Обливиэйт

      Мальмовая улица достаточно широкая и длинная, хотя магистралью ее точно не назвать. Вдоль дороги свободно стоят аккуратные домики, окруженные каждый небольшим садиком, где обязательно есть ухоженный газон и пара цветочных кустов — традиции, что с них взять. Самый крайний дом, белокаменный, с незамысловатой темно-коричневой черепицей, окруженный ровно постриженными кустами роз и белым забором принадлежал Кольерам.       Вечером, когда стемнело, и фонарные столбы осветили проезжую часть и гаражный комплекс участка, на пороге дома появилась гостья. Когда дверь отворилась, показалась миссис Кольер в красивом вечернем платье с аккуратно сделанной из ее темных непослушных волос прической: — Мардж, дорогая, какая приятная встреча! — произнесла Дженнет, обнимая «любимую» родственницу. — А где мой братец? — словно не замечая хозяйку дома и, как казалось, занимая все пространство коридора, Марджори старалась протиснуться вглубь, а ее мелкий, но очень упитанный мопс двигался за ней, не отставая.       Рик своими голубыми глазами глянул на тетушку из-за дверного проема, ведущего в гостиную, и тут же поспешил скрыться. — Ах вот вы где! Дорогой племянник, какой же ты уже взрослый! Вон как вымахал! — женщина тут же стала обнимать старшего ребенка Кольеров мясистыми руками, похожими на две очень толстые вареные колбаски, а после, заметив присутствие второго племянника, с пренебрежением махнула рукой: — А ты, Гарри, покорми Злыдня!       За столько лет общения с этой чудной родственницей, никто так и не смог привыкнуть к ее мерзкому характеру. По обычаю, Мардж восхищалась родным племяшкой и страшно ненавидела Гарри. Без объективной причины, просто за то, что он существует, за то, что живет в доме ее брата. — Дженнет, скажи мне, где учится Поттер? — как бы невзначай бросила тетя. — Сейчас он на домашнем обучении, — выкрутилась мать семейства, подмигнув сыну, который ставил на кухне миску для мопса. — Он что настолько глуп и неадекватен, что вы держите его дома? — съехидничала Марджори. — Скорее наоборот, дорогая, он слишком умен, поэтому проходит школьный курс экстерном, обгоняет своих сверстников на год, — похвасталась Дженнет и тут же получила колкое замечание от родственницы. — Уверена, что в этом заслуга моего брата, — вытирая подбородок от майонеза с помидорными семенами, сказала женщина. — Если бы он не тратил столько времени на этого мальчишку, он бы шатался по улицам и просил милостыню, ведь всем известно, что его родители не смогли ничего ему дать, даже имени нормального.       Эти слова стали последней каплей для Гарри. Как эта женщина смеет говорить такое про него, про его биологических родителей, пусть он и не знаком с ними! Кто ей позволил говорить гадости про семью, которая приняла его, как родного, как смеет она умалять заслуги его матери или его собственные заслуги! Мальчик настолько разозлился, что уже собирался вылить море оскорблений, не менее обидных, на сидящую за столом женщину, как вдруг из-за стола поднялся Питер и сделал то, что надолго запомнилось Гарри: — Встань и покинь этот дом немедленно, — его голос был суровым и спокойным, однако, когда его сестра решила что-то добавить, мужчина почти перешел на крик: — Выметайся! И не смей больше переступать порог этого дома!       Женщина ошалело схватила своего пса и помчалась к выходу, не забывая бросать проклятья в адрес брата и его «ненормальной» семьи, особенно Гарри, из-за которого она поссорилась с братом. Ни капли чувства вины в Мардж не оказалось. — Теперь можно спокойно поесть, — с усмешкой заключил глава семейства, когда за сестрой захлопнулась дверь, и принялся уплетать лазанью. — Приятного аппетита!       Когда бóльшая часть стоявшей на столе еды была укомплектована в животы, семья принялась делиться новостями о сегодняшнем дне, стараясь более не вспоминать про тетушку Мардж. — Сегодня пришла газета с совой, — Гарри отпил апельсинового сока из стакана. — Говорят, что один из заключенных Азкабана сбежал, а министерство магии без понятия, как ему это удалось и где его теперь искать. — Азкабан — это же тюрьма для волшебников, да? — обеспокоенно уточнила Дженнет. — А кто сбежал? — М-м-м, сейчас посмотрю. — Гарри развернул газету, где большими буквами было написано имя. — Сириус Блэк.       Родители переглянулись, им рассказывали про Блэка, что он был другом Поттеров и даже какое-то время жил в их доме, а потом предал их, убил их общего друга и попал в Азкабан. — Может, ты не поедешь в школу в этом году? Пока преступника не поймают, — женщина где-то в глубине души надеялась, что сын согласится, но отчетливо понимала, что этому не бывать. — Мам, конечно, нет! Я же тогда пропущу занятия, да и я так соскучился по друзьям, ведь они уезжали, и мы все каникулы не виделись. — Понятно, — женщина опустила голову. — Только, прошу тебя, будь осторожен.

***

      В Большом зале Хогвартса стоял непрекращающийся шум, и лишь когда Альбус Дамблдор под заклинанием «Сонорус», потребовал тишины, ученики обратили взоры на директора. — В этом учебном году, в связи с побегом из Азкабана опасного преступника, Сириуса Блэка, территория школы находится под защитой дементоров. Им строго-настрого запрещено находится на территории Замка, но они будут поблизости. Дети, — директор сделал паузу. — Не провоцируйте дементоров. Эти существа не ведают пощады, они питаются вашими эмоциями, вашими счастливыми воспоминаниями, оставляя лишь пустоту и холод. Я хочу чтобы вы понимали, в ваших же интересах и близко не подходить к дементорам, — мужчина обвел зал серьезным взглядом. — Также я хотел бы вам представить нового преподавателя Защиты от Темных искусств, профессора Люпина.       Из-за стола поднялся высокий стройный мужчина с многочисленными шрамами на лице. Гарри сразу же понял, что тот его разглядывает, и от этого чувство дискомфорта никак не отпускало Поттера, словно за ним наблюдает зверь из засады, способный наброситься в любой момент. — Также, — продолжил профессор Дамблдор, — в этом году пост преподавателя по Уходу за магическими существами займет Рубеус Хагрид. Удачи, профессор!       Зал взорвался аплодисментами, подбадривая полувеликана. Больше всех назначению Хагрида был рад Гарри, ведь он был не просто профессором, но и другом семьи, его другом. Наблюдая за робкими и неуклюжими поклонами лесничего, Гарри невольно позабыл о пристальном взгляде другого преподавателя. — А теперь, — провозгласил директор. — Да начнется пир!       Профессор хлопнул в ладоши, и на столах появились разнообразные блюда, которые ученики с радостью принялись уплетать за обе щеки, казалось, что более для счастья им и не надо было ничего: лишь пара куриных ножек в кляре и пара чарок чая. Было ощущение будто только в миг поедания яств ученики разных факультетов становились одним целым, так сказать, общее дело объединяло их.