Чувство вины

      Сознание возвращалось отрывками, словно нехотя. Появлялось и опять пропадало. Джону Ватсону это, впрочем, не давало никакого преимущества, потому что, и приходя в себя, он мог видеть вокруг лишь темноту.       Но вот разум прояснился окончательно, а вместе с разумом вернулись и ощущения: тяжелая головная боль, терпимая, но все же неприятная ломота в спине и давящее чувство тревожности и вместе с тем будто предбоевой собранности.       Глаза понемногу привыкали к темноте, и стало ясно, что это небольшая, абсолютно пустая комната. В ней не было даже окон, но напротив стены, у которой Джон, как он уже понял, сидел на полу, можно было различить смутные очертания двери, по всей видимости, закрытой на ключ. Подняв голову, доктор попытался разглядеть источник света, который рано или поздно должен был ослепить его из-за долгого нахождения в темноте, однако попытка успехом не увенчалась.       «Ну что же, — решил Джон, — скоро ты, вероятно, увидишь того, кто тебя сюда притащил. Можешь пока попробовать применить дедукцию — хоть чему-то от Шерлока должен был научиться».       Ватсон прекрасно помнил все, что случилось с ним до того как он очутился в этом помещении. В тот день (Джон не пытался определить, сколько времени прошло с его похищения) Шерлок с самого утра сидел на Бейкер-стрит 221В, занимаясь раскрытием подброшенного ему из Скотланд-Ярда дела. Глядя на своего неугомонного друга, Ватсон периодически незаметно усмехался, хотя на самом деле ему очень хотелось попросту рассмеяться в голос. В поисках ответа детектив то играл на скрипке, задумчиво глядя на протекающую за окном суетливую жизнь, то, бросив скрипку, кидал тело на кожаный диван, обклеивался никотиновыми пластырями и размышлял уже, устремив свой взгляд в потолок. Потом Шерлок вдруг также резко вскакивал с дивана, пересаживался на стул перед ноутбуком и принимался что-то быстро печатать на клавиатуре длинными тонкими пальцами. А после этого откидывался на спинку стула и снова вскакивал, пересаживаясь теперь уже в свое кресло, чтобы там, сложив руки под подбородком домиком, уходить в свои Чертоги разума.       В этом хаосе раздумий доктору Ватсону места не было. Оба друга буквально вчера вернулись домой под вечер, усталые и измученные, но довольные результатом. Картина, казалось, складывалась в логическую цепочку, и все же у этой цепочки отсутствовало одно звено, без которого результат расследования выходил совершенно неудовлетворительный. Этим утром, решив еще раз перепроверить все факты и связать их воедино, Шерлок Холмс обнаружил несостыковку. Это буквально вывело детектива из себя: досталось и Джону, и миссис Хадсон, и инспектору Лестрейду, звонившему поинтересоваться, как идет дело.       Поначалу Ватсон хотел оскорбиться на такое отношение, но потом ему стало даже смешно. За те десять лет, что он знал своего удивительного соседа, пожалуй, стоило привыкнуть к подобным выходкам. Кроме того, в последнее время Шерлок Холмс явно изменился, и это нельзя было отрицать. Он с прежним азартом раскрывал преступления, но в его глазах уже не сквозила радость, когда он узнавал, каким образом преступник проворачивал свое дело. Джон порой вспоминал их разговор, происходивший еще во времена «Большой игры»:       «- Ты во мне разочарован.       — Хорошая дедукция, да.       — Не превращай людей в героев, Джон. Героев нет, а будь они — я из другой оперы».       Тогда это была игра. Игра детектива и его главного противника — злодея-консультанта Джеймса Мориарти. Люди, обвешанные бомбами, становились пешками, и Ватсон мог явно почувствовать это, когда сам в бассейне стоял в таком же взрывоопасном костюме. Шерлок был не такой, как Джим, но и он порой играл, словно ребенок, за интересом расследования забывая о человеческих чувствах, что привело как-то раз к самым необратимым потерям.       Но теперь Шерлок уже не играл. Он по-прежнему активно работал, часами пропадал в Чертогах, играл на скрипке, не любил есть и спать. Но Джон не слышал от него больше слова «скука», когда приходилось подолгу сидеть без дела. Казалось, великий детектив, наконец, осознал, какие вещи самые главные в его жизни, и старался меняться, хотя ему, конечно же, было трудно, а при долгом отсутствии дел наваливалась тоска. Какие-то привычки так и остались прежними, однако на Рози Холмс ни разу не повышал голоса и даже с несвойственной для него забавной заботливостью помогал Джону Ватсону в воспитании дочки, конспирируясь при этом всеми возможными способами. Да что там говорить, Шерлоку удалось запомнить, наконец, имя инспектора Лестрейда. Грэхем… Или Дэвид… Точно, Грегори! И одно это уже было большим достижением.       Так проходили дни за днями. Так начинался и тот день, в который так не повезло Джону Ватсону. Уложив дочку на дневной сон, тот понаблюдал за метаниями ищущего ключ детектива, а затем решил выйти прогуляться — подышать воздухом после душной квартиры.       И тут все и случилось. Причем по стандартной схеме: кто-то, подошедший сзади — укол в шею — тяжесть, сонливость и — полная темнота. Где в тот момент были его навыки солдата? И сколько времени он уже тут?       Джон слегка наклонился вперед, но сведенные за спиной руки явно были в наручниках и прикованы к стене. Доктору даже удалось нащупать торчащее из бетона кольцо и продетую в него цепь. Прекрасно! А ноги?       От, по-видимому, долгого сидения на полу затек позвоночник, и Джон попробовал хотя бы подтянуть поближе колени, но не тут-то было. Охваченные железными кольцами лодыжки оказались прикреплены к такому же кольцу, вбитому в пол, и это открытие Ватсона отнюдь не обрадовало.       «Ну же, доктор, подумай, кому это нужно?»       «Вполне возможно, что это связано с делом, которое как раз сегодня утром (а может, и не сегодня) обдумывал Шерлок Холмс. Но ведь не могут быть исключены и многие другие варианты. Что-то во всем этом есть отдельно стоящее. Какая-то мелочь. Она совсем близко, рядом, стоит обнаружить — и сам собой придет правильный ответ».       Джон еще раз немного наклонился, потом пошевелил ногами, проверяя внезапно промелькнувшую догадку. Вот оно! Удивительное рядом. Где-то в голове голосом Шерлока прозвучало: «О, Джон, делаешь успехи». Ватсон усмехнулся. Ну конечно! Сидеть на полу было хоть и неудобно, но кольцо оказалось вбито идеально на уровне щиколоток и от этого не приходилось подгибать колени. Кто же так заботливо подогнал размеры?       И тут в комнате включился свет.       Зажмурив глаза от яркой вспышки, Джон уловил скрип отворяемой двери. «Ну как в голливудском кино, — подумал он, — сейчас в проеме появится объект из преступного мира и произнесет что-то вроде…»       — О, Джонни, дорогой, я вижу, ты уже проснулся. Значит, мне не придется тратить время на то, чтобы разбудить тебя. Что же ты не радуешься старому знакомому?       Джон застыл на месте, все еще не в силах раскрыть глаза и убедиться, что все это не кошмар из забытого прошлого. Сердце пропустило удар и бешено заколотилось о грудную клетку. Этот голос… Голос, который диктовал ему, увешанному взрывчаткой, послание для Шерлока Холмса. Который принадлежал человеку, едва не убившему их обоих тогда, в бассейне. Но разве это возможно?! Неужели Шерлок не окончил игру на крыше Бартса?       — Джим Мориарти, — пропел голос с ужасающе знакомыми интонациями. — Приве-ет…