Воин

      Тишина. Теплое летнее утро.       Из открытого окна доносится задорное щебетание птиц, длинные лучи высокого солнца пробираются сквозь стекла и проскальзывают в дом, расходятся по всей комнате яркими оранжевыми полосами, нежно касаются кожи и золотят шелковые волосы безмятежно спящей Тревельян, играя в каждой их пряди, разбросанной по подушке, едва слышно шелестит зеленая листва, нежась в прохладных порывах ветерка, а сам воздух весь насквозь пропитан запахом ели. Спать с открытым окном здесь действительно наслаждение: природные ароматы успокаивают и расслабляют тело, а звуки убаюкивают, подушка кажется мягче, а сама кровать еще уютнее, дышится легко, сладостно, сон действительно лечит усталость, дает новые силы, а потому даже тяжелые тренировки нисколько не омрачают настроение, и даже кошмары остались далеко позади.       Она уже так привыкла к этому — легкий завтрак по утрам, чуть посытнее перекус днем и в завершение вкусный, сытный обед возле костра, каждый раз вкуснейшее жареное мясо барана с овощами, а иногда и вовсе рагу с картошкой; Деймон готовил просто превосходно, она даже думать забыла про роскошную жизнь дворянки, про то, что готовили у них на кухне, там еда словно и вовсе не имела вкус, ведь каждый разговор за столом и сама обстановка были напряженными, ей так нравилось быть свободной, нравилось то, как проходил каждый их день, нравилось до мелочей, ее наставник словно умел абсолютно все на свете...       Это и есть одно из тех мест, которые можно назвать раем, оно было способно вылечить даже самую израненную душу.       Она была бы счастлива узнать, что каждый раз, прежде, чем разбудить, Деймон всегда задерживался и рассматривал ее лицо, изучал изящные черты; манящие пухлые губы, напоминающие бархатный лепесток розы, пышные черные ресницы... Феррис каждый раз казалась ему в такие моменты и вовсе неземной, он всякий раз для себя вновь отмечал, что она невероятно нежна и прекрасна. Вот только эти мысли не приносили ничего, кроме очередного разочарования в самом себе, заставляли остро ощущать огромную пропасть между ними, то, насколько они на самом деле разные.       С момента побега из дома миновала вот уже неделя, в лесу из солдат ее отца никто не показывался, однако из города доносились слухи, что ее ищут, и даже объявили какое-то вознаграждение за возвращение дочери Банна Роберта, к счастью, в городе она и не бывала, лес теперь полноценно стал ее пристанищем, местом для тренировок и просто отдыха от мирской суеты, а вот ее наставник частенько туда наведывался, каждый раз наталкиваясь на новые слухи.       Казалось, его отношение изменилось после того разговора по душам, он стал меньше подкалывать ее, но вместе с тем и больше молчать, находясь постоянно в каких-то уж больно глубоких раздумьях, и это даже пугало, оставалось только гадать, что происходит у него на душе. Правда заключалась и в том, что ее отношение к нему тоже изменилось: когда Деймон находился рядом, ее сердце громко стучало, дыхание сбивалось, а колени начинали дрожать, однажды она и вовсе решила, что подхватила простуду, но потом заметила, что чувствует себя так странно только когда находится рядом с ним. Чувство было странное, такое непонятное и пугающее, она понимала, что сильно привязалась к нему, стала бояться потерять этого человека, и даже отчетливо осознавала то, что он уже стал для нее настоящей семьей.       Время шло.       За такой длительный срок Феррис должна уже была привыкнуть к Деймону, перестать чувствовать себя неловко и общаться более свободно, но на деле Тревельян почему-то все больше и больше стеснялась, часто заглядывалась на него, причем даже забывая, что так нагло пялиться на кого-то некрасиво и невежливо, и тем более не подобает леди.       Она могла часами смотреть на то, как он колет дрова или как ловит рыбу, как охотится, готовит, как делает зарядку, как гладит своего черного волка или же как просто потягивает шею всякий раз, когда устал — каждый его жест и движение заставляли все внутри нее всколыхнуться и замереть. Она всегда им восхищалась, с самого начала не могла оторвать взгляда, но прежние чувства приобрели теперь совсем иной оттенок, заставляя ее мечтать о том, чего уж точно никогда не будет, о чем бесполезно даже иной раз просто было задумываться... мечтать о любви. Мечтать о нем. Она пока слабо это понимала, но осознание того, что ее влечет к нему, как к мужчине, уже начало сформировываться в ее голове... неужели это и есть та самая любовь, про которую она прочла столько книг?       — Подъем, неженка, солнце уже высоко, — грубый голос Деймона прозвучал уж слишком громко, заставив все ее тело нервозно содрогнуться, а сознание резко вырваться из сладостного плена сна.       Тревельян приоткрыла один глаз, и, посмотрев на своего наставника, который что-то увлеченно разглядывал в окне, сделала усилие, чтобы поднять голову с подушки.       — Зачем так кричать, — она зажмурилась, рукой приглаживая растрепанные волосы.       — Жду тебя внизу, — он окинул ее холодным взглядом и направился к лестнице.       Да что это с ним сегодня?       Феррис лениво зевнула, ладонями потирая глаза, а затем какое-то мгновение просто пыталась прийти в себя, он выдернул ее из умиротворенных грез, в которых у нее было все, что она только могла пожелать, сейчас впереди ждала новая тренировка, и места для лени в ее жизни не было совсем, потому она глубоко вздохнула, а затем одним резким рывком встала с постели. Тревельян развела руки по сторонам, вставая на мысочки и потягиваясь в пояснице, даже не смотря на такое резкое пробуждение, утро и впрямь было просто чудесным, подойдя к небольшой тумбочки с зеркалом, она причесала запутанные волосы, широко улыбнулась сама себе и направилась вниз.       Это был своего рода особый утренний ритуал, когда она улыбкой говорила сама себе, что все будет отлично, и она все преодолеет, создавала себе оптимистичное настроение на целый день.

* * *

      Глубокий вздох открыл второе дыхание и она ускорилась, рывком взбежала на холм, а после стрелой устремилась вниз по тропинке, научившись правильно дышать, Феррис с каждым разом все легче справлялась с утренним бегом по лесу, маршрут был длинным, пролегал через пригорки и места, где были повалены деревья. Первые тренировки проходили вместе с Деймоном, он бежал рядом и объяснял правильную постановку спины, правильное распределение веса на стопы во время бега, а так же учил, как надо правильно дышать, рассказывая секреты второго дыхания в критичных случаях.       Пот градом стекал по лбу, а ноги уже почти не чувствовали земли, было жарко, но это нисколько не мешало продолжать бег, в такие моменты она ощущала себя диким зверем; разум замолкал, оставляя контроль над телом чувствам и инстинктам, все в ней хотело побеждать, хотело добиться поставленной цели, а потому усталость была бессильна.       Последний рывок и утренняя дистанция осталась позади.       — Уже лучше, — Тревельян подняла глаза и увидела своего наставника, он стоял облокотившись о широкое дерево, и оценивающе поглядывал на нее.       Феррис смахнула пот со лба рукой, сделала пару глубоких вздохов, приводя тем самым дыхание в норму, в горле было сухо, как в пустыне, виски пульсировали, а вся кожа словно была охвачена огнем, палящее высокое солнце нагрело воздух очень быстро и к середине дня стало действительно жарко, но для тренировок это было не помехой: Деймон заставлял ее тренироваться в абсолютно любую погоду, будь то ливень или пекло. Он говорил, что воины должны уметь находить в любых погодных условиях комфорт и баланс, быть приспособлены ко всему, а потому она должна уже сейчас привыкнуть, что никаких поблажек не будет даже на тренировках.       — Пожалуй, — коротко бросила она, проходя мимо Деймона, при этом стараясь не смотреть на него, чтобы не смутиться, а затем направилась в сторону дома.       — Куда собралась, это еще не вся тренировка, — в голосе послышались ноты недовольства, она остановилась и обернулась, а он указал пальцем на реку и пригорок рядом с ней. — Иди за мной.       Тревельян оставалось лишь разочарованно вздохнуть, и покорно последовать за ним, попутно размышляя, что еще он мог придумать для нее в качестве тренировки, ведь дневную норму нагрузки она уже выполнила.       Его широкая спина и высокие плечи заставляли взгляд задержаться: он шел уверенно, твердо, каждый шаг передавал то, насколько он силен и натренирован, а густые черные волосы переливались блеском в свете солнца, она поймала себя на искушающем желании прижаться к нему, ощутить запах его волос, почувствовать тепло его сильного тела, спрятаться за ним ото всех, — это желание проходилось точно трещиной слабости внутри нее, она понимала, что нельзя давать ему вырасти. Тревельян с силой помотала головой, а затем отвела взгляд в сторону, пытаясь сосредоточиться на прекрасной погоде, высоком чистом небе, зеленой листве, на задорном пении птиц... в такие моменты нужно просто отдыхать и не думать ни о чем лишнем...       Шум воды вернул ее в реальность, она только заметила, что они, оказывается, уже пришли.       Остановившись у реки, Тревельян наблюдала как Деймон молча взял два ведра и наполнил каждое из них водой, а затем поднял длинную широкую палку, подцепил ей ведра, расположив их ручки на засечки по обеим сторонам деревяшки, похоже, он заранее все подготовил.       — Иди сюда, — его холодные глаза сощурились, Феррис медленно подошла, недоверчиво окидывая взглядом сооружение, которое он сейчас подозрительно легко держал на своем плече.       Без каких-либо усилий так же всего одной рукой, Деймон поднял палку с ведрами, и, подойдя ближе, закрепил у нее на плечах.       — Положи руки, придерживая палку с обеих сторон, так будет проще держать равновесие, — она послушно сделала так, как он сказал.       Вес тяжелых ведер лег ей на плечи и спину, она сейчас почувствовала, как начинает понимать бедных лошадок, которые таскают тяжелые повозки, пристегнутые к ним.       Тревельян подняла взгляд на своего наставника:       — И что мне с этим делать?       — Ты должна забраться и спуститься с того пригорка, — он показал рукой на небольшой холм рядом, — сделаешь это десять раз, и постарайся не разлить при этом воду.       Феррис устало вздохнула, спорить было бесполезно, да и ему явно было виднее, что и зачем он делает, а потому она просто молча направилась к холму, каждый шаг даже по ровной земле давался тяжело, а в гору идти было вообще невыносимо; ноги подгибались от усталости, колени дрожали, позвоночник был напряжен и начинала уже побаливать поясница. Она тяжело дышала, делая шаг за шагом, на подъеме каждый раз приходилось делать дополнительное усилие, чтобы не упасть назад, держать равновесие с ведрами по обеим сторонам было действительно сложно, сейчас она чувствовала каждую мышцу на ногах, чувствовала, как все ломило от боли...       Оставалось подняться и спуститься еще пару раз, а силы покидали ее, Тревельян оступилась в начале подъема и чуть не упала, зажмурившись, она медленно вздохнула...       «Ей просто не дано быть воином!», — эхом раздалось в ушах, и сердце трусливым зайчиком сжалось внутри.       ... ее отец был прав.       — Эй, Тревельян, и это все, на что ты способна?       Голос Деймона прошелся током под кожей, заставляя все тело покрыться мурашками, неужели это правда все, на что она способна?       Внутри у нее все отказывалось принимать это, отказывалось соглашаться с собственным бессилием; она с силой зажмурилась, и из глаз невольно хлынули слезы, ноги сводило от боли, мышцы устали и отказывались работать, но мозг неумолимо приказывал им двигаться дальше, Феррис сделала один шаг, потом другой, она закусила губу, затем превозмогая боль взбежала на холм, руками при этом сжав палку, словно та была уже вовсе не грузом, а спасательной веревкой. Когда задание было выполнено, Тревельян дрожащими руками сняла крепление с ведрами и, не удержав деревяшку, уронила на землю, железо шумно рухнуло вниз и вода тут же разлилась, все тело дрожало от усталости, горело огнем, а дышать было нечем, медленно подняв голову она взглянула на Деймона; серебряные глаза смотрели так же холодно, расчетливо, без каких-либо эмоций. Он иронично вздохнул.       — Над твоей выносливостью нам еще работать и работать.       — Считаешь, я совсем не двигаюсь с места? — выдыхая слова произнесла Феррис.       — Продвижения есть, но пока совсем маленькие. Нагрузку придется удвоить.       — Сказал бы хоть что-нибудь утешительное.       — Я твой наставник, а не нянька. Пошли домой, — он поднял теперь уже пустые ведра, и медленно направился в сторону дома.       Феррис не успела сделать и нескольких шагов, как отступилась, не в силах удержать равновесие тут же рухнула на землю, было больно, а подняться не хватало сил, ноги слабо ощущались, перед глазами стоял туман, она ничего не видела... он скорее всего уже ушел, а потому придется ей пролежать так, пока силы не вернутся... пролежать так... в сознании образовался густой туман, она словно проваливалась куда-то глубоко в себя. Веки стали очень тяжелыми, она не смогла сопротивляться этому увлекающему чувству и безвольно закрыла глаза, земля была твердой, лежать на ней очень неудобно, Тревельян пыталась найти в себе хоть маленькую толику сил, чтобы вновь пошевелиться, но все было тщетно.       Через какое-то время сквозь пелену тумана она вдруг ощутила, как сильные руки подняли ее, и хоть открыть глаза была не в силах, сразу же узнала до боли знакомый запах Деймона; от него пахло дымом костра и хвоей.       Этот запах вновь принес умиротворение и дал почувствовать себя в безопасности.       Сквозь сон она после так же ощутила, как ее тело коснулось мягкой кровати, мышцы сразу окончательно расслабились, он укрыл ее одеялом, а после тихо вышел из комнаты.

* * *

      Пение птиц уже давно смолкло, прохладный ночной ветер забирался в ее комнату через все так же открытое окно, играл с занавесками, разбрасывал листы бумаги по полу, а где-то издалека доносилось стрекотание сверчков в высокой траве.       Тревельян открыла глаза, и привстав, оглядела комнату: уже темнело, сумерки постепенно превращались в глубокую ночь, осознание того, что она проспала весь день, привело ее в панический ужас.       Что он теперь подумает о ней? Сочтет ее совсем слабой и беспомощной, стоило только чуть усилить тренировку, как она без сил упала на холодную землю! Феррис принялась нервно перебирать пряди волос, она откинула одеяло в сторону и плавно села на край кровати, мышцы на ногах болели, боль проходилась волной до самой поясницы и вверх по позвоночнику, к плечам, но силы более-менее вернулись, она хотя бы могла двигаться.       Когда босые ноги коснулись холодного пола, она поморщилась, прошла к окну и осмотрела лес, знакомого огонька от костра не было, тогда Тревельян прислушалась, бросая взгляд на лестницу — в доме точно так же было очень тихо.       Недолго думая, она направилась вниз.       Спустившись по лестнице, Феррис сразу же нашла глазами Деймона: тот лежал на диване, умиротворенно разглядывая танцующее пламя в камине напротив, она медленно приблизилась к нему, и сразу же заметила полупустой бокал красного вина в руке, которое он изредка плавно подносил к губам.       — В этот раз ты действительно долго спала, — послышался низкий хрипловатый голос, но он даже не обернулся.       — Сама не могу понять, почему так получилось... — Тревельян виновато опустила глаза и начала нервно переминаться с ноги на ногу.       — Судя по всему, ты переутомилась, нужно добавить в твой рацион питания побольше полезной пищи. Посмотри на себя — кожа да кости, и запомни, воины должны хорошо питаться, твоим мышцам нужно восстанавливаться и крепнуть. Залог успеха любого хорошего бойца — здоровый сон и полезная еда.       Свою фразу он закрепил, поднеся к губам бокал и осушив все оставшиеся содержимое до последней капли, после он взглянул на нее боковым зрением, и слегка заметно улыбнулся.       — Пойдем поужинаем возле костра, — он сказал это как-то очень тихо, томно, непривычно нежно даже, хотя, это может быть вновь ее воображение, которое замечает то, чего на самом деле нет.       — А ты... — она оборвала себя, — то есть да, конечно, пошли.       Он поднялся с дивана и поставил пустой бокал на низкий, маленький столик возле камина, затем потрепал рукой свои волосы, после пригладив их назад, а потом как-то совершенно неожиданно(для нее) посмотрел на Феррис. Она ощутила, как щеки начинают гореть и заливаться предательским румянцем, его серебряные глаза в этот момент были необычайно красивы, переливались в свете, исходившим от пламени камина, точно сталь меча на солнце. Тревельян, казалось, могла вечно смотреть на них, завороженная их необычным цветом, едким, будоражащем холодом, который проникал под кожу и охватывал все тело, начиная с головы и достигая кончиков пальцев, ее кожа и сейчас покрылась волнующими мурашками... Эти ледяные глаза так сильно контрастировали со смуглой кожей, с жгучими черными волосами, она в очередной раз отметила, что если бы не шрамы, то приняла бы его за иностранного аристократа, потомка какого-то древнего рода, где пристально следили за генетикой, которую передавали следующему поколению.       Так хотелось узнать, кто же он такой и откуда...       Деймон вопросительно изогнул бровь, но ничего не сказал, а просто прошел мимо и направился в сторону двери, Тревельян же, все еще завороженно провожала его взглядом, чуть позже опомнилась и уже последовала за ним.       Хотелось коснуться его шелковистых волос, провести по ним ладонью, а после запутаться в его густой шевелюре пальчиками, хотелось заглянуть в эти прекрасные глаза, находясь всего в паре мгновениях от него, хотелось почувствовать его обжигающее дыхание на своей коже... а после медленно, плавно, совсем невесомо коснуться губами его губ, насладиться их теплом, а потом растянуто углубить поцелуй, коснуться его горячего языка и вовсе потерять голову... эти мысли окутали ее, словно наваждение, перед глазами стояла картина того, как он целует ее. Сердце бешено заколотилось внутри, тело охватило жаром, а внизу живота что-то сильно запульсировало и надрывно заныло; словно вино сегодня пил не он, а она, ибо это чувство было сродни опьянению.       Сидя сейчас напротив него, как всегда увлеченно наблюдая, как Деймон готовит мясо на костре, она думала, что делать с этими чувствами, они все больше и больше с каждым разом походят на безумие, которое уже плохо получается контролировать.       Дрова костра глухо потрескивали, а пламя словно забиралось по ним и вздымалось, стараясь быть как можно выше, его языки переплетались, затем снова уменьшаясь, заставляя тем самым тени, исходившие от окружающей природы и от них самих, зловеще плясать на земле. Царила тишина, он ничего не говорил, только изредка поглядывал на Феррис, и она тут же смущенно отводила взгляд в сторону, на душе тем временем бушевал настоящий ураган, а на кончике языка вертелась снова и снова до боли раздирающая фраза, которую оставалось лишь с силой проглатывать, пытаясь опомниться.       ... все внутри нее сейчас кричало о том, что эти чувства словно игра с огнем. Столь же опасны.