***
Когда Кастиэль, весь в грязи, появляется у двери бункера, Дин и Сэм обеспокоено смотрят на него. — Ты ранен? – спрашивает Дин. — Нет, – раздражённо отфыркивается от земли ангел. – я восстанавливал Амазонские джунгли. — Что, прости? Зачем? – приподнимает брови Сэм. — Потому что вряд ли бы людям пошло на пользу то, что Люцифер, разозлившись, уничтожил половину “зелёных лёгких земли”. – закатил глаза абсолютно чистый Габриэль. — А ты почему не испачкался? – удивился Дин. — Я руководил. – хмыкнул Габриэль. – И создавал деревья. Между прочим на это тоже силы нужны. Нужно что-нибудь уже делать с этим, Люцифер совсем каким-то безбашенным стал. — Думаешь, мы за Элис не беспокоимся? – хмыкает Винчестер-старший. — Ваше беспокойство мир не убьёт, если вы, конечно, не решите особо сильно постараться. – без тени улыбки говорит Габриэль.***
Если я думала, что всё было плохо в самом начале, то сейчас я знаю, что то были всего лишь цветочки, ибо третья неделя моего пребывания ознаменовалась тем, что к тошноте, головным болям и слабости, прибавились ещё и долгие обмороки. Мой организм, похоже, совсем не принимал эту ботву, которую они тут называют лекарством. Именно поэтому я дико удивилась, когда, очнувшись однажды, осознала себя на хирургическом столе. Сбоку от меня стоял точно такой же стол, на котором находился мужчина, к руке которого от моей руки отходило какое-то подобие капельницы. Приплыли рыбки. Ага, и сдохли. — Что, чёрт возьми, происходит? – о боже, скажите мне, что эти панические нотки в моём голосе мне почудились. Но нет. — Прости, но так надо. – извиняющимся тоном говорит Бель. Надо? Нет, серьёзно, надо? — Так быстро? – удивилась я отчего-то вслух. – Я не хочу. — Прости, но четвёртую неделю ты не переживёшь. — Я против, Бель, серьёзно. – хватит, пожалуйста. Зачем вам всё это? Это же глупо. Судя по всему, мой сосед с этим согласен, ибо взгляд у него такой же напуганный. Ладно, я утрирую, но судя по всему, этот ангел – а в том, что это пернатый, я не сомневаюсь – сильно напряжён из-за тяжести своего положения. – Ты не можешь... — Могу, – перебивает меня она. – не сделай я этого, ты умрёшь. Процесс уже начат. А так у тебя есть хоть шанс.***
Кажется, я кричала. Моё тело будто бы ломали на тысячи кусочков, после чего склеивали заново. Я кусала губы, шипела, просила остановиться. И только и делала, что смотрела на ангела, чья благодать перетекала по пластиковым трубочкам ко мне. Я помню его взгляд, когда он узнал меня. На самом деле, наша команда “карманных спасителей” известна большей части крылатых и не только хотя бы косвенно. “Мне жаль” – одними губами произнесла я, когда всё началось. Наручники, которыми меня приковали к столу, сильно натирали руки, но я старалась не обращать внимания на это. “Ничего” – едва заметно улыбнулся он, будто подбадривая. Будто не он, а я вот-вот потеряет важную часть своей сути. Как же тошно. А потом всё началось. И с каждой каплей благодати, что попадает в мой организм, с каждым произнесённым Бель словом диковинного заклинания, во мне что-то едва уловимо менялось, а боль усиливалась всё больше и больше. — Хватит, Бель! – кричала я, стремясь избежать боли чисто из эгоистичных побуждений, выгибалась на хирургическом столе. А потом до меня в какой-то момент дошло, что ангел чувствует нечто похожее. И что-то щёлкнуло у меня внутри. Захотелось помочь хоть чем-то, остановить всё – не ради себя, ради него. И, видимо, это придало мне немного сил. В самом деле, я не собиралась использовать свою аномальность более, если не случится что-то сильно уж критичное. И я не была уверена, что мне хватит решимости поступить так, даже теперь, когда один конкретный ангел, которого я впервые вижу, находится в опасности. Отвратительно? Да. Цинично? Более чем. Меня уже саму себя от себя тошнит. Хотя, отчасти, эта предосторожность действительно оправдана. Но тогда было всё иначе. — Нет! Достаточно! Прекрати, хватит! – слова слетали с губ сами собой, я не особо задумывалась над тем, что сказать. И будто тёплая волна прокатилась по всему телу. Живая, будто дышащая. И абсолютно точно невероятная. Неземная. Сверхъестественная. Божественная. Благодать ангела, текущая по моим венам, смешанная с моей кровью. Я словно была в тот момент одновременно и собой, и кем-то другим. Более странным, более сильным, более... просто более. Слишком сложно описать всё это. Цепь моих наручников затрещала натужно, символы на них загорелись, но с перегоревшим звуком потухли. Маленькое странное чудо. Чудо, которое было бы уместно пару минут ранее. И которое почти бессмысленно теперь. У безымянного для меня ангела почти не осталось благодати.***
Когда в комнату зашёл Джейк, в него полетели полурасплавленные остатки наручников, которые не так давно сковывали мои руки и которые я кинула в него. — Ненавижу, – почти без эмоций сообщила ему я. Сил на презрение или злость не осталось. Быть может они будут завтра, но сегодня всё, чего я хочу – это спать. Но я не могу потерять сознание, позволяя им решать судьбу бескрылого нынче ангела. Ангела, у которого я отобрала благодать. — Как самочувствие? – почти участливо усмехается он. Или мне чудится эта лицемерность? — И что дальше? – едва слышно говорю я. Мой голос охрип, слова даются с трудом. А ещё я чувствую сильную вину. Я и не скрываю своего презрения. – Убьёте его? — Убьём? – кажется искренне удивляется он. – О, нет-нет, убийства – это стиль Марты. Не то, чтобы я это одобряю, – он неспешно подошёл к бессознательному ангелу. Или уже бывшему ангелу? Джейк усмехнулся и прикоснулся висков мужчины. – я поступаю иначе. Просто сотрём ему память и отпустим, пусть живёт себе человеческой жизнью. Пусть живёт? Ну-ну. Ангелы, хоть и имеют довольно-таки много общего с людьми, но совершенно не приспособлены к человеческой жизни. Даже люди, потерявшие память, чувствуют себя не в своей тарелке, и могут наделать глупостей и ошибок, но даже так, человек в этом плане в более выигрышном положении, даже без памяти они на грани интуиции знают какие-то бытовые моменты. Чего нельзя сказать об ангелах. — Считаешь, что это делает тебе честь? – только и успеваю спросить я, прежде, чем всё же теряю сознание.