Байки о Небесных Тварях

Возвращаясь из мира людей, Судзакку всегда привозил игрушки, и к этому все привыкли, и его мудрецы, и служанки его покоев, заранее передвигающие старые и забытые сувениры подальше в бесконечных кладовых божественных Чертогов. На этот раз в руках усталого седовласого мужчины, в облике которого вернулся бог, была кукла, большая, роскошно и причудливо одетая. Но вместо того чтобы отдать её управляющему, указав, где разместить новое приобретение, Судзакку смерил верного слугу недоумевающим взглядом и отослал всех прочь. Когда отворилась дверь внутренних покоев и на пороге показалась эта самая кукла, потягиваясь и зевая, супруга-наложница Судзакку, ожидавшая в приёмной, ойкнула и выронила из рук чашечку с цветочным чаем. Ребёнок, а теперь уже не было никаких сомнений, что это именно ребёнок, красивый, как кукла, испуганно отшатнулся назад, запутался в длинных полах своего одеяния и упал бы, не подхвати его огненноволосый юноша-бог. - Вы напугали Аля, - улыбнувшись заметил он прелестной женщине вместо приветствия. Нежный румянец лёг на бледные щёки красавицы, но ни слова извинений, приветствий или других её речей не было услышано Судзакку, потому что дитя возмущенно воскликнуло: - И вовсе нет, и вовсе нет, я просто запнулся, это жутко неудобная одежда! Можно я надену что-нибудь другое? Ну пожалуйста! Су, пожалуйста!.. Бог, чуть улыбаясь, отмахивался от теребившего его мальчика: - Ты в моей свите, Аль, и должен выглядеть подобающе. Нет, нельзя моему пажу ходить полуголым. Привыкнешь! Жестом отказавшись от протянутой супругой чашки чаю, бог взял за руку своего новоявленного пажа и повёл к выходу в сад. - Пойдём лучше прогуляемся по саду... Так с первой минуты и вышло, что нежданно пополнивший свиту мальчик занял большую часть времени бога, оттягивая на себя внимание и в труде, вызывая тихое ворчание мудрецов, и в отдыхе, заставляя наложниц Судзакку вздыхать о неожиданном небрежении. Однако тяжелее всего явление нового фаворита переживала госпожа-супруга. Был ли это его ребёнок, просто случайно найденное милое дитя, взывавшее к его отцовским чувствам, игрушка или даже просто домашний питомец, да пусть хоть шут, мальчик просто вытеснил её из серца и мыслей супруга. Даже ничуть не менее пылкие ночи не могли успокоить разгорающуюся в душе женщины ревность. И, чтобы не изливать своё раздражение на Судзакку, госпожа-супруга начинала всё больше сторониться бога. Между тем, освоившийся во дворце Аль стал приходить к дамам, устраивавшимся в саду вышивать, музицировать или читать прелестные поэтические и прозаические истории, развлекая друг друга. Он сидел на перилах беседки в своих торжественных роскошных многослойных одеяниях, качал ногами, подпевал поющим, вступал порой в разговор, то важно-умудрённо, то смеясь, и забавно краснел, когда очередная жертва его сокрушительного обаяния начинала его тискать и целовать в нежные щечки. Госпожа-супруга опускала ресницы и застывала фарфоровой фигуркой, пряча стиснутые в кулачки ладони в длинные рукава своего платья. Глядя порой искоса на соперника, она натыкалась на холодный змеиный взгляд, пугающе контрастировавший с кукольной внешностью ребёнка. Иногда ей чудился голос, бархатный мужской голос, совершенно незнакомый ей, повторяющий "Не глупи. Думай хоть иногда, ты же не кукла! Ты его любишь? Ну так иди к нему!" Кажется, она начинала сходить с ума. Из-за этого мальчишки! И, сталкиваясь с прогуливающимся Судзакку, за спиной которого смешно семенил, придерживая слишком длинное платье, паж, опускаясь на колени во главе вереницы дам, она не могла уже скрыть злых белеющих губ, заставляя супруга сначала огорченно вздыхать, а потом и раздражённо отворачиваться от себя. Голос в голове вздыхал "Дура..." Однажды, среди меланхоличного любования луной, растравив сердце плачущим звуком флейты, госпожа не выдержала добровольного удаления, и отправилась к Судзакку, готовая упасть к его ногам и выплакаь свой страх потерять его, свою любовь и ревность, и потом, в его надёжных объятиях, утешиться. Почти бегом, подхватив свои летящие одеяния, прошла она сонные комнаты и дрожащими руками потянула створку двери спальни, из-под которой пробивался слабый свет ночников. Однако не ей одной пришла сегодня идея посетить огненного феникса. На разобранной постели сидел Судзакку, чуть откинув голову, и тихонько мурлыкал, пока Аль, не обременённый пажеским одеянием и стоящий на коленях за его спиной закусив губу сосредоточенно расчёсывал сияющие волосы. И его маленькая нежная ладонь так чувственно поглаживала и разбирала пряди, что к горлу госпожи-супруги тошнотой подкатила догадка об истинном характере отношений бога с мальчиком. Аль вдруг взглянул ей прямо в глаза над плечом млеющего Судзакку своими отвратительно-нечеловеческими глазами, и в голове прозвучало, бархатно-низко "Уйди. Ты ничего не видела. Уйди!" Этот голос был последней каплей, разрушившей хрупкое самообладание женщины. Она вскрикнула, распахнувшиеся в тот же миг светящиеся глаза супруга обожгли её, как горячее железо щипцов для завивки волос, и потеряв голову от боли и нахлынувшей паники госпожа кинулась бежать, не разбирая дороги. "Ой, дура!.." - билось в голове. Как она оказалась в объятиях феникса, женщина не понимала, прижимаясь к нему и бессвязно восклицая что-то о страхе, о боли, о любви. Судзакку целовал её заплаканное лицо и гладил дрожащие плечи. - Прогоните его, отошлите!.. - Плакала госпожа. - Он дурной, злой, он сводит меня с ума... И говорит в моей голове... - Что говорит? - удивился Судзакку. - Дура... - Выдохнула супруга, слишком усталая для иносказаний. Судзакку фыркнул раз, потом второй, потом рассмеялся весело. - Сэйрю!.. - Крикнул он сквозь смех куда-то за спину госпожи. - Ну так правда же, - недоумевающе произнёс своим детским голоском Дракон.