Драконьи сны

Ада Над замком Крас сгущались тучи, и на них смотрели с благосклонностью. Дождя не было уже месяц, ветер и копыта лошадей поднимали тучи бурой пыли, которая оседала повсюду. Кругом все кашляли и щеголяли красными глазами. У многих опухали лица. Вздумай комендант обвинить весь гарнизон вместе с обслугой в пьянстве, несведущие ревизоры из столицы легко ему поверят. На самом деле, как бы ни досаждала замку Крас пыль, виновата в состоянии его обитателей была не она. Пыль всего лишь добавляла неудобств. Главной причиной было то, что уже три года каждый человек здесь так или иначе был отравлен, а противоядие требовалось пить по семь раз в день. К пропитавшей замок Крас вони кислот и протухшей рыбы привыкли уже все, даже комендант перестал жаловаться. А вот приезжих пробирало ещё за воротами. Когда всё закончится, назначение сюда ещё долго будет служить наказанием. Непростая работа, невыносимые условия, но такой шанс выпадает раз в жизни. Так думала Ада, стоя на гребне земляного вала, которым было обнесено логово зверя. К отравлениям она была привычна, оскорбить её обоняние было очень непросто, поэтому из всех зол главной оставалась пыль. Стоило расшевелить подопечного, как невозможно становилось ни видеть, ни дышать. Самое оно, когда эта подлая тварь только и ждёт случая, как бы сделать пакость. Позволять зверю пакостить было нельзя: он слишком велик, чтобы распускать его и не ждать последствий. Невоспитанность опасна даже у большой собаки. Что говорить о твари, которая такую собаку сожрёт и не заметит. Разумную тварь не так-то просто заставить подчиниться. Огромную разумную тварь – тем более. Последние две недели выдались тихими. Разум зверя наконец сдался и угас, теперь он спал, и тревожить его не следовало. Привить ему послушание так и не удалось, но удержать его Ада уже могла без особого труда. Теперь с ним можно быть терпеливой и ласковой, поощрять и пытаться увлечь. Он не сумеет притвориться или затаить злость. Отныне у зверя нет секретов, и каждый его поступок подчиняется простым и понятным правилам. Осталось ещё немного потрудиться – и дело пойдёт на лад. Только бы не мешали работать. Аду очень радовало, что в замке не было детей. Среди сопливых малолеток всегда находилось несколько таких, кто считал, что она – злая тётка, которая обижает бедных зверушек. Приводило это, как правило, к мелким пакостям, от вымазанных сажей дверных ручек до ведра жаб, подброшенных в постель. Удивительно, что последнее никому не приходило в голову счесть издевательством над зверушками. С неба упали первые капли, вдали заворчал гром, на вал, по одному и группами, начали взбираться жители замка. Предстояло событие, которого и ждала здесь Ада. Сейчас внизу, в десяти шагах от спящего зверя, начертят круг концентрации, а потом приведут ту несносную девчонку, что приехала сюда неделю назад. Она, бедняжка, даже не представляет, что её ждёт. Наверняка решила, что приехала на практику... Криво улыбаясь своим мыслям, Ада не могла не полюбоваться лежащим на дне ямы зверем. Он был огромен, чёрен как уголь и весь будто состоял из острых граней. Он был страшно худ, казалось, что под чешуёй нет ничего, кроме костей. Похож на полумёртвую от голода вороную кобылу Гарра, несущего меру вестника бедствий. Зверь тоже принесёт беду на своих крыльях. Для этого его и привели сюда, для этого по капле выдавили из огромного тела разум и волю. Теперь осталось только разбудить его. Внутри сладко и томительно заныло. Зверь был прекрасен, и Ада отдала бы многое, если не всё, чтобы владеть им. Но мир несправедлив, и зверь достанется другому, а ей, простой дрессировщице, лучше держать себя в руках. – Опять таращишься? Ада поморщилась и сделала шаг в сторону, подобрав подол чёрно-красного платья. Нечасто удавалось надеть что-нибудь, кроме рабочей одежды, которая мгновенно покрывалась грязью и приходила в негодность, поэтому она пользовалась каждым удобным случаем. Поднявшийся на вал Амос окинул её насмешливым взглядом. – У нас сегодня праздник? На самом деле вырядиться в пух и прах Амос любил не меньше Ады, и сегодня тоже не отказал себе в этом. Цвета выбрал те же, чёрный и красный. Опять подсматривал, не иначе. Они были очень похожи. Те же гладкие чёрные волосы, те же широкие скулы и чуть раскосые глаза. Амос был выше Ады на полголовы и много легче поддавался скуке. Скучать его заставляла любая рутина. От скуки он мог горько сетовать на жизнь, терзая слух и раздражая окружающих, мог в поисках спасения заглянуть на дно стакана или под первую попавшуюся юбку, или предаться любимому развлечению. Жестоким шуткам. Ада не сомневалась: в дрессировщики её брат пошёл вслед за ней, и только врождённая вредность помогла ему избежать изгнания с позором. В нём для такой работы не было ни терпения, ни понимания. Многие говорили, что и у Ады маловато и того, и другого... но где эти многие сейчас? Аде льстило, что брат так старался, чтобы остаться рядом с ней. Об их отношениях говорили много и всякого, и далеко не все сплетни были гнусной ложью. Но что бы кто ни говорил, а главным в отношениях брата и сестры всегда была солидарность. Почти во всём. – Работа – это всегда праздник, братец, - проворчала Ада, пряча ухмылку. Он отвечать не стал, вместо этого по-хозяйски приобнял её за талию и, наклонившись к самому уху – пахнуло винным духом и дорогущим розовым маслом, – прошептал: – Слыхала новость? В яму спустят нашего умника! Ада привычно слушала его краем уха, следя за тем, как служители логова проверяют расставленные на валу охранные столбы. Но последние слова задели её слух и заставили поперхнуться. За глаза брат не любил называть других людей по именам. Для каждого у него имелись прозвища, обидные и не очень, и требовалось время, чтобы научиться в них ориентироваться. «Умником», тем более «нашим» Амос в последнее время называл только одного человека. – С чего вдруг? – не стала скрывать удивления Ада. – У него двенадцать волн, а у Даллы – всего восемь. Я думала, её... Амос, запрокинув голову, расхохотался. – Сразу видать, когда моя сестрёнка учуяла соперницу! Ада возмутилась бы, да только, если уж на чистоту, брат был прав. До появления Даллы Ада была центром всеобщего внимания, и пусть демонстративно тяготилась этим, но в душе ликовала и наслаждалась. Теперь восторгам пришёл конец: эта смазливая девчонка всего за семь дней привлекла всё внимание, какое только можно, и собрала все сплетни, какие нашлись. Далла была общительна и не могла усидеть на месте. Иные сравнивали её с весенним ручейком. По мнению Ады она скорее напоминала корову, забредшую на поле цветущей дурманной травы. Избранник воды был нужен в замке Крас для одной цели: он должен был помочь зверю встретиться с будущим хозяином. Опасным это простое и привычное для таких магов дело становилось потому, что зверь едва ли будет рад такому обхождению. Что он успеет сотворить до того, как Ада или её брат призовут его к порядку, одним богам и было известно. Свести зверя с хозяином должны были поручить надоедливой Далле. Дрессировщицу это радовало, ведь у девчонки на целую треть больше шансов сгинуть при исполнении. От дыхания зверя поцелуй стихии Даллу не спасёт. В отличие от её коллеги. Следовало, однако, признать: коллега тот был тоже не подарок. Пусть ему и не удалось за три года разозлить Аду так, как Далла изловчилась за неделю, но это не означало, что упрекнуть его было не в чем. Если бы не этот мажонок (да, Ада тоже далеко не всех считала достойными собственных имён), работа могла быть сделана куда быстрее. Понять, что произошло между зверем и мажонком, Ада не могла. Но то, как и когда честолюбивый и самоуверенный красавчик, гордость Водных садов, вдруг начал питать глупые сантименты к чудовищу, которое в замок Крас доставил лично, она помнила прекрасно. Они подолгу беседовали, позже наотрез отказываясь признаваться, о чём. Передавали друг другу что-то, и снова не желали ни признаться, ни выдать полученное. Наконец, когда для зверя наступили тяжёлые времена, прежде чихавший на ближних и их трудности мажонок не отходил от него, пока не выгоняли прочь. Для Ады всё это выливалось в лишние труды: цепляясь за чужое внимание, разум зверя упорно не сдавался. Видят боги, она пыталась поговорить с мажонком, урезонить его, объяснить, что он мешает делу государственной важности. Её не пожелали слушать, и тогда дрессировщица пожаловалась, куда следовало. Помеха вскоре исчезла, и теперь дело наконец было сделано... вот только такого исхода Ада не ожидала. Низкие тучи наконец перестали томить, зачастили по бурой пыли тяжёлыми холодными каплями. Ада зябко поёжилась и ближе прижалась к брату. Нет, мажонка ей было не жаль, сочли достойным – значит сочли. Обидно было, что это не Далла. Теперь девчонка вернётся на тёплые юга, в родные Водные сады, и будет со смехом рассказывать про весёлую практику на далёком севере, откуда, если подняться повыше, гнездо некромантов как на ладони видать... Губы Ады скривились в недоброй улыбке. Каким образом Далла получила восемь волн на ритуальный плащ, оставалось только догадываться: в её очаровательной головке ветра гуляло больше, чем волн. В то, что заметно это только ей, Ада не верила. Скорее всего, у девицы имеются скрытые достоинства, которые оценил кто-то влиятельный, отсюда небывалый взлёт. А практика здесь могла означать, что достоинства Даллы в глазах ценителя себя исчерпали, а собственное влияние не уберегло его от неприятных вопросов. Восемь волн – это немало, и то, что их обладательницей вдруг сделалась пустоголовая красотка, не могло не вызвать у начальства подозрений. Всё это складывалось в очень неутешительную для Даллы картину. На ней нахальная девчонка либо не возвращалась в Водные сады вовсе, либо становилась одной из опор их защитного контура. Последнее было не так далеко от смерти. Что бы ни обещали Далле, склоняя выбрать такую практику, но после замка Крас её ждёт что угодно, кроме светлого будущего. Аду слегка печалило то, что она не станет свидетелем падения этой невыносимой нахалки. Амос, убравший руку с талии сестры и созерцавший, как в логово в сопровождении двух служителей спускается «умник», скосил на Аду взгляд. – Что придумала? – поинтересовался он. – Пока ничего, – не стала обнадёживать брата Ада. – Подумала, что будет с этой дурочкой, когда она вернётся в Водные сады. – А ты уверена, что она вернётся? – недоверчиво переспросил Амос. Что ж, брат пришёл к тем же выводам. То, что происходит сейчас в замке, должно остаться в тайне. Как совмещаются Далла и тайны, знали даже те, кто повстречал её впервые семь дней назад, а те, в чьих постелях она побывала, знали лучше всех. Амос среди последних был. – Нет, не уверена, – счастливо улыбнувшись, отозвалась Ада, и сама обняла брата за талию. Потом они обсудят всё подробно, если пожелают. Они всегда могли поговорить обо всём. Даже о собственном, тоже весьма неопределённом будущем, ведь и они могут не вернуться из замка Крас. Но это будет потом. Сейчас пришло время наблюдать: вокруг светловолосого питомца Водных садов замкнули управляющий контур с четырьмя знаками удержания. Всё готово, и где-то далеко на юге, на острове, которого нет, хозяин ожидает встречи со своим зверем. Умей Ада заглядывать в будущее – и она бы всеми правдами и неправдами увела брата от логова зверя. Но она не умела, а вокруг, под набирающим силу дождём, на вал взбирались солдаты гарнизона, обслуга, даже комендант с помощниками не побоялся промокнуть. Кто-то из них украдкой тянул из фляги. Конечно же, противоядие. Пробуждение зверя – огромное событие, а здесь, наверху, все в безопасности, из неприятностей – только дождь... Все ждали зрелища. Ждала его и Ада.