Королевство синих огней

      Безлюдный в дневное и утреннее время суток, вечером бар оживился просто необычайно. Почти все столики были заняты, найти свободное место оказалось весьма непросто. Публику составляли в основном люди, и их, слава богу, меньше всего интересовало, почему в такой час за столиком в полутёмном уголке затаилась парочка Исполнителей, которые, изображая полнейшую незаинтересованность, внимательно следили за залом.       — Шумно как тут… — недовольно протянул Осаму, сдавливая пальцами наполовину опустошённый стакан с виски. — Это раздражает. Вроде в прошлый раз не было столько людей.       — В прошлый раз мы тут утром ранним были, а сейчас вечер. Почувствуй разницу.       Чуя надвинул на самое лицо глубокий капюшон красной куртки и скрестил на груди затянутые в перчатки руки, косясь на напарника. Напившийся крови, с розовыми щеками, блестящим глазом и раскрасневшимися губами, Осаму казался слишком соблазнительным, Чуя, натыкаясь на него взглядом, невольно вспоминал, как всего час назад вампир здесь же, забравшись к нему на колени, с придыханием высасывал из шеи кровь, и в животе всё тут же связывалось в тугие узлы.       Арахабаки густо сглотнул и, приподняв руку, принялся похлопывать себя по щекам подушечками пальцев.       — Задерживается, чёрт побери. И бесится ещё, что я ему плачу мало.       Осаму улыбнулся краешком рта и, отставив в сторону стакан, кинул быстрый взгляд на лежащую на потёртой столешнице маленькую коробочку.       — Давай ещё партию, пока его нет?       Чуя покопался в кармане, вытащил пачку с сигаретами, зажал зубами выуженную оттуда тонкую палочку с табаком, пощёлкал зажигалкой, затянулся и, выпустив дым, прищурил глаза:       — Ну давай, всё равно делать нечего. На что только теперь? Опять на раздевание?       Осаму хихикнул и легонько тронул его руку.       — Да нет, это уже скучно.       — У тебя есть идея поинтересней? — Чуя ухмыльнулся и перехватил его ладонь, сплетая тонкие пальцы со своими. — Коварное создание. Ну давай, я весь внимание.       — Пообещай только сначала, что не убьёшь меня, — Осаму насупился, ответно сдавив его руку.       Чуя расхохотался.       — Господи, ты что, перед любым предложением что-то сделать теперь будешь мне это говорить? Не убью я тебя, кретин, я привык уже к твоим диким желаниям.       — Ну, я на всякий случай, — Осаму хмыкнул и, приподняв тонкую ладошку, поцеловал подушечки пальцев. — Мало ли.       — Да говори уже, — со смехом отозвался Чуя, — а то сейчас Тачихара-кун придёт, и твоему желанию точно не суждено будет сбыться.       Осаму слегка погладил пальцами тонкое запястье и, прикусив на секунду губу, наконец выпалил:       — Если я выиграю, то… То ты хоть раз побудешь снизу, вот!       Арахабаки секунду смотрел на него горящими глазами, а потом согнулся в новом приступе хохота.       — Ой, не могу! Тебе настолько не даёт покоя моя задница? — едва успокоившись, сдавленно спросил Чуя. — Я думал, ты смирился уже с тем, что я тебя трахаю, а не наоборот!       — Смирился, — Осаму насупился, оттопырив нижнюю губу и пряча взгляд за длинными ресницами, — но надоело. А задница у тебя и впрямь что надо, — он облизнул пересохшие губы, — особенно в кожаных штанах, ты будто напрашиваешься, чтобы тебя отымели.       Чуя закашлялся и сощурил глаза. Помолчав пару секунд, он вдруг выдал:       — Разочарую тебя сразу, я давно не невинный мальчик, — Осаму вскинул брови, — при вступлении в Орден я проходил определённый ритуал, который, помимо всякого, включал в себя и такую часть. Впрочем, — Арахабаки покачал головой, — давай, я согласен. Мне вообще-то всё равно, на какой стороне быть, интересен сам процесс, — Чуя наклонился к вампиру, томно поблёскивая голубыми глазами, и поддел пальцами его подбородок. — Ну, а если я выиграю?       Осаму прикусил губу, лихорадочно пытаясь придумать, что загадать.       — Ну… Я не буду пить твою кровь. Столько времени, сколько скажешь.       — Не-а, не катит, это не равноценный обмен, — Чуя ухмыльнулся. — Давай так. Если ты выиграешь, то я, так и быть, позволю тебе меня поиметь, раз уж тебе так хочется. А если я выиграю, — он облизнул губы, у вампира мурашки по телу поползли, — то ты ровно на сутки полностью мой.       — Я и так постоянно рядом, тебе мало? — недоуменно спросил Осаму. — В чём желание-то?       — Ты не понял? — Чуя усмехнулся краем рта. — Полностью мой. На целые сутки. И я буду делать с тобой всё, что захочу, — он прошёлся кончиками пальцев по шее вампира, притянул его к себе, почти уткнувшись в губы, и, плотоядно улыбнувшись, продолжил: — Двадцать четыре часа на одну только любовь, Осаму-кун… Неужели тебе не нравится?       Осаму нервно сглотнул, представив себе подобное. Он и после ночи-то, проведённой в таких ласках, на утро шатается и кривится от боли в бёдрах… Даже воображать страшно было, он не ожидал, что Арахабаки выдвинет такие условия. Осаму, конечно, хорошо понимал, что у Чуи совершенно необузданный нрав, но о подобном старался и не думать.       — Ты меня такой «любовью» уморишь, Чуя… — сдавленно прошептал он.       — Не уморю. Я с тобой сама нежность, разве ты не помнишь? — Чуя легонько лизнул его щёку. — Я буду прерываться, чтобы зацеловать тебя всего, — Арахабаки отстранился и ядовито улыбнулся. — Ну что, рискнёшь, моя радость? Или побоишься?       Вампир нервно сглотнул. Давать задний ход поздно, тогда Чуя точно решит, что он струсил, и будет без конца подкалывать его этим ближайшие несколько дней.       — Это я вообще-то хотел спросить, — взяв себя в руки, Осаму ухмыльнулся и потянулся к картам. — Ладно, согласен. Давай.       Чуя внимательно наблюдал за движениями его пальцев, за тем, как он перебирает тонкие карточки.       — Не вздумай жульничать, — он сузил глаза и сцепил перед собой ладони. — Я знаю твои замашки. Имей в виду, я буду следить за тобой, если замечу что — скручу силой и оттрахаю. Прямо тут, на столе.       — О чём ты, Чуя? — Осаму округлил глаз. — Какое жульничество? Мы же просто дурачимся. Я понимаю, если бы мы ещё на деньги играли, а так… Даже смысла не вижу.       Чуя недоверчиво качнул головой и принялся крутить пальцами прядь своих волос, упавшую на лицо.       — Если ты так говоришь, значит, точно что-то задумал.       — Ну что ты, не могу же я постоянно что-то замышлять, — вампир расплылся в сладкой улыбке, такой, что Чую передёрнуло. — Я просто хочу убить время, а то мы сейчас, пока Тачихара-кун дойдёт сюда, уже напьёмся до поросячьего визга.       — Смотри у меня, шулер. Давай уже карты.       — Ну, вскрываем? — Чуя покосился на явно довольное лицо Осаму и опять опустил взгляд в свои карты. — Что у тебя?       Осаму опять широко улыбнулся и кинул колоду на стол. Та разлетелась веером, демонстрируя выигрышную комбинацию.       — Сегодня не твой день, рыжик. Фулл Хаус, — вампир фыркнул, увидев слегка расширившиеся глаза Арахабаки, и откинулся на спинку диванчика, скрестив на груди забинтованные ладони. — Уже могу капризничать? Хочу посмотреть, как ты будешь подготавливать себя пальцами!       Чуя медленно хлопнул ресницами и вдруг ядовито оскалился, щёлкнув острыми зубами.       — Да что ты говоришь, мумия. По-моему, мне везёт, — Арахабаки швырнул на столешницу свои карты. Увидев вытянувшееся при этом лицо Осаму, он картинно прикрыл глаза и отбросил со лба рыжую чёлку. — Флеш Рояль.       Осаму схватился побелевшими пальцами за стол и прикусил губу. Чуя, усмехаясь, наблюдал за ним.       — Нет, как же это… — неверяще прошептал Осаму. — Быть не может! Это же самая редкая комбинация, как ты её выбил так легко?!       — Ловкость рук и никакого мошенничества, — Чуя довольно улыбнулся.       Осаму схватил его колоду и принялся крутить её в пальцах, словно пытаясь убедиться, что ему это не мерещится.       — Не-е-ет, что-то тут не так! — воскликнул он обиженно. — Я же всё просчитал, не должно было выпасть ничего круче Фулл Хауса!       — Ага! — Чуя рассмеялся и указал на него пальцем. — Значит, задумал всё-таки что-то, раз так удивлён! Но увы, конец твоим планам. Не можешь же ты вечно вертеть ситуацией, как захочешь. Ну что, расплачиваться будешь? Поговорим с Тачихара-куном, вернёмся домой, — Арахабаки томно глянул на шокированного Осаму и поддел пальцами подбородок, — и из постели я тебя до завтрашнего вечера не выпущу.       — Нет, нет, тут ошибка какая-то, — Осаму лихорадочно пытался переварить случившееся, в то время как Арахабаки уже привлёк его к себе и зацеловывал шею, ослабив узел галстука и расстегнув воротник рубашки. — Подожди, рыжик, давай ещё партию! Я отыграюсь!       — Да ну, — Чуя усмехнулся, прижавшись губами к мочке его уха. Руками он медленно стянул с острых плеч тяжёлое пальто, поглаживая их ладонями, потянулся к пуговице пиджака. — Ты уже в третий раз мне проигрываешь, моя радость. Тебе тогда надо выиграть сразу четыре партии.       — Да хоть десять… Ааах, — Осаму тихонько застонал и запрокинул голову, когда Чуя развязал бинты и опять жадно впился поцелуем в шею. — Да подожди ты, ну не здесь же… — вампир нервно дёрнулся и попытался перехватить ловкие руки, которые уже забрались под его рубашку и легонько пощупывали соски. — Чуя, прекрати меня раздевать, что ты делаешь?!       — Ничего серьёзного, просто ласкаю моего ручного вампира, — Арахабаки усмехнулся, ловко расстегнув пуговицу пиджака и разведя в стороны его края, — и забираю свой сладкий выигрыш.       Осаму слегка приоткрыл глаз, боясь, что сейчас увидит кучу впившихся в них любопытных взглядов. Но нет, в баре было слишком много народу и шумно, никто не обращал на них никакого внимания. Осознав это и слегка расслабившись, вампир повернул голову, чувствуя, как мягкие рыжие волосы щекочут ему подбородок. Осаму скользнул ладонью по его лицу, погладил за ухом, подкручивая кудрявые прядки; скинул с головы глубокий капюшон и приспустил с плеч куртку, поглаживая обнажившиеся руки. Проведя самыми подушечками пальцев по шее, оттянув тоненький кожаный ремешок, он обхватил подбородок партнёра, поднимая его голову и жадно прикладываясь к губам. Чуя не возражал, охотно отвечая на его поцелуй, облизывая сухие горячие губы, запуская в рот язык и проворно ощупывая им нёбо и острые клыки.       Они настолько увлеклись предельно глубоким поцелуем, что когда совсем рядом раздалось смущённое покашливание, оба резко дёрнулись, как от выстрела, и отскочили друг от друга. Мичидзо незаметно подошёл к ним и присел на стул напротив.       — Извините, не хотел помешать… — сдавленно произнёс он.       Чуя попытался пригладить ладонями встрёпанные волосы, окинул информатора взглядом и присвистнул:       — Эй, приятель, ты откуда в таком виде?       И было чему удивиться. Обычно гордый и прямой, как вязальная спица, сейчас Тачихара сидел, согнувшись, на его лице запеклись брызги крови, ей же была перепачкана и зелёная куртка; жёлтые глаза лихорадочно бегали из стороны в сторону, а трясущиеся руки с обломанными ногтями судорожно прижимали к груди какой-то пакет.       — Чуя-сан, — чуть слышно прохрипел Мичидзо, — вам определённо надо поднять мне размер вознаграждения. Или хотя бы слегка сократить опасность работы…       — Потом эту шарманку заведёшь, для начала отчитайся, — Чуя сдвинул брови, рукой прижимая к себе нервно сглотнувшего Осаму.       Тачихара потёр рукой лоб и, попытавшись выпрямиться, тихо скрипнул зубами.       — В общем, так. Мы поймали эту весёлую кодлу, — он шумно выдохнул и встряхнул растрёпанной головой. — Схватили за зад с поличным, прямо на выходе со склада. Но они, как вы можете понять, добровольно сдаваться не захотели, — парень поморщился и положил на стол пакет. — В общем, завязалась совершенно безобразная драка, и, учитывая наличие у них оружия, можно понять, кто верх одержал. Нескольких моих ребят убили, остальных ранили. Но мы тоже им наподдали, главаря смогли забить насмерть и отнять добычу. Собственно, вот так…       Чуя прикусил губу и сжал кулак.       — Нет, ну это вообще уже беспредел… Теперь мне уже хочется лично с ними пообщаться и каждому шею кнутом раздавить.       — Не это должно вас сейчас беспокоить, — Мичидзо прикрыл глаза и пододвинул к нему пакет. — Вы лучше гляньте, зачем они шарятся по этим складам. Думаю, вы очень удивитесь.       Арахабаки осторожно забрал пакет. Внутри перекатывалось и хлюпало что-то вязкое.       — Только не говори мне, что они нашли тут столетний запас кетчупа в пакетиках и воруют его.       — Близко, да не то, — Тачихара слабо улыбнулся.       — Обнадёживает.       Чуя развязал ручки и вытряхнул содержимое на столешницу. Из пакета выпало несколько прозрачных полиэтиленовых чехлов с чем-то тёмно-красным внутри.       — Ха. Кажись, и вправду кетчуп, — Арахабаки хмыкнул и подобрал один из пакетиков. — Или нет, подожди… — он сощурил глаза, разглядывая надписи. — Группа АВ, резус-фактор… Это кровь что ли?       — Бинго, — Мичидзо поднял вверх большой палец. — Интересно, правда?       — Да не то слово, — пробормотал Чуя, оглядывая добычу. — Я ожидал увидеть оружие, или продукты какие-то, но кровь… Зачем она им? И в таком количестве?       — Видимо, нужна, потому что тот мужик, который этот пакет держал, дрался как лев, — информатор поморщился. — Так за него цеплялся, будто мешок был драгоценными камнями набит.       Чуя стянул с руки перчатку, осторожно оторвал краешек пакета, собрал пару капель на палец и глянул на вампира.       — Ну-ка, Осаму-кун, ты у нас по крови эксперт, сними пробу.       Осаму секунду смотрел на него, сощурив глаз, потом потянулся к его руке, втянул ноздрями воздух, лизнул палец кончиком языка и замер. Тачихара деликатно кашлянул и опустил взгляд.       — Ну… — произнёс Осаму наконец. — Это вампир. Древний, как и я. Хотя, пожалуй, помоложе будет, я бы сказал, что ему лет так…сто пятьдесят было, когда эту кровь вытянули. Но сама кровь, хоть и в пакете была, не сильно свежая, ей не отравишься, конечно, но я бы такую пить не стал.       — А когда её примерно вытянули, можешь сказать? — Чуя наклонил голову. — И каким образом?       — Лет десять назад, — Осаму слегка поморщился. — Привкус специфический, противный такой, железом сильно отдаёт и ещё какой-то дрянью, она почти свернулась. Но могу ошибаться. И выкачали её явно не через шприц, если бы было через него, она бы точно сейчас уже совсем испортилась. Не знаю, что думать…       — Древний? — Мичидзо устало подпёр рукой голову. — Ты что, смеёшься, красавчик? Смотри, сколько тут этой крови, литров двадцать, наверное, наберётся, это откуда же в нашей глуши столько древних? Их осталось-то всего ничего, и все прячутся, боятся Ордена, он ведь за ними охотится.       Осаму наморщил нос.       — Прости, Тачихара-кун, что разбиваю твои убеждения, но эта кровь вполне может принадлежать и всего одному или двум вампирам.       — Сдурел? — подскочил информатор.       — Вовсе нет, — вампир начал похлопывать себя по щеке кончиками пальцев. — Это в человеке крови всего пять или шесть литров, до смешного мало, вампиру хватит нескольких секунд, чтобы от него одну сморщенную оболочку оставить. В вампире крови куда больше, потому что когда он её пьёт, переваривается лишь небольшое её количество, остальное копится и остаётся в теле. А уж если вампир был каннибалом и пил кровь себеподобных, для него двадцать литров — так, пшик, как глоток воды для человека. Так что вполне вероятно, что всё это вытянули из одного вампира.       Тачихара закашлялся.       — Но зачем им столько? — Чуя задумчиво сдвинул брови. — Да и вообще зачем? Что они делают с этой кровью?       На пару минут повисло неловкое молчание. Наконец Осаму смущённо кашлянул.       — Что ж, господа, если ни у кого нет версий, разрешите высказать свою. Кровь вампира, особенно древнего, имеет некоторые целительные свойства. Если перелить её человеку, можно продлить жизнь даже самому безнадёжному больному. Другое дело, что эффект будет не очень долгим, придётся делать такое переливание регулярно и постоянно увеличивать дозы. Как наркотик. Возможно, эти бандиты пытаются кого-то вылечить при помощи крови.       Мичидзо по-детски поднял руку:       — А у меня другое предположение назрело. Они продают эту кровь на чёрном рынке.       — Можно принять с натяжкой, но вряд ли. Это слаболиквидная вещь, покупателей будет не так уж просто найти, — Осаму покачал головой. — Мало кто согласится на такое, обычно это делают лишь люди, у которых совсем нет надежды на спасение. Чуя, а ты как думаешь?       Чуя сидел молча, теребя пальцами мешочек. Его лицо приняло холодно-отстранённое выражение, глаза совершенно опустели, губы сжались в нитку, брови сдвинулись к переносице, между ними залегла глубокая морщина. Было видно, что у него тоже возникли какие-то мысли о происходящем, и не очень хорошие, и он судорожно их обдумывал.       — Ой, — испугался Тачихара и протянул руку, — чего это с ним? Чуя-сан!       — Подожди, не трогай его, — Осаму перехватил его ладонь, отводя в сторону, и пододвинулся поближе к Арахабаки, наклоняясь к его уху. — Чуя? Что за жуткое выражение лица? У тебя появились какие-то плохие мысли о происходящем?       Арахабаки резко встряхнул головой и сложил перед собой руки.       — Да, появились, — хмуро отозвался он. — Не уверен, правда, что они полезные. Я, кажется, догадываюсь, откуда эта кровь здесь.       Чуя в очередной раз отбросил со лба чёлку и опять принялся вертеть в пальцах пакетик.       — Здесь вот есть пара символов, — пояснил он, проведя пальцем по наклеенной на чехол бумажке. — Я видел такие раньше. В лаборатории. Готов поспорить, что эта кровь из тамошних запасов.       — Но как тогда она очутилась на складе в Зоне? — Осаму вскинул брови.       Вампир невольно отметил, как напрягся Мичидзо, сжав руки в кулаки.       — А хрен её знает, — Чуя сощурился. — Когда я бежал оттуда, я был не в себе, Арахабаки на тот момент полностью управлял мной, и я чётко помню лишь то, что верхние этажи лаборатории разворотил до основания. До сих пор иногда перед глазами мелькают эти взрывы и огонь.       Осаму вздрогнул, голубые глаза опять опустели и стали походить на красивые ледышки.       — Но босс говорил, что после того, как меня забрали, он отправлял людей покопаться там на предмет выживших или чего-то мало-мальски полезного, — продолжал Арахабаки. — Эту кровь не держали бы на видном месте, вероятно, она находилась на четвёртом уровне, под землёй, и огонь её не затронул. А кто-то спустился туда во время поисков, наткнулся на неё, но не доложил об этом, а заныкал пакетики и спрятал их на одном из складов в порту тогда ещё Йокогамы. Не знаю, правда, зачем таинственная личность это сделала, только если действительно для продажи на чёрном рынке в качестве «лекарства от всех болезней», но мне кажется, что было именно так.       Осаму прикусил губу и прижался щекой к его шее.       — А чем вообще занималась эта лаборатория? Они ведь не были сосредоточены лишь на вызове Арахабаки, верно? Наверняка были ещё какие-то проекты. Может, они изучали эту кровь и опять же пытались вывести из неё нечто вроде вакцины?       — Спроси что-нибудь полегче, ладно, моя радость? — Чуя легонько чмокнул его в лоб. — Я понятия не имею, чем они занимались. Ты прав, Арахабаки был далеко не единственной целью, хотя, возможно, главной, а помимо этого они изучали что-то ещё. Там подопытных, помимо меня, была целая толпа, каждый день кто-то исчезал, и на его место привозили новых. Учитывая разрушительную природу Арахабаки, думаю, они были сосредоточены на создании некоего совершенного оружия на случай серьёзного конфликта или войны. Но точно, конечно, судить не берусь.       Информатор потёр рукой лоб и принялся пальцами разделять намертво спутанные волосы.       — В любом случае, какой бы фигнёй тут ни страдали эти убийцы в белых халатах, следует выяснить, зачем ворам нужна эта кровь и что они с ней творят. Но теперь главарь убит, и не очень понятно, что они будут без него делать.       — Намекаешь на новую работёнку? — Чуя изогнул брови. — Еле жив ведь остался, отдышись хоть.       — А мне теперь самому интересно, — Тачихара засмеялся. — Если бы я нашёл у них оружие, я бы и вправду забил. Но кровь — это уже любопытно. Если прикажете, Чуя-сан, попробую ещё их повыслеживать.       Чуя окинул его взглядом, вытащил из кармана пачку шуршащих бумажек и протянул ему.       — Держи, заслужил.       Мичидзо осторожно забрал подношение. Осаму отметил, как он при этом легонько тронул пальцы Арахабаки своими, и нахмурился. Не замечая его реакции, Тачихара перебрал купюры и распахнул глаза:       — Но здесь слишком много… Вы не ошиблись?       — Так ты и выполнил больше, чем договаривались, главаря уничтожил. Считай это премией, — Чуя улыбнулся. — Отдыхай. Выслеживанием этих говнюков я сам займусь, есть у меня идеи, где они сидят, надо только добраться туда, — Мичидзо вскинул брови, но Арахабаки не стал пояснять, что имеет в виду. — Ну и, в конце концов, не могу же я всё валить на информаторов. Теперь, раз уж дело до убийств дошло, я не успокоюсь, пока не передушу всю эту компанию в балахонах, — у него загорелись яростью глаза, — и не выясню, что здесь происходит.       — Расскажете потом? — Тачихара блеснул глазами.       — Обязательно, — кивнул Чуя. — Всё равно отчёт писать.       — Спасибо, — обрадованно воскликнул Мичидзо и, едва не опрокинув стул, унёсся. А Осаму посмотрел на лицо Арахабаки и вновь увидел сузившиеся до состояния ниточек зрачки — Чуя с нескрываемой ненавистью посмотрел парню в спину.       — Чуя, можно кое-что у тебя спросить?       Осаму, проваливаясь в глубокие сугробы едва не по колено, с трудом нагнал напарника и уцепился за его руку. До дома оставалось уже совсем немного, но вампир уже порядком устал пробираться по снежным заносам, Чуя же с упорством, достойным танка, рывками двигался вперёд, не обращая ни на что внимания.       — Что? — Арахабаки остановился, отряхнул с капюшона снег и глянул на вампира через плечо.       Осаму густо сглотнул. Какое-то внутреннее чувство подсказывало, что задавать такой вопрос будет опасно, но вампир очень хотел понять, что за отношения между напарником и информатором, ему не давали покоя полные ненависти взгляды Чуи.       — Скажи… Между тобой и Тачихара-куном что-то произошло? — Осаму прикусил губу.       Чуя дёрнулся и натянуто улыбнулся:       — С чего ты взял?       — Ты с такой ненавистью на него смотрел оба раза, что мы виделись, что меня это беспокоит, — вампир наклонил голову. — Как вы познакомились?       Глаза Чуи почернели — сплошной зрачок.       — Это неважно, — буркнул Арахабаки и попытался вырваться, но Осаму держал его крепко. — Да пойдём уже, нашёл время прошлое ворошить!       — С места не сдвинусь, пока не расскажешь, — твёрдо заявил Осаму, встряхнув головой. — Ты обо мне, кажется, знаешь уже всё, что можно, выяснил за слежку, а я о тебе — лишь то, что ты Чуя, что ты Арахабаки, что ты член Ордена Рассвета и что ты первую часть жизни провёл в лаборатории. Всё! Что у тебя за отношения с Тачихарой?       Чуя зло заскрежетал зубами.       — Да какая тебе разница, кровопийца?       — Ну интересно же! — Осаму округлил глаз. — Это вообще очень странно, мы с тобой вроде как любовники, а общие темы дальше Зоны и секса не идут!       — Тебе мало? — сверкнул глазами Чуя.       — Мало! — Осаму скривил губы. — Мне хочется хоть какой-то духовной близости с партнёром! А ты ничего о себе не рассказываешь и общие темы для разговоров искать отказываешься!       Чуя на секунду закатил глаза и беззвучно пошевелил губами, Арахабаки явно матерился про себя. Наконец он расслабленно выдохнул и, повернувшись, уткнулся носом в шею вампира, обнимая его обеими руками и привставая на цыпочки.       — Малыш… — Осаму даже дёрнулся от такого непривычного обращения, ему казалось, что скорее небо на землю упадёт, чем Чуя назовёт его таким образом. — Давай потом об этом поговорим, ладно? Мне совершенно не хочется посвящать тебя в эту историю, поверь, она мерзкая, будет лучше, если о ней никто не будет знать.       — Да мне всё равно, мерзкая или нет, — Осаму схватил его за плечи и легонько встряхнул. — Я в своей жизни уже предостаточно мерзости повидал, ещё одна меня совершенно не удивит.       Чуя несколько секунд смотрел на него дикими глазами, потом тихонько скрипнул зубами и потянул его за руку.       — Пойдём, стоять холодно. Расскажу по дороге.       Вампир кивнул и последовал за ним.       — С Тачихарой я познакомился, когда впервые очутился тут, — заговорил Чуя, — спустя всего пару недель после побега из лаборатории. Я тогда приехал сюда не по заданию босса, а по своей личной прихоти — хотел спуститься в лабораторию, хотя и знал, что от неё лишь руины остались. Но я надеялся, что что-то всё-таки могло уцелеть, я горел желанием узнать о себе правду, вспомнить, что я на самом деле такое. Но Йокогама ведь огромная, а я и не помнил точно, где находилась лаборатория. Бродил по улицам, пытался что-то вспомнить, и наткнулся на Тачихару. Он тогда работал на мафию, проворачивал для неё всякие мелкие делишки, связанные с информацией. Так получилось, что именно он отвёл меня к лаборатории, информатор ведь прекрасно знает, где здесь что находится.       Чуя запнулся, потёр рукой лоб и сощурил глаза.       — В лаборатории мы в итоге так ничего и не нашли, на верхних этажах всё сгорело, а на нижние оказалось не попасть, лестницы обвалились, а лифты и подавно не работали. Но слово за слово, пока разбирались, стали почти друзьями. Я ещё несколько раз просил его о помощи, когда возвращался в Йокогаму, к слову, он тогда неплохо помог мне здесь освоиться. Я проникся к нему симпатией, вплоть до того, что когда мне стало известно, что Орден готовится разнести в щепки мафию, я его предупредил и велел сматываться куда подальше. Я хотел даже попробовать поговорить с боссом, чтобы он взял Тачихару в Орден информатором, их всегда не хватает. Но он после уничтожения мафии просто исчез, и я долго ничего о нём не слышал. Примерно через полгода после этого он выследил нескольких наших и напал на них, крича что-то о мести за товарищей. Причём цель выбрал очень ловко, это был отряд из самых молодых членов Ордена, они выслеживали какого-то древнего вампира, — Арахабаки поморщился, сжимая пальцами виски. — Босс подозревал нечто подобное и отправил меня им на подмогу, но когда я туда примчался, уже ничего нельзя было сделать.       Осаму нервно сглотнул и тронул его руку; холодные, как лёд, пальцы в перчатках слегка сжались в ответ.       — В общем, я нашёл тогда только трупы, — с тяжёлым вздохом продолжил Чуя. — И как бы ни было противно, Тачихару пришлось схватить и оттащить к начальству, а что было с ним дальше, я до недавнего времени не знал. Всё это случилось за пару лет до конфликта, Йокогама тогда ещё была живым городом, а заключённых держали в специальных тюрьмах. Ну, а потом, когда из неё сделали Зону и отправили меня сюда, я встретил его в баре. И хотя отношения вроде как выровнялись, мы разговариваем только о делах, старательно обходим тему того, что между нами было раньше. И целиком ему доверять я не могу, — закончил Арахабаки. — Так и стоят перед глазами те трупы.       — А говорил ведь, что жалости в тебе нет, — Осаму покачал головой.       Чуя презрительно скривился.       — Вот после того случая её и не осталось. Людей жалеешь ровно до того момента, в который они выкинут нечто подобное на твоих глазах. Тогда начинаешь понимать, что они по своей природе чудовища, которые никаких эмоций, кроме презрения сплошного, не заслуживают. И я жалею теперь только о том, что понял это так поздно.       Он развернулся и приник к вампиру, обняв руками за шею и прижавшись к нему. Осаму прикусил губу и уткнулся носом в его волосы.       — А я вот сейчас подумал, что ты на самом деле очень сопереживающий, — Чуя вздрогнул, будто его внезапно разбудили, — и даже временами добрый. Просто пережил столько всего, что предпочитаешь носить маску и скрывать это изо всех сил.       Чуя приподнял голову и глянул вампиру в лицо. Зрачки в глазах резко сузились.       — Я не добрый, Осаму-кун. И никогда таким не был. Сопереживание какое-то во мне, может, и существовало, да только это было так давно, что я уже даже не помню. Будь я добрым и глубоко сопереживающим, я бы не стоял сейчас рядом с тобой, а сгнил давно в какой-нибудь яме, не знаю уж, куда те гады в белых халатах сбрасывали тела отработанных подопытных, — вампир передёрнулся, — и ничто бы не напомнило о моём существовании. В нашем мире излишняя доброта идёт только во вред, даже сказки про то, что добро всегда побеждает зло, давно уже забыты. Нет вообще никакого добра и никакого зла, есть лишь решения, которые устраивают тебя и не устраивают при этом других, и наоборот. Я тогда решил, что хочу жить. И на то, что это кого-то там не устраивало, мне было наплевать.       — Я понимаю. Инстинкт самосохранения присущ всем живым существам, — Осаму прижал его к себе. — Какое уж тут понятие о доброте будет, когда тебе самому постоянно опасность угрожает.       На пару минут они оба примолкли. Вокруг стояла полная тишина, словно весь мир разом затаил дыхание.       — …Скажи мне, Осаму-кун… — вдруг сдавленно прошептал Чуя и поднял на вампира блестящие глаза. — Как ты вообще ко мне относишься?       Осаму слегка вскинул брови.       — Ты уже сказал мне про доброту, а что ещё ты во мне видишь? — Чуя опустил ресницы. — Не смотри на меня так удивлённо. Я просто… Давно уже хотел у тебя это спросить, — блики в его глазах испуганно задрожали.       Осаму осторожно оглядел его. Похоже, вампир своими расспросами ненароком попал в кровоточащую рану; Чуя слишком долго держит в себе все эти страшные события, вспоминать о них больно, но и выбросить тоже не получается, и теперь его абсолютно выбило из колеи.       Перед глазами вдруг опять проскочил момент передачи денег. То, как Тачихара едва уловимо, почти нежно тронул пальцы Чуи, как явно не захотел сразу отдёргивать руку. И Осаму вспомнил, какими глазами информатор всегда смотрел на Арахабаки — в них явно прослеживалось какое-то восхищение, весьма ловко скрытое под равнодушием. Вампир похолодел, осознав, что вовсе не друзьями они были до зачистки мафии, что за всем этим кроется куда более печальная история. Да только Чуя, понятно, никому и никогда об этом не расскажет, эти мысли слишком уж больно ранят. Столкнуться с предательством близкого друга — одно, а вот быть преданным человеком, которого ты, возможно, любишь и которому доверяешь из-за этого безоговорочно — совсем другое.       — Ну… Знаешь, рыжик, ты мне напоминаешь гранату с выдернутой чекой, — Осаму улыбнулся краешком рта, сумев отогнать от себя подальше страшные мысли. — Взрываешься внезапно, и даже мне не удаётся предугадать, в какой момент это произойдёт.       Арахабаки слегка сузил глаза.       — Это в хорошем смысле или в плохом?       — В хорошем, — вампир хмыкнул и погладил ладонями его поясницу. — Меня это забавляет. По крайней мере, я знаю, что мне никогда не будет с тобой скучно, потому что я не могу предугадать твои действия. А ещё я считаю, что ты временами очень даже милый, — Чуя широко распахнул глаза. — Особенно когда спишь зубами к стенке.       Чуя ухмыльнулся и надавил ладонью на его затылок, притягивая к себе. Провёл кончиком большого пальца по губам, слегка нажал на нижнюю, обнажая торчащие клыки.       — Любопытно. Мне никто такого не говорил. По-всякому называли, но милым — никогда.       — Мы друг друга стоим, — усмехнулся Осаму и, преодолев некоторое сопротивление его пальцев, наклонился к нему и поцеловал. Арахабаки не возражал, охотно отвечая и обвивая руками его шею; он дёрнулся и выдохнул, почувствовав, как вампир скользнул ладонями по его спине и запустил пальцы под тугой ремень. Чуя с громким похабным «чмок» подался назад и вскинул голову, глядя в красивое лицо лихорадочно блестящими глазами. Его щёки залились розовым румянцем, губы покраснели.       — Ну, а ты что обо мне думаешь? — Осаму наклонил голову. — Давай, признавайся, раз уж у нас сегодня такой день откровенностей.       Чуя шумно выдохнул.       — Ну… Я поначалу, когда тебя поймал, думал, что ты полный идиот, — Осаму фыркнул. — Даже не идиот, а тупица. Ну знаешь, как обычно бывает, либо ум, либо красота. А ты показался мне настолько красивым, и у тебя были такие глаза пустые, что я решил, что в голове вообще ничего нет. Но сейчас уже вижу, что это не так, и вот уж странность, начинаю находить в тебе нечто по-настоящему привлекательное, ты умён и просто… Очарователен! — вдруг выпалил Арахабаки и опять залился нежным румянцем. Он порывисто чмокнул вампира во влажные губы и прижался к нему, обнимая обеими руками. — И я никому тебя больше не отдам, никогда.       Осаму прикрыл красноватый глаз, внезапно почувствовав беспокойство.       — А что, ты боишься, что кто-то может меня отнять?       Арахабаки медленно моргнул.       — Орден. Хоть я и сказал боссу, что мне пришлось убить тебя при захвате, мне кажется, что он не очень мне поверил. Этот человек знает меня насквозь, он всегда чётко чует, когда я вру. Если они всерьёз что-то заподозрят и доберутся до тебя, у тебя точно не будет никаких шансов уцелеть. Даже я не знаю, что они делают с древними, которые попадают им в лапы.       — Что вообще босс Ордена за человек? — Осаму наклонил голову.       — Эй, — Чуя, усмехнувшись, приложил пальцы к его подбородку. — Не наглей. Я и так уже выболтал тебе больше, чем надо.       Он чмокнул вампира в губы и, вывернувшись из его рук, пошагал дальше. Вампир пошёл за ним.       — Ну Чуя, не вредничай, — заканючил Осаму, догоняя напарника и опять вцепляясь в руку. — Я хочу побольше о тебе узнать!       Арахабаки промолчал, но руку не вырвал. Так же, молча, он толкнул входную дверь в особняк. Мрачный холл встретил темнотой и каким-то неживым холодом; в доме всегда было холодно, даже Осаму первое время, оказавшись здесь, то и дело стучал зубами, укутываясь в своё шёлковое кимоно. А Чую это не смущало. Он на ходу скинул мягкую куртку, швырнув её на ближайшее кресло, и, цокая каблуками, направился к лестнице. Осаму тяжело вздохнул и принялся выпутываться из пальто.       — Босс — очень тёмная личность, — вампир вздрогнул и вскинул голову. Арахабаки поднялся на пару ступенек и остановился, держась за перила. — Он почти никогда не показывается на глаза посторонним, даже члены Ордена в большинстве своём не знают, как он выглядит. Босс постоянно находится в тени, но всегда знает, как и что в мире происходит, и просчитывает ситуации наперёд. Орден он создавал лишь для одной цели — вылавливать вампиров и по возможности изучать их, а при сопротивлении уничтожать. Никто не знал, что Орден в конце концов превратится почти в правительство, да босс к этому и не стремился, его интересовали лишь вампиры. Хотя не знаю уж, какие у него там к ним счёты, что-то личное, раз он даже мне этого не рассказал.       — Даже тебе? — Осаму недоверчиво сощурил глаз. — Звучит так, будто вы с ним очень близки.       Чуя дёрнулся, как от удара; его скулы вмиг окрасились розовым румянцем.       — Были когда-то. Но не в том смысле, о котором ты думаешь, не так, как мы с тобой. Сам я ни черта не помню, но… Мне говорили, что именно босс увидел, как я вывалился из горящей лаборатории, что именно он не дал мне валяться на снегу и поднял, даже испачкаться не побоялся, хотя я был весь в крови из-за «порчи», и именно он всю дорогу обратно держал меня на руках и укутывал в одеяло. Можно сказать, я ему обязан всем тем, что сейчас имею, не знаю даже, где бы я оказался, если бы он тогда не примчался со своим личным отрядом.       — Трогательная нежность, — криво усмехнулся Осаму.       –…Он даже не позволил запихнуть меня в лазарет, — продолжал, не обращая на него внимания, Чуя, — уложил у себя в покоях, и я, пока не мог встать на ноги, лежал именно там. Он перевязывал мои раны, кормил меня буквально с ложечки, помогал мыться. Всё, что я сейчас знаю о мире, рассказал мне именно босс. Ну и, разумеется, в конце концов я присягнул ему на верность, дал клятву, согласился пройти малоприятный ритуал и очутился в Ордене уже на законных правах. И не жалею.       Вампир сбросил на кресло тяжёлое пальто и скрестил руки на груди.       — Это не очень похоже на человека, который занимается по жизни тем, что отлавливает вампиров и недрогнувшей рукой их уничтожает, — Арахабаки осёкся. — Ты никогда не думал, что эта его забота могла иметь весьма прагматичное значение? Он наверняка догадался, что ты божество, и понял, что живым и здоровым ты принесёшь ему много пользы. Естественно, в его интересах было ласкать тебя и беречь, чтобы ты и впрямь чувствовал себя обязанным, и чтобы было проще вкладывать тебе в голову нужные мысли.       Чуя резко обернулся. Осаму успел только отметить, как загорелись его глаза и покрылись проклятиями обнажённые руки; Арахабаки одним прыжком оказался возле него и схватил за горло.       — Не смей говорить такое, — прошипел Чуя и сузил глаза, почти с ненавистью глядя на вампира из-под растрепавшейся чёлки. — Не смей называть всё это враньём, я тебе не позволю.       Осаму захрипел, цепляясь за его запястье. Он впервые видел напарника таким; Чуя даже не зол, он просто в ярости, и на полном серьёзе может прямо сейчас придушить голыми руками. Но вопреки этому розоватые губы юноши тронула кривая ухмылка.       — Это ещё одна вещь, которую я в тебе вижу, — просипел Осаму, чуть приоткрыв глаз. — При всей своей подозрительности ты наивен, Чуя. И легко внушаем. Если умело вложить что-то тебе в голову, ты будешь продолжать слепо в это верить, даже когда весь мир будет кричать тебе, что это неправда… А босс явно изучил твои болевые точки и умело на них нажимал.       — И что с того? — Чуя зло наморщился. — Даже если и так? Важно то, что босс всё это для меня сделал, и я ему благодарен, а уж искренне он это или манипулирует мной — мне всё равно.       Он резко разжал руку, Осаму отступил от него, растирая шею. Бинты размотались, свисая по плечам, обнажились шрамы от кнута и удавки, а сейчас к ним прибавились ещё и красноватые следы от пальцев Арахабаки.       — Не заговаривай со мной больше на эту тему, — процедил сквозь зубы Чуя. — Хватит, я и так сегодня что-то неприлично болтлив. Это только мои проблемы, и тебя они никаким боком не касаются. Будет лучше, если ты вообще забудешь обо всём, что я тебе сказал.       Не обращая никакого внимания на кашляющего вампира, Арахабаки вскинул голову и направился к лестнице. Не прошло и пары минут, как он скрылся в темноте коридора на втором этаже.       — Вот злючка-колючка рыжая, — с чувством произнёс Осаму, выпрямившись наконец и пытаясь пристроить бинты на место. — Ничего, и на тебя найдётся управа.       Он поднялся по лестнице, миновал коридор и зашёл в спальню. Арахабаки растянулся поперёк кровати, раскинув в стороны руки; глаза его были закрыты, но он явно не спал, морщинка между бровями осталась на месте, а Осаму уже успел заметить, что когда Чуя спит, этой складки нет, и у него мигом становится такое хорошенькое, детское круглощёкое личико… Ни за что, наблюдая за ним в такое время, не поверишь, что этот спящий ангелочек способен, проснувшись, глянуть на тебя горящими злыми глазами, заорать грубым голосом и швырнуть в голову что-нибудь тяжёлое.       Осаму на секунду остановился на пороге, оглядывая его. Чуя чуть пошевелил головой, отворачивая её набок, и вампир невольно облизнулся, остановив взгляд на длинной жилистой шее. Он как можно тише подошёл поближе, осторожно забрался на постель, нависая над божеством и, резко рванувшись вперёд, со злостью вцепился в горло.       — Ай! — Чуя подскочил, как ужаленный, на руках опять проступили следы «порчи», он резко дёрнул вампира за волосы. — Сволочь, ты что себе позволяешь?! Я тебе не разрешал!       Осаму поморщился от боли, но зубов не разжал. Он перехватил руки Арахабаки за запястья и прижал их к простыне. Он без конца облизывал возникшие на шее рваные ранки, стараясь не упустить ни одной капли крови, сильнее сдавливал коленями бёдра напарника, чтобы уж наверняка не дать тому вырваться. Хотя Чуя особо и не сопротивлялся; побарахтавшись для порядка пару минут, он расслабился и прикрыл глаза, даже запрокинул голову, чтобы вампиру было удобнее пить кровь.       — Настырное же ты создание… — без всякого раздражения прошептал Арахабаки и, опять потянув его за волосы, всё же заставил отстраниться. Осаму хитро сощурил глаз и похабно облизнул окровавленные губы. — Поцелуй меня.       — Быстро ты остыл, — Осаму усмехнулся и наклонился к нему, шепча в самые губы. — Ещё одну черту нашёл…       Чуя живо заткнул ему рот языком и притянул его к себе вплотную. Почти грубый поцелуй заставил обоих тихонько застонать; не отрываясь ото рта, Чуя ловко перевернул любовника на спину и вдавил его в кровать, расстегивая мелкие пуговички на рубашке.       — Ну, Осаму-кун, — он с трудом отлепился от губ и широко и медленно лизнул шею, Осаму вздрогнул и отвернул в сторону голову. Чуя томно улыбнулся и провёл по его горлу кончиками пальцев, стягивая бинты. — Раз уж мы помирились, и ты крови напился, пора тебе исполнять условие.       — Какое условие? — нервно дёрнулся вампир.       — Которое ты мне в карты проиграл, дурачок, — Арахабаки усмехнулся и отстранился от него. Осаму густо сглотнул, наблюдая, как он снимает перчатки. Вампир уже и забыл о покере на желания. Чуя же, отшвырнув в сторону перчатки, упёр руки в простыню параллельно его голове и облизнул губы. — Ну что, моя радость? Будем играть всю ночь?