Пошлая Молли - Супермаркет
- И кстати, постоянно забываю сказать. То, как ты выбил из Фаулера наконец отгулы за все наши переработки, заставляет меня сомневаться в том, что лейтенанта тебе дали за тяжелую работу, - Гэвин отпил заморского коктейля, слишком сладкого на его вкус, и посильнее приобнял лежащего рядом парня. Шум прибоя заставлял говорить громче, а теплый южный ветер трепал коротко подстриженные волосы на макушке, которые уже успели слегка выгореть за несколько дней совершенно внезапного, но оттого еще более сладкого отпуска. Просто в один пасмурный вечер, не предвещающий, в общем-то, ничего приятного (напряженное ожидание звонка из доставки не в счет), неизвестный бесцеремонно выбил входную дверь, заставив Гэвина выронить телефон из рук, упасть на пол и занять тактически выгодную позицию за креслом. Он даже не успел рассмотреть толком, кто ворвался в его скромную обитель в не самом благополучном райончике Детройта (зато к работе близко, не надо тратиться на бензин) - судорожно прикидывал, сколько времени займет добраться до любого вида оружия и хватит ли на это одного отвлекающего фастбола вазой с ирисами (будут снижать аэродинамичность, но вытаскивать долго - Коннор будет ворчать, ну и хер с ним, не на него напали). Услышав тихие шаги, которые почему-то были смутно знакомы, Гэвин уже потянул руку к вазе, мирно и ничего не подозревающе стоящей на журнальном столике рядом с "укрытием", но был опережен опять же вызывающей чувство дежавю ладонью с длинными пальцами, схватившей ее прежде, чем она успела стать жертвой паранойи Рида. Шрам на указательном пальце от щепки, которая случайно отлетела после того, как Гэвин красиво вписался в дверь еще в старшей школе, расхреначив ее в слюни (пятимесячный объем пиздюлей от директора и предков был в срочном порядке выписан за один вечер), окончательно вернул мужчину в реальность, и он, глубоко выдохнув, вытянул ноги к окну, оперевшись головой о спинку кресла. Через пару секунд рядом приземлился Коннор, уютно укладываясь на его плече, щекоча заросшие щетиной щеки и шею вьющимися от влажности волосами, и тихо сказал, что они уезжают на море. Без возражений и неотложных дел, иначе Рид до капитана никогда в своей никчемной жизни, разбавленной только его (мистера само совершенство) светлым существованием, не дослужится, уж он-то устроит. Гэвин в ответ только хмыкнул, наощупь поднял телефон, удачно закатившийся под столик, и написал сестре, что Исчадие Ада - гордая и неприступная абиссинская пизда - поживет неделю у нее, пускай запасается кормом, иконами и серебряным крестом. И вот они на Лазурном побережье. Поближе Коннор лететь не захотел, заскучал, видимо, по аристократическим корням и конским ценникам, но в целом Гэвину нравилось, да и ворчать толком было не на что - путевка была оплачена из общего кармана, но особо по жидовским струнам души не била, а шведский стол дома ему никто не накроет, максимум - половником по голове стукнут, чтобы не тянул свои загребущие руки куда не надо. К тому же, Коннор - разговаривающий, ругающийся и томно воркующий на французском, с лихвой окупал все расходы на перелеты, проживание и прожигание своей жизни без него. - А кто сказал, что правильная и усердная работа ртом и, главным образом, языком - самая легкая часть моего пути становления выше вас по званию, а, детектив Рид? - золотой мальчик (мужчина, Гэвин, он уже мужчина) медленно и явно напоказ облизнулся, планомерно сползая по шезлонгу ниже. Рид вспыхнул от зрелища сильнее, чем в первый день на солнце после нескольких лет, безвылазно проведенных в городе, а когда Коннор достиг цели, вообще закрыл глаза, погружаясь в ощущения и звуки иногда сбивающегося дыхания.НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ ЗДЕСЬ!
Гэвин подорвался в кровати, в первые секунды пробуждения не совсем понимая, где находится, но, увидев знакомый интерьер и черное нечто, растянувшееся в ногах, с облегчением упал обратно. В трусах было мокро, но захлестнувшие с головой призраки прошлой ночи (призрак всего один - тот, у которого чертовски вкусный рот) и осознание того, что он случайно стал свидетелем чего-то, явно не предназначенного для его глаз и ушей, портили все приятные ощущения от сна. Даже дрочить расхотелось. - Ну ебать теперь, - просипел парень и зарылся в подушку в попытке урвать последние пару часов сна до будильника. За окном успокаивающе завывала вьюга, укачивая уже голые от листвы деревья.***
За те два дня выходных, в которые Гэвин не получил ни одного сообщения от Коннора, что с ним все в порядке, несмотря на то, что у сладенького сыночки Камски вроде как не было его номера (при желании можно сделать все), Рид успел получить ставший уже привычным внеплановый смачный нагоняй от отца и весьма убедительные угрозы домашнего ареста, до брызжущих во все стороны соплей разругаться с мелкой из-за того, что занял единственный мощный комп на хуйлириард часов, а потом еще от мамки за это отхватить. И это все помимо уязвленной до глубины души гордости (какого хуя, блять, этой дубиной можно от грабителей в случае вооруженного нападения отмахиваться), которая стала ценой раритетных архивов Кэры со всех вечеринок в доме Камски (оно того не стоило, Гэвин, ты прекрасно жил бы и без этой информации). Потому что пусть Рид и не блистал невероятным интеллектом, но был парнем наблюдательным и складывать факты во едино умел, а для этого будущему самому молодому лейтенанту Детройта айкью под триста пунктов и не требовался. Нужны были только усердие, приклеенная к стулу жопа и зоркие глаза, чтобы рассмотреть, что же там творилось на задних планах записей танцующего Лютера со всех ракурсов. Ну и отсутствие надоедливых родственничков, да, мам, это порно, пиздец, туши свет, твой старший сын дрочит на огромных (тонких, как ива) темнокожих (алебастровых с россыпью родинок, которые так и хочется соединить языком, чтобы получить в итоге Микки Мауса) мужиков. Гэвин подозревал, что все будет плохо, но не ожидал, что настолько. К концу материалов с третьей по хронологии тусовки Рид уже конкретно заебался чекать неизвестных и лично знакомых чуваков, с которыми Коннор, еле стоящий на ногах, уходил за пределы объектива и больше не возвращался. Как и чуваки - ни одного из них Гэвин не видел в школе после. Он еще удивлялся, почему это вдруг состав футбольной команды почти каждую неделю меняется, оказывается, канареечке просто нравились мальчики покрепче, а вот его папочке - не очень (Риду тоже). К четвертой вечеринке в середине октября – Гэвин помнил, что где-то в этих числах Камски ушел на больничный и вернулся только спустя недели четыре – ситуация ни капли не поменялась. И после очередного "уплытия" Коннора из кадра с тремя (тремя, блять, вот это пацан отрывается, как тут не проваляться месяц после) уже не-футболистами, Рид уже хотел забить и лечь, наконец, спать, как вдруг Камски-младшенький вернулся обратно. Угандошеный по самые яйца, он через силу передвигался вглубь гостиной, держась за стену и оставляя за собой смазанные яркие кровавые следы. Спустя пару нетвердых шагов, оттолкнулся от нее, встав прямо на выложенный черной плиткой край бассейна. С рук текло, собираясь в алые лужицы у его ног, растекаясь по гладкой поверхности пола - алкоголь здорово разжижает кровь, это Гэвин знал по себе, когда сотню раз безуспешно пытался остановить ниагарские потоки из разных разбитых в пьяных драках конечностей. Коннор простоял так буквально несколько секунд, а потом повернул голову, посмотрел прямо в камеру (в глаза) и, даже не моргнув, упал в воду, подняв в воздух тучу брызг, которые моментально попали на объектив, замылив изображение. Послышалось что-то неразборчивое, но явно недовольное от Кэры, и запись оборвалась. Как и что-то внутри Гэвина. Воцарилась тишина, разбавляемая только жужжанием компа и отцовским храпом за стенкой. Срочно хотелось закурить, выпить и желательно забыть все, блять, на свете.***
Портвейн был откровенно паршивым, но ничего другого посреди ночи несовершеннолетний подросток достать просто не смог, не батин же вискарь тащить из бара, хватит с него криков о собственной никчемности. Не то, чтобы Гэвин не был с ним согласен, сын из него явно получился на любителя, но и слышать это больше не мог. Поэтому он глушил уже вторую бутылку дерьмового портвейна, который таковым уже и не казался, сидя прямо под мостом, не чувствуя холода, но ощущая бездонную дыру внутри, которую не могло залить дешевое пойло. Ее вообще ничто не могло залить, кроме, наверное... - Гэвин Рид? Дно бутылки неприветливо встретилось с камнем, но чудом не разбилось, когда Гэвин поднял ничего не понимающие пьяные глаза на человека, посмевшего потревожить его уютный акт самобичевания и разрушения. Нарушитель пати-на-одного оказался внезапно знакомым - отливающие в свете фонарей серебром волосы, убранные в неизменный низкий хвост, темное пальто, припорошенное снегом (когда он успел начаться, а, похуй), строгое выражение прожившего жизнь человека. Рид лениво сплюнул, похлопал по карманам куртки в поисках сигарет, но, вспомнив, что выбросил уже пустую пачку в реку, разочарованно поморщился и попытался встать. Конечно, едва не упал, но подоспевшая ручная собачка Коннора Камски (во рту почувствовался железный привкус) подхватила его под локоть, не дав парню пропороть и без того поломанным носом мерзлую землю. Рид бросил на Хэнка брезгливый взгляд и выдернул руку из железной хватки, сильно пошатнувшись при этом, но устояв на ногах. - Собственной персоной, а ты чего сюда приперся, пес? Это моя вечеринка, - телохранителя ни наглый тон, ни нарочито развязная манера общения парня не задели, и он, слегка приобняв мотающегося туда-сюда Гэвина за плечи, встряхнул его и, посмотрев прямо в блестящие от выпитого глаза, произнес: - Ты нужен мистеру Камски. И ты поедешь со мной. В ответ Гэвина совершенно не по-джентльменски вывернуло на наверняка пиздецки дорогущее пальто Андерсона. - Парламент курят только педики, ты в курсе, дядя? - с реки дул промозглый ветер, так что Гэвин забрался на скамейку с ногами, присев на не такую ледяную спинку. В одной руке у него был стаканчик с кофе, а в другой он задумчиво вертел белую сигарету, не решаясь взять ее в рот. Хэнк, сидящий на той же скамейке, но по-человечески, с удовольствием затянулся и протянул зажигалку парню. - Странно слышать это от человека, самозабвенно передергивающего на моего подопечного, - крохотный огонек поджег тонкую бумагу, и Рид скривил губы в пренебрежительной гримасе. - Не выебывайся, кури давай. - Как-то ты не слишком церемонишься с ценным для твоего подопечного человеком, - парень сделал первую затяжку, с ужасом понял, что все не так уж и плохо, и следующей скурил сигарету до половины. В горле запершило, остывший кофе сделал только хуже, и Гэвин закашлялся под насмешливый взгляд Андерсон. - Если бы не церемонился, ты бы уже валялся в ногах мистера Камски. Но господин настоятельно попросил поговорить с тобой, ввести в курс дела и попытаться убедить, пока ты не сбросился с моста, - без пальто сидеть на набережной было холодно, но, к счастью, Хэнк нашел в багажнике старую куртку, которая осталась еще с прошлой жизни. Приятного было мало, но по крайней мере он не морозил себе почки, как один малолетний маргинальный элемент, сидящий рядом в тонкой осенней ветровке. И что только Коннор в нем нашел? - Так и знал, что куколка следит за мной, - хмыкнул Гэвин, туша сигарету о скамейку, и спрыгнул, разминая замерзшие конечности. В ноги сразу будто ударила тьма острых иголок, волна ледяных мурашек прошлась вдоль по позвоночнику, но стало теплее. Действительно, не могла настолько шикарная тачка просто случайно проехать мимо в ночь, когда парня избили наркоши. Да и потом, как-то же нашел его Хэнк под мостом. Таких совпадений в мире не бывает, особенно когда имеешь дело с семейкой Камски. - Ну и что нужно нашему величеству от его смиренного слуги? Хэнк аккуратно выкинул окурок в урну и серьезно посмотрел на дрожащего от ветра парня. - Четыре выстрела прямо в цель. Гэвин даже трястись перестал. Он просто осел на припорошенный асфальт, не сводя взгляда с телохранителя. - Я бросил это дерьмо. Теперь только бейсбол, у меня даже не осталось ничего... - Мы дадим тебе оружие. И покажем, куда стрелять. - Я не буду никого убивать. - Тебе и не нужно будет убивать. Ты будешь стрелять в стекло, - тут же поняв, о каком стекле идет речь, Рид сменил выражение лица с ошарашенного на недоумевающее. - Дядь, я... - Коннор хочет сбежать. Было слышно, как падают снежинки, разбиваясь о железные прутья ограды. Желтый свет от фонарей бросал резкие тени на застывшее лицо парня, в глазах которого плескался, как вода в реке, пока еще сдерживаемый гнев. Хэнк размял затекшие плечи, ожидая взрыва, по его мнению, Рид старался изо всех сил, чтобы не врезать более крупному и превосходящему по силе Андерсону. Особо сильный порыв ветра унес первые слова парня спустя несколько минут звенящего от напряжения молчания, а в следующее мгновение Гэвин подлетел к мужчине и схватил его за грудки, притягивая к себе. - А я не хочу в тюрьму! Ты хоть представляешь, что со мной его ебнутый папаша сделает, если узнает, кто помог провернуть ему все это мероприятие? Да у меня вся жизнь под откос полетит - прощай, академия, будущее, мечта всей жизни. На мне можно будет крест ставить! А он будет спокойно потягивать Пину Коладу где-нибудь в Европе, лапая моделей! Хэнк положил теплые ладони на окоченевшие кулаки Рида и до хруста сжал их. - Ты прекрасно знаешь, что происходит за закрытыми дверьми черного особняка, - выворачивающий наизнанку крик вновь прокатился по задворкам памяти Гэвина, заставив того слегка отступить. Перед глазами всплыли лужи крови на плитке возле бассейна и пустой взгляд прямо в сердце. Темно-розовые шрамы на плече, случайно обнажившиеся при резком движении, и горячие губы, целующие так отчаянно, что в легких разгорался пожар. Андерсон рук не отпускал, держа крепче. - И я знаю. И я должен сделать, наконец, то, что должен - защитить его. Это не будет побег, который ты помог совершить. Это будет похищение, которое ты не смог предотвратить.