Любовь зла

Эленвен спокойна и сосредоточена. Ей не слишком-то нравится принимать у себя всех людишек, мнящих себя властителями этих жалких земель, но она – посол великого Доминиона в этом всеми богами забытом уголке мироздания, а потому не имеет права выдать свои истинные чувства. Она вежливым кивком приветствует надменную темноглазую нордку. Ссориться с семейством Чёрный Вереск не время – слишком сильны их позиции не только в Скайриме, но и в Бруме, и Корроле. Странно, Мавен сегодня сопровождает её младшая дочь Ингун. Информаторы говорят, что девчонка – весьма способный алхимик, возможно, даже интуит. Зачем она вытащила эту затворницу? И тут Эленвен приходится в буквальном смысле держать себя в руках, потому что иначе она позорнейшим образом сорвётся в крик. Ведь Мавен представляет ей мужа дочери, а тот равнодушно кивает соплеменнице, скользнув по ней взглядом золотых глаз, и переключает всё внимание на супругу. Эленвен смотрит, как он бережно помогает девушке снять тяжёлый плащ, нежно целует её тонкие пальцы, и зардевшаяся Ингун вспыхивает смущением, становясь удивительно очаровательной. Мавен горделиво окидывает взглядом собравшихся – ещё бы, сам Довакин в зятьях! И пускай альтмер, да ещё и бывший талморец, но какие перспективы, какое влияние! Алкоголю удаётся вернуть Эленвен толику так необходимого ей сейчас самообладания, но она всё равно исподтишка наблюдает за Довакином. Сейчас он скользит по залу ожившей позолоченной статуей, ведя в танце королеву Элисиф. Музыка перестаёт играть, и мужчина, равнодушно-вежливо поблагодарив нордку за танец, возвращается к жене, ловко ускользнув от разговора с пьянчугой Разеланом. Довакин ласково поправляет выбившуюся из причёски супруги тёмную прядь, и Ингун вновь краснеет, но теперь уже от жаркого взгляда, которым одаряет её муж. Много позже, когда гости давно разъехались, Эленвен сидит в своих покоях у пылающего камина, зябко закутавшись в сияющую серебром накидку из шкуры снежного саблезуба. Но ни жаркий огонь, ни подогретое вино со специями, которого – чего уж греха таить! – госпожа посол сегодня явно перебрала, не могут избавить её от ощущения льда, сковавшего внутренности. Эленвен вспоминает нежность в золотых глазах, восхищение, желание защитить и согреть. Ведь когда-то они были обращены к ней, а она только смеялась про себя над глупым мальчишкой, над его щенячьей любовью. Но эльфийка устала от всего этого. Нет, она не собиралась организовывать своему тогдашнему подчинённому несчастный случай, но, увидев его в телеге с мятежниками в Хелгене, просто... отвернулась. Старый лис Туллий что-то почувствовал, и пришлось солгать. Нет, Эленвен не раскаивалась – сам виноват, раз попался. Но почему же так больно ей теперь, когда она вспоминает, с каким отчаянием он смотрел на неё там, в Хелгене? Почему она так завидует этой человечке? Только потому, что он – Довакин? Или всё же нет? Утром госпожа посол просыпается с тяжёлой от выпитого вчера головой. Женщина со стоном поднимается с постели и замечает распахнутый сейф, из которого исчезли все накопленные сведения об агентах, Клинках и мятежниках. Внутри сейфа сиротливо лежит хрупкая веточка голубого горноцвета. Эленвен ломает её, сжав в кулаке, вспоминая, что именно с этим цветком сравнивал женщину влюблённый подчинённый. И похоже, она тоже сломалась.