Of walls, the ease with which they crumble, and the people who break them down

      Коннор чувствует себя немного потрёпанным после испытанного… катарсиса, но это ничто по сравнению с состоянием Маркуса – ясно же, что это была монументально ужасная идея; так безрассудно и безответственно! Он мог ранить Маркуса, причинить огромный вред его и без того израненому, уязвимому телу, в таком состоянии совершенно недопустимо!..              – Перестань так усиленно думать.              Но… о, это так хорошо, особенно когда RK200 обнимает его со спины и целует в затылок.              – Маркус, давай… – Коннор разворачивается и неохотно выпутывается из объятий. – Мне надо одеться.              – Ну, тебе необязательно.              Пониженные уровни энергии и тириума вызывают расторможенность, а вдобавок головокружение, вялость и рефлекторную реакцию. Интересно.              Нет, Маркуса точно надо привести в порядок.              – Где вообще твоя зарядная станция?              – Она… у Карла.              Пауза действительно отрезвляет.              Во-первых, это объясняет, почему Маркус всегда держался на субоптимальном уровне энергии всё время с момента, когда Коннор его встретил: он был разработан функционировать месяцами без подзарядки, но его застрелили, потом он стал во главе революции, спрыгнул за борт, в него снова стреляли, потом чуть не убили током и почти в ноль разрядили программой-пиявкой.              И ни разу за это время он не вернулся подзарядиться.              Однако здесь кроется ещё один важный момент: Маркус оставил свою зарядную станцию на прежнем месте, потому что до сих пор считает Карла Манфреда семьёй. Они никогда об этом не говорили, но когда Маркус показал Коннору воспоминание о свалке, тот сумел мельком увидеть художника.              Мыслительный процесс RK800 внезапно обрывается, когда его сенсорные датчики регистрируют, как Маркус снова поднимается на ноги.              – Хэй, – вздыхает он, нежно перехватывая руки RK200, и легко касается его губ, не позволяя этому зайти дальше целомудренного поцелуя. – Пойдём. Давай зальём в тебя немного тириума и скажем остальным, что сегодня ты ночуешь у Карла.                            Путь до церкви, хвала небесам, короткий и лёгкий: Маркус податлив в руках Коннора и позволяет ему поддерживать себя; сложная часть – это объяснить друзьям, что, чёрт возьми, с ним стряслось.              Норт смущена так же, как и парни, когда все они видят безззаботно-растрёпанного Маркуса, практически повисшего на Конноре и, по-видимому, в ближайшее время не планирующего от него оторваться.              – Мне казалось, ты забрал его пополнить уровень тириума?              Коннор не находится с ответом.              – О, кое-что он пополнил, – три пары глаз одновременно расширяются, а Маркус, тихо хмыкнув, склоняется ближе к Коннору, пытаясь оставить поцелуй на его шее.              Девять, совершенно не выглядящий удивлённым, просто окидывает брата брезгливым взглядом.              – Я хотел спросить, почему ты с ног до головы синий, но… это отвратительно, – фактически, Коннор не испачкан синим, но детективная линейка RK оснащена особыми оптическими датчиками, прекрасно позволяющими видеть тириум даже после испарения.              Коннор смущён разоблачением гораздо сильнее, чем хотел бы признать.              – Заткнись. Так получилось.              – Даже с открытыми ранами и поджаренными подпрограммами?              – Эй, я не жалуюсь, – Маркус же, кажется, не смущён ни капельки – и RK800 задаётся вопросом, изменится ли это, как только ему удастся привести его в себя, но пока что он просто позволяет возлюбленному прислониться к алтарю и идёт за парой бутылок тириума.              – Вот, выпей. – К счастью, расторможенный пост-оргазменный Маркус гораздо послушнее, чем его обычно упрямая, свободолюбивая версия, поэтому Коннор может немного расслабиться. – Возможно, ты будешь чувствовать головокружение и слабость, пока мы не восстановим уровень твоей энергии, но повышение уровня тириума по крайней мере до семидесяти пяти процентов должно вернуть тебе большую часть зрительных и моторных рефлексов. Это по-прежнему чрезвычайно важно, если мы… что?              – …у тебя красивые волосы, – Маркус неотрывно смотрит на движение его губ, но слушает только наполовину. Ладно, это даже мило.              Норт открыто над ними смеётся, Саймон прилагает все силы, чтобы не последовать её примеру, а Джош просто качает головой.              – Пожалуйста. Восстанови его до ста процентов как можно скорее, – говорит он. – А потом позаботься и о себе. Мы все получили ущерб и уже запустили саморемонт, но тебя ударило током. Проведи быструю диагностику, как только Маркус будет в безопасности и на зарядке. Хорошо?              Кивнув, Коннор предлагает Маркусу снова взять его за руку.              – Пойдём.              – Мы собираемся увидеться с Карлом? – его речь уже не звучит так невнятно, но он всё равно говорит, словно в полусне.              – Да, мы собираемся увидеться с Карлом.              – Хорошо. Ты ему понравишься.              Возможно, Маркусу не достаёт скорости обработки информации, но даже если б хватало, осознание стереотипного понятия «знакомство с родителями» – так любимого людьми комического повествовательного приёма – всё равно огорошивает Коннора своей внезапностью. Умом он понимает, что нет ничего страшного в том, чтобы лично встретиться с единственным родным человеком своего парня. Но чувства, которые он испытывает… ну, он не так перепуган, как парни в романтических фильмах, но надеется действительно понравиться Карлу.                            – Тревога отключена. Добро пожаловать домой, Маркус.              – Регистрация гостя: RK800, серийный номер 313 248 317 – 51, назначенное имя «Коннор». Постоянная. – Удивительно, но RK200 хватает присутствия духа для ввода Коннора в систему охраны ещё до того, как всплывает запрос безопасности.              – Инструкции сохранены. Добро пожаловать, Коннор.              – Разве это не опасно? – уже войдя, Коннор ловит себя на вопросе. – Узнав инструкции, любой может пройти регистрацию, если только не…              Маркус кивает.              – Система сканирует моё лицо перед открытием двери, и только после того, как я войду, я смогу отдавать приказы. – Ну хорошо, это обнадёживает. Он сам смог бы подделать голос Маркуса, но на это способны немногие, и Коннор уверен: лицо Маркуса – единственное в своём роде. – Лестница справа.              Кажется, стабилизированный уровень тириума, наконец, возвращает Маркусу чувство равновесия, и он уже не виснет на RK800… но всё же они даже не пытаются разорвать объятия, бок о бок поднимаясь вверх по лестнице, и рука RK200 по-прежнему свободно закинута на плечи Коннора.              И его тириумный насос чутко отзывается на это, разгоняясь в попытке обработать все эмоциональные реакции, которые вызывает Маркус, ищущий его прикосновения.              – Привет? Маркус?              В коридоре их встречает модель андроида-медбрата, и быстрый скан определяет его как нынешнего помощника Карла Манфреда по имени Томас.              – Здравствуй, Томас. Меня зовут Коннор, – он представляется, даже зная, что, вероятно, нет андроида, который не знал бы теперь его имени. – Маркусу нужно подзарядиться, а его зарядная станция осталась здесь. И ещё он хотел бы увидеть Карла.              Томас коротко смотрит на обмякшее тело Маркуса и улыбается.              – Конечно. Карл идёт на поправку. Я пойду посмотрю, проснулся ли он.              Если кто-нибудь когда-нибудь спросит, Коннор не сумеет описать, каково это: смотреть, как Маркус с бесконечной привязанностью обращается к человеку, которого считает отцом – не отключены сейчас только самые важные его функции, и, кажется, правила приличия для него не в приоритете.              – Карл. Привет. Привет, Карл. Я дома, Карл. – Маркус, едва не упав, усаживается, скрестив ноги, перед инвалидной коляской и хватает мужчину за руки. – Привет, Карл.              Мистер Манфред с невероятной выдержкой воспринимает необычайно глупое поведение своего сына-андроида, посмеиваясь над его приветствием.              – Привет, Маркус, – отвечает он, позволяя Маркусу цепляться за свои руки и подносить их к лицу. – И ты…              – Меня зовут…              – Карл! Папа, – прерывает с пола Маркус. – Это Коннор. Коннор со мной. Он хороший.              Выбор слов заставляет Карла вскинуть бровь и сосредоточить своё внимание на RK800.              – Что с ним случилось?              Не зная, стоит ли ему углубляться в подробности попытки убийства, Коннор выражается проще:              – Киберлайф пытались ему навредить. Мы победили, но из-за этого уровень энергии Маркуса критически низок – вот почему он себя так ведёт: ради экономии энергии несущественные протоколы, такие как социальный этикет и речевой фильтр, отключены.              – Разве он не милый, пап?              Ну вот, далеко за примером ходить не пришлось. Если бы андроиды могли покраснеть, Коннор уже был бы весь красный. Он уверен, что Маркус не так планировал рассказать о них Карлу.              – Отлично, самое время тебя подзарядить, – он приседает и, обхватив RK200 сзади, поднимает его на ноги.              – А ещё он очень сильный. Он поднимает меня не в первый раз и, позволь сказать…              – Я собираюсь тебя остановить, потому что знаю: ты пожалеешь о том, что закончил эту фразу перед своим отцом. Пойдём, любимый. – Убедившись, что он держит Маркуса крепко, Коннор снова оборачивается к Карлу. – Я очень извиняюсь за всё это. Если бы вы показали мне его зарядную станцию…              Карл не кажется рассерженным или даже смущённым увиденным. Он сердечно смеётся и кивает.              – Конечно, я отведу тебя в комнату Маркуса. Пойдём.              Комната. В мире, где большинство людей пожалели бы для своих андроидов даже чулан, Карл Манфред подарил Маркусу комнату. Здесь есть письменный стол и стул, несколько одолженных книг и чистых тетрадей, лампа, зеркало, и гардеробный шкаф, полный одежды. Даже отдельный уголок с душем и постель – Коннор не думал, что ей пользовались, но зарядную станцию ​​явно подтянули поближе, чтобы Маркус мог лежать, пока он выключен или на зарядке.              Максимально приближено ко сну – дерьмо, мог ли Маркус не стать девиантом? Кажется, этот вопрос преследует Коннора, и, пожалуй, ему стоит прекратить пытаться на него ответить.              Похоже, Карл осознаёт его потрясение и понимающе улыбается.              – Знаешь, меня не удивляет то, кем он стал, – говорит он, наблюдая за манёврами Коннора, устраивающего поудобнее сонного Маркуса. – Я всегда думал, что в нём больше человечности, чем в большинстве людей.              RK800 возвращает улыбку.              – Он… один такой. Единственный.              Теперь уже бесполезно скрывать от Карла свои чувства к Маркусу: уже подключённый к станции и благополучно уложенный в постель, он не желает расставаться с Коннором – хватает его за руку с удивительной для своего состояния силой и вскидывает глаза:              – Останешься. Для меня?              Ну как отказать такому взгляду?              – Конечно. Я буду рядом.              – Хорошо. И проведи диагностику, как сказал тебе Джош. Я дезориентирован и обесточен, а не поглупел.              Всегда такой заботливый. Улыбка Коннора смягчается.              – Так и сделаю, обещаю.              – Хорошо, – заканчивает Маркус, переходя в режим низкой мощности, его глаза закрываются. – Люблю тебя.              У Коннора перехватывает дух, но он не может не ответить:              – И я тебя.              RK800 готовится к «родительским» вопросам, но, на удивление, ничего не дожидается. Когда он оборачивается, Карл нежно улыбается им. Обоим.              Склонность Маркуса к эмпатии, должно быть, расцвела под влиянием Карла, потому что мужчина как будто чувствует его замешательство и качает головой.              – Уверен, это та ещё история, но она может подождать, пока вы не наберётесь сил, – заверяет он, отъезжая на кресле почти к выходу. – Пожалуйста, устраивайся поудобнее. Я попрошу Томаса приготовить мне еду и позаботиться обо всех моих надоедливых человеческих потребностях, пока вы отдыхаете. Мы поговорим, когда Маркус проснётся.              Не в силах сделать ничего, кроме как кивнуть, Коннор прощается с человеком.              – Спасибо, Карл.              На самом деле он благодарит мужчину за нечто большее, чем просто позволение остаться в комнате. Он благодарит Карла за то, что он потрясающий, проницательный эмпат, за то, что он побудил Маркуса думать самостоятельно, исследовать свой потенциал… за то, что он, по сути, привёл Маркуса прямо к нему.              Ну на самом деле это не слишком корректный подбор слов, но окажись владельцем Маркуса не Карл, велика вероятность того, что RK200 не отклонился бы от программы (по крайней мере, не так), и кто знает, как всё обернулось бы, если бы революция началась иначе или в другое время.              Коннор не любит все эти «что, если». И особенно не выносит этот конкретный ход мысли.              Вероятно, потому что его просто сняли бы с производства и демонтировали, чтобы заменить линейкой RK900 в тот самый миг, когда с Коннором будет покончено.              Удивительная правда в том, что никто из них не выжил бы, если бы в нужный момент не появился Маркус, а этот упрямый ублюдок до сих пор отказывается признать свои заслуги.              Коннор невольно крепче сжимает чужую руку и отправляет запрос на интерфейс.              И даже в бессознательном состоянии и режиме низкого энергопотребления Маркус принимает его и впускает.              RK800 желает, чтоб ему хватило смелости быть настолько открытым и уязвимым. С другой стороны… похоже, он единственный, с кем Маркус позволяет себе такую ​​роскошь – от этой мысли тириум, бегущий в его венах, кажется нелогично теплее.              Коннор испытывает искушение просто сидеть и слушать мягкий, почти неразличимый гул тириумного насоса RK200 всё время, пока тот занят подзарядкой и саморемонтом, но обещание есть обещание.              Диагностика системы…              Обнаружены незначительные повреждения. Начать саморемонт? Д/Н              Основные системы: 81%              Обнаружена нестабильность программного обеспечения. Инициировать очистку подпрограммы? Д/Н              Оптический блок: 100%              Звуковой модуль: 100%              Моторные функции: 93%. Рекомендуется калибровка.              Уровень энергии: 94,4%              Уровень тириума: 78,6%              Коннор принимает запросы и запускает скрипт, очищающий от помех те части его программного обеспечения, которые пострадали от удара током, а системы запускают саморемонт повреждённых компонентов. Он усаживается на полу, опираясь на кровать Маркуса, и позволяет чувствам RK200 наполнить себя.              Любовь, уважение, беспокойство… восхищение, снова и снова… звук его голоса, нежно возвращающий Маркуса в реальность, пока они оба приходили в себя.              «Останься. – О, и это тоже. – Расслабься. Здесь мы в безопасности».              Маркус даже слишком хорошо его знает – они работают бок о бок всего месяц, они признались друг другу в своих чувствах меньше двух часов назад, и все же кажется, что они были вместе… всегда. С той поры, как Коннор разбил ради него ту красную стену.              Он расслабленно откидывается на край кровати и так долго сидит, ничего не делая, что всплывает новый запрос:              Длительное бездействие. Войти в режим низкого энергопотребления? Д/Н              Коннор позволяет своим глазам закрыться, принимая его.                            Карл находит их «спящими», так и не разнявшими рук, и Коннор шевелится только потому, что его слуховой модуль улавливает смешок увидевшего их мужчины.              – Доброе утро, Карл, – Маркус наконец напоминает себя прежнего. – Простите за то, что было раньше, – добавляет он с извиняющейся улыбкой – но он не так уж и сожалеет.              – Не волнуйся, – успокаивает Карл. – Сколько раз ты слушал мой пьяный бред? Или когда я мучился бессонницей?              – Справедливо, – уровень зарядки Маркуса уже добрался до семидесяти процентов, но раз уж он всё равно здесь, можно довести их до ста. Поэтому он оставляет штекер между лопатками, даже когда садится, нежно улыбаясь отцу.              – Итак… – теперь, когда его чувство приличия вернулось, от выжидательного взгляда Карла, переходящего с него на Коннора и обратно, RK200 даже как-то неловко.              – …итак?              – Я могу быть старым, но я не глуп, Маркус, – продолжает мужчина с искрой озорной улыбки, отчего кажется намного моложе. – Почему бы тебе не продолжить свой рассказ? Вчера тебя было не остановить.              Коннор не без смеха отмечает, что единственная причина, по которой Маркус не сорвался и не убежал, в том, что он всё ещё подключён к зарядной станции. А RK800 хранит молчание.              – Да, Маркус, расскажи. – Ну, почти молчание. Он нёс эту любвеобильную задницу всю дорогу до дома, он имеет право немного повеселиться.              Но, как обычно, Маркусу удаётся его удивить.              – Ну-у. Всё началось с того, что он направил на меня пистолет, – отвечает он с нежностью, дико противоречащей словам.              – О, как драматично, – Карл откидывается в кресле, готовый слушать. – Мне нравится.              Маркус продолжает с таким восторгом, что Коннору становится совестно за попытку его смутить.              – …но потом я смотрел, как он рушил стены, которые вынуждали его охотиться на нас; и мы закончили борьбу плечом к плечу против тех, кто хотел видеть нас разобранными. – И вопреки себе, RK800 пленён. Он никогда не слышал свою историю со стороны Маркуса… ну, он вообще не знал, что RK200 было о нём что-то известно и уж точно не думал, что он значил так много. – Его просто швырнули в революцию с той стороны баррикад… и всё-таки он решился и стал тем, кто изменил баланс сил. Вы бы видели его, Карл.              Глаза Маркуса сияют, а Карл задумчиво глядит сначала на одного, потом на другого, и на его лице вдруг вспыхивает узнавание.              – Знаешь… думаю, я тебя видел. – Он с волнением вспоминает, как вместе с Томасом смотрел прямую трансляцию шестнадцатого канала, и задавался вопросом, достучится ли песня Маркуса до людских сердец, как вдруг военные отступили и на помощь его сыну пришло целое море андроидов. Ведомое одним человеком. – Устроил же ты заварушку, – ухмыляясь, добавляет художник.              Это, как ни странно, смущает Коннора.              – Я просто… поступил правильно, – говорит он, опуская глаза. – Это меньшее, что я мог сделать после…              – Коннор… мы об этом уже говорили. – Фактически, нет, но в последние два часа они свободно обменивались чувствами и эмоциями, и… трудно что-то скрыть от Маркуса. RK200 склоняется к Коннору, касаясь лбом виска, и прикрывает глаза. – Ты не можешь дальше винить себя за то, что был в тюрьме, стен которой не видел.              Светодиод Коннора в тишине кружит жёлтым, и Карл вдруг говорит:              – Не меняй позы.              – Что…              Мужчина подкатывается к столу, хватает стопку листов и простой карандаш, и тут же возвращается на прежнее место.              – Ш-ш-ш, – Маркус легко целует скулу Коннора, а его ладони бережно обхватывают запястья RK800, осторожно удерживая его на месте. – Пусть рисует.              Карл делает первый набросок, не прекращая улыбаться.              – В следующий раз, когда кто-то ляпнет чепуху, вроде «андроиды не живые»… Я покажу им это и ткну их носом в чистейшее проявление чувств, которое я встречал в своей жизни.              Это грубый портрет, набросанный за десять минут с размытыми линиями и смазанными тенями, но он полон эмоций. Карл поворачивает лист, показывает им рисунок – и RK200 закусывает губу: если бы только все могли видеть, как его отец.              Когда Маркус заряжается полностью, они покидают комнату и продолжают разговор в студии, где Карл откладывает рисунок в сторону.              – С вашего разрешения… Я хотел бы сделать из этого картину.              Это может быть нечто. Хорошо знакомый со стилем отца, Маркус понимает, что вряд ли их кто-нибудь узнает, но всё равно переводит на Коннора вопросительный взгляд.              RK800 выглядит шокированным.              – Меня никто никогда не рисовал.              – Большое упущение, как по мне.              RK800 издаёт короткий смешок.              Карл тоже смеётся, но не протестует.              В конце концов Коннор кивает.              – Хорошо, – он оборачивается к Маркусу, только теперь понимая, что всё это время держал его за руку: очевидно, сенсорные датчики это регистрировали, но никак не реагировали, а теперь рука в его руке сплетает их пальцы вместе. – Наверное… нам надо идти.              – Да, остальным безумно интересно, веду ли я себя до сих пор как идиот.              – Да ладно тебе. Во всяком случае, ты был милым идиотом. – Коннор подталкивает его плечом, и снова улыбается, обращая внимание на Карла. – Для меня было честью наконец встретиться с вами.              Карл протягивает руку, придерживая RK800 за рукав.              – Могу сказать то же самое, – он смотрит на них обоих, а потом сосредотачивается на Конноре. – И присмотри за ним для меня, хорошо? Он заботится обо всех, кроме себя.              – Мне ли не знать.              – Эй! Если вы не заметили, я стою прямо здесь.              Процессор Коннора немедленно регистрирует взаимодействие и его собственные эмоциональные реакции. Протокол социальной интеграции уведомляет его, что у него нет иных подобных взаимодействий, и открывает новый лог:              » Категория: Эмоциональные взаимодействия. Подкаталог: семья.              Они прощаются с Карлом, но от этой мысли тириумный насос Коннора учащённо бьётся всю дорогу обратно.                            – А, вот и вы! – Саймон приветствует их первым. – И даже похожи на самих себя!              Маркус смущённо склоняет голову, но блеск в его глазах и усмешка говорят о том, что он ничуть не жалеет о своих словах.              – Простите, ребята, наверное, не стоило вам всё это видеть.              PL600 просто качает головой.              – Если честно, это всё равно было совершенно очевидно. – Да, если смотреть со стороны, могло быть и так. Маркус изо всех сил старается не слышать подтекста «и вы, придурки, слишком долго тормозили». – В любом случае, пойдёмте, парни. У вас есть посетитель.              – Какого чёрта, Коннор, ты снова чуть себя не угробил?              Коннор узнает этот голос, даже если ему вырвут оба оптических блока.              – Хэнк! – если честно, он не ожидал от ФБР такой оперативной реакции – что, вероятно, не сулит ничего хорошего для остальных его требований, если они пытаются успокоить андроидов, поторопившись с этим, но… прямо сейчас ему всё равно. Он вернул себе партнёра, и им больше не нужно притворяться, что они не друзья. RK800 улыбается. – Не понимаю, о чём вы, я никогда не подвергал себя опасности.              – И он говорит это с таким честным лицом. Я впечатлён.              У Коннора есть в запасе пара шуток, но он держит язык за зубами.              – Так департамент решился назначить вас нашим связным?              – Похоже на то.              – Мы взяли на себя смелость занять лейтенанта Андерсона до вашего возвращения, – с места поясняет Норт: где-то ещё посчитали бы за богохульство сидеть вот так на алтаре, уперевшись в него ногой, но… Это место давно не было церковью. – У него тоже нашлась парочка занятных историй. Тебе правда нужно лизать вещдоки, чтобы их проанализировать?              – О, так вот где всё меняется с «я рад, что вы так хорошо поладили» до «я совершил большую ошибку», да?              Смех Норт полностью отвечает на этот вопрос.              Они всё равно устраивают своего рода знакомство, теперь, когда Коннор здесь. Джош абсолютно счастлив встретить человека, который открыто поддерживает права андроидов, Норт веселят его байки, а Саймон просто хочет, чтобы никто не ссорился. Девять всё ещё несколько насторожен, но Хэнк пришел к ним без оружия, а PL600 не отходит от него ни на шаг. RK900 находит необъяснимое спокойствие в обществе Саймона. Насколько ему известно, PL600 – не боец, он никогда не был соответствующе оборудован, и у него нет никаких шансов выстоять в рукопашной схватке или против огнестрельного оружия. И всё-таки несмотря на эту пугающую реальность, Саймон по-прежнему гордо держит спину и борется за свои права – что поистине потрясает Девять.              Его база данных подтягивает культовое изображение человека с пакетами, идущего навстречу танку. Если бы Маркусу с Коннором не удалось разбудить RK900 вовремя, он сам стал бы таким танком.              Девять стискивает зубы и закрывает глаза.              – Эй, – нежное касание руки возвращает его в реальность. – Куда забрели твои мысли?              Он смотрит в искренние голубые глаза и качает головой.              – В не лучшее место. Я бы предпочёл остаться здесь.              Краем глаза он видит, как Коннор шепчет что-то ухмыляющемуся Маркусу, но их так называемый бесстрашный лидер качает головой и не привлекает к ним внимания.              – Не буду врать, Коннор, я не думаю, что Киберлайф возьмёт на себя нападение, – Хэнк продолжает с того места, где они прервались. – Но, по крайней мере, теперь, когда я могу приходить сюда официально, а ты больше не в розыске, нам будет проще перекинуться парой идей.              – Откровенно говоря, всё, что меня волнует, это прекращение их попыток помешать нашим переговорам с правительством, – отвечает RK800, не замечая, как стынет его взгляд и сжимаются кулаки. – Они не пожелают сдаться? Отлично. Тогда я передам всё это в СМИ. Проще простого будет утопить их в дерьме и дать знать Элайдже Камски об идеальном моменте для поглощения корпорации.              Лейтенант не раз видел безжалостную сторону Коннора – и это до сих пор выбивает его из колеи.              – Ну… чёрт.              Маркус рядом с ним тоже выглядит впечатлённым. Может, даже немного слишком впечатлённым: Хэнк замечает, как RK200 коротко закусывает губу и быстро склоняется к плечу Коннора. Он шепчет что-то, чего Хэнк не может расслышать, но если выражение лица Коннора и вскинутые брови Норт о чём-то говорят, то он не хочет этого знать.              Хэнк прочищает горло.              – Из хороших новостей: мы разыскали одну из групп дилеров красного льда, они засели в бывшем Кэпитал-парке, – продолжает он, резко меняя тему. – Облава будет через пару дней.              – И я пропущу всё веселье, – лёгкие подначки – это хороший способ скрыть беспокойство; и в любом случае Коннор избавляется от него быстро: Хэнк служил в полиции дольше, чем RK800 живёт, он не понаслышке знаком с риском и знает, как с ним справиться.              – Господи, как я счастлив, что ты больше не коп! – отвечает лейтенант, потирая лоб. – Чёрт знает, какие безумные штуки ты мог бы выкинуть!              – Безумные штуки? Он? Никогда бы не подумал.              Твоя улыбка совершенно не тонкая, Маркус. Хэнк смотрит на их лидера, и Коннор знает: его партнёр всё понял. Не отвлекаясь на тревожно неудивлённый взгляд Андерсона, RK200 продолжает:              – Не то чтобы он проник в башню, битком набитую охраной, чтобы освободить пленённых андроидов, даже не знаю, как он смог бы это провернуть…              – Воу, воу, а можно как-то прикрутить накал горячих взглядов? – и-и-и вот оно. Хэнк Андерсон, чей такт сравним с ударом по тириумному насосу. Коннор нашаривает в кармане четвертак и нервно перебирает пальцами, удерживая себя от желания стиснуть переносицу. Парни в открытую смеются, а Маркус просто пожимает плечами с выражением: «можно ли меня винить?».              Забавно, но это, похоже, оказывается тем недостающим элементом, который позволяет Девяти расслабиться в присутствии Хэнка.              – Они ужасно отвратительные, правда? – жалуется он, несмотря на то, что при нём просто один-единственный раз глупо пошутили. – Если бы меня могло стошнить, наверное, я бы не выдержал.              Это кажется Коннору сюрреалистичным: при нынешнем политическом и социальном климате из всех возможных вариантов шутить о его личной жизни… но он догадывается, что большое начинается с малого, и только так можно избавиться от стресса всей этой ситуации, не сойдя с ума.              Они только что пережили попытку убийства и разработали планы возможных действий, трата каждой свободной минуты на мысли о том, что случится, не принесёт им никакой пользы.              Маркус заканчивает встречу импровизированной экскурсией для Хэнка по церкви, которая в заброшенном, полуразрушенном состоянии, наскоро обустроенная под место встречи, скорее всего, долго не протянет… и в итоге они возвращаются к алтарю. Как вдруг крик, донёсшийся от выхода заставляет их всех подскочить:              – На помощь! Скорее, на помощь!!!              И Маркус, и Коннор мгновенно узнают этот голос, в шоке смотрят на дверь и бросаются к ней. – Я не… он умирает, ему нужна голубая кровь! Кто-нибудь, помогите!!!              Миниатюрная девушка в конце концов падает под тяжестью андроида, которого тащила на себе бог знает откуда, и Маркус в три секунды опускается на колени рядом с ней, в то время как Коннор подхватывает раненого, полубессознательного андроида, прежде чем тот успеет рухнуть на пол.              – Фернанда! Всё хорошо, – Маркус зовет её по имени, чтобы она сосредоточилась на нём и оставалась в сознании. – Всё хорошо, мы позаботимся о твоем друге. Дыши. Сконцентрируйся на мне.              Девушка напугана, и её грудь расширяется и сжимается с нерегулярной частотой – что совсем нехорошо для кислородного насыщения. У неё гипервентиляция.              – Слушай мой голос, Фернанда. Ты в порядке.              – Я… я пыталась помочь…              Маркус коротко смотрит на Коннора, и тот кивает ему.              «Он в плохой форме и с низким уровнем тириума, но состояние стабильное».              Зная это, он сосредотачивает всё своё внимание на человеке перед собой.              – И у тебя получилось. Ты привела его сюда, – успокаивает Маркус. – Всё будет хорошо. Слушай мой голос. Ты в безопасности. – Он берет её ладонь и кладёт поверх регулятора тириумного насоса, замедляя его ритм, подстраивая под биение человеческого сердца, и имитирует глубокие вдохи. – Сфокусируйся на моём дыхании и попробуй дышать со мной. Вдох, раз, два, три… выдох, раз, два, три… – Она пытается. Её дыхание прерывистое и поверхностное, но, по крайней мере, она перестала дрожать. – Очень хорошо. Можешь попробовать ещё раз для меня? Ты в безопасности. Я здесь. Коннор здесь. Слушай стук моего сердца. Вдох, раз, два, три… выдох, раз, два, три…              Медленно, но верно Фернанда успокаивается. Когда она наконец приходит в себя и узнаёт его, Маркус улыбается и позволяет ей обнять себя, встречая взгляд Коннора поверх её плеча.              – Я испугалась…              – Я знаю, милая, я знаю… – ласково отвечает он, гладя её волосы и по-прежнему улыбаясь RK800. – Но ты отлично справилась. И твой друг будет в порядке.              Она откидывается и смотрит на лежащего на коленях Коннора раненого друга, чей диод до сих пор горит красным.              – Обещаешь?              – Обещаю. Мы посмотрим на него прямо сейчас, – заверяет её Маркус и кивает Коннору.       – Ты слышишь меня? – спрашивает RK800, осторожно переворачивая андроида, чтобы он лёг спиной на ноги Коннора. – Меня зовут Коннор. Ты ранен.              – Я… слышу тебя… – голос андроида подрагивает, в нём проскакивает статический треск, но оптические блоки сфокусированы, и они расширяются в знак признания. – Моя подруга, она…              – Я здесь! – Фернанда тут же оказывается рядом и берёт его за руку. – Я здесь, fofo*.              – Фернанда в порядке, но очень переживает за тебя, – пытается успокоить его Коннор. – Я сейчас проверю твоё состояние. Ты не против?              Андроид кивает, прикрывая глаза во время диагностики.              Биокомпонент #AF1620H повреждён. Распределение тириума нарушено. Для ремонта необходима временная деактивация биокомпонента. Продолжить?              Коннор прерывается после запроса.              – Как тебя зовут?              – Закчу.              Это странно – сканирование определило имя «Зак», назначенное человеком, которому он… принадлежал. RK800 догадывается, что позже андроид решил его сменить. И позволяет себе обновить его базу данных.              – Один из твоих биокомпонентов повреждён, – объясняет он. – Это не опасно для жизни, но портит подпрограммы для распределения тириума. Мне нужно деактивировать его, чтобы мы могли безопасно доставить тебя в ремонт и восстановить уровень тириума. Ты не возражаешь?              Даже андроиды, не живущие ни на одном из складов, в курсе о протоколах согласия Иерихона, поэтому Закчу отвечает максимально разборчиво:              – Меня зовут Закчу, я андроид AC900, и я даю согласие на эту процедуру.              Коннор кивает и осторожно кладёт ладонь на грудь Закчу, протягивая свободную руку Маркусу для интерфейса.              – Деактивация биокомпонента отключит двигательные программы в твоей левой руке ниже плеча, но будет проще тебя перенести, и как только твоё тело сможет справиться с такой нагрузкой, мы сразу поставим тебя на ноги, – поясняет он, приступая к деактивации настолько бережно, насколько возможно выполнить автоматический скрипт.              Плечи Закчу вздрагивают, а левое чуть провисает, но едва под его корпусом смолкает жужжание, он глубоко вздыхает.              Когда Маркус это видит, всё напряжение в его теле рассеивается – Коннор буквально чувствует, как расслабляется ладонь в его руке. Андроиды помогают своим гостям встать и присоединиться к остальным.              – Будь я проклят, – не сдерживается Хэнк, впервые увидев воочию спасательную операцию. – И часто у вас так?              – Уже не настолько, спасибо вашим коллегам, – отвечает Маркус, искренний и благодарный, и ведёт Фернанду за собой. – Не бойтесь. Лейтенант Андерсон тоже наш друг.              Хэнк внимательно наблюдает за тем, как RK200 справляется со встревоженной девушкой: он легко придерживает её за плечи, позволив на себя опереться, но в то же время не обходит вниманием и Коннора, несущего раненого андроида.              Ну да. Маркуса ведь создали для ухода за пациентами. Хэнк сдерживает улыбку – похоже, кое-что из прежней жизни не выветрилось даже после разбитых стен.              Во время одной из их встреч Коннор пытался рассказать ему об этом: о пугающей «красной стене» и моменте, когда она рухнула; пытался описать словами необъяснимое ощущение нематериального веса и его исчезновение. И вот почему отчасти Хэнка совсем не удивляет уровень, на который вышли отношения Коннора с Маркусом: RK800 говорил об их противостоянии так… очарованно, за отсутствием лучшего слова, что лейтенант не мог не подумать о возможности существования чего-то… скрытого.              И судя по их плавной синхронизации и взглядам, которые они друг на друга бросают, Хэнк готов поспорить на хорошие деньги: это «что-то» пробилось на свет и точно исчезать никуда не собирается.              Часть его, седая, побитая жизнью, которая так старается плевать на всё, не хочет ничего знать; и всё-таки… иная его часть (готовая честно признать, что его сердце тает) считает их милыми и надеется, что они смогут стать счастливыми друг с другом.              Встряхнувшись, он сосредотачивается на девушке и её раненом друге.              – Выглядишь так, будто тебе пришлось пройти через многое, детка. Можешь рассказать, что случилось?              Закчу, явно почувствовавший себя лучше после деактивации повреждённого биокомпонента, отвечает раньше неё:              – Мы просто шли по дороге на встречу с друзьями, когда нас окружили три человека. Они называли меня по имени и пытались вскрыть мой корпус, откачать тириум.              Да. Хэнк будет просто счастлив разорвать этот порочный круг торговли красным льдом.              – Я просил Фернанду убежать, но она не послушала. Она пыталась забросать нападавших камнями, а потом один камень попал по стоящей невдалеке машине. Включилась сигнализация, они испугались того, что приедет полиция и убежали.              – Я так перепугалась, что fofo умрёт! – восклицает Фернанда, до сих пор потрясенная. – Он потерял так много крови, я не знала, что делать! Я вспомнила, как по телевизору говорили об этом месте, и я просто…              – Ты всё правильно сделала, Фернанда, – говорит Коннор. – Теперь мы должны отвести Закчу на один из складов, чтобы починить. Хочешь пойти с ним?              – Можно?              – Я отведу их, – неожиданно вступает Норт, и это не просьба. Из всех них она больше всех не доверяет людям, но Маркусу откровенно сложно поверить, что она действительно видит угрозу в потерянной, испуганной маленькой девочке – и вдруг его осеняет: когда на том заброшенном корабле они все едва сводили концы с концами в ожидании смерти, Норт тоже была потерянной, испуганной маленькой девочкой. Или, по крайней мере, чувствовала себя так. Она не видит перед собой врага, она хочет защитить.              Маркус кивает.              – Фернанда, хочешь познакомиться с моими друзьями?              Она смущённо переводит взгляд с одного лица на другое, пока не встречает горящий карий взгляд.              – Привет! Я Норт и могу всё тебе тут показать. Если кто-то тебя заденет, скажи мне, я здесь самая злая сучка!              Она догоняет Коннора, и тот ухмыляется.              – Не хочешь это доказать? – шутливо спрашивает RK800, помогающий Закчу идти.              – Когда угодно и где угодно, большой парень, – подмигивает она, бросая ему в лицо его же реплику Девяти.              – Сколько раз мне просить вас не спорить?              Маркус получает в ответ только смешок от Коннора и весьма красноречивый средний палец от Норт. Девять пытается успокаивающе похлопать RK200 по спине.              – Всё будет в порядке. Они просто так играют.              – Если ребёнок увидит фейерверк, он тоже захочет поиграть, – возражает Джош. – Это не значит, что надо это разрешать.              Маркус смеётся, качая головой.              – Ну, справедливости ради, ни один из них не ребёнок, – замечает он. – …но на всякий случай я лучше всё равно ещё загляну, убедиться, что всё хорошо.              Все усмехаются.              – Ну, похоже, мне пора вернуться к работе, – наконец произносит лейтенант Андерсон. – Я буду на связи.              – Я попробую посмотреть, сможет ли Закчу передать Коннору сканы лиц нападавших.              Умный ход, Маркус: если Коннор получит сканы, он сможет определить, кто эти парни; и если на них найдётся что-то по контрабанде, то сразу после облавы можно будет взять их под стражу. Хэнк кивает.              – Договорились. Берегите себя, вы все, понятно?              – Ясно.              – Не надо, – лейтенант поёживается. – Коннор всегда так говорил, а потом шёл и делал всё с точностью до наоборот тому, что я сказал.              Лёгкий смешок Маркуса, наверное, самое человечное, что Хэнк когда-либо слышал.              Кто бы мог подумать ещё два месяца назад, что он будет заодно с андроидом-«партизаном»?              Судьба порой очень любит бить по яйцам.              Ну что ж. Хэнк уже давно знал, что нужно делать, и, черт возьми, он костьми ляжет, но сделает это. Своими глазами увидев Коннора и Маркуса, без колебаний бросившихся на помощь девушке, ни капли не заботясь о том, андроид она или человек, Хэнк настроен как никогда решительно.              Хех. Все они прошли долгий путь.