Загадай себе быть собой

Джошима Кен и Кикимото Чикуса были ублюдками. Живучими паршивцами со звериной ненавистью в глазах. И это, пожалуй, единственное, что стоило о них знать. Потому что — Тэтсуя отчаянно гонит от себя эти мысли — они слишком сильно похожи на него. Не на Саваду Тэтсую — Наследника Вонголы, не на Тэтсу — главаря уличной банды. А на затравленного жизнью (и людьми) волчонка, который барахтается, барахтается во всем этом дерьме, а выбраться у него не получается. Наоборот — чем сильнее и отчаяние он бултыхается, тем глубже в нем увязает. И это раздражает, потому что приходится признавать, что эти двое — видоизмененные, но все же гребанные отражения Тэтсуи. Что он выглядит — точно так же. От этого что-то скребет внутри, воет. От этого блевать тянет. Потому что — серьезно? То есть вот так он выглядит, на самом-то деле? Бешеным, с диким взглядом, полном ненависти, с бледненькой моралью и наплевательским отношением ко всему?! Тэтсуе хотелось презрительно сплюнуть, встать в пафосную позу, гордо задрать голову и громко сказать: «нет, я не такой. Я гораздо лучше, я стою много больше, чем парочка сбежавших преступников!» Но вся проблема была в том, что где-то глубоко внутри он с содроганием понимал — не стоит, вот совсем. Вместе с этим закралась отвратительная, просто ужасная мысль: а если все дело в этом? Что, если окружающие люди отказываются от него в пользу брата, потому что он и правда лучше? Это была очень масштабная, глобальная мысль, которая требовала долгих раздумий, тщательного анализа. Все, что он мог пока сказать наверняка — интуиции эта идея совсем не понравилась. Но, с другой стороны, а когда ей вообще что-то нравилось? Так или иначе, а подросток решил пока отложить свои размышления. Они были на вражеской территории, и тот факт, что они разобрались с подручными Рокудо еще ничего не значило. Им всем нужно было быть настороже. Нога неприятно ныла, скула саднила, а на грудине отчетливо ощущался синяк. С главным преступником они еще не встретились, а Тэтсуя уже самый избитый и потрепанный. Хорош босс — ничего не скажешь! Такими темпами, он быстро превратится в обузу. И это при том, что он — самый сильный и просвещенный среди всех остальных. Позорище! И он не собирался делать себе никаких поблажек: мол это не я — это все Птичник, его дурацкие приказы. Ерунда, все это! Все дело в его собственной слабости, недальновидности. Никто в будущем не будет его спрашивать о том, где и при каких обстоятельствах он получил все эти ранения. Получил и сдох из-за этого позднее — значит слабак. Потому что сильный все равно останется сильным — и врагу, стреляющему на поражение, сможет дать отпор, и выкрутиться из заведомо провальной ситуации. Даже с переломанными руками и ногами! Здесь правят балом законы джунглей! Либо ты, либо — тебя. И никак иначе! Это Тэтсуя уяснил очень давно, как только полностью осознал, в каком дерьме он оказался. И с того самого момента он запретил себе три вещи: ныть, оправдываться и быть слабым. Потому, как прекрасно понимал, что «сыграет в ящик» еще раньше, чем начнет канючить или жаловаться на жизнь. И именно по этой причине, он шел молча, ни словом, ни взглядом не давая понять, что ранен или испытывает неудобства. И если при друзьях и Реборне еще можно было бы поумерить свои непомерных размеров эго и гордость, то на вражеской территории… Ну, уж нет! Заранее давать своему противнику знать о своих недостатках и слабостях — это нужно быть или чокнутым, или самоубийцей. Ни к первым, ни ко вторым Савада себя не относил, а потому и демонстрировать свои проблемы со здоровьем лишний раз не собирался. И если парни довольно быстро переключили свое внимание с лидера на местность и — позднее — на врагов, то Реборн на память не жаловался и отвлекаться явно не собирался. Он, несмотря на собственные слова о невмешательстве, постоянно держался рядом, пристально отслеживал малейшие изменения в мимике или движениях. С одной стороны, это было чертовски приятно — черт, да Тэтсуя и не помнил, когда последний раз к его персоне проявляли такое пристальное внимание! Когда так бдительно следили за его самочувствием и благополучием. Хотелось, чтобы это длилось как можно дольше, чтобы Реборн спросил его: «как ты себя чувствуешь?» или «не хочешь отдохнуть?». Хотелось почувствовать, что репетитору не все равно, что он — Савада Тэтсуя — тоже что-то для него значит. С другой — интуиция и логика в унисон вещали, что все это не более, чем банальная предосторожность. Вряд ли киллера погладят по головке за то, что он не смог уследить за Наследником и допустил его скоропостижную смерть. Эгоизм — вот, что на самом деле движет Реборном, а вовсе не мифические «добродетель» или «приязнь». По крайней мере, если дело касается Тэтсуи. «С Тсунаеши» — со злой обидой и горечью думает подросток. — «наверняка все было бы иначе…» Это все заставило юношу помрачнеть, спрятать руки в карманах штанов. Сжать их в кулак и подавить в себе Пламя. Кажется еще немного — и у Тэтсуи начнется аллергия на Аркобалено Солнца. Слишком много неоднозначных чувств и эмоций он вызывает. Хочется то ли разреветься у него на груди, то ли — нахер послать. Тут никогда не угадаешь, как его нестабильная нервная система на пару с интуицией отреагируют на мужчину в следующий момент… А потому — лучше держать его на расстоянии. Терять ему, очевидно, уже нечего, потому как киллер, хоть сам того до конца еще и не осознает, целиком и полностью принадлежит Тсуне. Поэтому доверять ему он теперь не сможет, да и не нуждается Реборн в его доверии. Но и портить с ним отношения — верх глупости и идиотизма! Не сейчас, уж точно — будущее слишком туманно и расплывчато, все может поменяться в любую секунду. Нейтралитет — вот, что ему нужно. Нейтралитет и связи — тогда у него может появиться шанс. Савада меняет свои планы, корректирует их, подгоняя под суровые реалии его жизни. Он все еще не может заставить свое сознание вписать в его «сырые» разработки свою банду. Но лишь машет на это рукой — главное составить приблизительный алгоритм действий, а там уже можно будет и детально его проработать, включив туда друзей. О том, что никого никуда включать не придется, он старается не думать. Глупости все это! Однако интуиция рассержено шипит и лупит по вискам — приходится идти на попятную, сворачивая размышления в другую, более «безопасную» тему. Сейчас более актуальным может быть только размышления о главаре — Рокудо Мукуро. Он был довольно подозрительным типом… И дело было даже не в том, что он вообще-то преступник, причем — мафиозный. Да, и из тюрьмы сбежать умудрился! Нет, ему не нравилось фото — уж больно крупный мужик для того, чтобы со школотой возиться. И не описывал им никто огромного качка! Вот Джошима и Кикимото под описания подходили, даже Птичник где-то умудрился засветиться… С другой стороны, если он их предводитель, то это было логично — сидеть и не отсвечивать. Тем более, личность он довольно заметная. Подростки в школьной форме Кокуе или немощный старик (а физические параметры у него и правда — так себе) внимания особого не привлекали у людей. А вот высокий, накаченный иностранец с бандитской рожей — определенно бы запомнился. И все равно — что-то с ним было не так… Вот только — что? Внезапно в голове вспыхнуло алым, тело рефлекторно рухнуло на землю, закрывая затылок руками. Сверху пронеслось что-то огромное и тяжелое, со свистом разрезая воздух. — Тэтсу! — парни испуганно вскрикнули и уже собирались бежать в его сторону. — Назад, идиоты! И глаз не спускайте оттуда, откуда напали! — зло приказал Савада, откатываясь в сторону и рывком поднимаясь. Из-за адреналина, подросток не почувствовал сильной боли в своих ранах, но что-то ему подсказывало, что обиженный организм ему это еще припомнит… Главное, чтобы случилось это уже после того, как они покончат с противником. Несколько секунд все было тихо, будто ничего и не произошло. Но потом Тэтсу почувствовал чье-то присутствие у себя за спиной. Резко отпрыгнул, крикнув: — Сзади! Парни тут же обернулись и бросились в рассыпную, уходя с траектории полета огромного железного шара. Реборн отпрыгнул ближе к деревьям, чтобы иметь возможность наблюдать полную картину происходящего. Тэтсуя тяжело выдохнул, зло сплюнул на землю. — Выходи, паскуда, или только и можешь, что нападать со спины? В следующее мгновение из густых зарослей показался высокий, накаченный мужчина с густыми черными волосами. В одной руке он спокойно держал огромный шар, которым их и пытались убить, а в другой — длинную цепь от него. — Здравствуй, Дечимо Вонгола, — холодно и равнодушно произнес он. — Ну, привет, — дико оскалился Тэтсуя. — Рокудо Мукуро.

***

Бой с чертовым качком занял довольно много времени, еще больше — сил. Мужчина лупил их как новорожденных щенков, из раза в раз швыряя в них свой огромный шар. Тэтсуя в очередной раз костерил себя за то, что не решился взять с собой пистолет — проблем бы с противниками точно не было… Конечно, тогда пришлось бы объясняться перед Реборном, но — черт вас всех побери! — они в мафии, пистолет — это нормально, разве, нет? Но машины времени у подростка не было, а потому сделанного не воротишь. Приходилось что-то придумывать с уже имеющимся. А это было сложно. Потому что все Хранители специализировались на ближнем бою, сам Тэтсуя при себе имел только нож и чаще пользовался им на их «бандитских» вылазках. А вот ублюдок-Рокудо был дистанционником! Численное преимущество тоже было довольно шатким преимуществом, потому как на стороне преступника были опыт и физическая сила. Но все-таки подросткам удалось одержать верх — пусть и с большим трудом. Хотя Тэтсуя не был слепым идиотом или дураком: он прекрасно видел — да и интуиция прямо об этом говорила — что преступник по какой-то неведомой причине поддавался. Если бы хотел — размазал как неразумных щенков по земле, превратив в тонкий слой кровавого месива. Уж он-то определенно был на такое способен — с таким-то оружием и силой! Но, признаться честно, Саваде было глубоко наплевать на его мотивы. Он не чувствовал серьезной угрозы, мужчина не пытался заманить их в ловушку. Но подросток чувствовал неясное ощущение подставы. Будто кто-то водит за нос, а ты лишь догадываешься об этом. Неприятное, гадкое, отвратительное чувство — Тэтсуя терпеть его не мог, оно ассоциировалось с Тсунаеши. Поэтому, когда Рокудо Мукуро рухнул без сознания, подросток только облегченно вздохнул. Однако интуиция не дала ему возможности расслабиться — скорее наоборот — только сильнее натянулась незримой гитарной струной. Савада тихо выдохнул, осмотрел своих друзей. — Все живы? Остальные переглянулись, видимо не до конца уверенные в том, что все закончилось. Наконец Шин расслаблено кивнул: — Все. — Тогда нам нужно побыстрее найти Фууту и валить домой, — прикрыл глаза Тэтсуя. Где может быть мальчик — точно никто не знал. Однако интуиция шептала, что нужно осмотреть старый кинотеатр. И подросток был с ней согласен — в конце концов, это было единственное место, где целая толпа людей могла спрятаться и более-менее нормально жить в течение довольно длительного времени. Да, и заложников прятать там было бы удобнее. Значит им осталось только найти в этих проклятых дебрях кинотеатр. Тут Тэтсуя подумал, что было бы неплохо проверить, что с качком. И — в случае необходимости — свести угрозу с его стороны к нулю. Оставлять дееспособного противника за спиной — верх глупости. Поэтому правильнее и логичнее избавиться от него. Ну, или хотя бы обезвредить. Только он хотел сказать об этом, как голос Реборна раздался у него почти над ухом: — Чего встал, никчемная железка? — несколько раздражено спросил он. — Сам же сказал, что «нужно побыстрее найти Фууту», или уже забыл? Его пренебрежительный, раздраженный тон ощутимо задел подростка. Было очень неприятно — и черт его знает, почему именно. Наверное дело в характере самого парня и ситуации, в которой они все находились. В конце концов, он сильно устал, ему было больно, он хотел уже покончить со всем этим. Он впервые серьезно рисковал жизнями друзей… И меньше всего ему сейчас хотелось выслушивать насмешливые — даже жестокие — слова репетитора. Уж он-то найдет к чему докопаться! Тэтсуя и в обычной-то ситуации остро реагировал на такие вещи, а в данный конкретный момент — вообще мог натворить и наговорить такого, что здорово бы ему навредило… Поэтому Савада лишь процедил: — Нет, не забыл. Развернулся — резко, неловко. Едва поморщился от пронзившей тело боли — похоже переломов все же избежать не получилось. Это плохо, потому что ощущение опасности и подставы не покидало, а подросток уже сейчас едва стоял на ногах. Двигался и вовсе — на одном только упрямстве. До полуразрушенного здания кинотеатра добирались достаточно медленно, потому что, в отличии от Тэтсуи, с детства привыкшего к боли, и Реборна, не участвовавшего в боях, остальные двигались с трудом. Солнце Аркобалено отметил у себя в голове тот факт, что подопечный куда выносливее и сильнее, чем ему казалось. Впрочем мужчина никогда не страдал заниженной самооценкой, а потому без лишней скромности решил, что все дело в его тренировках. Кроме того, у него не было возможности оценить состояние здоровья у Савады. Но потому, как он двигался, как порой морщился или шипел от боли, но шел довольно быстро и твердо, Реборн сделал вывод, что мальчишка, если и пострадал, то недостаточно серьезно. По крайней мере, мужчина был свято уверен, что Тэтсуя — получи он действительно серьезную травму — скорее всего тут же начал бы ныть, стенать и истерить по поводу того, что он сейчас умрет. А так — пару ушибов и растяжений, ну или, в самом крайнем случае, трещина в кости. Будь у мальчишки перелом или внутреннее кровотечение, он наверное и встать бы не смог. А наружных повреждений у него не наблюдалось (кроме старого ранения на ноге)… Поэтому Реборн шел рядом с парнем и намеренно бесил его (получая от этого удовольствие), называя его обидными прозвищами вроде «изнеженной девчонки», довольно непрозрачно намекая, что его успехами он не впечатлен. И вообще: «Да твой брат-гражданский справился бы лучше». И не то, чтобы он на самом деле считал, что подросток был ни на что негоден. Скорее, после произошедшего, он в который раз убедился в том, что из него может выйти действительно достойный Десятый босс Вонголы. Да, мальчишке еще предстояло много работы над собой, но основа, сырье, из которого Реборну и предстояло вылепить этого самого босса, были хороши. Приличные навыки боя, неплохие аналитические способности и способности к нестандартному мышлению — которые мужчина отмечал и раньше, и которые довольно ярко проявили себя во всех сражениях — все это устраивало мужчину. Ему это даже нравилось в парне, в какой-то мере. И даже его отвратительный характер, так сильно бесивший Реборна, имел некоторые черты, которые киллер уважал. Однако, сейчас в глазах Аркобалено Тэтсуя здорово уступал своему старшему близнецу. А это было плохо — в мафии никто не будет ждать, пока ты наберешься ума и могущества. Тебя будут давить, травить, убивать. И тебе придется все это пережить, доказать, что ты чего-то да стоишь. Тогда — и только тогда — тебя признают. У Савады-младшего ситуация еще хуже, если подумать. Он — младший из близнецов, и хотя у Тсунаеши Пламя не было обнаружено, именно он имеет приоритет наследования. Кроме того, Реборн с каждым днем все больше и больше сомневался в том, что старший из братьев всего лишь «гражданский». Незначительные детали, оговорки, несовпадение «характера» с поступками — все это заставляло образ тихони-Тсуны покрываться маленькими трещинками. И мужчина в предвкушении ждал, когда же он окончательно рассыплется осколками. Ведь не зря же все потомки Первых собираются именно вокруг Тсунаеши, а не его брата? Что-то это, да значит… И киллер с усмешкой подумал, что Тэтсуя сам не понимает, насколько сильно ему повезло с братом. Ведь если что случится — Тсунаеши всегда протянет руку и поможет, отогреет. И неважно сколько раз вы ругались перед этим или сколько зла ты мог ему сделать — он всегда все прощает, что заставляет действительно восхищаться им. Ведь подобное поведение — что-то из области фантастики для мафиози. Все так привыкли к тому, что ни на кого нельзя положиться, что каждый — сам за себя. И потому Тсуна — луч света для всех заблудших и потерянных душ… А сможет ли, когда-нибудь Тэтсуя стать таким? Сможет ли стать настоящим Небом? Это было то, что действительно беспокоило Реборна в последнее время… Ведь даже его Пламя — скорее буро-оранжевое, чем рыжее. От него были неприятные ощущения, где-то внутри, будто ведро помоев вылили. И мужчине это очень не нравилось. Не так должно было ощущаться Небо, совсем не так… Нахмурившись, он бросил косой взгляд на Саваду, что, гневно поджав губы, молча шел рядом. В его взгляде мелькала злость и почти обида. Реборн поправил шляпу, спрятав в ее тени глаза. Внутри что-то на секунду тоскливо сжалось, где-то на периферии мелькнула мысль, что возможно он все же перегнул. Однако мужчина тут же отогнал ее прочь — он, в конце концов, воспитывает будущего Крестного Отца всей мафии, а не сопливую девчонку! Тэтсуя же все свои силы тратил на то, чтобы не показать того, насколько сильно его потрепали все эти сражения. По внутренним ощущениям выходило, что у него пара-тройка трещин, не слишком сильное внутреннее кровотечение в районе желудка, куча ушибов и вывихов. Ну, и плюс колотая рана на бедре. Ситуация не самая приятная, но и не смертельная для подростка. Однако он прекрасно понимал, что ему нужна медицинская помощь, и как можно скорее. Но интуиция настойчиво подсказывала ему, что ее он в ближайшее время не получит. И это было плохо, достаточно для того, чтобы он был напряжен и сосредоточен. Хотя Реборн очень талантливо выводил его из себя. И, если честно, Савада уже задолбался. Устал постоянно пытаться: переспорить интуицию; показать всем, что все не так прекрасно в Датском королевстве; доказать Реборну, что он чего-то стоит. Ему уже ничего не хотелось. С каждым прожитым днем он все яснее и яснее понимал, что все — напрасно и бесполезно. Ничего изменить не выйдет. Тэтсуя все чаще курил и все чаще оставлял новые шрамы на коже. И не только от сигарет — в ход пошли лезвия, зубы (в приступе невыносимой душевной боли) и собственные короткие ногти. Подросток все оставлял и оставлял раны на своем теле, на которое и так без слез взглянуть было невозможно. Но он и не смотрел: он закрывал глаза, сжимал губы в тонкую полосу, дышал шумно и рвано. Он не заметил, когда желание заменить душевную боль на физическую переросло в сладкое наслаждение, зависимость. Савада смаковал каждое ранение, нанесенное себе, с удовольствием достойным самого заядлого мазохиста. Ему становилось до одури хорошо от вида своей крови, он наливающихся синевой синяков, от красных разодранных полос от ногтей. Однако — вопреки этому — боль от тренировок или серьезных ранений, переломов и кровотечений удовольствия ему не приносила. И это успокаивало парня, потому что заставляло верить, что с головой у него все еще относительный порядок. Довольно грустно думать, что у тебя едет крыша, не так ли? Особенно, если учесть, что тебе всего пятнадцать… В напряженном молчании, пребывая в своих мыслях, Тэтсуя и остальные дошли до старого, заброшенного кинотеатра. Как только Савада переступил порог полуразрушенного здания, интуиция взревела, взорвалась Сверхновой и разлилась неприятной болью в и так избитом теле. На секунду подростку показалось, что в его голове кто-то водит огромными когтями по стеклу, настолько неприятный и отвратительный скрежет отдавался в висках. Он на несколько секунд замер, пытаясь прийти в себя. В глазах постепенно прояснялось. Неожиданно интуиция снова трелью отозвалась, заставляя тело дернутся, неловко уходя от толчка в спину. Полностью избежать его не удалось, потому по телу новой вспышкой всколыхнулась боль от ран, на спине был большой синяк и кажется довольно сильный ушиб. Но Реборна ведь не волнуют такие мелочи, верно? Особенно, когда его никчемный ученик стоит прямо на проходе. — Чего застыл, никчемная железка? Потом поглазеешь — нужно вытащить Фууту, — раздраженно произнес мужчина, держа в руках Леона, который по-прежнему хаотично менял свои формы. Следом за ним в помещение вошли остальные Хранители. Они были бледны и все в синяках и ссадинах. И хотя Тэтсуя всеми силами пытался максимально оградить их от противников, сражаясь практически в одиночку, друзьям все равно перепало. Всё-таки, как ни посмотри, а Саваде порой нужна была их помощь. Да, и они не слишком-то пытались отсидеться за его спиной — не такого они характера — а потому постоянно пытались хоть как-нибудь помочь своему лидеру. И во многом благодаря желанию их защитить, уберечь от чокнутых сбежавших преступников, подростку удалось раз за разом одерживать победу в заведомо провальных ситуациях. И сейчас, похоже, была одна из них. Вся группа предельно осторожно поднялась по лестнице на второй этаж. Там, в одном из старых кинозалов, были заметны следы недавнего пребывания. Это лишь подтвердило догадки о том, где именно все это время локализовались преступники. Неожиданно из дальней темной части помещения раздались странные шорохи. Все подростки тут же напряглись, а у Тэтсуи снова раздалось навязчивое бренчание интуиции. К группе «освобождения» вышел подросток — возможно несколько старше них — со странного цвета волосами и разноцветными глазами. Тело — худое, почти тощее — имело крайне болезненный вид. Он настороженно оглядывал их, с опаской приближаясь. Весь его образ кричал о том, что он — самое безобидное и несчастное создание, совершенно неопасное. Интуиция Тэтсуя кричала о том, что он — настоящий монстр, от которого следует держаться как можно дальше.  — Вы пришли, чтобы освободить нас? — тихим, ломким голосом спросил с надеждой подросток. — Вы смогли победить Рокудо Мукуро? Кента за спиной Савады хотел уже что-то ответить — очевидно что-то утвердительное и успокаивающее, потому что его банда расслабилась после слов синеволосого — но парень его опередил. С языка легко и естественно, так словно он говорил это, по меньшей мере, сотню раз, сорвалось: — Глупо спрашивать о подобном, — будто бы расслаблено засунув руки в карман и сжав до боли перочинный ножик, спросил Тэтсуя. «Пленник» ответил ему робкой улыбкой. — Ведь Рокудо Мукуро — это ты. Парни сзади растерялись, непонимающе переглянулись. Реборн нахмурился — его обжигающий взгляд он узнает из тысячи… Рокудо — теперь уже настоящий — неприятно оскалился, и вмиг из жертвы превратился в маньяка. — О, а ты умнее, чем кажешься, Савада Тетсуя-кун, — проговорил парень мерзким приторным голосом, намеренно коверкая его имя. — Или мне лучше обращаться к тебе — Дечимо Вонгола, ку-фу-фу? — Обращайся, как тебе нравится, — тихо произнес подросток. — В конце концов, сам решай кто тебя засадит обратно за решетку: обычный японский школьник или же будущий Дечимо? От злости у преступника перекосилось лицо, в неестественно красном глазу с бешеной скоростью сменялись иероглифы. На тонких губах застыл безумный оскал. — Мы еще посмотрим, кто кого, Тетсуя-кун, — шипяще пригрозил парень. — Давай, покажи, на что способен, ублюдок, — уже рычаще ответил Савада, сверкая злыми глазами. Нож легко скользнул в его руку, удобно ложась в ладонь. Парень на секунду прикрыл глаза, сделал глубокий вдох. Он всем своим видом показывал сосредоточенность, уверенность и спокойствие. Хотя внутри все было совсем не так… Резкий рывок вперед — дезориентировать, сбить своим поведением противника. Тэтсуя не мог позволить себе медлить — внезапность и стремительность единственные его преимущества. Если он даст время Рокудо на подготовку, то шансы победить резко сократятся, а они и так не слишком велики… Судя по инстинктивным движениям синеволосого — он и правда не был готов к такой быстрой и неожиданной атаке. Савада лишь уверовал в свой план, который он составил на коленке за время разговора. Его будет крайне сложно просчитать — сам парень-то не до конца представлял себе, что должно получиться! Да, и большая часть этого самого плана основывалась исключительно на интуиции и кое-каком опыте Тэтсуи. Он даже не уверен, что у него хоть что-то выйдет. Но другого выбора не было. Острое лезвие ножа разрезало воздух в паре сантиметров от лица преступника. Пламя настойчиво просилось наружу, интуиция советовала целиться в глаза. Это было логично: во-первых, вряд ли ублюдок сможет победить без зрения (нужно время на адаптацию); во-вторых, его основные способности похоже зависели именно от них. — Ку-фу-фу, это становится весьма опасно, — издевательски тянет Рокудо. — Тебе не говорили, что размахивать ножом — плохо? — Заткнись, — зло прорычал подросток. Мукуро лишь снова мерзко ухмыляется и из воздуха материализует странный трезубец. «Туман, значит», — отстранено отметил Савада, получая подтверждающий перезвон интуиции. Дела были еще хуже, чем сначала решил подросток. Он кое-что знал об Атрибутах. И о Тумане в том числе. Все же не зря полгода пахал на Тэкехико. Однако в бою с Туманами он сам не встречался, поэтому имеет только общие представления о специфике их Пламени. А еще он не знал, как отличить иллюзию от реальности. Похоже, опять придется оставить это на свою интуицию… Тут остальные парни, будто пришли в себя. И начался еще один — самый сложный, опасный и решающий — бой.