Пути к сердцу

      Мягкий лунный свет, словно обволакивая собой дома и улицы, там, где мог побороть непроглядные сгустки тьмы, расплескался по тихому ночному городку, приостановившему свою бурную жизнь буквально на несколько часов до рассвета, когда солнце вновь озолотит своими лучами верхушки крыш, и деятельные «ранние пташки» покинут свои постели и заспешат по делам. Но пока все было тихо, тихо и черно-бело с оттенками серого и синего; Октавии, которая сидела на обрыве над простирающимся внизу поселением, нравился этот вид. Наконец в баронстве все спокойно… конечно, временно, буду еще недруги, заговоры и битвы, но пока что в этих землях установился хрупкий мир. Лишь в ее душе мира не было. И только ополовиненная бутылка вина, что стояла рядом, могла ей помочь забыть об этом. Этой ночью на обрыве над целыми миром были только они — одинокая полуэльфийка да недопитый глиняный кувшин красного и терпкого. Как до этого дошло? Что стало причиной? Пес его знает… Теперь уже она ни в чем не была уверена. Судьба свела их с Регонгаром — точнее сказать, не свела, столкнула лбами — в тех условиях, в которых не отказываются от союзников и друзей, в которых нет выбора, есть лишь малая часть личного пространства, свежего воздуха; и тот, кто лоялен к тебе, становится единственной отдушиной… а со временем и вовсе становится целым миром, становится всем. Ей казалось, что он будет с ней всегда, что их союз неизменен, как раса или цвет глаз, что Рег с ней навеки, как рабское клеймо, и что все его решения и действия направлены исключительно им во благо. Но после обретения долгожданной свободы что-то постепенно переменилось. И дело здесь было даже не в бароне… хотя и в нем тоже, конечно — Окатвия покачала головой, сокрушаясь, и приложилась к горлышку бутылки — условия их жизни изменились к лучшему, но «благо» для Регонгара осталось все тем же. Больше не нужно было рычать на всех подряд и устанавливать свой авторитет силой, как это было среди рабов — однако он продолжал порой бросаться на людей, пугая и бравируя своей врожденной силой; больше не нужно было подстилаться под власть имущих — но тем не менее она порой перехватывала его сальные взгляды, которыми полуорк одаривал очередного графа или высокопоставленного чиновника, посетившего столицу. Ей это не нравилось. Не нравилось, как он решал проблемы "своими методами", как покровительственно теперь обращался к ней. Но Габриэл… его, похоже, все устраивало. Он принял Регонгара таким, какой он есть — вспыльчивым, сумасбродным, самовлюбленным, порой откровенно жестоким. Может быть, в этом все дело? В принятии? Девушка ткнулась лбом в согнутую коленку и всхлипнула. Но как, как можно такое принять? Все эти грубые и злые каламбуры, что стали сыпаться из уст Рега как из рога изобилия по поводу и без — так забавляющие барона, что он аж сгибается от смеха — эти вспышки гнева и странные поступки, совершенные якобы ради нее… Да, полуэльфийке не нравилась та старуха с собакой, что ошивалась раньше у сторожки; но это ведь не значит, что нужно было замораживать несчастное животное и пугать его выжившую из ума хозяйку до полусмерти! Если что-то тебя не устраивает, это отнюдь не значит, что это что-то нужно срочно уничтожить! Впрочем, похоже, что так думала только Октавия; Габриэл, сверкая холодными серо-голубыми глазами, заявил, что полностью поддерживает Рега — мол, тот все сделал правильно, нечего всяким полоумным старухам натравливать своих псов на прохожих. Не впервые после этого полуэльфийке показалось, что расхожее мнение об аасимарах как о чистых и справедливых поднебесных созданиях лишь чья-то глупая шутка, и сияющий нимб над головой барона — лишь на самом деле слепящее глаза прикрытие для пробивающихся из макушки рогов. Вместе с Регом они — словно два жестоких, дорвавшихся до власти подростка, упивающихся своей силой и друг другом. Только богам ведомо, чем обернется их союз… и как долго он продлится. В очередной раз приложившись к горлышку бутылки, Октавия утерла слезы и, всхлипнув еще раз, окинула взглядом раскинувшуюся под ее ногами спящую местность. Все дышало безмятежностью и покоем, и это настроение понемногу проникало и в ее сознание. …в конце-концов, они все еще друзья, и Рег прислушивается к ней. Этот разрыв не был для него безболезненным, что обнадеживало. Быть может, она сумеет уравновесить это… сомнительное влияние барона. По крайней мере, она попытается. Если не ради себя, то ради спокойствия этих изможденных, измученных напастями и бедами земель.