Королевство синих огней

      Голова гудела так, будто по ней, широко размахнувшись, со всей силы шандарахнули огромной чугунной сковородкой. Под спиной словно оказалась навалена куча неровных булыжников с острыми краями — до того больно было лежать. К горлу медленно, но верно подбиралась душная волна тошноты, оставляя за собой мерзкий горький привкус желчи. Именно она и заставила вынырнуть наконец из мучительного небытия и хотя бы частично прийти в сознание. Чуя со стоном пошевелился и запрокинул назад голову, шумно дыша через приоткрытый рот и высунув язык. Как же он ненавидел все эти опыты, во время которых его накачивали успокоительным, вызывающим сонливость и заторможенность; после этого сидящий внутри Арахабаки, которого старательно пытались таким образом задавить, как правило, впадал в ярость и изводил своего юного носителя, заставляя буквально лезть от боли на стены и на потолок. Не говоря уж о том, что отходить от этих лекарств всегда было ужасно противно и тяжело…       Голубые глаза едва-едва приоткрылись, взгляд наткнулся на потолок, облицованный безликими серыми плитами. Свет здесь был совсем слабый, но даже он больно ударил по роговицам, понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к нему. Поморгав, Чуя наконец полностью разомкнул веки и улыбнулся краешком рта; никаких опытов нет, он давно уже не в лаборатории, просто слишком крепко уснул и потерял чувство времени, мозг поплыл от снотворного. От снотворного… Арахабаки подскочил и резко сел, опершись руками на жёсткий матрас и оглядываясь по сторонам. Тошнота подкатила с новой силой, и Чуя, скривившись, приложил к шее руку.       Он оказался в непонятном жутковатом помещении. Оно было совсем крохотным, буквально несколько шагов в длину и в ширину, квадратным и почти пустым — из обстановки здесь имелись только грязноватая белая тумбочка c лежащим на ней небольшим листом бумаги и жёсткая кровать из железных прутьев, едва прикрытых голым матрасом, на котором и лежал Чуя, постель была до того короткой, что даже юноше с его маленьким ростом пришлось слегка согнуть коленки, чтобы ступни не повисли в воздухе. Потолок и стены были облицованы одинаковыми серыми плитами, кое-где покрывшимися ржавчиной, сверху виднелась вделанная в потолок небольшая плоская лампа, углы комнаты тонули в темноте. А в противоположном от кровати конце расположилась узкая дверь, почти слившаяся со стенами, рядом тревожно моргал красный фонарик.       — Какого хрена… — Чуя ошарашенно затряс головой, надеясь, что после этого в ней хоть немного прояснится. Бесполезно, только хуже стало, волна желчи подкатилась к самому затылку. Морщась и шатаясь, как пьяный, Арахабаки с трудом встал и пополз к двери. Ноги почти его не держали, коленки тряслись и грозили предательски подогнуться, заставив рухнуть и разбить лоб об каменный пол, передвигаться пришлось, цепляясь дрожащими и онемевшими ладонями за стены. Добравшись до узкой створки, Чуя легонько толкнул её, постучал по ней ладонью. Дверь, сделанная, похоже, из цельного куска железа, даже не вздрогнула. Судя по моргающей рядом лампочке, дверь, несмотря на ржавчину, оборудована современным электронным замком. Поняв, что ничего не добьётся, Чуя отступил, отчаянно надавливая пальцами на виски.       — Где это я?.. Что произошло? Ни хера не помню…       Слегка замутнённый взгляд вдруг упал на потёртую колченогую тумбочку и лежащий на ней лист бумаги; еле наступая, кривясь от ледяного холода бетонного пола, обжигавшего ступни, Арахабаки подошёл к предмету обстановки и взял маленькую бумажку в руку. Листок был пожелтевший от времени и влаги, с расплывшимся, абсолютно нечитаемым текстом. Чуя повертел его в пальцах, недоумевая. И только тут заметил в самом его низу, там, где обычно ставится печать на документах, знак в виде круга с расходящимися из центра лучами…       Память вернулась в секунду, в отчаянно болящей голове как взрыв прогремел; вспомнился разговор с боссом, опустевший дом, окровавленный нож на простыне и впившаяся в шею иголка. И тут же до юноши наконец дошло, где он очутился; и Чуя ужаснулся своим перспективам.       — Нет… — он выронил листок, глядя перед собой расширенными глазами. — Нет, нет, нет, только не Муравейник…       Мигом стало понятно и то, почему эта комната так странно выглядит — не комната это вовсе, а тюремная камера. Чуя медленно повернулся и, с трудом сделав пару шагов, опять прижался к двери, легонько похлопывая по ней ладонями. Железка отзывалась громким гулом, но даже не вздрагивала — за ней, похоже, вполне можно было пересидеть ядерную атаку.       — Эй! — срывая голос, крикнул Арахабаки. — Есть там кто-нибудь?..       Тишина. Впрочем, надеяться на ответ особо и не приходилось, охрана небось давно уже привыкла не реагировать на вопли заключённых. От безысходности Чуя злобно пнул створку ногой, чуть не упал, больно ударившись, и обиженно вернулся на жалкое подобие кровати, усаживаясь на жёсткий, будто набитый камнями матрас и подбирая под себя ноги.       — Понятно… — пробормотал он, утыкаясь подбородком в колени. — Боссу не понравилось, что я начал так активно выспрашивать у него про лабораторию и своё прошлое, и он решил посадить меня туда, откуда я не смогу выбраться. И забрал Осаму-куна… — при этих словах в груди начало тянуть, противно так. — Но зачем он боссу, что он хочет сделать? Как будто других вампиров нет…       За стеной вдруг послышались шаги; кто-то направлялся прямо сюда. Дёрнувшись, Чуя сжал кулаки и согнулся, готовясь наброситься на зашедшего к нему надзирателя. У него отняли кнут и переодели в какое-то подобие белой пижамы, да только божество никуда не делось, и Чуе вполне хватит сил, чтобы завалить врага. Посетитель остановился прямо рядом с камерой. Раздалось негромкое «пик», и автоматическая створка отъехала в сторону. В открывшемся пространстве показалась тонкая женская фигура, облачённая в чёрное кимоно… Увидев, кто к нему пришёл, Чуя шарахнулся назад и сильно ударился спиной об стену.       — Вы?! — не смог он сдержать удивления.       В камере, переминая пальцами электронный ключ, стояла Коё, мрачная, как никогда. Створка с ржавым скрипом задвинулась обратно, и в камере опять стало тихо. Наставница молча подошла к постели и присела рядом с парнем.       — Я, — тихо сказала она.       — Коё-сан, — Чуя нервно сглотнул. Судя по сердитому выражению её красивого лица и потемневшим глазам, она явилась сюда явно не для того, чтобы поболтать с воспитанником о каких-нибудь мелочах и выпустить его. — Коё-сан, что здесь происходит? Почему меня заперли?       Повисло напряжённое молчание.       — Заварил же ты кашу, мой дорогой, — наконец с тяжёлым вздохом произнесла Коё и погладила его по волосам. — Босс просто рвёт и мечет… Никогда его в таком состоянии не видела, и знаешь, мне от этого жутко.       Арахабаки прикусил губу. Он тоже босса злым не видел, тот всегда казался ему спокойным и сдержанным человеком, не способным даже голос повысить. Если он, как сказала наставница, «рвёт и мечет», значит, дело и впрямь хуже некуда.       — Это из-за того, что я приставал к нему с расспросами о прошлом? — сдавленно спросил Чуя, распахнув глаза. — Неужели это до того страшная и секретная информация, что босс за это аж в Муравейник меня запихнул? — Коё кашлянула. — Мы же в Муравейнике, правда? Не обманывайте меня. Что это вообще за дешёвый спектакль? Шприц в шею, камера… Как-то уж слишком глупо для босса.       — Ему надо было тебя изолировать, — хмуро ответила женщина, складывая руки на коленях. — Чтобы ты вампира спасать не полез.       Чуя подскочил:       — Вампира спасать?! — закричал он, бледнея. — Он здесь, Коё-сан?!       Коё слегка вздёрнула бровь — она впервые увидела столь бурную реакцию воспитанника — и покачала головой.       — Здесь. Вас обоих сюда привезли с разницей в полчаса. Только тебя в обычную камеру посадили, а его в лабораторию унесли, вниз.       Арахабаки хмуро упёр подбородок в колени.       — Так тут ещё и лаборатории есть… Весёлое местечко.       Коё с жалостью посмотрела на него.       — Конечно, есть, дурачок. А зачем ещё нужна подобная тюрьма, если не в качестве фабрики подопытных? Опыты здесь всегда проводились и проводятся до сих пор.       Чуя сощурил глаза.       — Ясно теперь, куда исчезали несчастные, которым не посчастливилось сюда загреметь. И вправду чёрная дыра… — он тяжело вздохнул и обхватил себя за плечи. — Значит, видимо, я могу не спрашивать, что будет с вампиром.       — Думаю, ты и сам это знаешь, — равнодушно ответила женщина, наблюдая за ним.       Конечно, Чуя знает. На его памяти ещё ни один вампир не выживал после опытов, которые проводили нанятые в Орден учёные.       Коё покачала аккуратно причёсанной головой и, протянув руку, дотронулась до его волос, после чего потянулась к юноше, заглядывая в лицо и пытаясь разглядеть терзающие воспитанника эмоции.       — Чуя, ты лучше скажи мне, зачем ты это сделал? Это так на тебя не похоже, ослушаться босса, да ещё и столько времени скрывать это. Ты в курсе, что это предательство, самое страшное, что только может быть? Тебя же убьют.       Арахабаки равнодушно окинул её пустым взглядом. Ещё буквально вчера в подобной ситуации он бы мигом кинулся наставнице на шею со слезами и покаялся ей во всём. Но сейчас ему абсолютно не хотелось что-либо говорить даже ей. Да и не поверит ему Коё. Что Чуя может ей сейчас сказать? Правду о том, что он тогда направлялся на задание с твёрдым намерением выполнить приказ, но, едва увидев вампира, понял, на какое невероятное сокровище наткнулся, и просто не смог его уничтожить? О том, что Чуя со временем привязался к существу, которое, по идее, должно являться его злейшим врагом, и теперь без него не видит смысла в своём дальнейшем существовании? Даже думать противно. Наставница наверняка только засмеётся, решив, что он шутит, и далеко не самым умным образом. Да если бы полгода назад кто рассказал Чуе о том, что он будет сходить с ума по ленивому, любопытному и эгоистичному вампиру, Арахабаки расхохотался бы собеседнику в лицо. Он считал себя хладнокровным существом, умеющим абстрагироваться от подобного, ни разу до случая с Осаму у него не было такого, чтобы выполнить задание ему помешали подобные эмоции. Но теперь вся выдержка полетела в пропасть. И сейчас, с безучастным видом прислушиваясь к тому, как Коё гладит его по волосам, Чуя явственно ощущал зарождающееся в глубине души чувство гнетущей беспомощности. Сильнейшее, бессмертное существо, носитель божества — и попал в такую глупую ловушку, из собственных непривычных чувств. А одновременно с этим появилась и злость; душная, чёрная волна нестерпимо подбиралась к голове. Кожа уже тихонько зудела, Арахабаки внутри стонал и царапал её, грозясь взорваться бунтом и вызвать очередной припадок у носителя. Хотя сейчас, наверное, это было бы весьма кстати… В голове мигом созрел план. Чуя шумно выдохнул через ноздри и приложил к груди руку.       — Молчишь? — Коё горестно поджала губы и убрала руку. — А я знаю, почему. Я ведь видела этого вампира. И следы на его теле, — Чуя дёрнулся и сжался в комок. — Да и у тебя самого на шее вон ранки. Но если не хочешь, можешь не рассказывать. В конце концов, всё равно это ничего не изменит.       Она легонько дотронулась губами до его виска и встала. Дойдя до двери и приложив к ней карточку, женщина обернулась и, прикусив губу, нервно сказала:       — Босс сказал, что когда он закончит с вампиром, ему будет, о чём с тобой поговорить, и разговор будет очень серьёзный. Я не должна была сюда приходить, и мне попадёт, если босс узнает, но я решила, что следует предупредить тебя.       — Очень благородно с вашей стороны, — Чуя слабо улыбнулся ей. И его улыбка в секунду превратилась в презрительную кривую усмешку. — Боюсь-боюсь. Что босс подразумевает под серьёзным разговором? Что он пинком под зад меня из Ордена вышвырнет? Да ради бога, мне уже всё равно.       Коё, увидев такую разительную перемену, поперхнулась и уставилась на него расширенными глазами. Никогда она не видела у Чуи столь злого лица, даже не знала, что юноша умеет так кривиться.       — Это с каких это пор тебе резко стало всё равно на это? Ещё день назад ты, помнится, больше всего на свете боялся стать ненужным и вылететь из Ордена!       — Нет. Я давно уже перестал этого бояться, Коё-сан. Я ведь уже не маленький мальчик, которому некуда идти. Знаете, когда я из лаборатории выбрался, я и впрямь боялся, что босс откажется от меня, потому что меня пугал весь этот мир, я не знал, куда себя в нём деть. Что я, по сути, такое? — Чуя на секунду расширил глаза, зрачки в них разом превратились в нитки. — Правильно, никто, подопытный образец номер A5158. Даже имени нет.       Он горько усмехнулся и согнул в колене ногу.       — Но столько лет ведь прошло. Моё мировоззрение здорово изменилось, теперь я знаю, что мир не ограничен штабом Ордена и Зоной, и я могу проводить свою жизнь так, как захочу. Так что если босс меня вышвырнет и избавит от необходимости постоянно торчать в Зоне — не расстроюсь. Только вот… — голубые глаза резко налились кровью, на руках зажглись красные метки. — Без вампира я не уйду.       Коё, распахнув глаза, судорожно оглядывала его. Руки, сжимавшие карточку, задрожали. Чуя перестал трястись; он слегка запрокинул назад голову, губы искривила сумасшедшая ухмылка, во рту мелькнули страшные острые зубы.       — А ещё, раз уж Вы тут, можно попросить Вас передать боссу небольшое послание? — протянул юноша.       Женщина нервно сжала ключ и прижалась плечом к двери, явно приготовившись в случае чего сразу же выбежать прочь из камеры.       — Какое такое послание?       Чуя приподнял руку, рассматривая свои ногти.       — Поделюсь небольшим секретом. Скажите боссу, что добраться до вампира он не успеет, кровопийца сдохнет раньше, — Коё вздрогнула. — Знаете, почему? Потому, что в нём течёт моя кровь. А она вызывает привыкание у вампиров, пострашнее, чем героин у людей, чем больше пьёшь, тем сильнее хочется ещё. Учитывая, что я все эти месяцы каждый день поил его… В общем, если он останется без моей крови, вы все оглохнете от его воплей, а он, пока в себя приходить будете, свернётся в мучениях. Много времени ему не понадобится, нескольких часов хватит с лихвой.       Осознав, под какой угрозой оказалось мероприятие, женщина прикрыла рот ладонью и кинулась прочь из комнаты. Чуя залился безумным смехом и опять запрокинул назад голову, даже легонько стукнувшись затылком об стену. Кровавые узоры, тускло светясь в темноте, стремительно разливались по всему телу, они проступили уже и на руках, и на лице, и на шее, переплетаясь и создавая собой целую сеть на коже, радужки в глазах стали разного размера, в правом — расширенная, огромная, с вертикальным зрачком, а в левом, наоборот, крохотная, почти точка. Это придавало взгляду откровенное сумасшествие.       — Я боссу давно уже не нужен, — хохотал Чуя, скребя пальцами жёсткий матрас, он даже и не замечал, что остался в одиночестве, — ему нужен Арахабаки, а меня он милостиво терпит из-за этой твари. В какой-то момент я его достану своими вопросами, и он придумает, как вытащить из меня Арахабаки и пересадить его в другого носителя!.. — он рухнул на бок, истерично хохоча и постукивая ладонью по выступающим пружинам. — Да хоть трахнет меня, заставит забеременеть божеством и родить его! Хрен знает, вдруг и такое возможно! А я умру при этом, ха-ха-ха, да только кого это волнует!       Чуя колотился в припадке, мечась по постели и не прекращая истерично смеяться, узоры жгли кожу, словно к ней сразу везде приложили раскалённые железки. С трудом успокоившись, юноша перевернулся на спину, всхлипывая от смеха и прикрывая ладонью глаза.       — Ну что, тварь?! Дождался своего часа?! — Чуя вцепился ногтями себе в грудь, расцарапывая её до крови. — А ну давай, вылезай и займись делом, покажи этим уродам, что мы с тобой такое!       Второго приглашения не понадобилось, монстр взвыл; тело прострелило болью, Чуя с криком выгнулся, почти встав в положение «мостик» и упираясь лбом в матрас.       В коридоре опять раздался громкий топот, в камеру влетела Коё в сопровождении нескольких мужчин в белых халатах. У одного из них в руке оказался странный пистолет, заряженный иглой; увидев колотящегося Арахабаки, учёный в ужасе дёрнулся и поднял оружие, положив палец на курок, но Коё не дала ему выстрелить, живо надавив ладонью на дуло.       — Не стрелять! Всем стоять на месте! — дрожащим голосом крикнула она. Мужчина, кусая губу, сильнее сдавил рукоятку пистолета.       Чуя вдруг успокоился. Опустив спину и улёгшись на матрас, он опёрся на жёсткую подстилку ладонями и медленно сел на колени, опустив голову и скрывая лицо за растрёпанными рыжими волосами. Коё оглядела его и дёрнулась — ей показалось, или волосы удлинились, разлохматившись и свисая почти до плеч?       — Да-а-а, лучше послушайте её… — с явной издёвкой протянул Чуя хриплым, явно не своим голосом. — Держитесь от меня подальше. Чудовище уродливо, берегите глазки!       В голове будто бомба взорвалась, ударившись мелкими осколками в черепную коробку, которая загудела, как колокол; Арахабаки с воплем вцепился пальцами в виски, опять прогибаясь в поясе и корчась. В открытой пасти сверкнули удлинившиеся и заострившиеся зубы, ставшие похожими на акульи. Тело окружил красноватый ореол. Секунду тяжело подышав, Чуя медленно встал на ноги, уже не шатаясь и не чувствуя ступнями холода бетонных плит, и пошёл к учёным.       — Стоять! — взвыл мужчина с пистолетом, опять поднимая оружие. — Я выстрелю!       Коё не успела его остановить, учёный трясущимся пальцем надавил на курок, из дула вылетела вытянутая капсула с длинной иглой; Арахабаки медленно приподнял руку. Шприц, едва коснувшись его кожи, остановился, будто налетел на невидимую преграду, с громким звоном упал на пол и разбился вдребезги, прозрачная жидкость растеклась по бетонным плитам.       — Идиоты, на нём это не сработает! — закричала наставница. — Когда он в таком состоянии, на него никакое оружие не подействует!       Чуя вытянул указательный палец; мужчина в секунду оказался окружён таким же красным ореолом. Юноша слегка двинул кончиком в сторону — и он с воплем отлетел к стене, впечатавшись в неё. Раздался отвратительный громкий хруст ломающихся костей, и учёный пополз по бетонным плитам вниз, оставляя за собой широкий кровавый след. Остальные двое отступили на пару шагов назад, Коё вжалась в стену.       — Воспоминания прям навевает, — ядовито протянул Чуя. — В лаборатории тогда были точно такие же придурки, обстреливали меня, да только забыли, что пули на меня не действуют. Просто кретины, не знали, как бороться с оружием, которое сами же и создали!       Так же легко он раскидал оставшихся мужчин, одного приподнял и треснул об потолок, второго вдавил в пол. Серые стены камеры мигом стали красными от крови; оставшаяся в одиночестве женщина в ужасе метнулась к двери и прижалась к ней, густо сглатывая и наблюдая за воспитанником. Арахабаки посмотрел на неё своими сумасшедшими глазами, укоризненно покачал головой, слегка поджал губы и походкой зомби, медленно переступая босыми ногами по кровавым лужам, вышел из камеры.       Перед ним простирался бесконечный коридор, через каждые несколько метров расходившийся на три. Целый лабиринт. Утробно вопила сирена под потолком. Чуя слегка повертел головой, разминая шею, и медленно пошагал вперёд. Со всех сторон из камер доносились жуткие крики и глухие удары по железу, заключённые явно почуяли бунт и стремились вырваться из камер. Краем глаза Арахабаки отметил, что двери некоторых клетушек на месте стыка покрылись ржавчиной, показывая, что их явно не открывали уже несколько месяцев. Мертвенный свет моргал, грозя погрузить коридор в окончательную тьму.       — Тачихара был прав… — Чуя слегка сощурил глаза. — Это ад.       Из разветвлений коридоров то и дело выскакивали сбежавшиеся на шум охранники с автоматами наперевес; они стреляли, казалось, даже особо не целясь, тратили все патроны под ноль, чертыхались, но ни одна пуля даже не долетала до Чуи, падая в паре сантиметров от него. А Арахабаки, не глядя, взмахивал рукой, расшвыривая их по сторонам. От них всё же была какая-то польза — эти горе-убийцы давали ему ориентир, они явно бежали со стороны лифта, а парню туда и надо было попасть. Наконец, после нескольких минут блужданий по лабиринтам, он заметил блестящие впереди металлические двери лифта. Чуя медленно пошёл туда, уже не обращая на летящие в него пули никакого внимания. За ним уже тянулся длинный след из растерзанных и сплющенных трупов. Перед лифтом в конце концов остался лишь один охранник; Арахабаки схватил его за горло, легко поднял, как котёнка, и, нажав на кнопку вызова, швырнул его в открывшиеся двери. Мужчина ударился о противоположную стену и, скрипя зубами, осел на пол, в ужасе глядя на Чую.       — Да что за монстр?! — заорал он и вскинул пистолет. Последние пули вылетели из оружия и посыпались на пол, не причинив вреда. Охранник побелел и отшвырнул от себя оружие, вжимаясь в угол. — Нет, только не трогай меня, прошу!       — Лаборатория, — уже совсем страшным басом протянул Чуя, глядя на него. Он уже весь истекал кровью, белая кофта и брюки пропитались ей насквозь, красные струйки сбегали и из носа, и из уголков рта. Арахабаки стоял боком к охраннику, и тому было хорошо видно, как жутко сузилась радужка в его левом глазу, окружившись полопавшимися сосудами.       Телохранитель приподнял трясущуюся руку.       — Минус четвёртый этаж!..       Арахабаки молча надавил на нужную кнопку. Лифт, громко скрипя ржавыми петлями, покатил вниз.       Охранника Чуя убивать не стал; дождавшись, пока лифт откроет двери, он в последний раз глянул на зажавшегося в угол мужика и, процедив сквозь зубы:       — Двинешься — прибью, — опять пошёл вперёд. Здесь коридор, благо, был всего один, и по бокам тянулись не бетонные стены, а толстые, явно бронированные стёкла, за которыми виднелись облицованные белыми плитами помещения. Все они сейчас оказались пустыми. Движение было заметно только в самой последней лаборатории, что была прямо — там возбуждённо бегали несколько женщин в белых длинных халатах, сшибая подносы с инструментами и пытаясь заблокировать дверь, возле неё уже валялось несколько прижатых железных столов. Чуя криво усмехнулся.       — Вот идиоты. Я эту дверь голыми руками вынесу, никакие баррикады не помогут.       Подойдя к створке, он прицелился и с силой пнул её ногой. Один из столов от такого удара отлетел к стене, в лаборатории раздался громкий визг, но дверь не поддалась. Чуя ещё раз ударил; механизм странно квакнул, и створка сдвинулась. Арахабаки вошёл внутрь и остановился на пороге, осматривая довольно большое помещение и перепуганных женщин, прижавшихся друг к другу.       — Где вампир? — одна из учёных приоткрыла было рот и тут же его закрыла, как вытащенная из воды рыба. Чуя оскалился, показывая зубы, которыми мог бы легко вспороть им всем шеи за пару секунд. — Где он, я спрашиваю?!       Взгляд вдруг упал на белую пластмассовую занавеску, отгораживавшую часть помещения. Арахабаки угрожающе глянул на учёных, подошёл к ней и отдёрнул. Белый кусок пластикового покрытия скрывал небольшой отдельный отсек с высокой больничной кроватью; на ней лежал с закрытыми глазами Осаму. К его шее и рукам было подведено несколько прозрачных трубок, через которые в подвешенные вокруг пакеты стекала кровь.       — Осаму-кун… — прикусив губу, Чуя с силой потеребил его за плечо. Вампир заболтался, как тряпичная кукла, и с огромным трудом приоткрыл глаз. Судя по мертвенно-белому цвету лица и сизым губам, он уже давно здесь лежит, и крови из него выкачали прилично. Арахабаки мельком глянул на висящие прозрачные мешки — так и есть, два пакета уже раздулись, а третий заполнился едва ли на треть. Тёмный глаз Осаму казался совсем чёрным, мутным и пустым. Чуя тронул пальцами его лицо. — Осаму-кун, ну очнись же!       — Чуя… — взгляд слегка прояснился, Осаму попытался приподняться на локтях, но ослабевшие руки его не удержали, и он опять шлёпнулся на подушку. На лице появилось выражение откровенного ужаса. — Господи, что с тобой такое?! Ты… Ты ужасно выглядишь…       Чуя и сам осознавал, что смотрится сейчас, как маньяк из клишированного фильма ужасов про резню бензопилой — весь в крови, с сумасшедшими глазами, светящимися проклятиями, удлинившимися всклокоченными волосами и торчащими острыми зубами. Но времени думать об этом уж точно не было.       — Потом, всё потом, — Арахабаки живо выдернул у него из шеи трубки, те, шипя и плюясь кровью, упали на пол. — Вставай, нам надо уходить, и прямо сейчас.       Вампир медленно сел, спустив ноги, попытался встать с постели и безвольно обвалился в его руки, шумно дыша и хватая воздух синими губами.       — Чёрт… Много крови потерял, мне плохо… — чуть слышно прошептал Осаму и поморщился. Подняв взгляд на Чую, он прикусил губу. — Что происходит? Где это мы?.. В твоей лаборатории что ли?       — Хуже, мы в Муравейнике, — рявкнул Чуя, закидывая его руку себе на плечо и легко поднимая его.       — Это что? — разинул рот вампир.       — Это то, хуже чего уже быть не может! Ты можешь не сыпать вопросами?! Сказал же, потом всё объясню!       Лаборатория уже опустела, учёные разбежались из неё прочь, перепугавшись монстра, легко сломавшего дверь; парни без особых приключений добрались до лифта, Чуя перехватил дрожащего вампира одной рукой и лихорадочно осмотрел панель. На ней было штук пятьдесят кнопок, а то и больше, страшно представить, сколько здесь этажей. Чуя нашёл кнопку с надписью «0» и треснул по ней кулаком. За начавшими закрываться дверьми лифта он увидел, как из соседней лаборатории выскочило ещё несколько охранников, рванув к ним, но телохранители не успели ничего сделать, двери сомкнулись, и лифт поехал вверх.       Чуя медленно опустил вампира на пол и прислонился к стене. Он тоже уже выдохся и весь истёк кровью. Голова кружилась, Арахабаки боялся, что хлопнется в обморок, не успев добежать до главного выхода. А ведь надо ещё как-то будет уползти от Муравейника подальше, спрятаться, без погони наверняка не обойдётся.       Осаму нервно тронул его за плечо.       — Это… Вот это настоящее проклятие, да? — дрожащим голосом спросил он.       Чуя закашлялся и выплюнул на пол сгусток крови.       — Блин… Я так надеялся, что ты никогда меня таким не увидишь, Осаму-кун… — он бессильно осел на грязноватый пол. — Ты прав, это моё проклятие. Это настоящий Арахабаки. Ну что, нравится? — он попытался криво усмехнуться.       — Страшновато выглядит. Откуда в тебе только крови столько, — пробормотал Осаму и присел перед ним на корточки. — Что вообще случилось? Как ты здесь оказался? Вернее, как мы оба здесь оказались?       — Ты не помнишь? — Чуя шумно задышал, вытирая ладонью льющуюся из носа и изо рта кровь.       Осаму наморщил лоб.       — Очень смутно. Помню, что сидел на кровати дома, ждал тебя, собирался шею перебинтовать, а потом… — он сдвинул брови. — Потом вроде услышал какой-то шум снаружи, спустился в холл, высунулся за дверь… И в плечо как укусил кто-то, а дальше темнота.       — Так и думал, тебя тоже снотворным укололи, — Чуя скривился. — Как и меня. Я домой вернулся, не нашёл тебя, думал, как поступить, а мне чпок — шприц в шею, и всё, очухался уже здесь. Это всё Орден. Босс опять выспрашивал меня о тебе, только в этот раз притворился, что поверил, а сам отправил за мной ищеек, один схватил тебя, а второй меня. Он хочет тебя на опыты пустить… Выяснить, что делает тебя особенным…       Он захрипел и запрокинул голову.       — Может, мне стоит ему дать эту кровь дурацкую для обследования, чтобы он отвязался? — Осаму приподнял его, прижимая к себе и гладя по волосам, вытирая с лица текущую из носа и рта кровь. — А то он что, всю вечность будет за нами гоняться?       — Думаешь, ему хватит одной капли? — Чуя криво улыбнулся. — Ошибаешься. Он не успокоится, пока не выпотрошит тебя. Я видел многих вампиров, которых уводили на опыты… И ни один из них живым не вернулся, их потом увозили в мешках для трупов… — Арахабаки захрипел и закатил глаза.       — Эй! — Осаму встряхнул его. — Не смей помирать!       Чуя сжал его плечи пальцами.       — Не раскатывай губы, придурок, я не умру. Но я уже почти не могу двигаться… Я так выпускал Арахабаки только один раз, когда из лаборатории бежал…       Вампир прикусил губу и подтянул его поближе к себе.       — Дай мне крови. Чуть-чуть, мне пары капель хватит, чтобы окрепнуть. Тогда я смогу тебя защитить.       Чуя секунду смотрел на него пустыми глазами, потом заскрипел зубами и трясущимися пальцами отогнул ворот кофты.       — Ну что с тобой делать, моя радость… Как будто я когда-то тебе в этом отказывал. Давай, соси!       Дополнительного приглашения не понадобилось, озверевший от жажды Осаму яростно вцепился в его шею, так и вгрызаясь в кожу клыками. Чуя застонал, хватая воздух и глядя в потолок. Ничего. Он столько крови потерял, что кормление вампира уже вряд ли ему навредит.       Лифт раскрыл двери. Арахабаки глянул в проём, увидел расходящиеся коридоры и ругнулся:       — Чёрт, и здесь лабиринты?! Кто вообще эту жуть строил?!       Он оттолкнул вампира и поднялся на ноги, слегка пошатываясь. Осаму беспокойно тронул его за локоть, блестя в полутьме карим глазом.       — Ты идти ещё можешь, курилка?       — Уж как-нибудь, — отмахнулся Чуя и, шатаясь, пошагал вперёд. Осаму побежал за ним.       Нулевой этаж странным образом оказался пустым, но пришлось довольно долго бродить по бесконечным коридорам. За дверьми камер царило зловещее молчание, сирена тоже уже затихла. Это вызывало беспокойство — Чуя нервно озирался по сторонам, готовясь отбиваться от атаки в спину. Осаму тоже постоянно оглядывался, цепляясь за его руку. Наконец впереди показались широкие автоматические двери; идти до них было прилично, коридор был длиной, похоже, метров в двести. Ещё на трети этого пути Чуя замедлился, кашляя кровью и хватаясь за голову. Осаму с тревогой наблюдал за ним, готовый в любой момент подхватить.       — Давай, ещё чуть-чуть… — подбадривал он, тяня за руку. Чуе от этих ободрений лучше не становилось, он зло поглядывал на напарника и кривился. — Ну давай, малыш, должно же в твоём тельце ещё немного крови остаться, чтобы хотя бы выбраться отсюда!       — Заткнись! — наконец не выдержал Чуя. — А то я уже начинаю жалеть о том, что ввязался во всё это и полез тебя спасать!       — А вот и нет, — Осаму широко улыбнулся. — Я знаю, что ты бы без меня всё равно не ушёл.       — Вот сволочь. Опять мысли читаешь и даже скрывать этого уже не пытаешься. Бесишь… — бессильно выругался Чуя.       Сзади послышался громкий топот, целая толпа бежала прямиком сюда; вампир обернулся и вскрикнул, увидев выбежавших из подоспевшего второго лифта нескольких охранников.       — Чёрт!       Чуя мельком глянул за спину, заскрипел зубами и привалился к стене.       — Не могу, Осаму-кун… — прохрипел он, шатаясь и пытаясь не сползти на пол. — Не могу больше…       Осаму взвалил себе на плечо его руку и попытался поднять, но и сам чуть не упал.       — Блин, Чуя, какого чёрта ты такой тяжёлый? Такой мелкий и такой увесистый…       — Заткнись, — слабо огрызнулся Чуя, — это не я тяжёлый, а ты глиста в скафандре!       — Потом позубоскалишь, — кряхтя от натуги, Осаму попытался потащить его за собой. Удавалось плохо, слишком медленно. И Арахабаки понял, что если они будут двигаться в таком темпе, их обоих схватят, и ничего хорошего не выйдет.       — Бесполезно, ты меня не утащишь, дистрофик, — чертыхнулся Чуя, оборачиваясь. — Иди вперёд.       — Сдурел? — дёрнулся Осаму. — Я тебя не брошу!       — Беги, говорю! — рявкнул Арахабаки и вырвался из его руки. — Давай, мне они ничего не сделают, в отличие от тебя! Сейчас, я чуть-чуть отдышусь и догоню тебя, беги!       Осаму в отчаянии прикусил губу, посмотрел на стремительно приближающихся охранников и рванул вперёд. Чуя ухмыльнулся и, отлепившись от стены, развернулся.       — Вам что, мало? — язвительно протянул он. — Ещё кого-нибудь по стене размазать?       — Не думаю, что ты этого хочешь, Чуя-кун.       Арахабаки дёрнулся, услышав знакомый голос; охранники расступились, из-за них вышел босс, поправляя белые перчатки на тонких руках. Грустно качая головой, показывая этим жестом всё своё разочарование, он наблюдал за юношей красноватыми глазами.       — О. И Вы здесь, босс, — Чуя скривился. — И как это я про Вас забыл, Вы бы не пропустили опытов над Осаму-куном.       Босс махнул рукой, приказывая охранникам опустить оружие, и медленно пошёл к нему.       — Знаешь, Чуя-кун, ты сейчас так похож на себя в тот вечер, когда я тебя из лаборатории вытащил… Арахабаки, в отличие от тебя, не меняется, его проявления по-прежнему устрашающи.       — Стойте на месте, — Арахабаки медленно приподнял окровавленную руку.       — Тише, тише, — босс, улыбаясь, приподнял руки, но движение не прекратил. — Я не сделаю тебе ничего плохого.       — Не подходите, сказал! — рявкнул Чуя и щёлкнул пальцами, раздался грохот, в полу перед боссом образовалась большая вмятина, и тот вынужден был притормозить. — Коё-сан передала Вам моё сообщение, босс? Вы в курсе, что этот вампир всё равно долго в вашей лаборатории не протянет?       — Ну конечно, — мужчина развёл руками. — Успокойся, Чуя-кун. У меня и в мыслях нет причинять вред ни тебе, ни вампиру. Мне нужна лишь его кровь, небольшое количество, только и всего. А ты, Чуя-кун, сам себя убьёшь, если продолжишь так использовать божество, — он покачал головой.       — Знаю я Ваше «нужна кровь, небольшое количество», — Чуя скривился. — Осаму-кун живым от Вас не выйдет, Вы всю его кровь изведёте и всё равно ничего не найдёте. В нём уже не чистая кровь, а с примесью, с моей. И я не отдам его так просто. Ни Вам, ни кому-либо ещё!       Босс остановился, недобро поблёскивая глазами. Чуя, ощутив, что в тело слегка вернулись силы, напрягся и, отлепившись от стены, побежал в сторону дверей. Осаму, уже проделавший большую часть пути, оглянулся и радостно вскрикнул, увидев, что Арахабаки задвигался.       — Убить, — услышал Чуя за спиной голос босса, дрожащий от злости. — Обоих!       Послышались громкие щелчки предохранителей.       — Беги, Осаму-кун! — заорал во весь голос Чуя. За спиной уже гремели выстрелы, и ослабевшему Арахабаки стоило огромных усилий отводить от себя пули. Вампир кивнул и тоже сорвался с места. До выхода оставалось совсем чуть-чуть. Главное — успеть выбраться на улицу, там будет проще спрятаться и убежать, потому что если их загонят в этот лабиринт и зажмут в углу, спасения точно не будет, обоих схватят и отправят на опыты.       Осаму уже почти добежал до дверей, как вдруг услышал сзади громкий вопль; вздрогнув, он резко обернулся и увидел, как Чуя, неловко взмахнув руками, плашмя рухнул на грязный бетонный пол. Тело среагировало быстрее головы — похолодев от ужаса, вампир ринулся к нему, уворачиваясь от летящих пуль. Он остановился перед упавшим Арахабаки, заслоняя его своим телом, и присел на корточки. Осаму вздрогнул, увидев окровавленную лодыжку, на которой зияла открытая рана; из неё пульсирующими струйками выливалась кровь, а в глубине виднелась кость. Подстрелили. Чуя, видимо, уже не смог отвести от себя выстрел.       — Чёрт побери, ну только этого нам не хватало! — в ужасе воскликнул вампир и потеребил лежащего юношу. — Чуя, вставай!       Бесполезно, Чуя уже обмяк, распластавшись на полу в луже собственной крови и хватая ртом воздух; радужки в его глазах выровнялись, зрачки расширились от боли, метки исчезли, оставив кровоточащие раны, лицо искривилось в судороге. Арахабаки прекратил буйствовать.       — Так… Так… — Осаму беспомощно посмотрел на бегущих к ним охранников и встал на ноги. Попытавшись приподнять Чую, он опять едва не упал и, повернувшись, сжал кулаки, прожигая преследователей ненавидящим взглядом.       — Один есть, — удовлетворённо сказал явно главарь отряда, шедший самым первым. — И второго сейчас в решето превратим!       Отчего-то перед глазами мелькнул белый могильный камень, засыпанный снегом, возник силуэт Одасаку, сползающий по стене. А это ведь тоже Орден сделал. Вся выпитая кровь бросилась к голове вместе с гневом; взревев не своим голосом, Осаму бросился вперёд и с размаха всадил кулак ему в грудь. Это произошло так быстро, что мужчина даже не успел отшатнуться; и удар был страшный, напившийся крови и полный сил вампир с лёгкостью пробил насквозь грудную клетку. Главарь сдавленно хлюпнул и мешком обвалился к ногам.       — Ублюдок! — заорал другой мужчина и направил на вампира автомат; Осаму молнией метнулся к нему и одним быстрым движением вспорол горло. Отвратительно отдающая металлом кровь брызнула ему на лицо, этот шкаф в чёрном костюме тоже упал рядом со своим напарником. Пользуясь минутной заминкой остальных, Осаму опять подскочил к Арахабаки и присел рядом, приподнимая его.       — Чуя! — в отчаянии позвал он. — Чуя, ты же не умрёшь от такой крохотной ранки, правда? Давай, нам надо бежать… Осталось совсем чуть-чуть, ну же… — он прижал юношу к себе, пытаясь поднять его на руки. С некоторыми усилиями это удалось, Осаму закинул себе на шею его кисть.       — Опустите оружие, сейчас же! Это приказ! — вдруг разлетелся над коридором высокий женский голос. Со стороны одного из боковых коридоров бежала, путаясь в подоле длинного кимоно, Коё: выскочив прямо перед ними, она выхватила из-за пояса пистолет и направила его на босса. — Кто шевельнётся — пристрелю!       Мужчины последовали её приказу. Женщина глянула на заскрипевшего зубами босса и улыбнулась:       — Вас тоже касается. Пистолет на пол, сейчас же.       Тот многозначительно хмыкнул:       — Как скажешь, — и демонстративно швырнул своё оружие под ноги.       Коё отступила на пару шагов назад и щёлкнула предохранителем.       — Я не позволю Вам стрелять в моего воспитанника, босс, — протянула она. — Я не для того с ним возилась столько лет, чтобы он сдох в этой помойке. Знаю, что Вы мой поступок за предательство посчитаете, но Вы не причините вред ни вампиру, ни Чуе. Ни за что, пока я здесь.       Осаму, широко распахнув глаз, смотрел на неё. Эта молодая женщина с холодными глазами, сжимая в тонких руках пистолет, заставила замереть всю толпу охранников и самого босса.       — Коё-кун, что это значит? — нервно спросил мужчина, наклоняя набок голову.       — А то значит, что Вы не тронете их и позволите спокойно уйти, — она прищурила глаза.       — Ты решила пойти против меня? — босс нахмурился. — Защищаешь создание ночи, которых раньше ненавидела? Ты уже забыла, ради чего пришла в Орден?       — Не забыла. Он вампир, да, и я бы сама его убила, — отозвалась Коё и глянула на Осаму через плечо. — Но он нужен Чуе, босс. Если мой воспитанник ради него пошёл на предательство, устроил такой тарарам здесь и выпустил Арахабаки, значит, испытывает сильные чувства. И я не позволю, чтобы кто-то ещё страдал из-за убийства любимого существа так же, как я. И лучше бы Вам не стоять на дороге.       Посмотрев на вампира, женщина движением головы отбросила со лба рыжую чёлку и резко спросила:       — Эй, мальчик. Ты сильно ранен?       — Я в порядке, — Осаму густо сглотнул и приподнял безучастного Арахабаки. Коё явно заметила рану на его ноге; постаравшись сохранить безучастное выражение лица, она зло прищурила глаза.       — В таком случае, унеси Чую отсюда, — велела женщина. — И позаботься о нём. Имей в виду, если я узнаю, что он умер — я тебя разыщу и сама пристрелю.       Вооружённый таким дружеским напутствием, Осаму с кряхтением подхватил потерявшего сознание Арахабаки, взвалив его себе на спину, и, слегка разогнувшись, посмотрел на неё. До него вдруг дошло, что они с Чуей безумно похожи — одинаковые рыжие волосы, похожие красивые кукольные лица с холодными глазами, даже движения почти одни и те же, отточенные и грациозные.       — А вы…       — Убирайтесь с глаз моих, сказала, — рявкнула женщина. — И не попадайтесь больше!       Вампир медленно потащил юношу к дверям. Уже на подходе к ним Чуя приоткрыл глаза и сдавленно захрипел:       — Что такое, Осаму-кун?..       — Тихо, не говори ничего, береги силы, — Осаму, вывернув шею, быстро чмокнул его в висок. — Мы уже на свободе.       Автоматические двери разошлись в стороны, выпуская их наружу. Холодный ветер мгновенно ударил в лицо, швыряя в него хлопья снега — на улице разыгралась настоящая метель. Поморщившись и прикрыв глаз, вампир поёжился и, поудобнее перехватив напарника, побрёл вперёд по улице. Не оборачиваться, не думать, что будет дальше. Сейчас для них обоих главное — убраться подальше от этого жуткого места и найти убежище, где можно будет спокойно зализать раны. Ещё хорошо бы найти аптечку по пути… Осаму опустил взгляд и краем глаза посмотрел на лодыжку божества, из которой продолжала течь кровь, а потом на самого Чую. Тот безвольно висел на его спине, уткнувшись носом в плечо, красивое лицо приобрело какой-то сероватый оттенок, бескровные губы дёргались, а под глазами залегли чёрные круги. Вампир, на беду, по себе знал, что обычно значит такое изменение внешности для бессмертного существа — Чуя потерял слишком много крови, столько, что, похоже, даже Арахабаки не может помочь ему сразу же восстановиться. В груди неприятно сжалось, Осаму густо сглотнул и, быстро чмокнув его в висок, ускорил шаг.       — Только попробуй сдохнуть, — прошипел он сквозь зубы, чувствуя, как в глазу скапливаются злые слёзы, — я тебе этого не прощу, Чуя!       Арахабаки едва-едва приоткрыл глаза и вдруг легонько прихватил его за краешек уха зубами.       — Что? — вздрогнул Осаму и остановился. Чуя медленно приподнял залитую кровью руку, исполосованную шрамами от кровоточащих знаков проклятия, сложил длинные пальцы в фак и ткнул этой конструкцией в лицо напарника. Он явно услышал шипение вампира и пытался таким образом сказать «иди нахрен, кровопийца, не дождёшься». Осаму хмыкнул и аккуратно подбросил его повыше на спину, перехватывая под коленки. — Хех. Другого я от тебя и не ждал, даже в полуобмороке и без слов грубить ухитряешься.       Откуда-то издалека послышались выкрики и множественные шаги, вампир скрипнул зубами и опять пошагал вперёд. Чуя слабо обнял его обеими руками, цепляясь покрепче.       — Я тоже тебя люблю, Осаму-кун, — севшим голосом, но не менее ядовито от этого ответил он и прикрыл глаза. И он, естественно, не мог видеть, как покрылись румянцем щёки вампира и как заблестел его глаз.