Другая сказка

      Сладко... Так сладко. От количества сахара буквально щиплет язык, а руки начинают подрагивать. Будь она человеком - заработала бы если не сахарную кому, то диабет точно. Но все дело-то в том, что она не человек. А Алек вовсе не сделан из сахара, как кажется временами.       Сантьяга принюхивается, втягивая воздух. В нем висит удушливый, заставляющий сглатывать накопившуюся слюну сладкий запах. Мёда, имбирных пряников и шоколада. Алек поворачивается с улыбкой, и Людоеду едва не становится плохо от того, насколько усиливается этот запах. Желудок предательски скручивает голодными спазмами, заставляя как можно скорее убегать от источника повышенного содержания глюкозы.       Светлые волосы Алека напоминают хрупкие ниточки застывшей карамели, тонкие пальцы так и просятся на зубы, а после - в желудок, переваривать сахарное безобразие. Углеводов много, и процесс переваривания будет долгим. Слюны становится все больше, тяжёлым комком проваливаясь в пустое нутро. Алебастрово-белая молочная кожа напоминает о таких же белых кубиках "сладкой смерти". Сантьяга помешивает крепкий чай. Сколько она кинула туда кубиков? Шесть? Десять? Слишком много для одной чашки. И совсем-совсем не так сладко. Чай горчит, приходится вылить его и идти заваривать новый.       Иногда ей кажется, что Алек словно вышел из страниц старой сказки. Гензель и Гретель, не иначе. Сладкий-сладкий пряничный домик, от одного вида которого сводит зубы. Вряд ли ей удастся съесть столько за всю свою жизнь. Леденцовые стекла почему-то голубого цвета, под оттенок глаз Алека. Язык тянется к липкой сладости, слизывая карамельные разводы. А сами стены из белого пряничного теста, наверняка с привкусом мяты и лимона. Сантьяга не знает, и знать не желает. Есть столько сладкого вредно. Гензель стоит совсем рядом, протяни руку - коснешься. Иногда Сантьяга становится интересно, а где же сестренка? Но спрашивать она не решается. Двойной порции сахара она не вынесет.       С трудом выдыхая, она проглатывает последний кусок, поморщившись от горечи. Обычная еда, хоть заполни ею желудок до предела, не стоит даже рядом с сахарным вкусом. Бесполезно. Чревоугодие не приносит результатов, на фоне человеческих блюд пряничный домик кажется ещё более соблазнительным. Но голод, голод ещё хуже. Нет в этой сказке Сантьяга даже не ведьма. Нечто ещё более худшее и всегда, всегда голодное. Сколько не дай - все мало. Можно сожрать целый мир, но и тогда чувство непрекращающегося голода будет грызть внутренности. А всему виной сахарный мальчик, наивно хлопающий глазками и протягивающий к зубастой пасти Людоеда сжатую в руках сладость. Попробуй.       Сладкие крошки пачкают чужие тоненькие руки, выглядывающие из рукавов. Эти дети не кидают крошки на дорогу, а сразу заявляются в избушку ведьмы. Или Людоеда? Скорее последнее. Сантьяга с урчанием вгрызается в безвкусный пряник. Не то, не то. Дайте мне другое, такое манящее, такое сладкое, такое сытное, такое аппетитное, маячащее прямо перед носом. Проглочу целиком. Даже костей не останется.       Надеваем фальшивую улыбку и старательно прячем острые зубы. А потом, когда никто не видит, до боли кусаем руки, чтобы прогнать навязчивый сахарный запах. Сантьяге просто смертельно плохо. Сладкое очень вредно для организма. Особенно в таких количествах и так непозволительно близко. Жаль, что в библиотеке нет книг для заработавших таки сахарное отравление. Они бы пригодились.       Пряничный домик все так же манит сладкими стенами из мягкого сыпучего теста. Внутри даже горит свет. Может быть там кто-то есть? Ау... Любезный хозяин, будьте так добры, накормите изголодавшегося Людоеда. Положите ей на тарелку побольше сладостей. Пряников, вафлей и маленьких шоколадных конфеток. Может быть немного пирожных и совсем чуть-чуть шарлотки. Печенья с шоколадной крошкой. Немножко щербета и кусочек аппетитного тортика. А то у неё жизнь не сладкая.