Нефритовые Тигры

Обстановка на территории Облачных Глубин была даже еще более волшебной, чем Вэй Ин мог себе представить. Конечно, он слышал рассказы о длинных каменных лестницах, настолько старых, что пустоты между кладкой порастали зеленым мхом, и об острых горных склонах, чьи шпили сливались белизной с облаками, и о деревьях, чьи корни торчали прямо из скальных пород, но действительная атмосфера вокруг была куда величественнее, чем рассказы уставших путников. Человеческие постройки удивительным образом сливались с окружающими их природными красотами. И конечно же это была магия, не иначе — самое безумное, самое чудное, что Вэй У Сянь видел в своей простой человеческой жизни. Да, определенно самое чудное, если не считать заклинателей из этого места. Ехать верхом на оборотне было довольно комфортно, ведь поступь того была ровной и шустрой, совсем не как у лошади — Вэй Ин совсем не чувствовал кочек в виде выступов на каменной дороге, и балансировал в моменты резких перескоков тигра удивительно естественно подстраиваясь под кошачью грацию партнёра. Они миновали несколько довольно крупных строений, одно из которых обособленно от прочих возвышалось прямо на склоне крепкой скалы. С пресловутым исполинским деревом рядом, чьи корни действительно торчали прямо из скальной породы, и были такими толстыми, что по скромной оценке Вэй Ина, понадобилось бы как минимум пять человек с самыми острыми топорами, чтобы разрубить только одну часть корня. Длинная деревянная лестница над пропастью, будучи единственной дорогой к одинокому строению тонула в густом тумане, из которого периодически выныривали человеческие и тигриные головы. Вэй Ин улыбнулся и привалился к лопаткам тигра, игриво поцеловав оборотня в полосатый загривок. — Лань Чжань, ты и твой род — удивительные, ты знаешь? Оборотень замедлился, чуть подняв голову, пока вовсе не остановился неподалеку от висячей лестницы. Несколько адептов, чья сущность сменялась перед глазами Вэй Ина уже привычными колебаниями от статных, но юных человеческих фигур до уже удивительно крупных, но все еще по-детски умилительных тигрят, окончательно вынырнув из тумана, остановились ненадолго рядом с Лань Ван Цзи, прежде чем продолжить свой путь. — Хань Гуань Цзюнь. Было что-то забавное в том, как они реагировали. За тем, как они, прижав тигриные уши и низко склонив человеческие головы, приветствовали старшего, который лишь кратко кивнул в ответ — и Вэй Ин не совсем понял, был этот кивок человеческим или тигриным. Он уже слишком привык к переменам сущности оборотня, в глазах и в ощущениях почти не двоилось, и в голове более не проскальзывали мысли о том, что он неминуемо сходит с ума. Малыши-адепты были невинно-покорны, и точно не без причины. Как минимум по тому, что по сравнению с Лань Ванцзи в тигрином обличии — тот был точно в два, а то и три раза больше. Крупный, тяжелый, устрашающий. Вэй Ин облизнул губы, мягко поглаживая промежуток между лопатками оборотня вверх, на крепкую шею и макушку. Величественный. Конечно, даже если сменить его совершенно отвратительную диету на нечто более адекватное, то он все равно вряд ли бы стал таким же массивным, как Цзе У Цзюнь, но не смотря на внешнюю утонченность, силой он обладал не меньшей, чем старший брат. В паху человека приятно потянуло от осознания, на ком именно он сидит, словно бы на покорном ослике. Лань Чжань неторопливо продолжил идти вперёд. — Не совсем понятно — они боятся тебя или уважают? — пальцы человека игриво прошлись по затылку оборотня, собирая за собой мягкие пряди длинной шерсти. Ван Цзи издал низкий звук, более всего похожий на неумелое урчание. Широкая каменная дорожка заметно сузилась, когда оборотень свернул прочь от крутого склона и снова ускорил кошачий шаг. Мимо проносились павильоны, тренировочные поля и каменные склоны, лестницы и беседки. Вэй Ин зевнул и невольно прикрыл глаза, прижимаясь к спине тигра грудью. Положение было неудобным, заставляя слишком сильно прогибаться, но тепло, исходящее от оборотня манило неумолимо, особенно на фоне свистящего в ушах ветра. Лань Чжань. Его Лань Чжань. Который даже сейчас, в ворохе собственной шерсти пах совершенно не по-звериному. Весь Лань Чжань, его шерсть, его волосы, его кожа, его большие тигриные лапы и смешно дергающийся кончик хвоста — пах сандалом. Храмовыми благовониями, сладковатыми и умиротворяющими. Чувство безопасности, тепла. Вэй Ин недоуменно распахнул глаза и резко выпрямился, почувствовав, что тигр больше не двигается. Они стояли на пороге небольшого строения, что находился в окружении нескольких таких же. Ничем не примечательные, простые жилища из дерева стояли довольно далеко друг от друга, словно разграничивали небольшой участок территории. Вокруг росли разные полевые цветы, жаждой тянувшиеся к свету постепенно исчезающего за склоном солнца. Замерев на пороге, оборотень со своей ношей на спине всё же двинулся внутрь. В комнате сильно пахло сандалом и это вызвало у несколько дезориентированного резким пробуждением Вэй Ина невольную улыбку. Убранство внутри казалось скромным даже по меркам аскетичного монашеского образа жизни — стол с письменными принадлежностями, деревянная кровать и крепкая дубовая бочка для омовения. Ван Цзи чуть повернул голову, дернув ушами — он очевидно ждал, когда человек слезет, но Вэй Ин привалился к его спине снова, бессвязно бормоча. Прошло какое-то время, прежде чем эти звуки стали похожи на слова. — Не слезу. — Человек зевнул, зарывшись носом в шерсть, — ты слишком теплый, и пушистый, и ты — моя лошадка. Буду спать прямо так! Очередной зевок и попытка уместиться на оборотне поудобнее быстро перешли в болезненное ойканье — травмированное плечо дало о себе знать. Лань Чжань озадаченно замер под ним на некоторое время — Вэй Ин мог чувствовать, как дергается из стороны в сторону длинный хвост. Ван Цзи всегда так делал, дергал хвостом, словно бы маятником, когда обдумывал что-то, или был недоволен, или заинтересован. Его было так легко читать в тигрином обличии, не то что в человеческом. Несколько мгновений ничего не происходило и Вэй Ин даже было искренне решил, что его каприз будет выполнен, но опора из-под задницы стала стремительно пропадать. Мужчина даже не успел вопросительно приподнять бровь, как туша под ним резко накренилась, заставляя рефлекторно вцепиться руками в загривок зверя. Мгновение, еще одно, и тигр ничком свалился на бок, во весь рост вытянувшись на полу и погребая под своим всё таким же теплым, пушистым, но безусловно тяжелым боком несчастного театрально завопившего Вэй У Сяня. — Лань Чжань! Вэй Ин видел, как так делают коты — идут-идут, и резко валятся на бок, вытягиваясь, и нередко прямо перед ногами ничего не подозревающих обывателей. Левую ногу неминуемо зажало между полом и тигриной тушей. И пусть падение оборотня было плавным и мягким, как для столь массивного тела — плечо Вэй Ина вспыхнуло лишь еще большей болью, и человек громко вскрикнул, откидываясь спиной на пол. Он несколько раз дернул придавленной ногой, прежде чем тяжесть тигриной туши на ней исчезла. С лицом, полным истинного страдания, Вэй У Сянь уставился в высокий потолок помещения. Ван Цзи тут же навис над ним и забрался ладонью под ворот чужого ханьфу. — Где болит? — мягкий приглушенный голос оборотня, даже несмотря на ноющее плечо, поднял в животе человека ворох пёстрых бабочек. Вэй Ин мог представить, какими они были — ярко-красными, с черными линиями на своих хрупких крыльях. Он тяжело выдохнул, в то время как ладонь оборотня скользнула по груди вверх на ключицу, и забралась на многострадальное плечо. Кончики пальцев Нефрита коснулись пульсирующего участка едва-едва, но этого было достаточно, чтобы Вэй Ин тут же дёрнулся, словно бы готовый лезть на стены. Он недовольно зашипел и оторопело вскинулся, заслышав звук рвущейся ткани. — Эй, эй! Это моя единственная одежда! Ван Цзи невозмутимо убрал обрезанный когтем кусок, полностью оголяя чужую руку. — Я дам тебе другую. — Спокойно парировал он и сев, потянул человека за собой. Сгиб плеча явственно налился фиолетово-синей отметиной. Вэй Ин с обреченным вздохом цокнул языком. — Я не умираю, просто больно. При довольно небрежном осмотре повреждения он тут же искренне засомневался, что что-то могло быть сломано, даже несмотря на силу удара. К тому же двигать рукой он мог практически свободно, не смотря на боль. — Я как-то сломал ногу, — Вэй Ин задумчиво прищурился, глядя куда-то в сторону, — и судя по ощущениям, не думаю, что твой дядюшка что-то сломал. Просто…болит. Нечто влажное коснулось черно-синей отметины — по спине человека прошлась стая мурашек, что достигли затылка, и он готов был поклясться, что его волосы чуть не встали дыбом от ощущений боли, щекотки и влаги. Вэй Ин попытался отшатнуться в сторону так далеко, как только мог, но Нефрит невозмутимо подтянул его обратно и принялся с усиленным энтузиазмом вылизывать налившийся синевой участок кожи. — Ай! Больно! Лань Чжань, прекрати! Нефрит в человеческом виде, вылизывающий кожу на плече Вэй Ина выглядел до нелепого странно, ведь куда привычнее было видеть его за подобным занятием в тигрином обличии. Он часто так делал — что-то вылизывал на теле У Сяня, чаще его лицо или подживающую метку на шее еще тогда, когда она только затягивалась. И это было своего рода мучением, ведь тигриный язык доставлял больше боли, чем реальной ласки — хватало всего нескольких движений, как на человеческой коже проступали капельки крови, но Лань Чжань учился. С завидным, стоило отметить, постоянством. Человеческий язык не был шершавым и доставлял лишь ощущение влаги на коже. Не считая боли, конечно же. Вэй Ин невольно замер, морщась, и в помещении воцарилась несколько гнетущая тишина, нарушаемая прерывистым дыханием и максимально приглушенным шипением. Все равно Лань Чжань не послушает, даже если умолять его остановиться — строптивый характер оборотня как нельзя кстати подходил для не менее строптивого характера самого Вэй Ина. Это было, должно быть, самой большой небесной иронией за всю его короткую жизнь. Удивительно, но через несколько минут плечо перестало отдаваться болью на прикосновения языка и Вэй Ин тяжело выдохнул, почувствовав облегчение. Он даже нашёл в себе силы начать говорить. Что угодно, лишь бы не было так тихо. — Лань Хуань просто демон воплоти. Никогда бы не подумал, что он так кинется на кого-либо вообще. Твой брат совсем не выглядит опасным хищником — скорее мягкой игрушкой. — Я бы поступил много хуже. — Ван Цзи остановился, поцеловал кожу напоследок и отстранился, — Нужно нанести мазь и обмотать тканью. — Как скажете, господин заклинатель. — Вэй Ин медленно опустился спиной на пол, наблюдая за тем, как оборотень передвигается по комнате. Тот, сохраняя поразительную стабильность человеческого духа прошествовал к письменному столу и невозмутимо сдвинул одну из широких прямоугольных досок неподалеку от подушки для сидения в сторону. У Сянь развернул корпус, побарахтавшись на месте, пытаясь разглядеть содержимое тайника. Разнообразные бутыльки, мешочки, стопка пожелтевших от времени бумаг с неровными зазубринами по бокам — явно вырванные из книг. Странные вещицы, как для могучего заклинателя-оборотня. — А этот твой дядя, получается — одиночка? — Вэй Ин задумчиво подпёр кулаком здоровой руки щеку, — Не похоже, что он кому-то мил. Лань Чжань невозмутимо продолжил копаться в тайнике, даже не подняв взгляд. Он выставил на стол несколько бутыльков, пошарил рукой в глубине тайника и выудил стопку чистой ткани, перевязанной грязно-серой толстой нитью. Лишь вернув доску на место в полу, он ответил: — Лань Цижень уважаемый наставник и нынешний глава клана. Вэй Ин просто физически не смог сдержать издевательского смешка. — Надеюсь, его потомство унаследует гены мамочки, какой бы она ни была! — У него нет пары. Человек тут же вскинулся, возвращаясь в сидячее положение, несколько поспешно приподнявшись на локте. — В самом деле? Нет, не то чтобы я сильно удивлён, но всё же, ахаха, правда? — Перестань болтать. — Ван Цзи посмотрел на него с едва заметной усталостью и раздражением во взгляде. Приблизившись с выбранными из тайника предметами, он тихо вздохнул — человек мог кратко увидеть тигриные уши, что дернулись на большой голове. Искра стыда проскользнула внутри Вэй Ина и он притих, повернувшись к оборотню больным плечом. Оборотень наносил на поверхность кожи несколько слоёв маслянистых жидкостей из разных бутыльков поэтапно. Каждая из них пахла по-своему — мятой и цитрусовыми корками, полынью, настолько горькой и терпкой, что горечь оседала в воздухе и на языке. Но в помещении снова стало тихо. Тишина, что вновь неуютно касалась ушей Вэй Ина. Тишина могла быть разная. Тишина в лесу, на болотах, в горах и открытых полях всегда была наполненной и мягкой. Череда звуков насекомых в траве, шелеста крон деревьев и вой ветра в скалах никогда не позволяли Вэй Ину оставаться по-настоящему одному. В доме семейства Цзян, а вернее того, что от него осталось — так и вовсе редко бывало тихо. Даже если не голосил Цзян Чэн, вечно недовольный чем угодно, и Цзян Яньли не возилась с милыми соседскими детьми, или Вэнь Цин с Вэнь Нином не заваливали их дом тонной редиса, так хорошо растущего на их скромном участке — маленький городок все равно шумел. Лошади, люди, домашний скот, шум дождя. Нынешняя тишина казалась практически звенящей. — Почему он один? — Вэй Ин спросил вполголоса, не особо надеясь на ответ. Оборотень выглядел слишком увлеченным — осторожно втирая жидкости в кожу, он мягко прикасался кончиками пальцев, от чего было не больно, а даже щекотно. Те капли лекарств, что подтекали вниз, он стирал костяшками пальцев вверх. Тем не менее, Нефрит всё же ответил, так же вполголоса, не отвлекаясь от своего занятия: — Партнерство несет определенные риски. Наши женщины способны зачинать потомство лишь 5 дней в год. Роды тяжелые, смертность высокая. Жизнь оборотня, жизнь заклинателя — не легка сама по себе. Нередко мы наносим партнерам серьёзные травмы, когда дух зверя сильнее. Не всегда одинокие медитации помогают предотвратить это. Не всегда связь остаётся, после таких ссор. — Лань Чжань медленно опустил взгляд вниз и тихо выдохнул, поднимая полоску тонкой ткани. — Многим это мешает заводить пары, даже если запах определяет эту пару. Многие не хотят. Боятся. Вэй Ин озадаченно посмотрел на собеседника, прежде чем его медленно стало настигать осознание, что Ван Цзи говорил сейчас исключительно о тех случаях, когда оборотни выбирали оборотней. А что до людей, то… Нефрит закрепил на его плече первый слой ткани, и Вэй Ин даже не заметил этого, полностью погруженный в мысли, чьи тени отливали первобытным ужасом. — Мы не всегда можем себя контролировать. Голос Нефрита приглушенно звучал где-то в районе уха и Вэй Ин не мог пошевелиться из-за охватившего его оцепенения. — От чего это зависит? — Фазы луны. Когда луна в зените — дух зверя сильнее и опаснее. — Ван Цзи удовлетворенно хмыкнул, смотря на результат своей работы, когда несколько слоёв ткани плотно прилегли к коже — Но тебе не стоит об этом беспокоиться. Вэй Ин сглотнул, неосознанно потянулся здоровой рукой к свежей повязке и вцепился в неё всей ладонью, тут же сдавленно ойкнув от собственного прикосновения, растерявшись окончательно. — Вы же не запираете себя в клетках? Лань Чжань глянул на него спокойно, но во взгляде явственно читалось недоумение. — Нет. Но если мы чувствуем, что дух зверя сильнее — уходим в лес на несколько дней. Это помогает избежать проблем. *** Цзян Чэну понадобилась всего пара минут, чтобы кончить особенно ярко под ласками чужой руки. Лань Хуань едва коснулся его удивительно умелым образом, тут же срывая несколько задушенных стонов. Метка болела. Ужасно болела, просто катастрофически — удивительно небольшой участок травмированной кожи горел болью так, словно бы это была огромная рана. И от того, что Лань Хуань время от времени как-то подозрительно извращенно пытался её зализать — лучше не становилось. — Перестань её облизывать, иначе я ударю тебя! — рыкнул мужчина охрипшим голосом, не смея даже пошевелиться — лишь недовольно морщась и издавая фырчащие звуки. Лань Хуань на это вздохнул, отрываясь от своего занятия, и улёгся рядом с удивительной покорностью. Перетащить Цзян Чэна на кровать и примоститься следом было определенно хорошей идеей. — Моя слюна помогает заживлению человеческих ран. Не говоря уже о моих собственных.— Парировал оборотень, пристроившись носом у чужого плеча. Фырчание Цзян Чэна стало на несколько тонов тише и казалось более одобрительным. Глаза неминуемо слипались, и приходилось прилагать усилия, чтобы не отрубиться прямо здесь и сейчас, особенно после яркого оргазма, но взгляд упрямо скользнул вниз, вперившись в стоячий член оборотня. Вань Инь потянулся ладонью к чужому животу, но Лань Хуань тотчас поймал его руку, сплетая пальцы. — А как же…соитие? — смущения, с которым это произнес Цзян Чэн, могло бы хватить на толпу девиц на выданье. — Не беспокойся об этом. — Лань Хуань приподнялся, потянувшись за поцелуем, — Отдохни, и потом мы продолжим. — Как на счет сейчас? — Невозмутимо продолжал Цзян Чэн, приподняв темную бровь и попытавшись достать до чужого члена уже другой рукой — на этот раз Нефрит не препятствовал и издал слишком довольный звук, как только пальцы сомкнулись вокруг головки. Цзян Чэн провёл на пробу вверх и вниз — реакция оборотня была столь яркой и искренней, что губы невольно растянулись в улыбке. Не то, чтобы Цзян Чэн действительно был готов на продолжение после оргазма, но и оставлять партнера в том положении, в каком тот пребывал сейчас, казалось откровенно отвратительным. — Разве метка…не должна подкрепляться чем-то вроде…? Лань Хуань шумно выдохнул, позволяя неторопливо ласкать себя и лишь через несколько мгновений недоуменно приподнял бровь, спрашивая с улыбкой: — Разве обычные люди занимаются любовью сразу, как заключают брак? Цзян Чэн широко распахнул глаза и посмотрел на него как на умалишенного, тотчас прекращая ласку члена. Через небольшую паузу он ошеломленно ответил. — Ну как бы…да. Лань Хуань озадаченно помрачнел и Цзян Чэн невольно прыснул со смеху с этого выражения лица, возобновив движения руки. Нефрит цокнул языком. — Моё упущение. Нужно было начать с этого и как-то попытаться совместить… — А у вас не так, значит? — Нет. То есть, можно, конечно, если сильно хочется, но… — Лань Хуань запнулся, зажмуриваясь и выразительно рыкнул, изливаясь прямо в ладонь Цзян Чэна, — …не обязательно. — Произнес он на выдохе и тут же хрипло застонал, потому что ладонь партнера всё еще неторопливо подрачивала его плоть, размазывая по стволу обильно выплеснувшееся семя. Лань Хуань встал, чтобы взять одеяло, и накинул его на Цзян Чэна, снова пристраиваясь рядом, — У нас довольно долгие брачные игры без совокуплений. Тигрица может быть готова к оплодотворению только несколько дней в году, поэтому это очень тщательная подготовка. Цзян Чэн внимательно слушал и несколько недоумевал. — Вы… не занимаетесь любовью не ради потомства? Лань Хуань неопределенно покачал головой. — Занимаемся, разумеется. Но брачных игр всегда больше, чем самих совокуплений. Цзян Чэн лишь хмыкнул и Лань Хуань удивительным образом отреагировал на этот звук крайне обеспокоенно. — Я могу тебя заверить, что мы будем заниматься любовью столько, сколько ты хочешь. — Он снова навис над человеком, — Если хочешь, можно и… Цзян Чэн раздраженно фыркнул. — Меня волнует, что ты хочешь! — парировал он, прижав ладонь к ноющей метке, и прикрыл глаза, — Я хочу сейчас спать. Но я все еще хочу, чтобы ты не сдерживал свои желания. Лань Хуань тепло улыбнулся и, склонившись, мазнул губами по чужой переносице. — Я хочу, чтобы ты отдохнул, чтобы потом взять тебя. Цзян Чэн поймал его губы, лениво целуя, и стал стремительно погружаться в сон.