Право власти

***       — Мамочка, а можно мне еще поиграть с ребятами? Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — девочка в красивом платьице подбегает к женщине и трясет за юбку.       — Нет, на сегодня достаточно! Скоро придёт папа, и мы сядем ужинать! — и пусть мама старается сделать свой тон как можно строже, но у нее это слабо получается.       Мама… папа… Интересно, а каково это — иметь семью, любовь, заботу?       Я часто прихожу сюда, на заброшенный деревянный мост возле озера. Здесь меня не видно. Другие боятся ходить сюда, ведь почти каждая третья доска отсутствует. А если идти со стороны приюта, в котором я живу, то переходя мост, в конце увидишь пропасть, в которую, если не умеешь или боишься лазать по канату, — упадешь.       Идеальное место для тех, кто хочет остаться незаметным, но только в вечернее или ночное время суток.       Дважды мне удалось увидеть, как этот мост проходят АНБУ. Впервые я даже не поняла, что произошло.       Во второй раз все было как обычно. Я сидела на четырнадцатой доске из тех, что еще остались, глядела на город и людей, как вдруг почувствовала, что кто-то смотрит мне в спину. Это оказался человек в маске, разглядеть которого не удалось. Через секунду он исчез.       Слышу плач недалеко от детской площадки. Поначалу хотела игнорировать. Моя компания вряд ли поможет, учитывая недоброжелательность окружающих к собственной персоне.       Но проходит пять минут, а плач все не утихает. Во мне просыпается любопытство.       Этим плаксой оказывается темноволосая девочка, моя ровесница, что сидит на земле и утирает слезы. Я тоже поначалу так делала.       — Привет! Что-то случилось? — испуганно оборачивается, и ее сиреневые глаза встречают мои зеленые.       — Нет, прости, я мешаю тебе играть? — а она милая, не такая, как те избалованные и противные дети.       — Нет, нет! Просто это мое любимое место, чтобы плакать. Я Сакура, кстати. А ты? — мягко улыбаюсь и протягиваю ладонь для знакомства.       — Хината! — она делает то же самое. ***       — Приступим! — холодный, надменный голос, как поток ледяной воды.       Теперь меня начинает потряхивать всю. Паника растекается по моим жилам, словно кровь, пропитывая страхом душу. Собираю последние крупицы силы, чтобы не заплакать.       Минута, и мне придется раздеться, возлечь с малознакомым мужчиной, когда человек пожилого возраста будет наблюдать. Может ли быть так противно от самой себя? От людей вокруг? От событий?       Как же хочется просто взять и убежать. Вот так, позорно и по-детски забежать в свою комнатку и спрятаться в кровати под одеялом, в надежде, что никто не найдет.       Столько позора, страха, стыда, а все ради человека, случайных встреч с которым по пальцам можно пересчитать.       «Зато ты ему нравишься», — шепчет мне подсознание из воспоминаний разговора с Саске-куном и его отцом.       «Сакура, это лучшее, на что ты можешь рассчитывать в своей жизни!».       «В качестве жены будущего главы клана Вы должны отказаться от всех своих прежних обязанностей и возложить свои усилия на создание домашнего уюта».       «Насколько я помню, вы недавно приступили к обязанностям помощника главного врача, да и закрепить хорошие рекомендации еще не успели…».       «Итачи всегда был способным и милым ребенком. Полагаю, мужем он будет таким же».       «Я хочу счастья своим детям, но и Вам зла не желаю».       «Сакура, мне все равно на данное тебе право выбора моим отцом. Если нии-сан не будет счастлив, то ты тем более на это не рассчитывай. Я об этом позабочусь!».       Обрывки нашей беседы как рой пчел кружится в голове, выдавая самые обидные фразы, которые только приходилось слышать. Фугаку-сан хоть вел себя холодно и надменно, демонстрируя недовольство выбором старшего отпрыска, но был довольно лоялен, чего не скажешь о его младшем сыне. Я столько лет хранила хрупкие и нежные чувства к этому человеку, а он почти подарил брату.       Наверное, Итачи-сан сейчас видит во мне уличного котенка, которого можно спугнуть лишь одним лишним движением. Медленными шагами он преодолевает расстояние между нами и осторожно прикасается к плечу.       «Нет, нет, нет! Не хочу, пожалуйста! Я хочу домой!»       В ту маленькую, полуразрушенную, старую как сама Коноха квартирку. Пусть мне снова будет стыдно приглашать туда Хинату-чан с Наруто-куном, а мой доход еще вряд ли позволит найти жилье получше. Я буду злиться на непутевых соседей и плохое электричество, а потом уйду на смену в больницу, окунаясь с головой в работу и забывая о бытовых мелочах.       Глотая непролитые слезы и не поднимая взор на мужчину, пытаюсь развязать оби, но руки совершенно меня не слушаются.       Старейшина немного отходит от кровати и встает возле входной двери, нетерпеливо, но достаточно громко вздыхает, демонстрируя свое недовольство нашей медлительностью.       Он прав. Оттягивание времени ничего не даст. Нужно закончить это как можно быстрее. Вот только руки все никак не перестают трястись.       Мои бессмысленные потуги прерывает Итачи-сан, беря мои ладони в свои. Встречаюсь с темными глубинами вместо глаз. Никогда прежде так близко к нему не находилась.       — Давай помогу, — мягкая интонация и ободряющая улыбка.       — Пожалуйста, сделайте все как можно быстрее! — отчаяние, мольба, которую я вложила в слова, и застывшие слезы сменяют неловкость в глазах парня на такое же отчаяние. Ему тоже неприятно.       — Хорошо, хададзюбан* и сусоёкэ* можешь оставить, — он и правда разрешает? А так можно?       — Но как же… — он развязывает оби, помогает снять и повесить на спинку стула мое кимоно, затем ловко справляется с датэдзимэ* и нагадзюбаном*.       — Просто подними юбку и ложись, — еще одна мягкая улыбка заставляет чувствовать себя совсем ничтожеством, которому противен человек, что хочет лишь помочь.       Все еще дрожа, пытаюсь расстелить кровать, не замечая, как третья личность в комнате встает рядом и кладет белую простынь. Вот так вот просто, как будто и нет возле него трясущейся несовершеннолетней девушки в почти прозрачных одеяниях. Удержать слезы я уже не смогла.       — Теперь ложись, — старейшина возвращается на свое место.       Не мешкая, забираюсь на ложе, поднимаю юбку, и расставив ноги, закрываю глаза.       «Пусть это произойдет быстро! Пусть это произойдет быстро!»       Кровать прогибается еще больше, когда надо мной нависает мужчина и заставляет раскрыть бедра шире. Он сыпет меня поцелуями в лоб, подбородок, щеки, шею…       Опять становится стыдно! Сделать ночь приятной обязанность жены. Да и я просила сделать все быстрее, а сама явно не способствую скорейшему финалу.       Набираюсь смелости, открываю мокрые глаза, вглядываясь в темные омуты, показывая, что все хорошо, не надо меня жалеть.       Не отрывая зрительного контакта, беру его руку и просовываю сквозь рубашку к груди, разрешая прикоснуться. Он повинуется, гладит, слегка сжимает полушарие, переходит ко второму, оглаживает живот.       Секунда, толчок, жгучая боль изнутри. Сквозь слезы киваю Итачи-сану, чтобы продолжал.       Толчок, толчок, толчок. Чувствую, как что-то мокрое течет по бедру. Толчок, толчок. Закрываю глаза.       Толчок. Скоро все пройдет. Толчок. И боль, и стыд, и страх, и слезы! Толчок. Сегодня сменит завтра, превратив этот кошмар в воспоминания.