Ты — работа (не) моей мечты.

POV Тина. Я была в полном недоумении, узнав от Оди на следующий день после того, как мы вернулись из Нью-Йорка, что Конор всё-таки выбил себе четыре дня отдыха и сразу же улетел на Гавайские острова. МакГрегор ничего не сказал мне об этом. Он даже не попрощался. Он даже не попросил проводить его в аэропорт. Всё это он сделал настолько тихо и незаметно, что у меня вдруг сложилось впечатление, что он хотел сбежать не только от всей этой жизни, но и от меня в том числе. Ведь я была тоже её частью. Я несколько раз писала ему сообщение, но перед тем, как нажать «отправить», тут же стирала его. В конце концов, каждый человек имеет право на то, чтобы побыть одному. И я не должна был расстраиваться или злиться из-за этого желания Мака. Но, тем не менее, мне было невероятно обидно, что Аттар всё знал, а я узнала это второй, если даже не третьей. Конор ведь доверял только мне, как он сам говорил, тогда почему покупку билета и остальные моменты он поручил своему менеджеру? Целый день я мучилась от догадок. И когда я уже созрела для того, чтобы позвонить Ноториусу первой, мне позвонил Оди. — Пакуй вещи и вали в аэропорт, — начал он без предисловий. — Прости, что? — Боже, Тина, когда же ты начнешь понимать всё с первого раза? У тебя рейс в девять вечера на Гавайи. Мак только что звонил и сказал, что забронировал тебе билет. — Он хочет, чтобы я приехала к нему? — спросила я, не понимая, что происходит. Однако меня уже начинало трясти от радостного возбуждения. — Аллилуйя! — Но… но почему он ничего мне не сказал? И почему он купил мне билет только сейчас? — Может, потому что это было бы слишком подозрительно, если бы Конор МакГрерор улетел на Гавайи со своей молоденькой ассистенткой, м? Поменьше глупых вопросов, и мчись в аэропорт, пока ты не опоздала на свой рейс, — произнес Оди. Меня не нужно было просить дважды, и уже через тридцать минут я собрала сумку и поехала в аэропорт. Я и подумать не могла, что Конор изначально хотел взять меня с собой. Он не забыл про меня, и не хотел отдыхать от моего общества. Конечно, я уже должна была свыкнуться с мыслью о том, что он нуждается во мне, но всё равно каждый его поступок, доказывающий это, повергал меня в шок. Это было слишком идеально, чтобы быть правдой. Приняв успокоительное перед самым взлетом, я уснула, и совсем не заметила приземление самолета. Меня разбудила стюардесса, и как оказалось, что все пассажиры давно уже вышли, и только я одна оставалась на своём месте. Я всё еще чувствовала легкую заторможенность в голове от действия успокоительных, когда спускалась вниз по трапу, но без этих таблеток я бы точно подверглась одной из панических атак из-за моего страха полета. Взяв свой багаж, я направилась в зал ожидания. Нужно было позвонить Конору и сообщить, что я прилетела, но в моей голове вдруг возникла совершенно глупая мысль, что он уже ждет меня. Поэтому-то я и оказалась в зале ожидания, где всех пассажиров уже встречали знакомые, радостно обнимая и забирая их багаж. Несмотря на то, что была уже глубокая ночь, людей в аэропорту Хило было достаточно. Большинство встречающих отличались ярким загаром и легкой одеждой. Я растерянно огляделась, набирая номер Ноториуса в телефоне, как вдруг поняла, что этого не потребуется. Ирландец стоял среди толпы встречающих, и я могла его заметить по красной хлопковой рубашке, накинутой на светлую, еще не загоревшую кожу, и по причудливой панамке, что носили все здешние туристы. Я даже была удивлена тем, что такие простые вещи имелись в его гардеробе. Наши взгляды встретились, и я не могла сдержать свою радостную улыбку. Как только мы оказались рядом, я немного замешкалась. С одной стороны, мне хотелось обнять его, но с другой, меня что-то останавливало. И я лишь неуклюже потопталась на месте, не зная, как мне вести себя с ним. — Когда все пассажиры вышли, и я не увидел среди них тебя, я подумал, что ты не захотела прилетать ко мне, — начал Конор. Я удивилась его перемене. Мак уже не выглядел болеющим с серо-белой кожей и тусклым взглядом. Несмотря на то, что он еще не успел загореть, его кожа приобрела здоровый оттенок, а сам он просто светился от счастья. И пока я удивленно разглядывала его белые ноги с накаченными икрами, ирландец быстро выхватил у меня из рук сумку и кивнул головой, чтобы я следовала за ним. — Я приняла снотворное и проспала весь полет, — ответила я, догоняя его. — Тиффани, это так типично для тебя, — усмехнулся Конор. Мне нравились подобные его замечания. Когда он говорил, что это так на меня похоже. Или же «это типичная Тиффани». Я думаю, что каждому нужен такой человек. Человек, который будет так хорошо знать вас, что скажет, когда вы в очередной раз сделаете что-то глупое или смешное — «Это в твоём стиле». Мы вышли из здания аэропорта, и я сразу же почувствовала это. Несмотря на то, что Лос-Анджелес находился также на берегу Тихого Океана, как и Гавайи, воздух и сама атмосфера совершенно отличались друг от друга. Гавайи — это остров. И он был окружен океаном со всех сторон. Воздух был наполнен влажностью и морским запахом. В Лос-Анджелесе же воздух был сухой и всё, что его наполняло, так это выхлопные газы. — Ты так быстро уехал, ничего не сказав, — сказала я, садясь в машину. МакГрегор, закинув мою сумку на заднее сиденье, сел за руль и впервые за всё это время улыбнулся. — Я рад тебя видеть, крошка, — сказал он, и быстро сократив расстояние между нами, мазнул своими губами по моим. Отстранившись, Конор, как ни в чем, ни бывало, завел машину, и мы тронулись. Он рассказывал о том, что снял домик прямо на пляже, взял напрокат этот старенький Додж Челленджер, и что проспал весь день, когда только приехал. А еще, что кое-как успел позвонить Оди, чтобы тот сообщил мне о моей поездке. — Почему ты мне сразу не сказал об этом? — спросила я, всё еще чувствуя сладкое послевкусие на губах от столь быстрого поцелуя. — Ну, это должен был быть сюрприз. Я ведь обещал тебе свидание, помнишь? Так что пусть оно произойдёт на Гавайях, — пожал плечами Мак, бросив на меня быстрый взгляд, и вновь возвращаясь к дороге. — Тем более, мы не могли лететь на одном рейсе. Это было бы слишком… — … подозрительно, — закончила я, вспоминая слова Аттара. Ирландец кивнул головой, а я, тем временем, позволила себе оторваться на миг от его лица и оглядеться. Мы ехали по пустынной дороге, которую освещал лишь желтоватый свет фар нашей машины. Казалось, нас окружала тяжелая непроглядная. Воздух и всё пространство вокруг было тяжелым и ощутимым. Но, привыкнув к темноте, я через несколько минут уже могла разглядеть возвышающиеся холмы вулкана, с одной стороны, а с другой, необъятный горизонт океана, который слился с таким же сине-черным небом. Я не могла видеть полный пейзаж, но то, что мне удалось разглядеть, заставило испытать трепетный восторг. Мы ехали еще минут двадцать, прежде чем я заметила, что мы подъезжаем к пляжу. Конор остановил машину, а я попыталась разглядеть дом, который он снял. — Дальше пешком. Я специально снял дом в самом уединенном месте. Здесь никого не бывает, — сказал он, выходя из автомобиля. Услышав его слова, я ощутила, как по коже пробежали мелкие мурашки, словно кто-то окатил меня холодной водой. Я почувствовала волнение. Конечно, я еще в Лос-Анджелесе думала о том, что если мы будем здесь вдвоём, то обязательно между нами кое-что произойдет. И я хотела этого и не собиралась отказываться. Но сейчас, когда мы уже были близки к тому, чтобы оказаться в уединенном доме на диком пляже, где нас бы никто не нашел, и никто не помешал бы нам, я почувствовала панику. И даже не знаю, с чем она была связана. МакГрегор взял мою сумку, и, закинув её на плечо, пошел вперед. — Я могу и сама её понести. Она совсем легкая. Я даже не знала, что нужно брать с собой, — сказала я, кое-как догоняя его в темноте. Я привыкла, что обычно это я была тем, кто таскает за Ноториусом кучу его вещей, и была немного растеряна его заботой. — Тиффани, просто позволь мне это сделать. Ты больше не моя ассистентка, — ответил мне Конор. — Я имею в виду, в эти два дня. И ты не должна вести себя так, будто бы я плачу тебе бабки, чтобы ты ухаживала за мной. Мы на равных правах. Я кивнула, закусывая губу, чтобы не заулыбаться во весь рот. — Два дня? — переспросила я, ощущая, как песок забирается в мою обувь. — Да, это мало, понимаю, — согласился Мак. — Поэтому их нужно провести с пользой. Я остановилась, догадываясь, о чем он говорит. Вновь это волнение, которое непонятно откуда взялось, заставило моё дыхание участиться. Ирландец, заметив, что я отстала, снова вернулся за мной и подошел ближе. Я опустила глаза и видела его ступни на белом песке, которые остановились рядом. — Крошка, что с тобой? Ты выглядишь какой-то испуганной и ожидающей чего-то. — Просто… — начала я, поднимая на него глаза, тяжело сглотнув при этом. Но Конор не дал мне закончить, и положив одну руку на мой затылок, а другой, убрав выбившуюся прядь с моего лица холодными пальцами, медленно наклонил голову. Наши губы были в миллиметрах друг от друга, но он не спешил с поцелуем. МакГрегор просто смотрел мне в глаза, иногда скользя взглядом по моим приоткрытым губам. В конце концов, я не выдержала, и первой поцеловала его. Я безумно скучала по этому. По его губам, которые так идеально подходили моим, по рукам, которые так по-хозяйски расположились у меня на талии. Я безумно скучала по нам. — Не здесь, — прервал поцелуй ирландец, когда он стал слишком страстным, чтобы устоять на ногах. Я сделала вдох, чувствуя головокружение, вызываемое близостью океана и близостью Конора МакГрегора. Вот они — две стихии, которые сводили меня с ума своей притягательностью и загадочностью. Мы пошли дальше, и через какое-то время я уже могла видеть белый одноэтажный коттедж, притаившийся в темно-зеленых зарослях пальм и кустов. Этот домик выглядел скромно, но очень уютно. Мы поднялись по нескольким деревянным ступенькам и оказались на лоджии, вид из которой выходил прямо на океан. Мак рассказывал, что за всё время, что он находился здесь, никто из жителей и гостей острова не узнал в нём известного чемпиона UFC, и что он впервые за долгое время почувствовал себя обычным человеком. Мы зашли в дом, и Конор включил свет, который оказался невероятно тусклым и слабым. — Я еще даже свои вещи не распаковал, — сказал он, кивая на свой чемодан на диване. — Можем поесть. Я купил целые запасы готовой еды. Или ты хочешь принять душ для начала? МакГрегор слишком много разговаривал, и кажется, даже немного нервничал. Или может это мне только показалось, потому что я не помнила ни одного случая, чтобы Ноториус волновался или нервничал рядом со мной. — Нет, пошли на пляж, — предложила я. Мне совсем не хотелось оставаться в душном помещении, когда совсем рядом бурлил и волновался океан, шум которого доносился так отчетливо до моих ушей. Конор, стоявший уже у холодильника, удивленно посмотрел на меня, но согласно пожал плечами на моё предложение. — Только возьмем с собой вино, — произнёс он, вытаскивая из холодильника бутылку из темно-зеленого стекла. — Купил на местном рынке, так что возможно, нас ждет чудесная ночь у унитаза. Я усмехнулась его шутке скорее потому, что был слишком напряжена, а не потому что мне было действительно смешно. И я совсем не была против вина, потому что мне сейчас нужен был алкоголь, чтобы избавиться от грёбанного волнения. И вот уже через несколько минут передо мной, слабо переливаясь лунным светом, и перекатываясь мелкими волнами, предстал океан. Величественный и спокойный. Он существовал еще задолго до моего рождения. И он будет существовать еще столько же после того, как я навсегда исчезну с этой планеты. Он сливался со звездным небом, и было не ясно, где заканчивался океан, а где начиналось небо. Это необъяснимое чувство восторга и восхищения вновь заставило мою кожу покрыться мурашками. Я любила воду. Я любила плавать. Я любила просто смотреть на океан. Остывший песок приятно холодил босые ноги, и я не спеша направилась к темной воде. Волны медленно целовали берег, оставляя за собой белую пену, которая быстро таяла на песке, словно сахарная вата на губах. — Эй, правда, красиво? — спросил у меня ирландец, подходя сзади, и обхватывая мою талию. Я совсем забыла, что была не одна сейчас. И я могла разделить всю радость этого момента с кем-то близким, я могла поделиться этой красотой и своими чувствами. Я подумала, что возможно, в этом и был весь замысел. Весь замысел нашей жизни. Вся эта красота, от бесконечности звездного неба до загадочных глубин океана, создана для того, чтобы человек мог поделиться этим с другим? Если ты одинок, то вся эта красота теряет смысл. Всё теряет смысл, если тебе не с кем этим поделиться. — Невообразимо, — выдохнула я, не в состоянии оторвать взгляда от открывшейся мне картины. — Кажется, я ревную, — усмехнулся Конор, притягивая меня еще ближе к себе. — Может, мне оставить вас наедине? Я повернулась к нему, сцепляя руки за его шеей, и улыбнулась. Я видела его глаза. И видела в них океан. Волнующийся, переливающийся в лунном свете. — Ты не любишь воду? — сделала вывод я. — Моя стихия — огонь. Он появляется из ниоткуда и уничтожает всё на своем пути. А уничтожив всё, он исчезает. Исчезает также неожиданно, как и появился. Странно, да? — произнес Мак. Я лишь молча кивнула. — Это так типично для тебя, Ноториус, — позже заметила я, копируя его манеру говорить эти слова мне. Мы сели на землю, прямо у границы, где начинался мокрый песок. Конор открыл вино и сделал первый глоток, потом он передал его мне. Вино оказалось невероятно кислым, но после третьего глотка его вкус начал казаться мне даже приятным. И с каждым разом, когда бутылка оказывалась у меня в руках, я делала глотки всё чаще и чаще, чувствуя легкое головокружение. Мы говорили. Просто говорили о чем-то странном и абстрактном. Мы не говорили о различных делах и проблемах, как это было раньше. — Мама… — повторил за мной Мак и улыбнулся, поворачиваясь ко мне и забирая бутылку себе. — Она невероятно сильная женщина. Когда я ощущаю тяжесть короны на своей голове и всю важность своей личности, — ирландец усмехнулся. — Только она способна выбить из меня всё это высокомерное дерьмо. Серьёзно. Каждый раз после очередного боя, я приезжаю к ним домой, чувствуя себя Богом, не меньше, эта женщина суёт мне в руки пакет с мусором, чтобы я выкинул его, а потом заставляет чинить ей кран на кухне. Она всегда спускает меня с небес на землю. Она всегда напоминает мне, что, прежде всего, я её сын, а уж потом Ноториус или кто-то еще. — Да, Маргарет потрясающая, — согласилась я. — А что насчет тебя? — вдруг спросил ирландец. — Ты о чем? — Расскажи о своих родителях, — сказал МакГрегор и лёг на спину. — Ты хочешь узнать мои детские травмы? — я последовала ему примеру. Конор ничего не ответил, а лишь вновь отпил из полупустой бутылки. — …мой отец бросил нас с мамой. И я не знаю, что было причиной. Просто это случилось. Когда мне было семнадцать, я разыскала его адрес. И оказалось, что у него новая семья. У него есть сын, которого он любит. И он выглядел по-настоящему счастливым. Я замолчала, вспоминая тот день, когда я увидела своего отца и его новую семью. Тогда я почувствовала, что вся эта счастливая жизнь проходит мимо меня. Проносится как скорый поезд. И я навсегда останусь всего лишь опоздавшей пассажиркой или сторонней наблюдательницей, которая никогда не сможет жить по-настоящему. Я даже не была зла на отца, потому что он выглядел слишком счастливым. И его сын, мой брат, выглядел счастливым. Я могла пожелать ему только никогда не быть брошенным, как это случилось со мной. Маме я не стала ничего говорить. Потому что я знала, что она продолжает его любить. Может быть, она даже знала о его новой семье, но я всё равно не хотела говорить с ней об этом. — Да пошли они, — вдруг нарушил тишину Мак. — Ты сам это начал, — напомнила я, но всё же я была согласна с ним. — Знаешь, я испугался, когда ждал тебя в аэропорту, но тебя всё не было. Все пассажиры уже вышли, а ты всё не появлялась. Я не представлял, что мне делать все эти дни, если бы ты так и не прилетела ко мне, — произнес Конор. — Я бы не смогла не приехать, и ты знаешь это… МакГрерор поднялся, опираясь на локти, и посмотрел сначала на меня, а потом на океан, расстилающийся перед нами, и которому было совершенно всё равно на наши ночные откровения. — Я помню, когда впервые увидел тебя в своём доме, — сказал он, ухмыльнувшись. — Меня бесило, что ты даже не знала, кто перед тобой. Меня бесило, что ты даже не пыталась мне понравиться, как это было с предыдущими ассистентками. Они каждый раз наряжались, чтобы я обратил на них внимание, а ты… просто была собой. Меня это раздражало и притягивало одновременно. Я испытывал твоё терпение разными способами и ждал, когда же оно у тебя закончится. А потом… Конор замолчал, и мечтательная пьяная улыбка появилась на его лице. — Что потом? — поинтересовалась я, сгорая от любопытства. Я всегда хотела знать то, что чувствовал Ноториус по отношению ко мне. Тем более тогда, когда мы только познакомились. — А потом я молил, чтобы оно у тебя никогда не заканчивалось… Я поднялась, отряхивая песок со своей одежды и протягивая руку ирландцу. Он вопросительно посмотрел на меня, но всё же позволил мне поднять себя на ноги. Меня немного шатало. Насыщенный свежий морской воздух и домашнее вино сделали своё нехитрое дело. Конор, судя по блеску в его глазах, тоже был пьян. Но я была уверена в его словах. Была уверена в том, что они сказаны не потому что он был под действием алкоголя, а потому что для этого были другие причины. — Знаешь, что? Зачем ждать завтра, чтобы окунуться в океан? — спросила я, стягивая с себя топ. — О, нет! Это же так глупо. Я пьян и ты пьяна, — засмеялся Мак, когда я подошла к нему и начала расстегивать его рубашку. — Это совсем не помеха, — заверила я его. Я избавилась от его рубашки и шорт, и потянула за собой к воде. — Ты пьяна, Тиффани, — вновь напомнил мне ирландец. — Да, а еще я влюблена. И неизвестно, что сильнее делает меня такой глупой и безумной, — ответила я. Мы зашли по щиколотку в воду, и небольшая волна тут же обрушилась на наши ноги, обдавая нас холодными брызгами. — Чёрт, — снова засмеялся Конор, прижимая меня к себе. — Подожди, — остановилась я. — Кажется, чего-то не хватает. Точнее что-то лишнее… На этих словах, я резко повернулась к МакГрегору и стянула с него его боксеры до колен, пока он стоял с широко открытыми глазами, наблюдая за мной. — И что это? — с невозмутимым видом спросил он, когда я отошла на него, любуясь тем, что сделала. — А теперь ты должен отомстить мне, если, конечно, рискнешь пойти дальше в воду, — сказала я, и, отвернувшись от него, последовала навстречу волне, которая была намного больше той, что встретила нас первой. Я уже была по грудь в воде, когда почувствовала, как что-то касается моих ног под водой. И сначала в голову пришли страшные мысли о различных морских тварях, но потом я поняла, кто это был. Это был Конор, который совершенно незаметно подобрался ко мне со спины. И сейчас он снимал с меня бельё, находясь под водой. Когда он вынырнул с поднятой рукой, гордо сжимающей мой бюстгальтер и трусики, я засмеялась, брызгая в него водой. — Так значит, плавать пьяным ты боишься, а нырять нет? — спросила я. — Мне пришлось приспосабливаться, — ответил ирландец, выкидывая свой трофей в океан. Его борода прилипала к лицу мокрыми прядями, а капельки на плечах так соблазнительно блестели, что хотелось подойти и облизнуть их. Это я и сделала, когда мы приблизились друг к другу. Я просто провела языком по его плечу, чувствуя соленый привкус воды. Кожа Конора была мягкой и холодной, и я совершенно не знаю, зачем я это сделала, но я укусила его. Совсем легко, но чувствуя при этом, как он дёрнулся от неожиданности. От неожиданности, вряд ли от боли. — Ай! Я подняла на него глаза, а потом вновь посмотрела на его плечо, где остались едва заметные красные полукружия от моего укуса. — У меня просто чесались зубы, — ответила я на его немой вопрос. — Зубы не могут чесаться, — ухмыльнулся Мак. — Да, но, тем не менее, они чешутся, когда я ощущаю твою кожу. Странно, да? — спросила я, касаясь его мокрого пресса пальцами, отчего тот мгновенно напрягся. — Это так типично для тебя, Тиффани, — снова повторился Конор, привлекая меня к себе и целуя. Пьяные и абсолютно голые. Вот кем мы были в тот момент. А еще мы были абсолютно счастливыми. Мы целовались так, что нам не хватало воздуха в легких. Мы падали на дно, когда очередная волна обрушивалась на нас. В один момент, я даже не могла понять, где дно, а где поверхность воды. Ведь всё, что я ощущала, были прикосновения МакГрегора и его руки блуждающие по моему телу. Кислород, такой необходимый для жизни, казался пустяком, по сравнению с мужчиной, от которого я не хотела отрываться ни на секунду. Если бы это было возможным, то я бы остановила время прямо на этом моменте. Я бы хотела проживать эти минуты вечность и еще одну. Снова и снова. Я бы хотела, чтобы нас с ним оставили в этом мгновении на всю жизнь. Чтобы пустили титры, и наша история закончилась именно так. Точнее для всех она закончилась бы так, но мы продолжали бы жить в ней. Когда мы сильно замерзли и поняли, что Тихий океан ночью не совсем пригоден для купания, мы возвратились домой. Правда, по пути вдоволь обвалялись в песке. То есть первым споткнулся Мак, но не желавший быть испачканным в одиночестве, он потащил меня за собой. Вот так мы и вернулись в наш коттедж — мокрые и грязные. Но мы всё еще продолжали быть самыми счастливыми. Ирландец тут же повалился на чистые белые простыни, пошло раскинув свои ноги. — И ты даже не примешь душ? — удивилась я. — Нет, мне нравится быть грязным, ты понимаешь о чем я, да? — соблазнительно прищурился Конор, вытягиваясь на кровати во весь рост. — О, — только и смогла выдавить я. — Так что не удивляйся, если во время секса с меня начнёт сыпаться песок. Да, мы действительно собирались заняться любовью. Точнее мы чуть не сделали это еще на пляже, но я предложила переместиться на более удобную поверхность. А если говорить точнее, мы чуть не сделали это, находясь прямо в воде. Когда мои ноги были сплетены вокруг талии МакГрегора, а его член утыкался мне прямо в живот, я была уверена, что мы займемся сексом прямо там. Но мы всё же дошли до дома, где я быстро приняла душ, смывая с себя грязь и песок. Теперь я не волновалась. Я была уверена в себе, и в Коноре. И сейчас я хотела этого больше, чем когда-либо. Секс приобрел смысл, какой не имел тогда, когда он случился в Вегасе. Сейчас он был важной частью, которая окончательно бы нас сблизила. Выйдя из ванной комнаты, я заметила ирландца в той же позе, в какой и видела его, когда уходила, он также светил своей белой задницей в темноте, лежа на одном боку. — Конор? — я подошла к кровати, заглядывая ему в лицо. Мак уснул. Он спал самым крепким детским сном, даже приоткрыв рот и громко сопя. Он напоминал большого ребенка, который, переиграв в песочнице, уснул в своей кроватке. Мне оставалось только накрыть его одеялом и лечь рядом, обнимая сзади. И первые минуты я думала, что не смогу уснуть, потому что сердце моё бешено колотилось от такой близости с Ноториусом. Но уже через пять минут я погрузилась в сон, зарывшись под его одеяло, чувствуя запах океана, и слыша мирное сопение рядом с собой.