Полюбить парня

Два месяца спустя. — Бэкхён, сядь нормально, пиджак помнешь, — ругалась мама, бегая вокруг него. — Мам, да все нормально будет, — рассмеялся Бэк и остановил женщину за руку, чтобы та присела рядом с ним. Несмотря на оставшиеся дела, Бён не смогла воспротивиться сыну и села рядом, похлопав его по колену. — Ты паникуешь так, будто сама выходишь замуж. — Знаешь, когда я выходила замуж за твоего отца, — губы женщины растянулись в ностальгической улыбке. Она начала прокручивать этот день перед глазами. — Твой отец ко мне вообще не подходил, потому что я была очень капризной и немного истеричной. И я не раз отменяла наше торжество на нервах, потому что твоему папе было все равно, какое платье на мне будет, какая прическа или макияж. Он говорил, что главное это сама суть свадьбы, а не то, как мы будем выглядеть. Я тогда ему дала пощечину и заплакала, наорав на него, что ему вообще на все плевать. Когда оставалась неделя до свадьбы, мы почти не виделись, ты представляешь? Насколько же я была несносной, что даже наши родители решили, что это самое верное, а главное безопасное, решение. — Мама, — рассмеялся Бэкхён, наклонившись вперед и положив голову на ее колени. Он часто ложился так, потому что мама перебирала его волосы, а он потом засыпал. — Ты у меня такая смешная. Папе так повезло с тобой. — И твоему суженому тоже повезло с тобой, — улыбнулась женщина и погладила его по волосам. — Я уверена, что вы будете счастливы вместе. — Мам? — тихо позвал Бэк и женщина промычала в ответ. — А папа на самом деле больше не злится? — Ох, сынок, — вздохнула Бён. — Мы с твоим папой действительно сильно обозлились на тебя, но за время твоего отсутствия поняли, что ничего дороже тебя и твоего счастья у нас нет. Папе по-прежнему сложно принять этот факт, но он старается закрывать глаза на свои убеждения, потому что нет ничего важнее твоей улыбки. Вы главное будьте счастливы и не обижайте друг друга. Я переживаю за тебя, Бэкхён… — Мам, ты меня больше не оставишь? — Бэкхён выпрямился, заглядывая в глаза старшей Бён. — Без тебя мне очень тяжело жить. Без твоей поддержки. — Не оставлю, — покачала она головой и прижала сына к себе, пуская слезу. В комнату ожидания забежал Хёну, буквально плюхнувшись рядом с интерном. Глаза мальчика горели, а на лице сияла улыбка. Бэкхён заразился этой улыбкой и от плаксивого настроения не осталось и следа. — Там все собрались уже и даже папа готов! Только тебя ждут, хён! — Только его? — насупилась Бён. — И вас, конечно, бабушка, — рассмеялся Хёну и протянул руку к женщине. — Вы пойдете со мной, а хён пусть готовится к выходу. Мальчишка дал еще минуту на проявления любви между матерью и сыном, а потом все же чуть ли не заставил маму Бэка пойти с ним. У двери женщина еще раз обернулась и подарила единственному сыну, которого собиралась сегодня отдать в другую семью, воздушный поцелуй. Бэкхён хихикнул и поймал поцелуйчик рукой, прижав ее к сердцу. Когда дверь за ними закрылась, Бён поднялся с дивана и подошел к зеркалу на весь рост, глядя на свое отражение. Белый смокинг сидел идеально, волосы — благодаря маме — были красиво уложены, а глаза блестели от вечного волнения, казалось, что момент Х никогда не настанет. Но через минуту ему предстояло выйти к гостям и уверенной походкой дойти до «алтаря» к своему будущему мужу. — Совсем скоро мы обменяемся кольцами и произнесем друг другу клятву, — улыбнулся Бэкхён, и по телу прошла дрожь. Все казалось простым наваждением и иллюзией, что все вот-вот рассеется, и жизнь снова посмеется ему в лицо. Но часики тикали, а он продолжал стоять в белом смокинге и ждать своего выхода. В двери постучали, из-за чего Бэкхён чуть не споткнулся. В комнату заглянул Сехун и кивнул ему, тем самым дав сигнал, что время пришло. Гостей было не так много. Собрались лишь самые близкие. Родственники, друзья и коллеги по работе, с которыми у мужчин были хорошие отношения. Свадьба проходила в загородном домике родителей Чанёля во дворе. Гости разделились на две стороны, открыв красную дорожку для жениха. — Чанёль, — выдохнул Бэкхён судорожно. Сердце колотилось бешено и Бэкхён удивлялся, как его грудная клетка еще не взорвалась? Пак Чанёль стоял, спрятав руки за спиной, а рядом с ним слева стояли Хёну и подросшая Хани, которая часто замахала ручкой, увидев Бэкхёна. Бён сделал глубокий вдох и медленно стал сокращать расстояние между ним и его любимым мужчиной. Чанёль слабо улыбался, с трудом скрывая нервозность. Интерн прыснул в кулак, вспомнив метания будущего мужа относительно их свадьбы. Когда Бэкхён почти дошел до заветного места, Пак вытянул руку и подмигнул ему. Бэк аккуратно вложил свою ладошку в теплую руку Чанёля — по телу прошла приятная дрожь и его в ту же секунду отпустило. Волнение прошло, а все страхи исчезли. Их будто и не было. Рядом с доктором Бэкхёну ничего не было страшно. Священник, которого нашел для них Сехун, начал свою речь, пока женихи смотрели друг другу в глаза неотрывно. Чанёль поглаживал большим пальцем тыльную сторону ладони младшего и глазами пытался донести до Бэкхёна, как счастлив он был. При произнесении клятв, Чанёль вызвался первым признаться в своих чувствах. — Ты мое чудо, Бэкхён, — улыбнулся Пак, продолжая держать его руку в своей. — Ты мой дом. Рядом с тобой я становлюсь более сильным и живу более полноценной жизнью. Дни без тебя серые и одинокие. Ты спас меня от той тьмы, в которой я каждый день тонул. Я не знаю, в кого бы я превратился через пять или десять лет, не знаю… Может, в какого-нибудь робота? Я знаю, что причинил тебе много боли, бегая от тебя, от себя, от своих же чувств. Я был слаб, мне не хватало смелости бросить вызов всем препятствиям, мнение окружающих для меня было также важно, как собственное. А ты научил меня слушать себя. В первую очередь. Видеть тебя, играющим с Хёну и Хани, заставляет мое сердце трепетать, душа наполняется теми теплыми чувствами, которых так не хватало. Ты оживил меня и единственное, о чем я прошу… Не уходи, слышишь? Не уходи от меня. — От нас, — поправил его Хёну, дернув за рукав. Бэкхён прыснул и покачал головой, возвращая внимание доктору. — От нас, — кивнул Пак. — Не оставляй нас, хорошо? Обещай мне. Бэкхён прикусил губу, опустив голову. Слова Чанёля тронули его и говорить что-либо просто физически не получалось. Но ответа ждал не только Чанёль, но и дети, а также мамы, папы, и друзья. Подняв голову, Бэкхён порывисто выдохнул и прикрыл веки. — Обещаю. Гости восторженно зааплодировали, а кто-то и вовсе на свист перешел. Кажется, О… — Мне так тяжело говорить, — прижав свободную руку к груди, произнес Бэкхён. — Как будто не хватает дыхания, — рассмеялся он и прикрыл глаза, глубоко выдыхая. — Чанёль, я, — Бён снова посмотрел на старшего. — Я не смогу говорить так красиво, как ты, — Хёну рассмеялся над волнующимся Бэкхёном и подошел к нему, встав рядышком. Так он оказывал поддержку. — Я люблю тебя и это все, что ты должен знать, Пак Чанёль. Священник протянул коробочку, в которых лежали кольца, и произнес следующую часть речи. Обмениваться кольцами было более волнительно, чем произносить клятву. — Никогда не снимай, — строго произнес Бэкхён и ущипнул Чанёля за нос. — Теперь мы муж и… я должен сказать муж? Чанёль сидел возле койки поздней ночью, впервые решаясь раскрыть все свои чувства Бэкхёну, который — как надеялся Пак — слышал его. Какой парадокс… Упустить такую возможность, когда Бэкхён был в сознании: ходил, говорил, смеялся, плакал, он не смог, а теперь не в силах был остановиться. — Ты оживил меня и единственное, о чем я прошу… Не уходи, слышишь? Не уходи от меня, — выдохнул Пак и уткнулся лицом в холодную руку младшего, которую держал в своей в попытке согреть. — Не уходи от нас, слышишь? Бэкхён… Из приятных сновидений Бэкхёна вырвал звонок на мобильный и встревоженный голос теперь уже мужа. Бён, разлепив веки, наблюдал за метаниями старшего, который пытался делать все тихо, чтобы не разбудить интерна. Повернувшись набок, Бэк обхватил рукой подушку и устроился поудобнее, любуясь доктором. Старший почувствовал взгляд интерна только спустя несколько минут. — Разбудил, — виновато улыбнулся Пак и взял с тумбочки телефон. — Куда ты собрался? — В больницу, — Пак присел на край кровати и взъерошил волосы на макушке младшего. — Преждевременные роды. — Ты останешься там? — Бэкхён поймал руку доктора. — Вернусь, — подмигнул ему Чанёль и дернул за кончик носа. — Ты спи. — Я буду ждать тебя, Чанёль. Пак наклонился вперед и оставил на приоткрытых губах интерна легкий поцелуй. Бэкхён довольно улыбнулся и отпустил мужчину работать, напоследок сжав его руку в своей. Чанёль тихо закрыл за собой дверь и интерн уверен, что Пак обязательно заглянул в комнаты детишек и также подарил им частичку своей отцовской любви сегодня. Бэкхён поднялся с постели на несколько секунд, чтобы быстренько открыть окно и обратно юркнуть под одеяло. Хотелось немного прохлады и свежести. Со спокойной душой — уверенный в профессионализме доктора — Бэкхён снова провалился в царство сновидений, слабо улыбаясь. Чанёль вздрогнул, как от удара тока, когда пальцы Бэкхёна, которые он все это время держал в своих руках, дали признаки жизни. Или ему показалось? Он же не сошел с ума? — Слышишь, — улыбнулся Пак и сжал его руку, не зная куда себя деть. — Надо сообщить доктору, — прошептал он сам себе. — Бэкхён, мне нужно уехать, неотложные, преждевременные роды, слышишь? Я вернусь, как только смогу.

***

Яркий свет заставил парня резко прикрыть глаза и сморщится. Что за чертовщина с ним творилась он пока не мог осознать, потому что мозг словно только начал работать. Изо рта торчала трубка для вентиляции легких, а руки были привязаны к кровати. Пить. Бэкхён, черт возьми, хотел пить. Неужели ничего не закончилось и Хичоль до сих пор мучил его «домашним арестом»? Значит все, что он чувствовал, было лишь сном? Сглотнув, Бэкхён попытался произнести хотя бы одно простое слово «пить», но тщетно. Следующая попытка открыть глаза оказалась не совсем удачной, отразившись болью в висках. Сделав медленный вдох, Бэкхён начал понимать, что он не в квартире Хичоля, а скорее всего в больнице. Довел его до обморока, в конце концов? — Бэкхён-щи, вы меня слышите? — миловидный голос заставил парня расслабиться. Кажется, он все-таки в больнице. — Бэкхён-щи? Но вместо ответа, Бён лишь качнул головой и попытался разлепить веки. Медсестра, что обращалась к нему, убавила свет в палате — на этот раз Бэкхён смог сделать это безболезненно. — Добро пожаловать, — улыбнулась девушка, на которой Бэкхён пытался сфокусировать взгляд. Та была невысокого роста. Кажется, блондинка с карими глазами. — Я позову врача, — взбудоражено произнесла девушка и выбежала из палаты. Бэкхён перевел взгляд на настенные часы и нахмурился. Какое сегодня число? Сколько он уже в больнице? Почему он не мог вспомнить, что произошло такого, что он попал в больницу? В голове крутилось много вопросов, а спросить никак не получалось. Наверное, из-за обезвоживания… Врач говорил с ним медленно, как с ребенком, задавая довольно глупые вопросы. Как его зовут, сколько ему лет, в каком году он живет, где он учится или работает, заставляя Бэкхёна нервничать. Ему тяжело было говорить — ответы он выдавливал из себя, как мог. Получалось непонятно и скомкано. Доктор наконец-то напоил его водой и попросил отдыхать, а сам пошел обзванивать его родных. «Но я никому не нужен», — чуть не вырвалось из уст пациента, но он вовремя прикусил язык. — Что случилось, доктор? — уже в четвертый раз спросил Бён, устало выдыхая. — Пока вам нельзя испытывать стресс, — ответил врач. — Скоро приедет Чанёль-щи и все вам расскажет. — Ч-Чанёль? — стоило услышать имя доктора, как внутри все сжалось от боли. В груди неприятно кольнуло, а сердце забилось в бешеном ритме. Ожидание доктора затянулись на час. Почему его так долго не было? Бэкхёну сообщили, что Пак рванулся в больницу, как только услышал о том, что интерн пришел в себя. Отец и мать, по словам медсестры, тоже уже в пути. Откуда столько шума? Неужели все всё узнали про историю с Хичолем? Тогда где сам Хичоль? Из-за беспорядочных потоков мыслей у Бэкхёна разболелась голова, но он умолчал об этом перед медсестрой, которая проверяла его состояние каждые десять минут. Он не хотел никаких уколов, от которых мог бы заснуть. — Вы так ждете встречи с ним? — догадалась медсестра, которая принесла ему еще стакан воды. Бэкхён решил не отвечать на вопрос. — Знаете, он почти каждый день был здесь. — Т-то есть? — удивился интерн и повернул голову к ней. Девушка улыбнулась и пожала плечами, собираясь уже выходить из палаты. — Сколько я здесь? — прозвучало довольно тихо, из-за внезапно поступившего страха, но до медсестры дошел вопрос. Она повернулась к пациенту и сначала запнулась, видимо, не была уверена, можно ли говорить. — Два месяца.

***

Воспоминания нахлынули стоило в палату войти доктору Паку и взглянуть на интерна. Бэкхён затаил дыхание и позволил картинам из прошлого охватить себя. То, как он мучился в квартире Хичоля, как сходил с ума, как подмечал странное поведение Хи, как ждал спасения, как терял силы и веру, как хотел пить, как позвонил матери, а потом говорил по телефону с Хёну, как Хичоль чуть не изнасиловал его, а потом приехал Чанёль и ворвался в комнату, как крепко обнимал и успокаивал, как уводил из этого проклятого дома. Вспомнил, как чувствовал за спиной смерть, как перепугался, когда услышал голос Хёну и увидел его счастливое лицо, как хотел поскорее уехать, а потом просто прикрыл собой Чанёля и почувствовал острую боль в груди. Даже сейчас он как будто слышал крики Хёну и голос доктора, который повторял Бэкхён, Бэкхён, Бэкхён… — Доктор Пак, — на глаза навернулись слезы и стало невероятно тяжело в области груди, там где билось сердце. Чанёль медленно подошел и присел на табуретку, пододвинув ее поближе к койке. — Интерн, ты… Бён часто заморгал и таки уронил слезу, видя перед собой Чанёля — встревоженного, но такого родного. — Как ты себя чувствуешь? — Чанёль, — выдохнул интерн и всхлипнул, когда старший заботливо провел по его щеке пальцами, чтобы смахнуть слезу. — Два месяца, — прошептал Пак и пересел на край койки, взяв интерна за руку. — Прошло почти два месяца, Бэкхён. Бэк отрицательно покачал головой и облизнулся, не желая слушать сейчас ничего. Ему хватало лишь этого — присутствия Чанёля, его сильной руки и родного голоса. Остальное подождет еще несколько минут. Доктор все понял и без слов — наклонился и обнял интерна, утыкаясь ему в шею и шумно выдыхая. И тяжесть в груди Бэкхёна спала. Он будто освободился от нее и теперь точно знал, что все наладится. Они молча обнимались и дарили друг другу ласку несколько минут, может десять, а может двадцать, и Бэкхён не прочь был и дальше так лежать, но любопытство и (может, небольшой) страх заставили его разорвать объятия и попросить старшего рассказать, что произошло после того, как он потерял сознание. — Хичоль был в бегах, — сразу же сообщил Чанёль. — Но не долго, — тут же успокоил он интерна. — Как выяснилось в ходе следствия, у него психическое расстройство, Бэкхён. Маниакальное расстройство личности. Выяснилось, что ты очень похож на парня, с которым он раньше встречался. — Ч-что? — Именно, — кивнул Пак, вспоминая свое удивление. — Я бы не сказал, что вы копия, но есть сходства. Он потерял его в авиакатастрофе, но Хичоль считает, что его душа сейчас в тебе, а ты просто не можешь его вспомнить. Он постоянно повторял, что ты принадлежишь ему, что все мы сошли с ума и не понимаем его. В итоге, его положили в психиатрическую больницу. — На сколько? — Пока неизвестно, но ты не бойся, интерн, за ним будет строгий контроль и просто так на свободу его уже не пустят. — Какой ужас, — выдохнул Бэкхён, ошарашенный услышанным. — Я даже не испытываю к нему теперь и капли ненависти за то, что он мучил меня… Даже как-то жаль. — Ты просто слишком добрый, — хмыкнул главврач и ущипнул интерна за нос. — Нет, — отмахнулся интерн и задумчиво уставился в потолок. — Просто… Если бы я потерял любимого человека, то не факт, что остался бы адекватным здоровым человеком. Это же ужасно. Мне правда жаль. — Ох, интерн, не грузи ты себе сейчас голову такими мыслями, — Пак развернул его лицо к себе. — Это жизнь. Ты сам знаешь, тут все не так, как мы того желаем. Бэкхёну пришлось согласиться и с грустью признать тот факт, что жизнь порой может быть очень жестокой по отношению к человеку. Но таковы ее правила. — Чанёль, а с Хёну все в порядке? — Бэкхён попытался улечься поудобнее. — Он ведь стал свидетелем ужасной картины. — Мой сын оказался очень сильным, — улыбнулся Пак. — Да, этот кошмар повлиял на него очень сильно. Хёну первую неделю много плакал и постоянно рвался к тебе в больницу, потому что боялся, что я вру и ты не в коме, а… Ну… Но я не мог привезти его сюда. Я не хотел, чтобы сын увидел тебя в таком состоянии, поэтому просто пытался уговорить поверить мне на слово, как отцу. Хёну действительно считал, что эта пуля лишила тебя жизни. На десятый, кажется, день, он перестал плакать и замкнулся в себе. В школу не ходил и лежал дома, не разговаривал. Что я только ни делал, чтобы привести его в чувства. Детский психотерапевт не помогал, потому что Хёну попросту не слушал его. И тогда я решил привести его в больницу. Когда он увидел тебя, спокойно лежавшего здесь, он снова заплакал и звал тебя. Хён, хён, хён, он так часто это повторял… А потом он успокоился. Он почувствовал твое сердцебиение и, кажется, немного успокоился. И начал говорить. Очень много историй рассказывал, что-то из детства, а что-то вообще сочинял. Чтобы ему не стало хуже, я приводил Хёну сюда раз в неделю, а он взял себя в руки и сказал, что когда ты очнешься, ты не должен видеть его таким. Что это тебя расстроит… — Я просто не могу поверить, что я пропустил два месяца в своей жизни на этой койке, заставив всех волноваться… — Не думай об этом, — покачал Чанёль головой и наклонился к его лицу. — Нам еще много чего предстоит обсудить, а сейчас ты должен отдыхать и восстанавливаться. Доктор наклонился еще ниже и коротко поцеловал интерна в губы, чем взбудоражил Бэкхёна. Им действительно предстояло о многом поговорить и теперь Бэк точно был уверен, что скрывать от старшего ничего и никогда не будет. Он не был уверен, что они с доктором будут снова вместе, но ему все равно было спокойно на душе. Потому что простить Хичоля за тот кошмар ему было легче, чем он ожидал, и больше не держит на него обиды, не испытывает ненависти или злости. Бэкхён освободился от негативных эмоций, как от мусора, грязи, поэтому сейчас его душа была открыта, легка и безмятежна. Немного времени и все встанет на свои места. Интерн потянулся к доктору, но его порыв поцеловать Чанёля остановил голос матери, которая ворвалась в палату. Благодаря сну, Бэкхёну казалось, словно они не расставались на долгие месяцы, словно все ссоры были уже позади. Мама уже не была такой далекой и чужой. Вот она рядом и обнимает его, не сдерживая слезы. Она молила его о прощении и благодарила всех за то, что ее сын очнулся. Парень чуть нахмурился, когда в палату вошел отец. Неуверенные шаги, опущенный взгляд говорили о том, что мужчина тоже сожалел и теперь не знал, как себя вести. Бэкхён прослезился, но улыбнулся. Мама и папа его приняли. И пусть не сразу. Плевать, что на это понадобилось очень много времени. Главное, что сейчас в их глазах Бэкхён не читал, как раньше, презрение и разочарование. Сейчас их глаза были наполнены искренним сожалением и любовью. Разве это не прекрасно? Чанёль тихонько вышел из палаты, напоследок подмигнув интерну, который глотал слезы. Он столько изнывал, тоскуя по материнской ласке, по отцовской поддержке, что сейчас точно считал себя полноценным. — Прости нас, мальчик мой, — выдохнула Бён и поцеловала сына в щеку. — Пожалуйста, возвращайся домой, м? — С удовольствием, — расплылся в улыбке интерн и перевел взгляд на отца, который — как и свойственно ему — чаще молчал. — Пап, ты же не винишь себя? — Бэкхён, — сидевший на табуретке, мужчина вытянул руку, положив ее на макушку сына. — Я, честно говоря, не смогу понять твои… взгляды на жизнь, но я больше не посмею осудить их. Обещаю. И этого было на самом деле достаточно. Бэкхён ждал не столько понимания, сколько просто принятия, смирения с их стороны. Это и было для него огромной поддержкой. — Я понимаю, что вы очень соскучились друг по другу, — в палату вошел лечащий врач с папкой в руке. — Но вынужден вас попросить оставить пациента, ему нужен покой. — Доктор, а когда меня выпишут? Я хочу домой, — Бэкхён взглянул на мать и несильно сжал ее пальцы. Он уже предвкушал, как они снова сядут за один стол и будут уплетать домашнюю стряпню матери, а потом много говорить и проводить вечера в гостиной перед телевизором. — Не так быстро, — усмехнулся врач и подошел к койке. — Вам надо медленно возвращаться к тому, от чего отвык ваш организм. Некоторые функции сейчас нарушены. Возможно, вы даже самостоятельно встать на ноги не сможете. — Почему это? — удивился отец Бэкхёна. — Пап, я просто долгое время пролежал в одной позе и не двигался, — ухмыльнулся Бён и вздохнул. А потом до него дошло, что за дверью этой палаты стоял — скорее всего — доктор Пак и, наверняка, ждал. — И-извините, а Чанёль-щи… — Он уехал, но попросил предупредить, что заедет к вам с сыном. Бэкхён расслаблено улыбнулся и сделал вид, что не заметил заинтересованные взгляды родителей. Бён не решалась никак задать мучивший ее вопрос, а отец мимикой пытался передать ей, что сам он говорить ничего не будет. Интерн прикрыл глаза на несколько секунд. Это ведь не сон? Не как те сновидения, где все казалось настолько реальным? Чанёль и он в браке… Хоть и не официальном… Боже, это казалось нечто фантастическим.

***

Новости о том, что лучший друг наконец-таки пришел в себя были наилучшими за последние два месяца для Сехуна. О метался и не мог найти себе места. Как можно было помочь человеку, который впал в кому? От бессилия ему ничего не оставалось, кроме как время от времени приезжать в больницу и говорить с ним. Странно, но Сехун тоже верил, что это могло как-то влиять на состояние Бэкхёна. — Поезжай, — вздохнул доктор Лу, опустив маску на подбородок. — Дальше я сам справлюсь. — Ну, нет, — отказался Сехун, следуя за старшим. Они только вышли из операционной и Сехун не хотел оставлять все на Лу, поэтому решил, что поедет к Бёну, когда закончится смена. — День на дворе. Тем более не успеваем из-за отсутствия доктора Пака и Бэкхёна. Сехун приоткрыл дверь в кабинет доктора и вошел следом, закрываясь на замок. Лу благодарно улыбнулся (Сехун уже давно запомнил привычку старшего переводить дыхание на диванчике после операций) и устало упал на небольшой диван. — Просто я понимаю, что ты хочешь увидеть близкого друга, — старший одарил его заботливым взглядом и подозвал к себе, похлопав по коленям. О — радующийся редким момента, когда Лу проявлял внимание на работе — сразу же удобно устроился на его коленях и уронил голову на плечо. — Езжай, м? — Что ж ты меня гонишь, — фыркнул Сехун и приподнял голову, всматриваясь в любимые глаза. — Поеду после смены, — тверже повторил интерн и чмокнул мужчину в губы. Лу хотел добавить еще что-то, но их идиллию нарушили стуки в двери. О подорвался с очень удобных коленей старшего и распахнул дверь для пришедшего. Им оказался доктор Пак. — Чанель-щи, — кивнул Лухань. — Как съездили в больницу? — Хорошо, — кивнул Пак и посмотрел на Сехуна. — Ты к нему собираешься? — Да, после смены. — Тогда поехали вместе, интерн. — Хорошо. Сехун был только за — он часто закивал головой и проводил доктора взглядом. Выглядел доктор по мнению Сехуна вроде лучше, если сравнивать с прошлыми днями, но в глазах почему-то все равно плескалась какая-то печаль. Нахмурившись, Сех прикрыл дверь и повернулся к доктору, который откинул голову назад, полулежа на диване и отдыхал, прикрыв веки. Тревожить его беспокойными мыслями интерн не собирался, поэтому тихонько устроился рядом. Еще пять минут и снова за работу. Остаток дня прошел уж слишком быстро. Сехун думал, что сойдет с ума, пока дождется момента, чтобы поехать к Бэкхёну. Наверное, интерн скучал там в палате. Хотелось наконец убедиться собственными глазами, что лучший друг живой. И потом разговаривать с ним несколько часов подряд, нагоняя все два месяца. А еще отругать за такой необдуманный, хоть и на редкость храбрый, поступок. Сехун восхищался тем, что Бэкхён прикрыл грудью любовь всей своей жизни, но не злиться не получалось. А если бы он умер? — О чем так задумался? — прервал тишину Чанёль, который спокойно рулил по дороге. — Вы извините, — начал Сех и посмотрел на доктора. — Но я спрошу кое-что… — Спрашивай. — Что теперь будет? — Ты о чем? — Я о вас с Бэкхёном, — Сехун не знал, правильно ли то, что он вмешивался, но считал, что он обязан поговорить с Паком. — Вы же не будете теперь с ним чисто из-за благодарности? Или сожаления? Пак аккуратно притормозил — загорелся красный свет — и устало выдохнул. Чего-чего, но мужчина никак не предполагал, что будет обсуждать эту тему с интерном О. Чанёлю бы самому разобраться для начала. Поступок Бэкхёна выбил его из колеи и разбил в пух и прах представления об однополой любви. О том, что мужчина также может любить другого мужчину, что готов отдать ради любимого собственную жизнь. Этот ужасный день неоднократно прокручивался в голове главврача. То, как Хичоль направлял оружие в его сердце, то как горели его глаза безумием и жаждой смерти, то как Бэкхён спас его от верной смерти. И в каждый такой раз, Чанёль ясно понимал, что поступил бы, как и Бэкхён. Он бы не раздумывая бросился его спасать. — Интерн, я могу сказать тебе только одно, — Пак взглянул на младшего, который покорно ждал ответа. — Теперь все будет иначе. Сехун не совсем понял, на что именно доктор намекал, но все равно медленно кивнул. Загорелся зеленый свет — Доктор Пак продолжил движение. По пути в больницу они заехали домой к Чанёлю, чтобы забрать Хёну, который за весь день тоже измотался в ожидании встречи со своим хёном. Всю дорогу его невозможно было угомонить. Мальчишка так переживал, что Бэкхёну снова могло стать плохо и он снова впадет в кому, но Сехуну удавалось хоть немного успокаивать его. Когда они вошли втроем в палату, то застали весьма интересную картину: Бэкхён был на ногах, держась за руку медсестры, и что-то недовольно бубнил, делая шаги. — Ты чего поднялся, интерн?! — недовольство можно было услышать по голосу Чанёля. — Хён! — радостно воскликнул Хёну и бросился на Бэкхёна, который еле устоял на ногах, когда мальчишка обнял его. — Хён, я так рад! — Сынок, осторожнее! Медсестра помогла дойти интерну вместе с Хёну до больничной койки, а сама оставила их ненадолго. Сехун несколько минут стоял и разглядывал друга, не веря своим глазам. Бэкхён выглядел так, будто и не пробыл все эти дни в коме. Чанёль был прав и Сехун понимал это, видя в глазах друга безмятежность, а на губах улыбку. Теперь все будет по-другому.

***

Бэкхён был измотан к часам десяти, когда семья Пак засобирались домой. Когда в палату забежал Хёну, Бэкхёну стало куда легче в душевном плане, потому что он смог лично убедиться в том, что мальчику стало лучше. Хёну все также постоянно что-то рассказывал или задавал по десять вопросов за раз, не давая вставить даже слово Сехуну. Поэтому Чанёль увел сына в буфет, чтобы дать время друзьям побыть наедине. И как бы Хёну не дулся на отца, но все же тоже понимал это и теперь шел следом за папой. — Дурак, — хмуро произнес О. Бэкхён, пересевший на кресло, выгнул вопросительно бровь. — Ты какого черта творишь? Зачем ты геройствовал? А если бы тебя не смогли спасти? — О Сехун, только не начинай, — закатил Бэк глаза. — Я не геройствовал. Это был импульс. Я не мог по-другому. — Не мог он, — фыркнул Сех и решил сесть на подоконнике, облокотившись спиной к окну. — Рассказать тебе, как мы твой диплом то выпросили в университете? Бэкхён сначала хмуро уставился в одну точку, будто прокручивая что-то в голове, а потом резко вскочил с места и тут же схватился за голову. Сехун подорвался к другу, испугавшись, что ему стало плохо, а у Бэкхёна просто голова закружилась из-за резкого подъема. Диплом! Как он мог забыть про дипломную работу? День защиты давно прошел, а что же с его работой, над которой он так горбатился? Сехун не стал слушать Бёна и насильно заставил лечь на кровати и не выпендриваться. — Ты на отлично все закончил и у тебя есть диплом специалиста, ну зачем так реагировать? — Как закончил? Кто закончил? Я? — Да, ты, и я тоже, — довольно и гордо улыбнулся Сехун. — Теперь мы с тобой профессиональные акушеры-гинекологи. Какого было удивление Бэкхёна, когда он узнал, что за вопрос о получении диплома взялся Чанёль. Как оказалось, он проверил работу Бэка и — подправив некоторые моменты — сам пошел в университет со всеми необходимыми справками, подтверждающие состояние студента на тот период. И работу Бэкхёна согласились принять без устного сопровождения и поставили ему за выполненную работу хороший балл. Вручение он тоже пропустил, но все равно был рад, что все сложилось именно так. Да, ему стало немного грустно за то, что он сам не смог защитить тему, которую досконально изучал, но главное, что теперь он не студент, а готовый специалист. Ну, почти… — Ну не грузись, — рявкнул О, заметив поникшее настроение Бёна. — Это всего-то вручение. Подумаешь! — Я не из-за этого, — хмыкнул Бэк и скрестил руки на груди, вспоминая все те сны, что ему снились. Так хотелось поделиться о них и Сехуну, и доктору Паку, и маме тоже. Но вот только… засмеют ведь, да? О пододвинул табуретку и приготовился слушать Бэкхёна: — Тебе нехорошо? — Ты знаешь, — Бэкхён глубоко вдохнул. — Пока я был в коме, я видел сны. — Какие сны? — Я думаю, что ваши визиты и разговоры со мной так повлияли, что мне казалось, словно я где-то в другой реальности. Просто ощущения от этих снов такие, что все внутри сворачивается в клубок. Сжимается там и мурашки даже по коже. Как будто взаправду было, а когда я проснулся, мне показалось, что так и есть. — Что ты видел? — Свадьбу. — Нифига себе, — присвистнул О. — Чью же? — Нашу, — грустно улыбнулся Бэк. — С Чанёлем. Неофициальная свадьба, знаешь. Мы праздновали в доме родителей в саду. Так красиво было. И я был в белом костюме. Ты много шутил и издевался надо мной, но заставлял меня хоть немного расслабиться. Мне было страшно и дышать было тяжело. Особенно, когда мы произносили друг другу клятвы. Мне было физически сложно говорить во сне. И все были там такие счастливые. Мама с папой, чье присутствие для меня было самым огромным счастьем. Ты с доктором Лу, дети Чанёля, коллеги по работе. Потом мне снились бытовые дни, повседневная жизнь в семье. Отчетливо помню момент, когда я проснулся, а Чанёль собирался на работу. Преждевременные роды, — улыбнулся Бэк. — Тебе этого хочется? — осторожно спросил Сехун, хотя был уверен в своей догадке. Взгляд интерна выдавал его с потрохами. — Какая разница, — пожал он плечами и посмотрел на О. — Это же Чанёль. Его даже конец света не убедит сыграть свадьбу с мужчиной. — Ну, не будь так скептично настроен, — возразил Сехун, вспомнив слова Чанёля в машине. — Нет, О, я буду реалистом и больше не буду жить в каких-то иллюзиях и мечтах, — натянутая улыбка заставили усомниться Сехуна в правдивости его слов. — Буду учиться жить только сегодняшним днем. — И все же… — Нет, Сех, это просто сон, — покачал Бэк головой и облизнулся, вспомнив момент, когда Пак поцеловал его на свадьбе. — И мне нужно было поделиться. С возвращением в палату Пака и его сына, Сехун засобирался домой. Несмотря на уговоры главврача подождать их (просто доктор хотел подвезти интерна домой), О настоял на своем и ушел, обещав прийти на днях. Пока доктор Пак сидел на небольшом кресле и тихонько наблюдал за сыном и Бэкхёном, Хёну снова завалил старшего вопросами. — Хён, — вдруг серьезно заговорил Хёну и указал головой на отца. Бэкхён перевел взгляд и ухмыльнулся — Чанёль задремал. — Папа устал, видимо. — Тогда мы будем шепотом говорить, — кивнул Бён и потрепал мальчика по волосам. — Ты помогаешь отцу с Хани? — Конечно, — гордо улыбнулся Пак и забрался на койку, сняв свои кроссовки. — Хён, как ты это сделал? — Сделал, что? — Закрыл собой моего папу… — Хёну, — Бэкхён не знал, как объяснить одиннадцатилетнему мальчику, что ради жизни любимого человека, порой поступаешь не разумом, а сердцем. А Бэкхён не мог иначе. Мысль о смерти Пака вызывала тошноту. Даже думать было страшно, что бы было, если бы он не успел. — Ты так любишь его? Этот вопрос застал Бэкхёна врасплох и он разинул рот от удивления. Не одно подходящее слово не лезло в голову, чтобы хоть как-то отреагировать на вопрос мальчишки. Интерн был уверен, что Хёну спрашивал именно о той самой любви, о которой говорить запрещено. Было запрещено. Нет сомнений, что Хёну что-то узнал или заподозрил. — Не молчи, хён, — мальчишка поджал губы. — В тот раз на кухне я увидел, как папа тебя ущипнул. Я много думал, хён, потому что ты сам говорил, что любить могут абсолютно все и неважно кого. Я даже в интернете прочитал немного об этом. Ну… про мужчин и мужчин. — Хёну, я… То есть, ты не должен бояться. И вообще мы можем сделать так, будто ничего не было, но прошу тебя не злись на папу, хорошо? Понимаешь, я просто… — Хён, — перебил его младший Пак и снова мельком взглянул на отца. — Ты правда его так любишь? Бэкхён неуверенно кивнул головой и боязливо посмотрел на Чанёля, надеясь, что мужчина действительно крепко заснул. — А папа? — Я не знаю, — растерянно ответил Бэк. Хёну слабо улыбнулся и улегся рядом с интерном, обнимая его одной рукой. Мальчишка ничего больше не сказал. Лишь тихонько сопел рядышком, обнимая Бэкхёна, как что-то самое драгоценное. Наверное, лечащий врач пациента устроит им взбучку, когда увидит эту картину, но Бэкхёну было плевать на это. В эту минуту было хорошо, как и во сне. Какая-то гармония воцарилась в палате и в его душе, что ли… Он не понимал, что теперь будет, ведь Хёну, как оказалось, был в курсе всего. И что будет делать Чанёль, когда узнает об этом? Бэкхён отбросил все мысли в сторону и вдохнул полной грудью, чувствуя детский шампунь младшего Пака. Все потом, а пока пусть он снова немного помечтает…