Частная клиника Пресвятой Елизаветы.
«С любовью Иисуса Христа и теплой душой, а также с помощью современного оборудования мы заботимся о людях, страдающих многими заболеваниями, как о своей семье…» Конечно, я рассматривала такой вариант, что Мак возможно болен или от чего-то лечится. И, да, он был странным типом, но вряд ли его можно было назвать человеком с какими-то серьёзными расстройствами. «Наша клиника основана в 1998 году. То, что отличает нас от множества других клиник, помимо профессионализма, так это высокая степень конфиденциальности…» Я быстро прочитала всю информацию об этом заведении. Это была клиника для платёжеспособных пациентов. Очень дорогая и закрытая. Если я всё правильно поняла, то в этой клинике часто лечились обычно какие–нибудь знаменитости, богатые и известные люди. Главным плюсом этой клиники была полная конфиденциальность. Но что же там делал Конор? Наверное, это было совсем не моим делом, но я все–таки записалась на прием, заполнив форму на сайте. Я сомневалась, что это прокатит. Ведь нужно было иметь хорошие знакомства или большие деньги, чтобы просто попасть туда. Так я и заснула. На диване Конора МакГрегора, в доме Конора МакГрегора, с мыслями о секрете Конора МакГрегора. — Я не расскажу Оди или ещё кому–нибудь. Я делала это только по собственному желанию. Я знаю, что это не моё дело. Но если нужно… ты можешь поделиться этим со мной, — произнесла я. Господи, я была в полном дерьме. Как я могла так спалиться?! Но на моё удивление ирландец лишь тяжело вздохнул, а потом отошел от меня. — Что ты знаешь? — спросил он. — Ничего, — ответила я честно. — Я ничего не знаю, кроме того, что ты зачем–то посещаешь эту клинику. — Я верю тебе, — ответил Конор, пристально глядя мне в глаза. — Ты не умеешь врать. — Прости, я не должна была вмешиваться в это, — начала я. — Так ты еще хочешь узнать, что я там делаю? Я кивнула. — И я тебе по-прежнему могу доверять? — Конечно! Хоть МакГрегор бесил меня и раздражал порою, но я точно не собиралась предавать его. Это было просто не в моих правилах. — Тогда поехали вместе со мной, там всё узнаешь.***
Мы сидели на скамейке во дворе этой самой злополучной клиники. Это был милый дворик с зеленым газоном, белыми резными деревянными скамейками и столами. Что–то вроде места, где родные могли увидеться. Это было отличным решением, так как здесь ничего не напоминало о клинике, и можно было расслабиться. К тому же это заведение оправдывало свой лозунг о конфиденциальности, и дворик был окружен высоким белым забором. Я немного волновалась. Может, то, что я сейчас узнаю, напугает меня? И, да, я всё–таки не хотела быть тем, кто хранит чужие секреты. Это было слишком ответственно. Я посмотрела на Конора, и заметила, что тот тоже волнуется. Он нервно заламывал себе пальцы, и скорее всего закурил бы, если бы здесь это было разрешено. Я не сразу заметила, как к нам кто–то подошел. Точнее подъехал. Бледная и худощавая брюнетка в инвалидном кресле. Это первое, что я смогла заметить. — Ты приехал! — сказала она, заключая Мака в объятия. Я сидела в полном недоумении. В этой девушке я узнала Ди. Судя по её больничной пижаме и креслу-каталке, она была пациенткой этой клиники. Получается, именно её Конор и навещал здесь. Когда эти двое вдоволь наобнимались, Мак подвез девушку ко мне. Я осторожно посмотрела на неё. За месяц работы на Конора, мы ещё не были с ней знакомы. Ди можно было назвать красивой. Высокие скулы, прямой нос, тонкие губы и большие серые глаза. Но я заметила, что многие её движения были очень неуверенными и странными, а в обе руки вставлены катетеры. — Кто это? — спросила она у своего мужчины. Я быстро отвела глаза от Девлин на МакГрегора, и в свою очередь поймала на себе его взгляд. Выжидающий взгляд. Будто бы он ждал моей реакции. И что–то ещё было в его взгляде, чего я понять не могла. — Знакомься, Ди, это Тина. Я не знала, чему мне стоило больше удивиться. Тому, что Конор в кои-то веки назвал меня по имени? Или тому, как говорил это… Я никогда не слышала, чтобы МакГрегор разговаривал так с кем-то. Всего лишь пару слов, но это было сказано с такой нежностью и любовью. Даже его взгляд смягчился, когда он посмотрел на Ди в больничной пижаме. — Привет, — я поняла, что нужно что–то ответить. — Зачем ты привел её, Конор? — спросила девушка. — Ди, она моя новая ассистентка. Сегодня Тина выглядит как унылый кусок дерьма, но, поверь, она очень веселая и работоспособная, — ответил Мак, направляя на меня свой взгляд. Я почувствовала себя жутко неловко, и даже пропустила мимо ушей его несносную шутку. — Надеюсь, ты себя хорошо ведёшь и не обижаешь её, — Ди сделала замечание Конору. — Нет, нет… что вы! Он послушный парень. Я попыталась улыбнуться, видя как Ноториус в шутливой форме отдает честь своей женщине. Теперь Девлин громко засмеялась. Я посмотрела на Мака и увидела, как он мне кивнул… это было похоже на что–то вроде благодарственного кивка. Но за что? — Ди, по-тише, а то медсестры подумают, что у тебя опять истерика. Лучше расскажи, как прошел твой день. Ты прочитала те книги, которые тебе посоветовал психиатр? — спросил Конор, беря девушку за руку и поглаживая её. — Да, почти… но сегодня утром я потеряла сознание, — уже серьёзно ответила Ди, перестав смеяться. — И они опять мне вставили эти штуки… — Я вчера говорил с твоим врачом. Ты снова просишь его о посещении детской комнаты? Девушка утвердительно покачала головой. — Я хотела забрать нашу дочь. Я слышала, как она плачет, Конор… — совершено спокойно рассказывала Девлин. — Но доктор не даёт мне пока увидеть Элис. Может быть получится завтра. Это было странное заявление. Мне вдруг стало жарко и неудобно, в голове было пусто. Я не понимала, что я здесь делаю. Но как только я подняла глаза на Ди, то почувствовала, как по моей спине пробежал холодок. В её взгляде была какая-то неадекватность. Конор молча слушал, не пытаясь даже задавать наводящие вопросы, он просто сидел и смотрел на свою девушку. — Ты ведь приедешь завтра? — спросила Ди, улыбаясь. От этой улыбки внутри у меня всё сжалось. — Обязательно, — его голос прозвучал глухо, чувствовалось, что МакГрегор сам не знал какие ему подобрать слова. — Мисс Девлин, доктор Кац уже ждёт вас, — медсестра появилась очень вовремя. — Думаю, что он покажет мне Элис… — она лукаво улыбнулась, предвкушая несуществующую встречу. Конор выжидающе посмотрел на Ди. Я увидела, как он стиснул зубы и на скулах у него заходили желваки. — Делай всё, что тебе прописывают врачи, и скоро ты пойдёшь на поправку. Когда медсестра и Девлин скрылись из виду, МакГрегор повернулся ко мне. Я просто молчала, потому что мне было стыдно. Стыдно за то, что я хотела ворваться в его личную жизнь. Стыдно за то, что я всё-таки ворвалась. Ирландец сел рядом. — У Ди была замершая беременность, — ответил он на мой немой вопрос во взгляде. — Теперь она думает, что ребёнок жив, и даже дала ему имя. Врачи предполагают, что это начальная стадия шизофрении. Внезапно у меня встал ком в горле. Такой гладкий и твердый, как галька. Конор немного помолчал, давая мне возможность осмыслить сказанное. — Последнее время у нас с ней совсем не ладилось… мы даже жили по отдельности. Но Ди уже была беременна и ей захотелось рожать в Штатах, — рассказывал он, смотря на лужайку. — Всё шло нормально, пока месяц назад ей не подтвердили какой-то идиотский синдром, чтоб его… Больше всего я не любила находить болевые точки, так сказать ахиллесовы пяты, у людей. И теперь я нашла болевую точку МакГрегора. — Я не могу перевезти её обратно в Дублин к сыну, так как лечение ещё не окончено. Я бы всё отдал, чтобы Ди находилась в обычном доме, а не в этой клинике. Но я знаю, что сейчас это небезопасно для неё, — будто бы оправдываясь, сказал ирландец. Но он не должен был оправдываться! Тем более передо мной. Чёрт, я сейчас просто восхищалась им. Мысленно я забрала все свои слова назад. Нет, Конор не самовлюбленный мудак. Нет, Конор не эгоистичный козел. — А кто знает об этом помимо меня? — спросила я. — Только ты. Я не хочу, чтобы вся шумиха и грязь хоть как–то касались Ди. Поэтому я сделал всё, чтобы об этом никто не узнал, — ответил МакГрегор, ковыряясь кроссовком в земле. Я понимала его. Конор не хотел, чтобы в интервью его постоянно спрашивали о состоянии Ди. Он не хотел, чтобы вообще эту историю разжевывали различные таблоиды, превращая в рекламу и пиар. — Прости, — произнесла я. — Мне очень жаль… Конор махнул рукой. Брезгливо. Он не нуждался в моём сочувствии. — Если об этом кто–то узнает, то я убью тебя, Тиффани, — серьёзно сказал ирландец. Я ненавидела себя за то, что влезла в личную жизнь Ноториуса. Хотя одновременно с этим, я была рада этому. Ведь моё мнение об этом человеке кардинально изменилось. Наверное, Конор никогда не перестанет меня удивлять. — Я никому никогда не расскажу об этом. Доверься мне, — сказала я, когда мы уже сидели в его машине. — Я знаю. Именно поэтому я тебя и выбрал. Ты не похожа на всех этих лживых фальшивок, Тиффани, — ответил Мак, поворачиваясь ко мне. — И прости меня за то, что пыталась узнать про это, — я отвела взгляд, потому что я всё еще испытывала смущение и стыд. — А ты прости, что поджёг твой лоб в первый день, — сказал ирландец. Я тут же посмотрела на него и увидела, как он улыбался. Я улыбнулась ему в ответ и почувствовала облегчение на душе. — Поехали? — вдруг спросил Конор, заводя машину. — Куда? — Я думаю, нам не мешает развлечься, — ответил загадочно Мак. Я не стала возражать. Я хотела, чтобы он развлекался. Я хотела, чтобы ему было весело. Потому что я не могла видеть грустные, задумчивые глаза Ноториуса. Может, причина его пьянок как раз–таки заключалась во всей этой ситуации? Должно быть, тяжело знать, что ничем не можешь помочь родному человеку. И невероятно тяжело, каждый раз прощаться с ним, покидая клинику.