сказал тебе, что не буду настаивать. Ты не помнишь? — Я помню, — дыхание Таканори было таким же сбившимся, частым. — Но я правда хочу… этого. Я не знаю, что я должен делать, чтобы было правильно, я не… — Подожди, — Широяма обхватил его лицо ладонями, заставляя посмотреть на себя. — Всё хорошо, Така… — он прижался губами к щеке шатена. — Ты уверен? Матсумото по-прежнему молчит — он кивает, не помня себя от волнения и внутреннего перенапряжения. — Доверяешь мне? — Юу пытливо всматривается в беспокойные карие глаза. Снова кивок, уже смелее. Конечно, Таканори доверяет ему… может ли быть иначе? Широяма не улыбается, он серьёзен, но Така всё равно слышит в его голосе заботу, видит адресованную одному ему нежность в угольно-чёрных глазах, здесь не ошибёшься. Юу медленно целует его, зажав в мягкие тиски нижнюю губу Матсумото. Ладони брюнета осторожно скользили по волосам, шее и спине Таки, успокаивая и забирая скованность из напряжённых мышц. Он не будет торопиться, он даст Таканори прочувствовать каждое своё прикосновение, даст насладиться каждой секундой неспешных ласк и поцелуев — и сам будет наслаждаться ими. Не размыкая губ, Юу сел на колени и несильно надавил на плечи шатена, укладывая его на диван и нависая сверху. Матсумото тут же прильнул к нему всем телом, не стыдясь показать, как он хочет Широяму, как хочет впитать его тепло и быть так близко, как это вообще возможно. Юу провёл губами по линии подбородка Таки и спустился к его шее. В их прошлую ночь он успел запомнить, насколько гладкая и нежная тут кожа, как Таканори дрожит в его объятиях, когда он целует его шею, и это особо чувствительное место, где шея плавно переходит в плечо. И он был прав — стоило влажным губам коснуться кожи, и Така откинул голову назад, подставляя шею под ласки, вплетая пальцы в иссиня-чёрные волосы Юу. Стоны рвались из его часто вздымающейся груди, но Таканори зачем-то сдерживал их, больно впиваясь резцами в нижнюю губу. Широяма коротко поцеловал его в ямку между ключицами и, выпрямившись, взялся за низ футболки Таки и потянул её наверх. Расставив ноги по обе стороны от бёдер шатена, Юу стянул футболку и с себя, чтобы она также отправилась куда-то на пол. — Я тебя тогда так и не увидел, — прошептал Матсумото, жадно пожирая взглядом открывшееся ему тело — подтянутое, гибкое. Он сел, несмело обнимая Юу за талию. — Ты тоже красивый. Очень. Широяма смущённо улыбнулся ему, но через секунду улыбка стёрлась с его лица, с губ сорвался прерывистый вздох, когда Така принялся исследовать губами его грудь. Юу запустил ладони в каштановые пряди и прижал Таканори к себе, тот увлечённо целовал солоновато-терпкую кожу, поняв по сбившемуся дыханию, что нашёл одно из наиболее уязвимых мест своего брюнета. — Така! — охнул Широяма, когда Матсумото провёл языком по его твёрдому соску и сжал пальцы на вставшем под тканью джинсов члене. — Ты… Но Така не слушал. Он радовался тому, что при всей своей неопытности он способен доставить Юу удовольствие, и первый успех вдохновлял на поиски всё новых чувствительных к ласкам точек на этом притягательном теле. — Постой, — выдохнул Юу, с неохотой отстраняясь. — Я — потом. Меня интересуешь ты. Не дав Таканори ответить, Широяма вновь уложил его на подушки и стянул со стройных, но по-спортивному крепких ног свободные домашние штаны вместе с бельём. И Така застыл, словно добыча перед охотником… это первый раз, когда Юу видит его обнажённым. Полностью. И он тоже вот-вот увидит Широяму, его тело, к которому хотелось прикасаться и целовать. Эта мысль послала новый разряд в и без того колотящееся сердце, и юноша вцепился в обивку дивана, затравленно посмотрев на брюнета. Избавившись и от своей одежды, Юу взял Таку под коленями и осторожно развёл его ноги шире, чтобы лечь меж его бёдер и наконец-то почувствовать его всего кожей. — Боже… — выдыхает Таканори, ощущая на себе приятную тяжесть тела Широямы и чувствуя, как возбуждённая плоть соприкасается с его. — Юу… — на грани слышимости, почти умоляюще. — Не бойся. Расслабься, — Юу прогнулся в пояснице, дразняще прижимаясь пахом к низу живота шатена. И больше Така не сдерживал стоны. Это слишком… он выгнулся, стиснув коленями талию Широямы, но лишь прижался к нему ближе. — Расслабишься тут… — вымученно стонет он, впиваясь ногтями в спину Юу, и тот приглушённо засмеялся ему в шею, щекоча её дыханием. — Я ещё не всего тебя изучил. Но слова они оставят на потом. Юу осыпал поцелуями его ключицы, грудь, дразнил соски кончиком языка, заставляя стонать всё чаще, целовал его плоский живот, спускаясь всё ниже, ниже… пока не обхватил плоть Таки ладонью, сразу проведя ей вверх и вниз. — Юу… — стонет его имя Матсумото и вцепляется в чёрные пряди, когда бархатные губы накрывают головку члена. Широяма двигался нарочно медленно, умело истязая мечущегося под ним Таканори. Языком он дразнил основание ствола, уздечку под головкой, иногда покусывая и сразу зализывая место укуса. От его ласк Така изнывал, выгибался, его пальцы хватали то волосы Широямы, то вельвет дивана, а в груди просто не осталось воздуха. О, да… ему есть чему поучиться у этого искусителя… Вдоволь насытившись мучениями своей жертвы, Юу в последний раз провёл по члену языком и выпрямился, довольно отмечая призывно поблёскивающие глаза шатена, его приоткрытые, припухшие от долгих поцелуев губы, его частое дыхание. — Я как-то не подумал о том, что ты захочешь меня совратить, — Юу погладил Таку по бедру, оглядываясь по сторонам. — Но без смазки не обойтись. — А… что может подойти вместо неё? — Матсумото густо покраснел, когда до него сквозь пелену недавно пережитого блаженства дошёл смысл сказанного. — Крем для тела или для рук. Женщины без них жить не могут, — ответил Юу, явно намекая на мать Матсумото. — Это точно… — всё ещё краснея, Таканори вытянул руку куда-то вниз, к журнальному столику. — Эти мазалки у неё по всему дому расставлены, кажется… — Гибискус и киви? — заулыбался Широяма, прочитав описание на крышке небольшой баночки. — Будем совмещать приятное с полезным. — Замолкни! — шатен закрыл лицо ладонями и, не выдержав, засмеялся. — Извини, — Юу наклонился к нему и, взяв за запястья, развёл руки в стороны. — Я пытаюсь тебя отвлечь. Така тянется к его губам, безмолвно прося подарить ему поцелуй, и Юу выполняет его просьбу, неторопливо целуя и поглаживая внутреннюю поверхность напряжённых бёдер. — Ну, расслабься же, — шепчет он на ухо Матсумото, целуя в висок. — Это больно? — Така решился задать вопрос, который терзал его с самого начала. — Совсем немного. Это, скорее, неприятно, — брюнет взял крем. — Я постараюсь, чтобы… ну… — Я знаю, — Таканори обнял его за шею, действительно зная, что и Юу волнуется не меньше его. — Что я должен делать? — Расслабиться и сразу говорить мне, если будет больно. — Хорошо… Смазав кремом пальцы, Юу проник одним в узкое тело Таки, и он неровно выдохнул, задержав дыхание. Было… непривычно. Да, неприятно, но всё-таки терпеть было можно. Ведь как-то же это происходит между двумя мужчинами — рассуждал про себя Таканори, отвлекаясь от ощущения дискомфорта. И оба партнёра получают удовольствие… значит, нужно потерпеть? Когда к первому пальцу добавился и второй, Така невольно сжался, и Юу остановился. Он ни на секунду не отрывал взгляда от лица шатена, чтобы видеть его реакцию. — Не задерживай дыхание, дыши медленно и ровно, — Широяма погладил его по волосам и поцеловал в уголок губ. — Тише… Таканори очень старался прислушиваться к его советам, но, чёрт же… когда внутри тебя два пальца, это куда неприятнее. А что будет, когда Юу добавит и третий? Но он попробовал снова расслабить мышцы, попробовал дышать размеренно, пока Широяма бережно подготавливал его, разводя и сводя пальцы внутри. И вскоре и впрямь стало легче. На третьем пальце Така сдавленно застонал, сжимая губы до побеления, и Юу провёл носом по его щеке. — Я знаю, знаю, — суетливо пробормотал Юу, — но я… — Нет, всё нормально, — замотал головой Таканори и уткнулся лицом в его шею. — Но потом… — хриплый выдох. — Потом будет хорошо? — Будет, — Широяма ввёл пальцы на всю длину и слегка согнув их надеясь, что попадёт по заветной точке там, глубоко внутри. Стоило ему сделать это, как Таку вдруг подбросило под ним. Матсумото едва не потерял сознание от этой нереальной смеси — боли и невероятного удовольствия. — Что… что это? — с трудом проговаривая слова, пролепетал Така. — Нравится? — Юу провёл подушечками пальцев по простате, и Така чуть не сорвался на крик, прогнувшись в спине. Как же ему нравился такой Таканори — с растрёпанными волосами, с поблескивающей от испарины манящей шеей… возбуждение с новой силой хлынуло к низу живота, долго так он не выдержит. Пора… Брюнет нанёс крем на свой член, глядя на тяжело дышащего под ним Матсумото. Широяма был готов кончить от одного его вида, как и почему Таканори так на него действует? Юу сел на колени, положив ноги шатена к себе на талию. Дьявольски, мучительно медленно он ввёл в узкое тело головку, и Матсумото зашипел сквозь зубы. Боль уже была терпимой, но как ему хотелось, чтобы Юу вошёл полностью! Он подался было вперёд, но Широяма остановил его, крепко удержав за бёдра. — Не торопись… — по виску скатилась капля пота, было сложно дышать от обволакивающего плоть жара. — Я не хочу навредить тебе. Он входит наполовину — Така стонет, царапая его плечи. В глазах шатена появился совершенно безумный блеск — именно так сияла проснувшаяся страсть. Мышцы тесно обхватили член Юу, и он чуть не зарычал, вдавливая пальцы в мягкую кожу. Как сложно себя сдерживать и не начать двигаться, входить на полную длину и стискивать Таку в объятиях… Широяме пришлось воззвать к оставшейся жизнеспособной части рассудка, он накрыл ладонью плоть Таканори, чтобы уравновесить неприятные ощущения. Войти глубже, ещё и ещё… Така болезненно хмурился, но в то же время ладонь Юу, ласкающая его член, отвлекала, не позволяя отстраниться. — Всё хорошо? — Юу вошёл полностью и замер, поцеловав залёгшую меж бровей Матсумото морщинку. — Да… — шёпотом, на выдохе. — Продолжай. Така притянул его ближе, заставив лечь на себя, обвил дрожащие бёдра Широямы ногами и вовлёк в очередной поцелуй с покусыванием губ и сплетением языков. Юу вошёл снова — на этот раз проникновение далось легче, и Таканори расслабленно вздохнул, благодарно осыпая невесомыми поцелуями его лицо. Брюнет улыбнулся и начал осторожно двигаться, стараясь найти нужный угол. Животом он прижимался к члену Таки, отлично зная, как это трение сводит с ума — и он был прав. Матсумото всхлипывал, стонал, судорожно вздрагивая при каждом новом движении Юу, прижимал к своей груди его голову, вдыхая свежий запах волос. Широяма приподнялся над ним на локтях и продел одну руку под выгнутую поясницу, чтобы увеличить давление на горячую плоть Таканори, и вошёл резче, до упора. Шатен вскрикнул, вонзив ногти в спину Юу, заставив его остановиться. — Така? — Ещё… так же… пожалуйста… — отрывисто взмолился Така, прикрыв глаза. Широяма был только рад повиноваться такой приятной просьбе. Двигаться резко, сильно, до выбиваемого из лёгких воздуха, чтобы стонать друг другу в губы и переплетаться пальцами. Така задыхался каждый раз, когда Юу попадал по простате, когда влажный живот брюнета скользил по его члену. Ему казалось, что он не выдержит, его разрывало на части, на миллион крошечных частичек… — Юу… м-м-м… — Таканори прикусил мочку уха Широямы. — Я н-не могу боль-ше… Юу зарычал, захватив зубами и втянув кожу на шее Матсумото, начиная двигаться быстрее. Стоны переходят в крики, два тела сплетаются так сильно, будто желая врасти друг в друга, Така царапает спину Юу, двигаясь ему навстречу и приближая финал для обоих. Широяма ловит последний, протяжный стон шатена в поцелуй, чувствуя, как между их животами обильно выплёскивается горячее семя, и кончает следом за Такой, уткнувшись любом в его ключицу. Дышать тяжело, а соображать — и того тяжелее… не в силах пошевелиться, Юу разлёгся на Таке, восстанавливая дыхание, а Така бездумно гладил его плечи и спину, также стараясь прийти в себя. Внутри — пустота, лёгкость и какое-то глупо-странное счастье. Таканори не верил сам себе — неужели они это сделали? Неужели он смог перешагнуть через свой страх? — Похоже, мы совершили ошибку, — хриплый голос Широямы вернул его на землю. — Что? Какую ошибку? Ты о чём? Сознание панически встрепенулось. Что Юу имеет в виду? — У вас же завтра тренировка. Смотреть на тебя будет как минимум забавно. — Ч-чего? — округлил глаза Матсумото, но через секунду он понял. — Ну какой же ты всё-таки гад… Така засмеялся в голос, шлёпнув содрогающегося в приступе смеха брюнета по затылку. — Извини, что повёлся на твои провокации, надо было потерпеть до завтра. — Я сделаю так, что никто ничего не поймёт, — Таканори ущипнул его за бок. — Обещаю мужественно терпеть. — Всё равно. Мне следовало быть аккуратнее, — уже серьёзно произнёс Широяма и лёг на бок рядом с шатеном. — А меня всё устраивает, — так же серьёзно ответил Така. — Всё было прекрасно, Юу. — Так и быть, поверю, — Юу убрал прилипшие ко лбу Матсумото прядки волос. — Но со следующим разом повременим. — Ты с ума сошёл? — Становишься ненасытным. — Ну так с тобой недолго. — Тоже верю. Но тебе нужно восстановиться. Таканори ничего не сказал в ответ, а Юу и не ждал этого. Така чувствовал, что Юу заботится о нём, а язык заботы слов не требует. Теперь он не стеснялся своей наготы, как и того, что Широяма исследовал взглядом его тело, потому что знал, что Юу будет смотреть лишь на него одного. А предстоящая тренировка? Да чёрт с ней. Матсумото думал о том, что лучшего первого раза и представить нельзя. *** 16.02 Для Акиры день прошёл, словно в тумане. Как он отсидел лекции — не помнил. Среда оказалась полной сюрпризов в виде кучи кошмарного домашнего задания, предполагающего написание работ в двадцать-тридцать страниц… а Сузуки было всё равно. Тренировка? И она не принесла заметного оживления в дремлющее сознание. Он ведь капитан, и свои обязанности может выполнять, не шибко напрягая извилины. Как робот, автоматически. Кто-то из ребят спрашивал, скоро ли вернётся заболевший новоиспечённый форвард и всё ли у него в порядке — Аки и на это отвечал автоматически и просил не волноваться. Да, всё в порядке. Вернётся через пару недель, как подлатает себя. Однако долгожданное пробуждение пришло по окончанию тренировки, когда Акира обнаружил себя в раздевалке с распластавшимся на полу Такой. Сузуки сидел на лавке, зашнуровывая кеды, а вот Таканори почему-то лежал лицом вниз, тихо поскуливая. Проморгавшись, блондин потыкал полудохлое тельце отважного хавбека в спину и, услышав приглушённое «руки тебе сейчас оторву», осмотрелся по сторонам. В раздевалке больше никого не было. Все ушли? Похоже на то. — Эм… Така? — позвал Сузуки. — Тебя разве Юу не ждёт? — Встать помоги… — Что? — Акира наклонился пониже, чтобы расслышать. — Встать помоги! — Боги… Акира встал и протянул Матсумото ладонь, помогая подняться. Запоздало пришло понимание, что шатен мог получить травму на тренировке, и Аки обеспокоенно оглядел его. — Что случилось? Ты подвернул ногу? Упал? Ушибся? — начал перечислять Акира, но Таканори покачал головой. — Тогда что? — Ты ходишь по тонкому льду, друг мой, — морщась, Така натянул куртку и замотал шарфом шею. — Я вижу, что тебе нехорошо, — хмуро отозвался блондин. — Отвести тебя в медпункт? — Ками, Акира! — всплеснул руками Матсумото. — Ну и что там сделают? Уверяю, от моей проблемы лекарство одно — время. Нет, ну правда… — он умерил пыл, понимая, что друг не ради развлечения спрашивает об этом. — Я в норме. Просто… да не важно, — отмахнулся юноша. — К следующей тренировке я буду огурцом. Надеюсь. Но Сузуки, глядя на эту знакомую нетвёрдую походку, начал понемногу догадываться о её причине, а в голове сложилась стройная логическая цепь. Если Юу и Така были вместе этой ночью, а сегодня последний ходит так, что без слёз за этим процессом наблюдать невозможно, значит… — Хм, поздравляю со вступлением во взрослую жизнь, — Аки пытался быть серьёзным, но рассвирепевшая физиономия Таканори не оставила ему шансов, и он подло рассмеялся. — Убью! — Это всегда успеется. Теперь серьёзно — Юу тебя проводит? — Проводит, проводит, — пробурчал шатен. — Ты поедешь к Койю? — Да, заверну к нему на пару минут. Погоди, ты что, и на тренировку пришёл… таким? — Да нет… до неё было как-то полегче. Твою мать, отстань! Акира со смехом хлопнул его по плечу и, попрощавшись, выпорхнул из раздевалки. К Койю… да, ему нужно к Койю. И к нему Сузуки ехал со смешанными чувствами. Он хотел увидеть Такашиму, но, учитывая его эмоциональную непредсказуемость… как он примет Акиру? Не станет ли он жалеть, что так разоткровенничался с ним ночью? Койю пошёл ему навстречу, позволил прикоснуться к самому сокровенному, сокрытому в глубине души. Но, когда ты молчишь о своей боли много лет, легко ли изменить привычкам и подпустить к себе кого-то близко-близко? А ночью в ответных объятиях Койю Акира чувствовал отчаяние и страх. Не из-за такой тесной близости Сузуки. Это был страх остаться в одиночестве, чтобы он там ни говорил. Можно ли так отчаянно обнимать того, кого хочешь отпустить? Но Акира и так никуда от него не денется, это не входило в его планы. Такашима — взрослый человек. Сильный. Но даже он не сможет остаться один, а Аки чувствовал свою ответственность за него. И что их ждёт этим вечером? К двери дома Койю Акира поднялся в начале пятого с полным пакетом из супермаркета наперевес. Понятное дело, что в разгар болезни Такашима не станет разгуливать по магазинам, маленькая Юки одна много не утянет, кроме того, девочку на пару дней забрала Кеико-сан. То есть, кроме них, в доме больше никого и не будет… Как бы кощунственно это ни прозвучало, но им никто не помешает. — Привет, — лицо открывшего дверь Такашимы было спрятано за маской. — Ты с грузом? — он посмотрел вниз, заметив внушительных размеров пакет. — Для тебя, — подмигнул Сузуки, заходя в прихожую. — Как чувствуешь себя? — Для меня? — переспросил Койю, пропустив второй вопрос. — Я же с тобой и в жизни не рассчитаюсь. — И не надо. Так тебе лучше? — повторил Аки. — Вроде бы. Температуры не было. — Забавно. Обычно, она держится дольше, ты везунчик. Акира протащил пакет на кухню и поставил его на разделочный стол. — Ты весь день в маске ходил? — он выставлял продукты на стол, пока Такашима наблюдал за этим процессом, усевшись на табурет и сложив перед собой локти. — Нет, надел перед твоим приходом. — Если бы я от тебя заразился, это уже бы было понятно. Можешь снимать. — Зачем? Сузуки замер с запущенной в пакет рукой и уставился на Койю, как учитель на непонятливого ученика. — Может, я лицо твоё хочу видеть? — Оно бледное и усталое, — Койю свёл брови к переносице. — Оно и вчера было бледным и усталым, но менее привлекательным от этого не стало. Поняв, что сморозил, Акира прикусил язык. — Ладно… — он повёл плечом. — Извини. Понимаю, тебе так комфортнее, — блондин вернулся к пакету и поставил на стол стеклянную бутылку. — Ты любишь апельсиновый сок? — Он мой самый любимый. — Я выбирал между яблочным и апельсиновым. Этот — свежевыжатый, самое то для простуженных футболистов. Маска легла на столешницу, и Акира, уловив краем глаза движение, удивлённо посмотрел на Койю. — На твой страх и риск, — бесстрастно заявил Такашима. — Вид у меня не очень. — Тебе это кажется, — внутри Аки ликовал. — У тебя нос не заложен? — Нет. А должен? — Это частое явление при простуде. Но ты, похоже, болеешь по какому-то особому распорядку. — Странно объяснять мне такие элементарные вещи, да? — Ты уникален, — улыбнулся Акира. — Во всех смыслах. И… я не спрашивал у тебя, но что ты любишь из сладкого? Я так и не придумал, что взять, хотя выбор был огромным. — Я вообще не люблю сладкое. — Да ну? — искренне изумился Аки. — Ты никогда не любил сладости? — Ну почему… — стушевался Такашима, но взял себя в руки. — Я давно их не ел. — Насколько давно? — Со смерти родителей. Но это ничего, — быстро добавил Койю, видя, как неловко опустил взгляд Сузуки. — Юки обожает сладкое, до беспамятства любит пирожные со взбитыми сливками. Кеико-сан сказала, что раньше и я их любил. — Ну… а ты не хотел бы полюбить их снова? Как ты можешь утверждать, что не любишь сладкое, если давно к нему не притрагивался? — Я не думал об этом, — честно и немного наивно ответил Койю. — По-твоему, я и об этом забыл? — Вполне вероятно. Хочешь, я как-нибудь принесу тебе эти пирожные? — А сам попробуешь? — Почему бы и нет? — Сузуки вслушивался в его голос, но не уловил никаких сигналов напряжения или тревоги. — Опишешь потом их подробнее, чтобы я не промахнулся с выбором? — Опишу. Ты, наверно, голодный после тренировки? — Есть такое, — Аки положил на стол три лимона. — Это кстати, — оживился Такашима, взяв ярко-жёлтый фрукт в ладонь, — у меня как раз лимоны закончились. — Я заметил, вчера твой чай был с лимоном. — А ты… никуда не торопишься? — Никуда, а что? — Ты мог бы… — Койю не узнавал себя — жмётся и мнётся перед Сузуки! А где же хвалёное самообладание? — Ты мог бы задержаться. — Думал, я приду, забью тебе под завязку холодильник и сбегу? — хитро прищурился Аки, убирая ему за ухо прядь волос. — Естественно, я задержусь. — Не хочешь принять душ? Ты ведь после тренировки. — Надеюсь, это не намёк на то, что от меня кониной несёт? — засмеялся Акира. — Не говори глупостей, — фыркнул Койю, задержав ощущение от тёплого прикосновения. — Знаешь, где ванная комната? — Успел запомнить в прошлый раз. — Тогда иди, можешь брать любое полотенце. Я соображу, чем тебя кормить.