***
Лу Хань прямо перед носом студента хлопнул дверью, чем заставил Сехуна стать более настойчивым. Он все равно ворвался в его комнату и также хлопнул со всей силы дверью, догоняя врача почти у кровати и разворачивая к себе. Ему надоело. Надоели эти дни, когда они убегали друг от друга. Сехун не узнавал себя и уж тем более то, что приходило ему в голову после расставания с доктором, вовсе выбивало его из колеи. Все казалось таким бессмысленным и ненужным. Не было никакого желания идти в клуб или бар, чтобы подцепить красавчика на одну ночь, не было в мыслях даже расставаться с Лу из-за такой мелочи как возраст. Да, он был полностью уверен в том, что это мелочь. Он был верен своим словам, когда говорил, что любит мужчину и готов ко всему, но, видимо, для него такие громкие слова из уст студента были равносильны детскому лепету. Конечно, сначала его посещали такие мысли, когда он начинал сомневаться в том, правильно ли, что он встречается с доктором, но в голове они не задержались. Он ведь не сразу понял, что влюблен. Но Лу Хань, определенно, зацепил интерна с первой встречи. Может, подсознательно Сехун уже был настроен завоевывать этого мужчину. Толкнув его на кровать, он навис сверху и тут же прикрыл его губы двумя пальцами. — Не надо никаких возражений, — прошептал Сехун. — Я люблю тебя. Почему ты не веришь? — Я тебе верю, — судорожно прошептал в ответ Лу и бережно провел по волосам парня пальцами, улыбаясь. — Такой красивый… — Мир? — хмыкнул интерн и с замиранием сердца ждал ответа. — Мир…***
Игра в молчанку продлилась почти полчаса, с тех пор как Бэкхён помог доктору Паку дойти до его комнаты, чтобы не мешать Сехуну и Лухану. Чанёль сидел на краю кровати интерна и смотрел себе на ноги, о чем-то размышляя. Глупая ухмылка уже сошла с его лица, уступив место подавленности и загруженности. Бён продолжал молча стоять, прислонившись к двери и не решаясь начать разговор первым. Он ведь все уже сказал. Парень просто не знал, о чем ему сейчас нужно говорить, он лишь ждал действий от доктора. Когда Бэкхен смотрел на него, то поочередно возникало желание либо пожалеть его и прижать к себе, заверив, что все пройдет, либо же поколотить так, чтобы вывести всю дурь из его головы. Второй вариант перевешивал, но Бэкхёну было совестно так поступать. Хоть мужчина и заслужил это. — Закончил план? — вдруг спросил он, когда его взгляд зацепился за гору бумаг и книг. — Да. — Молодец, — улыбнулся Чанёль. Хотя вряд ли это можно было назвать улыбкой. Так не улыбаются. И в этот момент Бэкхён сам решил подтолкнуть мужчину к тяжелому разговору. — Зачем вы здесь? Чанёль поднял голову на парня, оглядев его с ног до головы пристальным взглядом, и остановился на глазах. — Ты разочаровался во мне, — хмыкнул Пак и медленно поднялся с постели. — Что теперь? Пойдешь к Джисоку? — Вас это не касается, — отрезал Бэк, начиная нервничать, потому что старший медленно шел на него. Глаза его были красные и горели недобрым огоньком. — А хочешь, — сократив расстояние между ними до минимума, Чанёль прошептал, — я докажу тебе, что лучше меня мужика у тебя не будет, м? — Что? — интерн от возмущения чуть не задохнулся. Он думал, что доктор сейчас хоть как-то объяснит ему свое свинское поведение, но Пак лишь усугублял ситуацию. Алкоголь плохо влиял на него. Схватив больно за плечи интерна, Пак развернул его и протолкнул к кровати. Бэкхён от удивления и легкого шока не мог сообразить, что же сказать и почему вообще Чанёль позволял себе такое. Когда его грубо бросили на кровать и придавили телом, он хотел накричать и остановить доктора, но тот словно с цепи сорвался. Сжав его руки над головой, Чанёль злостно впился в губы парня и стал терзать их, кусая и облизывая, не давая ни шанса, чтобы вставить хоть слово. Бэкхён брыкался и всячески пытался избежать поцелуев, но нужно было признать, что физически Чанёль был сильнее его. — Чт… Что, — Бэкхён решил подключить свои ноги в помощь, но старший сжал его колени между своих ног. — Ч-Чанёль! — Что такое? — язвительно произнес Пак, пытаясь управиться с интерном. — Только недавно ты стонал, как шлюха… Удар между ног пришелся вовремя. Чанёль вскрикнул и тут же перекатился на спину, хватаясь за самое дорогое руками. Не зная, куда себя деть от дикой боли и как от нее избавиться, Чанёль брыкался по кровати, покрывая Бэка всеми матами. — Ты потерял крышу, доктор! — возмущенно закричал Бэк. Он подошел и распахнул окно, чтобы прийти в себя после всплеска адреналина и страха перед мужчиной, который, казалось, готов был изнасиловать его. — Тебе точно надо лечиться… — Тварь, — прокряхтел Пак. И когда Бэкхён готов был ответить не менее обидными словами, а самое главное оправданными, Чанёль сделал резкий тяжелый вдох, словно умирая. У Бэкхёна сердце ухнуло вниз и стоило подойти ему к кровати, как старший расплакался в подушку, сжимая ее кулаками. Бён, совсем не ожидавший такого, растерянно стоял и смотрел на почти что истерику доктора и теперь жалел, что врезал ему между ног. Но ведь старший плакал не из-за этого, да? — Доктор Пак… Это и стало началом чего-то нового. Того, чего ждал Бэкхён. А главное то, в чем больше всего нуждался Пак. Вылить все дерьмо внутри. Выговориться, выплакаться, не боясь быть высмеянным и не переживая, что будет выглядеть слабым. Ему хотелось хоть на часик избавиться от этого груза на спине и открыться кому-нибудь, чтобы не было так больно. Нет, не кому-то. А именно интерну. Только ему он мог довериться и быть уверенным, что парень его поймет и примет. По крайней мере, он надеялся на это. Нервный ли это срыв, или как еще можно было назвать состояние Пака, Бэк не знал, но рыдания доктора не прекращались довольно долго. Он сбегал на кухню за стаканом воды, но стоило мужчине сделать глоток, как его вывернуло и он испачкал пол рядом с кроватью, выблевав все изнутри. И Бэкхён убирал следом за ним, пока старший приходил в себя в ванной. Бросив тряпку в тазик, Бён оставил все в туалете и дождался врача уже в комнате. Тот вернулся с мокрыми волосами и красными, опухшими глазами, более-менее протрезвевший. — Зажигалка есть? — Чанёль, — не вытерпел Бэк. — Что с тобой происходит? Старший обессилено опустился на кровать и похлопал рядом с собой, приглашая интерна присесть рядом. Что он и сделал, не сводя глаза с мужчины. — Я запутался, — хрипло выдал Чанёль, готовый снова зарыдать, наплевав на гордость. — И я устал. Устал быть сильным и правильным для окружающих, устал притворяться, что все хорошо, когда изнутри каждую ночь меня пожирали мои мысли, мои чувства, мое прошлое. Я устал делать вид, что мне все равно на тебя, когда это на самом деле это не так, но я не могу быть таким же открытым, как ты. Это не значит, что я трус, ясно? Дело не в смелости, а в том, что есть обязательства и есть Хёну, который не поймет этого. Бэкхён промолчал и не стал вставлять свое мнение на этот счет, посчитав лишним. Вместо этого он тихо сидел, глядя на пальцы своих ног и ожидая дальнейших слов. Доктор наконец-то делится с ним душевным состоянием, с его стороны это огромный жест. — Я никогда не думал, что во мне есть бисексуальность, — покачал он головой и достал из кармана пачку сигарет. — До тебя я был с мужчиной один раз… В эту секунду ему хотелось истерично рассмеяться от своей наивности, ведь он избегал той мысли, что Чанёль мог быть до этого с кем-то еще. Иногда он даже чувствовал себя от этого особенным, но он слишком разогнался. Так некстати вспомнились слова Сехуна о том, что Чанёль мог давно заметить за собой свою бисексуальность. В очередной раз этот гаденыш оказывается прав. — Это случилось по пьяни, — Пак смутно помнил тот день и выглядел сейчас озадаченным, пытаясь вспомнить хоть что-то. — В клубе. Я сильно напился. Со мной частенько такое бывало, ведь тогда раны от потери жены были еще свежие. Хотя люди могли и говорили мне, что три года прошло, но надо было уже брать себя в руки. Я нуждался в физической разгрузке, но тогда я не мог смотреть на женщин. И я поимел какого-то паренька… Я жалел, проклинал этот день, ненавидел себя, но не мог не признать, что это было неплохо. Со временем я вычеркнул этот период из своей жизни, и тогда был не совсем подходящий период уходить в себя и размышлять над поступком. У меня сын рос на глазах и называл меня папой. Я жил ради него. Ради того, чтобы он улыбался. Я не хотел говорить правду о его матери, но моя мама убедила меня в том, что он имеет на это право. Рано или поздно он бы узнал. Хёну сильный мальчик, и у него храброе сердце, и он смышленый — мне больно от того, что он винит себя в смерти мамы. — Он очень любит тебя, — с теплотой вспомнил интерн улыбку Хёну, адресованную отцу. — Да, и Хани он любит, — улыбнулся Пак и откапал зажигалку в своем заднем кармане. Закурив сигарету, он предложил младшему, но Бэкхён отрицательно покачал головой. Затянувшись, Пак продолжил: — Он души в ней не чает. Знаешь, что он мне сказал в ту ночь, когда мы занялись с тобой сексом в кабинете? — выдохнув, Пак с иронией посмотрел на младшего, а Бэкхён со страхом ждал продолжения. — Он сказал, что Хани нужна мама и что он не против, если я захочу снова жениться. Даже намекнул, что я должен это сделать, потому что Хани девочка и ей будет тяжелее без матери. Его слова прозвучали так, словно меня кипятком облили. Я подумал: «Боже, Чанёль, что ты там себе напридумывал? Очнись, у тебя же дети. Ты не можешь влюбляться и вести себя, как подросток. Твое время прошло!». Бэкхён хотел бы зацепиться за слово «влюбляться», которое прозвучало так красиво из уст старшего, но только сейчас это не имело смысла. Докурив сигарету, Пак достал еще одну дрожащими пальцами. — Я разрываюсь, — выдохнул Пак. — Разрываюсь между правильным и желанным и не могу понять, как мне идти дальше, ведь я неравнодушен к тебе. А ты… Вскочив с кровати, Чанёль отошел к подоконнику, открыв окно и делая затяжку одну за другой, чтобы наконец дрожь прошла. Чтобы хотя бы тело его успокоилось. — Ты ничего не знаешь, но успел выставить меня трусом, — Бэкхён хотел бы ответить, да только не знал, что. Он по-прежнему считал себя правым, но в какой-то степени Чанёля ведь тоже можно было понять. У интерна нет детей, и он никогда не был женат, он не знал, что значит нести ответственность за свою семью, и не имел никаких представлений, как это тяжело. — Я был груб, я признаю… Но просто я действовал на эмоциях. А ты тут же упорхнул к Джисоку, ходил с ним всюду и хихикал, делая вид, что между нами совсем ничего не произошло. — Не выставляй меня виноватым, — фыркнул Бэк и поднялся с кровати, разворачиваясь к доктору. — Я не умею читать твои мысли! И, черт возьми, да, я понятия не имею, как тебе тяжело, да, я не должен был сравнивать наши жизни, но я лишь хотел сказать, что всему есть решение. Трудности длятся не вечность. За страданием приходит покой, потом жизнь снова что-то кидает, но все это лишь для того, чтобы мы ценили счастье, а не избегали его. — Ты опять за свое! — нервно рассмеялся Чанёль и выкинул окурок на улицу. — Я не убегаю! Я говорю, что не знаю, как это решить. Я запутался и не знаю, где правильно, а где нет…. — Да нет здесь правильного или неправильного! — воскликнул Бэк и схватился за голову. — Боже… Пойми, что какой бы выбор ты ни сделал, это будет твой выбор и будут его последствия. Важно то, что будет после твоего выбора. Будешь ли ты счастлив или нет? — Я ведь просил тебя о времени и понимании! — Хочешь сказать, что я нетерпеливая тварь? — Я разве это говорил? — возмутился Пак и бросил пачку сигарет на кровать, чувствуя, как кровь в жилах начинает закипать. — Тебе лишь бы поругать меня. Ты даже не отреагировал на мое признание! — Да какое признание? — саркастично рассмеялся Бён и скрестил руки на груди. — Что у меня к тебе чувства! — У меня тоже к тебе чувства! — Тогда может хватит уже орать на меня? — Ч-что?! — возмущенным тоном произнес Бэк. — Да ты же сам орешь! Блядь, это какой-то бред, мы же-, — его гневную тираду не стали слушать и парня просто заткнули поцелуем. Чанёль обхватил ладонями его щеки и впился в губы, которые податливо отвечали на его поцелуй. Не выдержав и застонав прямо в поцелуй, Бэкхён обнял мужчину, чуть ли не залезая на него ногами. Как же сразу стало легче, ведь они наконец-то поговорили и доктор хоть и немного, но открылся интерну. Бэкхён смачно поцеловал его в уголок губ, прежде чем отстраниться. — Хватит этих глупостей… Не убегай от меня, хорошо? — А ты не называй меня больше трусом, — выдохнул ему в губы старший и обхватил руками его талию. Улыбнувшись, Бён часто закивал и снова утянул мужчину в мокрый, долгий поцелуй с привкусом сигарет и виски. Теперь все будет по-другому. Теперь Бэкхён и сам будет действовать иначе.***
Легкие прикосновения, объятия, поцелуи — все это продолжалось почти до четырех утра. Чанёль больше не говорил, но Бёну и не нужны слова в данный, такой хрупкий момент. Он лишь наблюдал за интерном, что-то спрашивал, а потом слушал с прикрытыми глазами его лепетания. Заснув в четыре утра, Бэкхёну было несложно проснуться с будильником к семи. Чанёль, к его счастью, трель будильника не услышал, видимо, алкоголь все же сказался на его сне. По-хорошему, ему бы вставать и собираться на практику, а еще разбудить доктора, как сделал это О Сехун, судя по звукам и голосам, доносящимся до него. Но проснуться в объятиях Чанёля было безумно хорошо, не хотелось разрывать контакт, поэтому Бэкхён дал себе разрешение полежать так еще несколько минут. Вот бы всегда так. Засыпать с этим мужчиной и просыпаться вместе с ним, не чувствовать больше одиночество перед сном. Не слушать стоны из соседней комнаты, а издавать собственные под этим мужчиной. Интерн понятия не имел, как теперь сложатся их отношения и что их ждет в будущем. Как отреагируют на работе, если однажды главврач решится на раскрытие своей ориентации? И скажется ли это на его работе и должности? А какова будет реакция его родителей? Повторится ли история Бэкхёна с Чанёлем? Бён надеялся, что нет, хотя совершенно ничего не знал о семье Пака. Где его родители и кто они такие? Бэкхён обязательно должен был поговорить потом с мужчиной и об этом, потому что сам Пак знал о Бёне все. Почти все. Бэкхён не хотел думать наперед, представляя их совместное будущее. Это уже не раз его подводило, спуская с небес на землю и напоминая, что надо жить сегодняшним днем и только настоящим, а не идти куда-то далеко вперед или же застревать где-то позади. Сейчас важно то, что они признались друг другу в чувствах и лежали в обнимку в одной постели. Важно, что Бэкхён мог наслаждаться его запахом, чувствовать его тепло, дыхание и просто прикасаться к нему. И он бы пролежал так еще несколько минут, а лучше часов, но нужно было подниматься и собираться в больницу. Пациентки не ждут. Как и куча бумажной волокиты. Но Чанёля разбудил не сладкий голос интерна, а несколько оповещений о входящих сообщениях подряд. Закусив губу, Бён на ощупь отыскал мобильный позади себя и посмотрел на экран, чувствуя, как его мышцы напрягаются от злости. Проснувшийся Чанёль сонно потер глаза и посмотрел на Бэкхёна будучи в прострации. — Д-доброе утро, — промямлил Бэк, убрав телефон. — Привет, — кивнул Пак и отодвинулся, чтобы разглядеть Бэка. — Все в порядке? Ты напряжен… — Порядок, — сжато ответил он и его тут же потянули на себя, из-за чего он негромко вскрикнул. Чанёль снова обнял его и почти уткнулся кончиком носа в носик младшего, глядя ему в глаза. — Мы… вместе? Чанёль кивнул, и Бэкхён несмело поцеловал его в уголок губ, тут же отодвигаясь. А потом случилось непредвиденное — позвонил Хёну с домашнего телефона на сотовый Пака. Чанёль тут же ответил на звонок и поставил на громкоговоритель, замечая в глазах Бэка беспокойство. Но Хёну лишь хотел убедиться, что отец в порядке и что он не проспал работу, а потом спросил, почему он не ночевал дома, ведь Хани всю ночь капризничала и нуждалась в нем. Бэкхён винил в этом себя, хотя понимал, что это глупо. — Хёну, я с Бэкхёном сейчас… Бэкхён широко распахнул глаза и от удивления не знал, что ответить, открывая и закрывая рот, как рыба. Хёну счастливо взвизгнул и живо поинтересовался у отца, может ли тот говорить. — Привет, Хёну… — Хён! — голос у мальчика стал куда счастливее после того, как он услышал Бэкхёна. — Хён, когда ты к нам приедешь?! — Он приедет сегодня вечером, малыш, — обрадовал сына мужчина, заметив смятение в глазах Бёна. Сначала Бэкхён сам хотел вежливо отказаться, но, глядя в глаза старшего и не находя там возражений, не знал, как быть. Но Пак сам все уладил, и Бэкхён благодарно улыбнулся ему. — Не опаздывай в школу, сын. Беги собираться. Хёну явно хотел еще поболтать с ними по телефону, но как только послышалось хныканье Хани, он бросил трубку, уверив отца, что сестренка просто капризничает. Чанёль и не сомневался, что с ними все хорошо, потому что доверял няне. Вернув мобильный на тумбочку, Пак вдруг вспомнил, что сегодня день Х и несильно шлепнул интерна по бедру, привлекая внимание. — О чем ты задумался? — Да так, — отмахнулся младший, выдавив как можно более искреннюю улыбку, ведь на деле после таких мыслей улыбаться было тяжело. Хичоль снова прислал сообщения, где выпрашивал прощения и одну встречу, чтобы он смог все исправить. — Ты готов? — К чему? — глупо хлопал интерн глазами. — План работы, — Пак вытянул руку с раскрытой ладонью, ожидая запрос немедленно. Бэкхён победно улыбнулся, ведь его план для дипломной работы был готов, несмотря на его пошатанное моральное состояние. Вскочив с кровати, Бён подбежал к столу, куда сложил все бумаги, и с горем пополам нашел файл с планом под пристальным взглядом доктора. Вернувшись к нему к кровати с его стороны, Бэк уважительно протянул файл двумя руками и почтительно улыбнулся, внутри сгорая от нетерпения. С одной стороны, он был уверен, что все сделал идеально, но, с другой стороны, боялся, что Чанёль найдет, к чему придраться и нужно будет все переделывать. Доктор Пак внимательно и с полной серьезностью читал план, прищурив глаза, ведь он забыл очки дома, и не обращая никакого внимания на нервного интерна под боком. Дочитав все до конца, Чанёль протянул бумаги обратно студенту, грызшему от нетерпения ногти. Бэкхён уже готов был услышать свои ошибки, что все неправильно, что надо все переделывать, но в следующую секунду облегченно выдохнул и принял бумаги — Чанёль улыбнулся. — Одобрено, интерн.