Это был полный провал.
***
Когда Реборн пришел в себя после столь «душевного» разговора, то привел в порядок постель Тэтсуи и спустился на кухню, чтобы попить воды. Он бы не отказался от чего по-крепче, но у тихой домохозяйки с двумя сыновьями-подростками алкоголя не водилось. Ему нужно было привести себя и свои мысли в порядок. Как следует успокоиться и тщательно проанализировать все то, что Тэтсуя сказал в эмоциональном порыве. В таком состоянии, как правило, не врут, а значит, подросток сказал правду. Или то, что он ею считал. Мужчина глубоко вздохнул. Повезло еще, что людей сегодня здесь не было. Тсуна был у Ирие и Спаннера, остальные Хранители, скорее всего, были где-то поблизости или у себя дома, а Бьянки с детьми поехала на горячие источники в Киото — отогреваться. С ними должна была поехать и Нана, но в последний момент передумала — как она может оставить «своих мальчиков» аж на целых две недели, да в разгар учебного года? — Реборн-кун? — будто читая мысли, позвал удивленный голос женщины из коридора. Спустя секунду появилась и сама Нана. Вид у нее был немного встревоженный. — Почему ты сидишь в темноте? Что-то случилось, дорогой? Тот, собрав остатки спокойствия, спросил деланно-беспечным тоном: — Нет, — «твой младший сын едва не застрелил себя на моих глазах», билось в голове. — С чего вы взяли, маман? Женщина несколько раз растерянно моргнула (на дне ее глаз мужчина отчетливо разглядел страх), а потом расплылась в улыбке. — Да, так: не бери в голову. Просто ты никогда не спускаешься сюда по ночам — вот я и решила, что что-то случилось, — легкомысленно пожала она плечами и снова взглянула своими добрыми глазами на Реборна. — Если тебе ничего не нужно, я тогда пойду. Мой сериал как раз закончился, и я собиралась ложиться. «Она слышала, » — отчетливо проносится в его сознании. Женщина должна была услышать, если не всю ссору, то выстрел — точно. С не слишком толстыми стенами и ночной тишиной дома, никакой сериал не являлся правдоподобной причиной столь выборочной «глухоты». «Она слышала», — мрачно думает мужчина: «И она совершенно точно поняла, что именно за звук она услышала. Однако — имея возможность узнать, что случилось — предпочла промолчать.» Аркобалено был далеко не идиот. И прекрасно понимал, что Нана идиоткой тоже не была. Она прекрасно понимала, кем является большая часть окружающих ее людей — и это для киллера неоспоримый факт. Он, однако, сильно сомневался, что женщина знала что-то конкретное. Или втайне возглавляла крупный японский клан. Или была известным, искусным наемником. Да, даже шпионка из женщины вышла бы скорее всего некудышная. Поэтому он прекрасно понимал, что причина, по которой Нана не задавала никаких лишних и опасных вопросов, стараясь игнорировать все странности — страх. Ей двигали естественные человеческие инстинкты, не более того. И Реборн правда понимал ее, потому старался не усложнять и без того непростую и неспокойную жизнь японки. При этом он искренне восхищался ее умением адаптироваться под ситуацию, и ее безграничной любовью к своей семье. Впрочем, кажется, у них было разное представление о том, кто в эту семью должен входить… — Маман, — вдруг окликнул Нану, уже направившуюся в сторону спальни, киллер. — На самом деле, я хотел поговорить с вами на счет Тэтсуи. Женщина замерла. Реборн даже в темноте прекрасно видел, как закаменела ее спина. — Он опять плохо себя ведет? Прости, у него с детства такой сложный характер. Это все Емитсу и его ба… — Почему бы вам просто не поговорить с ним? — оборвал ее взволнованный лепет Аркобалено. Нана снова замолчала. Мужчина не видел ее лица, но отчетливо слышал ее учащенное дыхание. — Прости, милый, ты же знаешь, что это бесполезно — он меня даже слушать не станет. — Но попробовать ведь можно? Так почему вы… На этот раз обрывают уже самого Реборна. — Тэт-кун очень сложный мальчик, Реборн-кун, — дрожащим голосом произнесла женщина. Она паниковала. Одна мысль о разговоре с собственным сыном вызывала у нее такое состояние — и причина была совершенно ясна. Оба человека снова замолчали. — Вы часто разговариваете с Тсунаеши, — наконец опять заговорил киллер. — И он так же рассказывал, что в детстве вы поддерживали его и всегда интересовались его делами. Делали ли вы то же самое и для второго своего сына? Интересовались ли вы его проблемами в детстве? Собеседница долго не отвечала. — Нет, — тихо донеслось с ее стороны. — Нет, и впредь не собираюсь. — Почему? — прозвучал требовательный вопрос. Мужчине нужно было, чтобы Нана сама сказала это. Чтобы она подтвердила — или опровергла — его мысли. И в этот раз она не заставила себя ждать. Савада Нана — теплая, улыбчивая домохозяйка, какой все привыкли ее видеть — обернулась к нему со слезами в больных, воспаленных глазах. Срывающимся, хриплым полушепотом спросила в ответ: — А что я услышу, Реборн-кун? Что я услышу от сына, от которого за версту всегда несло кровью? Что нового я узнаю от того, кто по всему дому хранит оружие? Что мне скажет ребенок, над которым Емитсу с детства измывался, с моего молчаливого попустительства? Она пытливо всматривалась в Аркобалено. Ее теплые карие глаза столь непривычно-знакомо резали своей болью, кололи пронзительным пониманием. Проникали под кожу и жгли каленым железом прямо возле сердца. От всего этого мороз шел по коже. И это было действительно знакомо.Такой же взгляд Реборн видел у Тэтсуи с десяток минут назад.
Нана моргнула. Раз-другой. Быстро утерла слезы и произнесла все еще срывающимся голосом: — А Тсу-кун всегда был тихим мальчиком. И даже, если он… — тут она снова прервалась, не решаясь произнести вслух «тоже мафиози». — Даже, если он попадет под дурное влияние Емитсу — он не такой проблемный, как Тэт-кун. — Так дело только в «проблемности»? — Аркобалено сжал до хруста стакан, смотря в пол. — Если Тэтсуе не повезло оказаться втянутым в неприятности — его нужно просто бросить, потому что он доставляет слишком много хлопот?! Он пока не совсем понимал, в чем принципиальное отличие между близнецами в данной ситуации. Хотя слова Наны добавили еще информации — и еще больше вопросов, вытекающих из нее. Женщина снова вскинула на него полный слез взгляд. На этот раз он был полон ярости — такой же знакомой, что и боль до этого. Теперь слова о том, что Тсунаеши похож на свою мать, кажутся невообразимой глупостью. Тэтсуя — вот кто действительно был похож на Нану. Такой же загнанный зверь. — А что мне делать? Что я вообще могу сделать?! «Ничего» — это киллер понимал кристально ясно. Однако ситуация от этого лучше или легче не становилась. И это было отвратительно. Не получив ответа — что по своей сути и было им — Нана опять отвернулась от мужчины и поспешила уйти из кухни. Лишь бросила у дверей почти неслышное: — Спокойной ночи. Реборн на пожелание промолчал. Посмотрев из окна кухни на темное, затянутое тучами, небо, он тихо и устало выдохнул. Небольшой домик в пригороде Токио казался островком спокойствия и мира. Гостей он приветствовал теплом и уютом, в нем всегда витал запах вкусной еды, а Нана и Тсуна были добры и приветливы со всеми. Райский уголок для большей части мафиози — в реальности же не больше, чем искусная ложь обитателей дома и слепота окружающих. На самом деле здесь все пропитано болью, злостью и отчаянием. Настоящий кошмар для своих хозяев. Когда-нибудь он сведет их либо с ума, либо — в могилу. И мужчина не решился бы утверждать, что «когда-нибудь» не наступит слишком скоро. Стакан лопнул в ладони, впиваясь острыми осколками в кожу и разлетаясь по полу. Реборн небрежно отряхнул руки друг о друга, не заботясь о крови и боли. Для его Пламени это — ничто. «Жаль, что человеческие души нельзя так же легко исцелить» Подумать только — сколько всего интересного можно узнать, если сместить вектор внимания и копнуть чуть глубже… Савада Нана — была совершенно простой, среднестатистической японкой. Единственное, что привлекло в ней Емитсу — и что искалечило ей всю жизнь — наличие в предках Джотто Примо Вонгола. Женщина могла ничего не знать, но прекрасно все понимать. И она совершенно не хотела усложнять свою жизнь. А потому принялаДаже — если она ненавидела и презирала себя за это. И будет продолжать делать это всю оставшуюся жизнь.
Убрав осколки, Аркобалено снова поднялся в комнату подопечного — и бросил лишь короткий равнодушный взгляд в сторону двери Тсунаеши. Становилось очевидным, что он, похоже — единственный счастливый человек в этой семье. И это было ужасно.***
Тэтсуя сошел с поезда. Натянул капюшон поглубже и слился с толпой. Токио, казалось, никогда не спит. Не то, что Намимори — чуть за десять вечера и на улице уже никого. Савада-младший на это всегда только презрительно кривил рот — слишком уж сильно и явно жители боялись Хибари. Это было почти смешно. Подросток никогда не понимал всего этого трепета и раболепия перед высокомерным ублюдком — строил из себя не весть что, позволял себе слишком много, и — что самое главное — хорошо ладил с Тсунаеши. А у парня была «аллергия» на братца и всех с ним связанных. Более того: такие люди, как Хибари Кея, вызывали непереносимый зуд где-то в груди у Тэтсуи. В свое время он был заинтересован в нем, а потому попросил некоторых своих компетентных знакомых навести справки. И был очень разочарован — абсолютно типичный сынок богатых родителей, которым было безразлично существование своего сына. Сам сынок раздул из этого катастрофу мирового масштаба и, разобидевшись на всех, ушел из дома, переехав в семейное имение в Намимори. При этом всем, продолжая пользоваться деньгами и связями папочки и мамочки, чтобы решать свои проблемы. Да, он даже не убивал по-настоящему — только однажды его «противник» впал в кому, и то врачам удалось спасти бедолагу. В общем и целом, Хибари оказался таким же нытиком, как и Тсунаеши. Разве, что более борзым и не таким опасным. Неудивительно, что они спелись… Тэтсуя еще долго петлял по многолюдным улицам, сбивая возможных преследователей (то есть Реборна) со следа. Через полтора часа своей «прогулки», он подошел к черному входу одного из самых популярных ночных клубов в Токио. Охрана здесь была на высоте, но Саваде очень нужно было попасть внутрь. В конце концов, не зря же он выполнил столько заказов на незаметное проникновение? Не медля, подросток осторожно зашел с черного входа — охраны здесь было в два раза больше, чем на центральном, но и места для маневренности было больше. Как не крути, а большая неоновая вывеска, привлекающая много внимания, куча народа и оживленная проезжая часть в метре от дверей — не то, что когда-либо помогало скрытности. Нет, так, конечно, тоже можно — но не в этом случае. Слишком много любопытных глаз могут потом искать его по камерам слежения. И Тэтсуе не хотелось бы, чтобы о его делах с одним из крупнейших кланов знали те, кому это не нужно. На то, чтобы профессионально отвести от себя внимание охраны, залезть по отвесной стене на второй этаж и вскрыть замок на окне, у Савады ушло порядка пяти минут. Все это время сердце колотилось как бешеное, а пот холодным ручьем стекал по спине — все-таки парень трезво оценивал себя и свои возможности. И почти трехмесячный перерыв, очевидно, не пошел ему на пользу. Кроме того, он в принципе слишком хорошо знал, что с ним могут сделать, если поймают до того, как он найдет Тэкехико. Уже в оказавшись в темном коридоре, Тэтсуя еще раз внимательно осмотрелся на наличие свидетелей. Убедившись, что все тихо, он закрыл окно и направился в направлении VIP-помещений. Таких было всего два — в западной и восточной частях здания. Эти комнаты представляли из себя скрытые односторонними окнами небольшие помещения повышенного комфорта. В них собиралась исключительно элита японского Синдиката. Простые люди о существовании таких комнат даже не подозревали. Без труда отыскав вход в восточный VIP-зал, подросток из-за угла посмотрел на двоих охранников-якудза. Он их не знал — следовательно они были простым «пушечным мясом», потому как всех сильных бойцов парень знал в лицо. И только-только просыпающаяся интуиция подсказывала, что к числу опасных противников этих мужчин отнести нельзя. Значит, Тэкехико не обидится, если Савада их немного помнет. Даже спустя столь длительный перерыв, его тело было хорошо подготовлено. Рефлексы, хоть и были заторможены — а он прекрасно это чувствовал — все равно были развиты лучше, чем у большинства. Поэтому уже спустя минуту потасовки с якудза, Тэтсуя вынес одним из них дверь и преспокойно зашел в помещение, перешагивая через него. Тэкехико был удивлен, но быстро взял себя в руки. Признав в нарушителе своего знакомого, он дал знак своей охране (о, вот это были действительно опасные противники), чтобы они не нервничали, но были готовы к атаке. Живя среди боли, лжи и предательства никогда не знаешь, кому можно верить. — О, Железо-кун, давненько не виделись — чуть насмешливо протянул молодой мужчина, отпивая саке. — Ты так подрос. И как мило, что ты решил заглянуть на огонек. А что же не предупредил? Я бы подготовился. — Кончай дурить, — хрипло произнес Савада. — У меня к тебе разговор. — Даже так? — склонил в любопытстве голову якудза. — Хорошо, давай поговорим. Тэтсуя прошел и без приглашения развалился в мягком кресле напротив Тэкехико. Взял с подноса раскрытый гранат и принялся горстями отправлять зернышки себе в рот. — Мне нужны: информация, деньги и, возможно, поддельные документы, — подросток на секунду задумался. — В большом количестве. Поэтому — как ты смотришь на восстановление нашего обоюдного сотрудничества? — Хмм, — откинулся в своем кресле мужчина, расчетливо посматривая на него. — Любопытно. Ты не высовывался из своей норки почти год, а теперь неожиданно засуетился. Что-то случилось? — Не твое дело, — жестко припечатал Савада. — Тебя или твоего клана это не коснется, не переживай. Мои проблемы — только мои. Тэкехико снова замолчал, внимательно вглядываясь в истощенного парня. Выглядел он просто отвратительно. Мужчина нахмурился, замечая темные мешки под глазами, покрасневшие белки и общий болезненный вид. Кто бы что не думал, а он чувствовал некоторую ответственность за этого пацаненка. — Ты вроде бы отпуск брал, — наконец произнес якудза. — А выглядишь так, словно на тебе рисовые поля все это время вспахивали. — Я брал «отпуск», — скривился парень. — по другой причине. — Да, — согласно кивнул его собеседник. — И на сколько мне известно — твоя «причина» все еще находится в Японии, и покидать ее территорию — к моему огромному сожалению — не планирует. Так в чем же дело? Тэтсуя со свистом выдохнул и процедил: — Я же сказал: не лезь. Тэкехико упер подбородок в ладонь и не сводил с него пронзительного взгляда. В его голове с бешеной скоростью проносились возможные варианты событий и чем они могут аукнуться ему самому и его клану. Что не говори, а сотрудничать с сыном Консельери, пока он предоставлен сам себе - это одно. А вот помогать в каких-то мутных махинациях все тому же сыну Консельери — а теперь еще и официальному Наследнику на пост Дэчимо — который находится под колпаком Вонголы — совсем другое. С другой стороны, иностранцы слишком много себе позволяют. Всему Синдикату известно, что в Намимори происходит что-то непонятное. Слишком много иностранцев, слишком странные события. Что-то назревает, и правящей элите якудза совершенно не нравится, что они ничего об этом не знают. Если не знают — не могут контролировать. А что может быть отвратительнее, чем нежеланные гости, наводящие в вашем доме свои порядки? А сейчас у Синдиката появилась возможность разобраться и — в случае необходимости — вмешаться. Так почему бы не рискнуть? — Хорошо, — после длительного молчания произнес мужчина. — Я согласен. Но условия нашей сделки будут несколько иными. Тэтсуя подозрительно прищурился. — И что же это за условия? — На этот раз информация нужна не только тебе, — мило улыбнулся Тэкехико, складывая руки на коленях. — Нам тоже очень любопытно. — А «нам» — это… — многозначительно протянул подросток. Были у него предположения, но он очень надеялся, что они — ошибочны. Потому что работать с Тэкехико это одно дело — грязное, неприятное, но уже привычное и даже в чем-то безопасное. А вот, что ожидать от всего Синдиката, было совершенно не ясно. — «Нам», Железо-кун, это значит нам, — насмешливо прикрыл глаза якудза. Савада тихо матернулся. Причем сразу на нескольких языках. Его собеседник непринужденно рассмеялся: — Ты, как всегда, само очарование. — Хватит ерничать, — раздраженно посмотрел на него Тэтсуя. — Что за информация нужна? Мужчина принял серьезный вид. Из глаз ушел всякий намек на веселье, оставив лишь стальной стержень оябуна. — Как ты, очевидно, знаешь, — начал он. — В Японии стало слишком много иностранцев. При чем тех, кого бы нам хотелось видеть на наших землях меньше всего. — Итальянская мафия, — устало и обреченно выдохнул подросток. — И вы хотите знать, что за игры она ведет без вашего ведома, так? — Чертовски верно, Железо-кун, — снова, уже более дружелюбно, улыбнулся Тэкехико. — Ну, что — согласен? Тэтсуя зажмурился и с силой надавил основанием ладоней на глаза. Он оказался между молотом и наковальней. И у него не было совершенно никаких иных вариантов, кроме как согласиться на предложение Синдиката. — А у меня есть выбор? — с горькой усмешкой спросил Савада. — Выбор есть всегда, Железо-кун, — грустно ответил ему мужчина. — В конце концов, пуля в лоб — это тоже выбор. Подросток сделал вдох, потом — выдох. Все верно — пуля в лоб тоже чей-то выбор. Или его последствия. И Тэтсуе следует быть к этому готовым. — Я согласен.