***
Когда от непосильной на вид шарлотки остались одни крошки, а альфы негласно вызвались убрать всё со стола, Бэкхён из кухни уходить не спешил, следя за чужими копошениями возле гарнитура. Пак и Сехун продолжали обсуждать что-то вполголоса, невольно навевая такие далёкие зимние дни, отчего чувство ностальгии в груди омеги становилось всё выразительнее и ярче. Будучи весьма замкнутым ребёнком, Сехун стал только более закрытым после переезда, из-за чего в свои десять лет старался держаться от всех особняком. О было сложно влиться в новое окружение, с чем Бэк в свою очередь всеми силами пытался помочь, но в итоге влияния никакого на брата и не имел. Сехун будто бы сидел в каком-то незримом панцире, не позволяя перейти его границы даже родителям, отчего Бэкхён до сих пор не понимал, как это столь легко удалось Чанёлю. С семьёй альфу Бэк не знакомил весьма длительное время и, наверное, ещё долго бы не познакомил, не приведи к этому ряд некоторых обстоятельств, в то время как Сехун Пака знал с самого начала. Ещё не имея постоянной компании, О бегал за старшим хвостиком, а потому, собственно, довольно быстро проникся доверием и к Чанёлю. Более того, Сехун застал почти все этапы развития их отношений, делая для себя вполне логичный с точки зрения ребёнка вывод: Чанёль хороший. Маленький альфа даже однажды Бэкхёну в этом признался, давая некое благословение и, судя по всему, ничуть не изменил своего мнения о Паке даже после разрыва их с Бэком отношений. Конечно, Сехун в силу возраста не знал многих моментов, а омега и позже не горел желанием его просвещать, в общем-то как и сам О — спрашивать обо всём этом. О Чанёле в их семье не вспоминали по просьбе самого же Бэкхёна, отчего омегу немало удивило желание младшего увидеться с Паком. К слову, желание это, как видно, было действительно огромным, потому как в течение всего следующего часа Сехун посвящал всё своё внимание гостю, игнорируя включенный на фоне фильм и брата в особенности. Бэка же это, как ни странно, не возмущало. Омега был даже рад, что Чанёлю не давали и слова вставить, ограничивая чужой лимит времени, когда можно было бы в очередной раз начать выедать Бэкхёну мозг серебряной ложечкой. Сцена на кухне вынуждала Бэка обозначить это помещение как зону особого риска и оцепить незримой красной лентой с крупными надписями SOS по всей длине. Пак позволял себе не то что много — очень много, слишком много, запретно много, и Бэкхёна это раздражало. Раздражал тот факт, что принятая им самим же политика лояльности привела вот к таким результатам, и страшно было подумать, что это ещё не предел чужим фокусам. Омега будто бы шёл по минному полю без карты и миноискателя, подрываясь на каждом чёртовом шагу. Фильм подошёл к концу, когда у Сехуна вновь зазвонил телефон, вырывая Бэка из затяжных размышлений. Закинув в рот последний крекер, омега перевёл взгляд на уткнувшегося в сотовый младшего, вздыхая как-то устало. — Чем чаще вижу твою довольную физиономию, тем больше хочу познакомиться с этим твоим Лу Ханем, — заговорил Бэкхён, подпирая рукой щёку. — Я могу рассчитывать на встречу тет-а-тет? Или там уже очередь: папа с отцом? — Мы хотим приехать вместе на рождественские каникулы, — сообщил О, не переставая нажимать кнопки. — Он им понравится, я уверен. — А мне? — Если будешь на него также смотреть, ему не понравишься ты, — выдал Сехун, так и не удостоив брата и коротким взглядом. Отдав всю свою сосредоточенность новому сообщению, парень не заметил даже приподнявшуюся над его головой подушку, которую Бэк почти решился швырнуть в давящегося смехом Пака. — Он довольно стеснительный. — Твой омега? — поинтересовался Чанёль, не переставая защищать рукой голову, когда О подсунул ему под нос сотовый с фотографией. Бэкхён, наблюдающий за сим действом, возмущённо подавился воздухом, не припоминая, чтобы Сехун проявлял такую же инициативу и с ним. — Давно вместе? — Чуть больше полугода, — ответил О, сконфуженно царапнув кончик носа. Бэк, все эти подробности фактически подслушивая, считал всё происходящее уже самой настоящей дискриминацией. — И иногда мне кажется, что мы слишком торопимся. — Если никто никого не принуждает, то всё в порядке, — заверил Чанёль с улыбкой, игнорируя тихий бубнёж всё ещё оскорблённого Бэкхёна. — Когда встречаешь своего человека, всё это анализировать вообще сложно, — продолжал альфа, лишь изредка бросая взгляд на заинтересованного Сехуна. Пак смотрел на Бэка без толики скрытности, в то время как омега на полном серьёзе прикидывал свои шансы влезть в пакет из-под крекеров. — Знаешь, как по голове ударит, и никого вокруг уже не видишь. Мир как будто бы разом уменьшается до одного человека, светлеет, наполняется сочными красками, и каждая мелочь, будь то улыбка или взгляд, пускают по телу полчища мурашек, — Чанёль говорил уверенно. Так, как говорил бы человек, испытавший всё это на себе, отчего Бэкхёну в мгновение стало некомфортно. Желание встать и уйти граничило с непонятной тягой остаться — противоречиво, парадоксально, совсем не так, как омега представлял. Бэк лишь крепко держал всё ещё сжатую в руке подушку, вслушиваясь в замершую тишину. Последнюю Пак нарушил вполголоса, настолько тихо и вкрадчиво, что омега будто бы физически чувствовал его голос возле своего уха, точно как это было сегодня на кухне. — Такое не забывается, — закончил Чанёль, пару секунду удерживая взгляд Бэкхёна собственным. Бэк же, поймав неоднозначный взгляд брата, тут же встал с дивана, нервно комкая пустую упаковку от крекеров. — Мне нужно выгулять Моннёна, — ляпнул Бэкхён первое, что пришло в голову, после чего спешно скрылся в дверном проёме, запираясь в спальне минутой позже. Закрыв руками лицо, Бэк даже не взглянул на выглянувшего из-за кровати питомца.***
Не то чтобы Бэкхён действительно думал, что ему удастся избежать компании Чанёля так просто, но толика надежды в нём всё же была, когда они с альфой вместе покинули квартиру, после чего, по соображениям омеги, должны были разминуться на парковке. Бэк понял, что надежды рухнули, когда услышал тихий хруст снега под ногами мужчины, идущего где-то позади. Редкий снег медленно оседал на подмёрзшие лужи, путаясь в волосах и меху на капюшоне, отчего мысли в голове наконец отрезвлялись, выстраивались в ровный ряд с чёткой последовательностью и наконец усмирили грохочущее невольной птицей сердце. Бэк думал, бредя по освещённому уличными фонарями тротуару, с трудом находя силы, чтобы догонять активного пса, всё норовящего утянуть хозяина куда-то вглубь сумеречных улиц. Город шумел далеко на периферии, в конце улицы, где начинался перекрёсток, благодаря чему здесь, в глуби многоэтажек, слышались лишь отзвуки живого потока машин. Это успокаивало, позволяя переосмыслить всё произошедшее за день и прийти к выводу, что понедельник — день действительно тяжёлый. — Сехун вырос, — произнёс Чанёль спустя десять минут выгула, всё ещё следуя где-то за спиной. Воспоминания об инциденте на кухне тут же врезались в память, поэтому омега подтянул ворот свитера чуть выше. Чувства защищённости, если быть честным, от этого больше не стало, но Бэкхён хотя бы себя утешил. — Уже не та маленькая язва, — добавил Пак с усмешкой, и Бэку не нужно было оборачиваться, чтобы знать, как именно альфа улыбался — мягко, едва приподняв уголки губ. Раньше у омеги от этого невольно заходилось сердце, а сейчас… он даже понять не пытался. — Рад, что ты заметил. — Я вижу, — ответил Чанёль с иронией и всё же нагнал омегу, забирая у него поводок. Возмущаться Бэкхён, к своему удивлению, не стал. — Напоминает нас, да? — заговорил Чанёль минутой позже, ускоряя шаг вслед за мчащимся вперёд Моннёном. Пёс усиленно тянул Пака вглубь освещённой фонарями улицы, прерывая частым дыханием замершую вокруг тишину. — Не напоминает, — отозвался Бэк, пряча руки в карманы. — И так, как это было у нас, у Сехуна точно не будет, — добавил омега, отворачиваясь и чувствуя затылком напряжённый взгляд. Взяв из рук альфы поводок, Бэкхён молча пошёл по тротуару, сжимая ручку до побеления костяшек. — И я не нуждаюсь в телохранителе, так что можешь ехать, — сказал Бэкхён, не оборачиваясь, когда они почти сделали круг вокруг детской площадки, приближаясь к припаркованному внедорожнику Пака. О словах своих омега пожалел уже через секунду, когда альфа нагнал его в пару широких шагов, хватая за руку. Поводок тут же выпал из рук, давая Моннёну возможность обнюхать чужую машину. Бэк же замер, вскидывая на Чанёля хмурый взгляд. — Что ты себе?.. — Ты не позволяешь мне на тебя смотреть, — начал альфа с рычанием, но руку омеги до боли не сжимая. Мужчина держал мягко, даже едва сжав, если честно, и Бэкхён совершенно не понимал, почему не вырвался. — Обрываешь все попытки с тобой заговорить, а порой и вовсе игнорируешь. И я сейчас не как твой начальник говорю. — В таком случае должны ли мы продолжать этот разговор? — ответил Бэкхён с вызовом и почти попятился, когда Пак шагнул навстречу, сжимая губы в тонкую полоску. — Прекращай играться. — Не знаю, что из моих действий ты принял за игру. — Ты злишься, — констатировал Чанёль, растягивая губы в кривой улыбке. — Из-за того, что я уехал тогда? — Пак наступал на больное. Проезжался по выдержке омеги катком и не замечал, как крепко Бэк сжал кулаки. Альфа продолжал говорить, безжалостно разрывая старые шрамы у обоих, и это было намного больнее, чем все эти прикосновения, взгляды и слова. — Я поздно понял, что совершил ошибку, а потом… — Мне неинтересно, что было потом. — Бэкхёну хотелось укусить. Так же больно, как это делал Чанёль последние несколько дней, и Бэк кусал, видя отражение результата на лице мужчины. Пак закипал, и омегу это почему-то совсем не пугало. — Прекрати это. — А разве я это начал? — Омега усмехнулся. — Я не собираюсь выяснять отношения, которых нет. — Мы не расставались. — Неужели? — Бэкхёну уже было откровенно смешно. Бэк не понимал, как Чанёль ещё умудрялся находить выступы, чтобы за них уцепиться. Как ни посмотри, а спор этот он заочно проигрывал. — У вас проблемы с памятью, господин Пак? Когда альфа скрипнул зубами, Бэк понял, что было пора отступать, поэтому предпринял попытку выдернуть руку из хватки широкой ладони. Омеге это даже удалось, прежде чем его резко прижали к груди под распахнутым пальто, пресекая все сопротивления. Тело не слушалось. Оно просто не противилось. Снегопад густел. Снежинки всё чаще кружились в свете фонарей, тая от соприкосновения с кожей. Звуки дорог будто бы разом стихли, потому что ничего, кроме своего дыхания, Бэкхён не слышал. Шумные вдохи мешались лишь со стуком в груди, контролировать который омега не смог бы даже при большом желании. Руки Чанёля держали крепко, бережно прижимая ближе к себе точно так же, как это было раньше. Забирались под расстёгнутую куртку, грея ладонями, в то время как по ощущениям — будто бы обжигали и ползли выше, уже через мгновение ложась на румяные от мороза щёки. Мягко и нежно, едва поглаживая кожу большими пальцами, отчего Бэк млел. Когда-то. Чужой лоб горячий, словно у обоих разом поднялась температура, и Бэкхёну почему-то казалось, что так оно и было. Омега уверен, что так оно и было, потому что иных причин для столь сумбурного сердечного ритма быть не могло. Бэк их просто не признавал, лишь где-то в глубине души понимая, что, наверное, зря. — Если хочешь думать, что между нами ничего нет — думай. Если хочешь и дальше меня игнорировать — игнорируй, выгоняй и продолжай отрицать, но доказывать тебе обратное я не перестану, — проговорил Чанёль твёрдо, не отдаляясь ни на миллиметр. Бэкхён носом чувствовал его дыхание, ощущая предательские мурашки, ползущие по спине и шее прямиком под чужие ладони. Последние исчезли спустя долгие две минуты, позволяя морозу кусать разгорячённую кожу, и Бэкхён невольно ёжился, выдыхая задержанный в лёгких воздух. Омега будто бы в прострации принял в руки поводок, слыша смазанные прощания словно через толщу воды. Перед глазами точно туман рассеялся, стоило внедорожнику тронуться с места и скрыться за поворотом меньше чем через минуту. Бэк же опустился на корточки и зарылся пальцами в волосы, сидя в молчании около тридцати секунд, чтобы сердце в груди наконец успокоилось.