POV Тина.
Конор даже не стал злиться и устраивать скандал, когда обнаружилось, что в аэропорту имени Джона Кеннеди его чемодан перепутали с таким же серым чемоданом некой Тэйлор Уотсон. Он просто устало повалился на кресло и закрыл глаза. Первые дни нового года выдались для него не совсем удачными. Уже несколько дней он страдал от простуды, кое-как передвигаясь, не подпуская к себе никого, и отказываясь от помощи врачей. От различных антибиотиков, которые он пил горстями, ему постоянно хотелось спать. Апатичный болеющий Мак вызывал у меня не только жалость, но и умиление. Он кутался в свитера, шарфы, и даже облачился в шапку, не смотря на его привычку ходить без головного убора. Способности язвить и болтать без умолку испарились, как только его температура превысила норму здорового человека, и даже в самолете Ноториус просто спал, укутавшись в плед.
К сожалению, ни о какой отмене рекламной съёмки для Reebok и автограф-сессии нельзя было и думать, поэтому мы сейчас находились в Нью-Йорке, где МакГрегор должен был получить свой первый миллионный гонорар в этом году.
Как только мы зашли в номер, кое-как пробравшись через огромную толпу зевак у входа, желавших поглазеть на Конора, мы поняли, что чемодан с женскими вещами явно не является чемоданом Ноториуса. Оди тут же позвонил в администрацию аэропорта разбираться с этой ошибкой. Как оказалось, багаж ирландца отправился в Майами вместе с Тейлор Уотсон, в то время как чемодан этой особы оказался в Нью-Йорке у МакГрегора.
— Никогда бы не подумал, что буду завидовать своему чемодану, — произнес Мак, устало потирая свой лоб.
— Это просто возмутительно! — не мог успокоиться Оди. — Перепутать багажи, когда люди летели в совершено разных самолётах… Алло, Дэвид, тебе срочно нужно обойти кое-какие магазины и купить что-нибудь для Конора, — звонил он стилисту МакГрегора.
Пока Аттар раздавал поручения, я тихо спросила у ирландца, что он имел в виду, когда сказал, что завидует своему чемодану.
— Я хочу отдохнуть, — ответил он, шмыгая носом.
— Твой график забит до невозможности, — вспомнила я.
— Я знаю, — кивнул удрученно Конор, а затем обратился к Оди. — Эй, диктатор, что мне нужно сделать, чтобы отвоевать себе хотя бы пару дней отдыха?
Аттар посмотрел на Ноториуса и закачал головой.
— Боюсь, что ничего, Мак. В среду мы должны вылететь в Лондон на ежегодную премию «GQ».
— И что, ты не можешь предоставить ему хотя бы два дня отдыха? — возмутилась я.
— Не драматизируй так, Тина. Это всего лишь простуда, — отмахнулся Оди, но сделал он это как-то неуверенно.
И я знала, что менеджер сам понимает, что Конор выглядит совсем хреново. И дело было не в его простуде, а в том, что за последнее время на него слишком много всего навалилось. Он был истощен эмоционально и физически, и ему просто требовалось отгородиться от всего этого на некоторое время.
— Я бы хотел улететь на какие-нибудь Гавайские острова, снять домик у океана на пару дней и стать обычным туристом, — сказал ирландец, смотря в стену, а в его глазах зажегся легкий мечтательный огонек, который тут же погас.
Я была даже удивлена таким обывательским мечтам Ноториуса.
— Конор, я постараюсь что-нибудь придумать, но не обещаю, — вздохнул Оди. — Надеюсь, до автограф-сессии тебе полегчает. Я даже отменил несколько интервью, так что ты можешь поспать до вечера и как следует отдохнуть.
Сказав это Аттар, вышел из номера, оставив нас с МакГрегором наедине.
— Тебе действительно так хреново? — спросила я, садясь напротив ирландца.
Он утвердительно моргнул, продолжая молчать и задумчиво смотреть сквозь меня.
— Могу я чем-нибудь тебе помочь?
Я чувствовала себя неловко, потому что у меня было отличное самочувствие, в то время как Конор буквально расползался по креслу, и каждое его движение и слово давались ему с трудом.
— Нет, — вяло ответил он. — Хотя… знаешь, есть такие круассаны с лососем. Они продаются в Старбаксе. То есть их можно найти в почти любом ресторане, но мне нравятся именно те, что из Старбакса. Ты можешь мне их достать?
Я улыбнулась такому детскому желанию МакГрегора, который даже не приказал мне это, а просто попросил.
— Конечно, без проблем, я сейчас вернусь, — сказала я, быстро вставая с кресла и накидывая на себя пальто.
Я уже подошла к двери, а затем, вспомнив кое-что, повернулась.
— Конор, тебе лучше переместиться на кровать.
— Ты пользуешься моим больным положением, и сразу же тащишь в постель? Не хорошо, Тиффани, — слабо усмехнулся он.
— Определенно, — покачала головой я, встречаясь с ним взглядом.
МакГрегор смотрел на меня всегда по-разному. Равнодушно, нежно, зло, нахально, дружелюбно, похотливо, заинтересованно. Но еще никогда он не смотрел на меня так, как он это делал сейчас. Он просто смотрел. Будто бы видел что-то, чего раньше не видел. Но в этом не было яркой заинтересованности и удивления. Это был спокойный взгляд, полный понимания.
— Я скоро вернусь. Смотри, не усни.
Оказавшись на улице, я тут же пожалела, что не вышла через чёрный вход. Фанаты Ноториуса уже давно узнавали и меня, поэтому тут же окружили в плотное кольцо.
— Привет, Тина, где сейчас Конор?
— Эй, Тина, ты можешь сфотографироваться со мной?
— Ты можешь передать ему это?
Я растерянно смотрела на парней и девушек, которые пытались что-то всучить мне или сфотографироваться рядом со мной.
— Нет, Конор плохо себя чувствует. К сожалению, я не могу передать ему ваши подарки. Нет, я не знаменитость, чтобы фотографироваться со мной, — я пыталась отвечать вежливо, и, пользуясь брешью в образовавшемся круге, выскользнула из ловушки.
Я знала, что они не будут преследовать меня, а будут ждать Мака у отеля до последнего, поэтому дальше уже шла спокойно, не беспокоясь о том, что эти люди меня догонят. Мне повезло, и ближайшее кафе Старбакс находилось совсем рядом. Там я купила несколько круассанов с лососем, которые он просил, заодно прихватив пару стаканчиков имбирного латте с собой. Еще в кафе я заметила, как вслед за мной зашла девушка с белыми волосами и синей прядью у виска. Она топталась у выхода, пока я оплачивала покупки, а когда я вышла, она последовала за мной. На улице я несколько раз обернулась, удрученно заметив, что девушка всё еще идет за мной. Когда я резко остановилась и обернулась, моя преследовательница испуганно споткнулась, делая вид, что совсем не шла за мной всё это время.
— Ладно, ты преследуешь меня с самого кафе, — произнесла я, сделав шаг к ней навстречу.
Девушка с плохой кожей, худыми ногами и испорченными волосами, которые подвергались окраске не раз, растерянно посмотрела на меня.
— Я знаю, что ты помощница Конора…
— Да.
— Мне нужно с ним увидеться.
— Тогда приходи на автограф-сессию в Reebok, — улыбнулась я, думая о том, что теплые круассаны и горячий кофе стремительно остывают, пока я говорю с этой фанаткой на улице.
— Нет, нет, я не хочу его увидеть. Я хочу с ним увидеться, — повторила девушка.
— Ох, прости, Конор сейчас болен, и просто физически не сможет этого сделать.
— Нет, Тина, мне очень нужно. Ты даже не представляешь, что он значит для меня. Я приехала из Канады, чтобы увидеть его. Возможно, это мой единственный шанс. Пожалуйста, прошу, — затараторила она, хватая меня за руку.
Её слова не удивили меня, потому что я часто сталкивалась с этим. Я ни раз видела подобные истерики и слышала сумасшедшие крики. Меня было трудно удивить этим, однако что-то в ней меня насторожило. Какое-то острое отчаяние читалось в глазах этой девушки.
— Я не знаю, — замотала я головой, хотя прекрасно знала, что Мак не захочет встречаться с кем-либо, даже будь он сейчас здоров.
— Пожалуйста, Тина, — она сжала мою руку сильнее, умоляюще смотря на меня.
— Послушай, — начала я, осторожно вынимая свою руку из её захвата. — Если хочешь, я могу передать ему твоё послание. Как тебя зовут?
Девушка огорченно опустила голову, а её плечи затряслись.
— Эй, эй, ты что, плачешь? — спросила я, обнимая девушку за плечи.
Она сразу же обняла меня, утыкаясь лицом мне в грудь и продолжая всхлипывать.
— Всё хорошо. Поверь, Конор сейчас правда болен и он не захочет рисковать тем, чтобы кого-то заразить, — произнесла я, чувствуя неловкость, потому что рыдания девушки усилились. — Ну же, успокойся. Как тебя зовут? Я всё еще предлагаю тебе передать что-нибудь для него. Я доставлю все в целости и сохранности. Обещаю.
Наконец она оторвалась от меня, и я заметила её покрасневшие глаза и черные подтеки от яркого макияжа.
— Кити. Меня зовут Кити, — ответила девушка, заикаясь.
Я нахмурилась, потому что это вдруг показалось мне очень знакомым. Могла ли я знать её? Или почему еще меня так задело её имя? Где-то на закромах моей памяти вдруг мелькнули многочисленные неоткрытые конвертики. Около двухсот писем на почте МакГрегора, и столько же в Direct’е Инстаграма.
— Кити Ноулз? — спросила я, хотя это было просто пальцем в небо, и я не могла быть уверена в том, что эта именно та Кити Ноулз, что закидывала Конора своими сообщениями уже как год.
Глаза девушки мгновенно расширились, образовывая два круга, обрамленными длинными черными ресницами.
— Д–да…
Я нервно сглотнула, думая о том, что это было слишком символично. Я читала её письма вместо Мака, когда он еще был в реабилитационной клинике, и теперь встретила её именно здесь, в Нью–Йорке.
— Он… Конор читал мои сообщения? Он знает обо мне? — вдруг завопила она, прыгая на месте.
— Ну да, — соврала я.
И это была ложь, за которую мне не было стыдно. Что-то вроде того, когда нет другого варианта ответа.
— О, господи! Конор МакГрегор знает обо мне! Он знает, кто я такая! Он знает моё имя! — она вновь вцепилась в меня своими тонкими, но сильными руками.
— Кити, я спешу, поэтому, если ты хочешь что-то передать, то я передам, а если нет, то мне нужно с тобой попрощаться.
Фанатка всё еще не успокаивалась, и это было похоже на то, что она незаметно приняла наркотики, пока я не видела. Потому что я не могла поверить, что такая реакция возникла у Кити только от того, что Ноториус якобы прочитал все её послания.
— Да, да, конечно. Вот это письмо. Там открытка, я сама её нарисовала, — улыбнулась она, доставая белый конверт из своей сумки.
— Отлично, я обязательно передам это Конору. Думаю, ему понравится, — произнесла я, беря в руки помятый конверт из дрожащих рук девушки.
— Ты очень милая и добрая. Спасибо, спасибо, спасибо, — повторяла она, не отпуская мою руку.
— Мне нужно идти, Кити, прости, — извинилась я.
Я развернулась и зашагала к отелю, но через несколько секунд обернулась, чувствуя её взгляд на себе. Так и было. Она продолжала стоять на месте, смотря на меня, а её губы будто бы продолжали шептать «спасибо».
***
После проведённой двухчасовой автограф-фотосессии, мы сидели в машине, направляясь обратно в отель. Конор, до того молчавший всю дорогу, вдруг спросил у Оди, который сидел рядом с ним:
— Старик, сколько сегодня было людей?
— Думаю, около тысячи, но если тебе нужны точные цифры, я могу посмотреть, сколько мы продали продукции с твоим автографом, — ответил Оди, тут же хватаясь за свой планшет.
— Неплохо, — сказал Мак и принялся набирать что-то в своём айфоне.
После автограф-сессии он немного оживился, и уже не растекался болеющей лужицей по всем горизонтальным поверхностям. Я сидела напротив Оди и Конора одна, внимательно следя за действиями ирландца, потому что я уже только по его слабой улыбке на лице могла догадаться, что он что-то затеял.
И он действительно сделал это. Через несколько секунд мой телефон завибрировал, и я увидела, что МакГрегор прислал мне сообщение.
«Около тысячи человек хотят меня, но только у тебя есть такая возможность.😏 Что ты чувствуешь?»
Я улыбнулась и посмотрела на него, но тот сделал вид, что ничего не присылал мне, и увлеченно смотрел в окно. Я принялась за ответ.
«Чувствую себя избранной😏👸🏻»
Я приняла правила его игры, и сделала вид, что тоже смотрю в окно. Краем глаза я видела, как ирландец набирает новое сообщение.
«Не забывай, теперь у меня в номере есть целый чемодан с женской одеждой. 😈 мы можем экспериментировать 😂🤫🔞»
Я не смогла сдержать своего смеха, читая его сообщение. После того, как я прочла это, я посмотрела на Конора, который продолжал сидеть с невозмутимым лицом. Оди начинал подозревать что-то, поэтому тоже посмотрел на Ноториуса, а затем на меня.
— Эй, если вы хотите поцеловаться или потрахаться, то дотерпите уж несколько минут до отеля.
И теперь даже Конор не смог сдержаться и засмеялся. Мы начали смеяться без причины, но потом этой причиной стал недоумевающий Оди, который вдруг подумал, что мы его как-то разыграли. Он достал зеркало из своего кармана и принялся рассматривать себя на предмет нашего с Маком розыгрыша. А мы продолжали смеяться над ним, даже не пытаясь остановиться.
Мы смеялись даже тогда, когда зашли в номер ирландца. Я сама не заметила того, что пропустила свой этаж, и оказалась в его номере. Нет, я не думала о сексе. Просто нам было слишком весело, и я не могла и не хотела с ним расставаться.
— Так, — начал Конор, скидывая свою куртку на пол. — Значит, тебя всё-таки заинтересовало моё предложение?
Он сел на большую кровать, опираясь на неё своими накаченными руками.
— Конечно, нет, — отрицательно покачала я головой, замечая тот самый чемодан с женской одеждой в углу. — Просто решила довести больного человека до номера.
— Хм, это теперь так называется, — усмехнулся Мак.
Я лишь покачала головой и засунула руки в карманы пальто, сразу же нащупывая в них что-то. Это был конверт с письмом от той девушки. Я совсем и забыла про него.
— Кстати, это тебе, — сказала я, вытаскивая конверт из кармана.
Конор прищурился и жестом подозвал меня к себе.
— Прочту завтра в самолете, — сказал он, повертев конверт у себя в руках, а потом небрежно забросил его на кровать.
— Девушка, что дала мне его, просто с ума по тебе сходит… — произнесла я.
Ноториус взял меня за руки и притянул к себе ближе, смотря на меня снизу верх.
— Все по мне с ума сходят, но только не ты, — заметил он.
Я лишь удивленно расширила глаза. Неужели он не видит, что я схожу по нему с ума? Или я настолько незаметно делаю это, что кажется, что мне всё равно?
И я поняла это. Я поняла, что обвиняя Конора в том, что он скрывает свои чувства, я поступала точно также. Я скрывала свою ревность, я не позволяла себе много нежности с ним, я даже смотреть на него запрещала себе. Я была таким же эмоциональным инвалидом, как и он. И возможно, мы были с ним похожи даже больше, чем мне это всегда казалось. С самого детства мама мне внушала, что я не должна плакать, что я не должна быть чувствительной, а должна быть сильной. И это прочно засело в подкорке моего головного мозга. Эмоции — удел слабых. Мне всегда казалось, что, если я буду показывать человеку свою симпатию, то он просто будет использовать это или разочаруется во мне, и я стану ему неинтересна. Я думала, что МакГрегор понимает, что он многое значит для меня, совершенно забывая, что он такой же человек, который пытается разгадать меня, как и я его. То, что казалось мне таким очевидным, могло просто не дойти до него. Он сказал, что я не схожу по нему с ума. А я всего лишь старалась не показать ему, что я уже давно была помешана на нём.
Маргарет как-то назвала своего сына дикобразом. Похоже, я была таким же дикобразом. Эти животные защищены от всех видов хищников длинными твердыми иглами.
— Я уже давно схожу по тебе с ума, Конор «Печально Известный» МакГрегор, — сказала я тихо.
И если дикобразы не могли избавиться от своих иголок, то мы могли. Мы могли открыться друг другу, не боясь, что нам причинят боль.
Ирландец как-то притворно улыбнулся и отвел глаза.
— Но ты не доверяешь мне, Тиффани, — произнес он, вновь обращаясь ко мне. — Ты думаешь, что я пересплю с тобой, а потом уволю, так? И я это говорю не потому, что хочу просто затащить тебя в постель. Хотя да, я этого хочу. Я хочу тебя, детка. Но просто пойми… моя жизнь уже давно не принадлежит мне. И я привык к этому. Привык быть тем, кем не являюсь. Привык говорить то, чего от меня все ждут. И знаешь, что? Ты — единственное, что я выбрал сам. Когда я вижу тебя рядом с собой, то понимаю, что какой-то частью своей жизни я всё-таки управляю. Ты — моё собственное решение и выбор. И я не хочу тебя терять. Когда ты это поймешь?
Это было слишком неожиданно. Слишком неожиданно, чтобы что-то отвечать. Я думала, что Конору удобно быть со мной, и совсем не думала о том, что это может быть что-то большее. Я стояла, не чувствуя пола под собой, и смотрела ему в глаза. Это всё, что я могла сделать.
— Похоже, я совсем раскис из-за простуды, — произнес он, когда я так и ничего не ответила.
— Я… понимаю.
— Что?
— Теперь я понимаю это, — ответила я.
Мак ничего не сказал, а только посмотрел на меня. Затем он медленно встал с кровати, стянул с ног ботинки и улегся.
— Тиффани, ты можешь позвонить на ресепшн и попросить, чтобы мне принесли горячий чай? — как ни в чем не бывало, спросил он.
Я кивнула и направилась к телефону.
Я всё еще не могла поверить в то, что только услышала. Конор не хотел меня терять. Я была для него не просто очередной ассистенткой. У нас могло быть будущее. И все мечты, которые я старательно пыталась выкинуть из головы, могли стать вполне реальными.
