Королевство синих огней

      — Похоже, они ушли.       Осаму осторожно задёрнул плотную чёрную занавеску, так, чтобы ни один луч света не проникал в комнату и с улицы нельзя было увидеть движение, и тяжело вздохнул, проведя пальцами по пыльному подоконнику. Убирая с лица перепутанные волосы и потуже затянув повязку на глазу, он посмотрел на широкую кровать, на которой лежал с закрытыми глазами Арахабаки. Услышав его голос, Чуя чуть-чуть приоткрыл потемневшие глаза и слабо улыбнулся:       — Может, и ушли, вот только надолго ли…       Осаму на всякий случай ещё раз выглянул на улицу через щель между тёмными драпировками, отвернулся от окна и, прислонившись к подоконнику поясницей, скрестил руки на груди.       — Думаю, какое-то время у нас в запасе есть. Нам его много и не надо, нужно только дождаться, пока ты хоть немного восстановишься, а потом можно будет спрятаться где-нибудь поглубже.       Чуя медленно опустил длинные ресницы и слабо мотнул головой, спутанные рыжие волосы рассыпались по плоской подушке.       — Это, по-твоему, немного времени займёт? — он скривился и посмотрел на ногу, которую Осаму наспех перетянул снятыми со своей руки бинтами. На повязке уже расплылось огромное кровавое пятно, пропитав мягкую марлю насквозь. — Аргх, вот твари… Ловко они меня… Это босс, только он точно знал, что я уже на последнем издыхании, он ведь в курсе, что я не могу долго держать выпущенного Арахабаки… И он бывший врач, он великолепно понимает, куда надо стрелять, чтобы не убить, но из строя вывести надолго…       Арахабаки бессильно захрипел и опять прикрыл глаза, с шумом вбирая в себя воздух. Вампир прикусил губу.       — Но почему твоя регенерация разом перестала работать? Именно в такой нужный момент? — медленно спросил он.       — Ты не понял? — Чуя поморщился. — Божества не такие всесильные, как принято считать… Есть вещи, с которыми даже им не справиться. Силы Арахабаки далеко не бесконечны. Он тоже выдыхается, когда я его выпускаю, и ему нужно время восстановиться, он ослабевает до такой степени, что не может лечить носителя… А сейчас ему самому бы не сдохнуть, я переусердствовал…       Он осторожно повернулся на бок, скривившись, и подтянул к себе здоровую ногу, сгибая её в колене. Осаму только тяжело вздохнул. Как же у этих божеств всё сложно, столько мелких условностей, что просто голова начинает кругом идти. И как только Чуя ухитряется всё это помнить. Вампир потёр рукой лоб и медленно обвёл взглядом полутёмную просторную комнату.       Вампир, напившийся крови, смог оттащить потерявшего сознание Чую подальше, за пару кварталов от Муравейника; Осаму вовсе не выискивал нарочно какое-то убежище, он просто шёл, куда глаза глядят, бережно поддерживая на спине Арахабаки и слегка кряхтя от натуги. И даже не заметил, как они очутились в каком-то районе, который при жизни Йокогамы явно считался очень хорошим, даже, наверное, элитным. Здесь, в отличие от жутких окраин, стояли вполне добротные дома, и они были куда меньше разрушены, чем высотные здания в центре, в окнах даже кое-где остались целые стёкла, правда, покрытые толстым слоем грязи. Осаму осмотрелся по сторонам, выбрал дом повыше и поцелее, зашёл внутрь и, осторожно подбросив напарника на спину поудобнее, побрёл вверх по лестнице. Лифты, естественно, не работали, хотя кнопки вызова горели, кабины наверняка давно уже обвалились со сгнивших тросов в шахты. Вампир забрался как можно выше, на предпоследний этаж, и остановился; дальше лестницы просто не было, оставшиеся пролёты висели буквально в воздухе. Да и лезть выше показалось ему бессмысленным. Придерживая тихонько хрипящего Чую под коленки, Осаму покосился на запертую дверь одной-единственной квартиры и на секунду задумался.       — Эх, — он вздохнул. — Придётся вспомнить криминальное прошлое. Ну-ка, заодно и проверим, чему меня там научил Одасаку…       Поудобнее перехватив свою ношу, Осаму дотронулся рукой до лба, вытащил булавку, которая придерживала его бинт, слегка согнул её и вставил в замочную скважину. Пара движений — и замок, щёлкнув, открылся. Тихонько ухмыльнувшись, вампир втащил бессознательного напарника в квартиру, так же ловко вернул замок в исходное положение и огляделся. Апартаменты оказались огромными; прямо за входной дверью расположился квадратный холл с несколькими кожаными диванчиками, сбоку виднелась ещё одна створка, толкнув которую, он обнаружил просторную спальню с широкой кроватью, а к ней прилегала ванная с текущей из крана тёплой водой. Тут можно было не просто пересидеть погоню, но ещё и хоть относительно привести себя в порядок, смыв следы пребывания в Муравейнике. Вся мебель, весьма, по виду, недешёвая, удивительным образом стояла на местах — сюда, похоже, мародёры просто не смогли добраться, дверь железная, такую голыми руками не вынесешь. Радуясь своей удаче, Осаму бережно уложил божество на кровать, а сам вернулся в прихожую и, подумав, на всякий случай придвинул к двери тяжёлую тумбочку. Теперь, забаррикадировавшись, вампир выдохнул с облегчением и мог спокойно заняться ранами напарника.       — Что-то я сейчас задумался… — Осаму прикусил губу, в очередной раз разглядывая мягкие диванчики, письменный стол, огромное окно с тёмными драпировками и постель с нетронутым бельём. — А здесь точно вообще никто не живёт? Странно, что при такой разрухе по всей Йокогаме квартира нетронута.       — Глупый. Это бизнес-район, — Чуя, не раскрывая глаз, усмехнулся самым краешком рта. — Здесь первое время после конфликта даже охрана стояла, кто же знал, что никто из жителей в Йокогаму не вернётся больше. А потом, видимо, мародёры о нём забыли… — Арахабаки скривился, вжался в подушку и медленно приподнял руку. — Иди сюда, Осаму-кун…       Вампир подошёл к нему и присел на корточки рядом с кроватью, накрывая ладонью его руку. Чуя, дрожа, прикусил губу и потянулся к напарнику, слабо обнимая за шею.       — Да нет… Ко мне, сюда, на кровать, — прошептал он чуть слышно. — Не хочу один лежать…       Осаму с горечью оглядел его. Что только случилось с красивым Чуей за то недолгое время, что в нём буйствовал Арахабаки? Весь белый и холодный, с огромными чёрными синяками под нижними веками и потемневшими радужками, вялый и молчаливый, он сейчас больше походил на фарфоровую куклу, чем на живое существо. Вампир медленно тронул кончиками пальцев его лицо — кожа, как лёд.       — Глупый. Ты и так замёрз, а если я тебя обниму, тебе ещё холоднее будет, — прошептал он в ответ, стараясь, чтобы голос не дрожал. Осаму было страшно от мыслей о том, что может с ними произойти. Что может случиться с Чуей. Рана очень серьёзная, для человека она была бы смертельной, а Чуя сейчас, по сути, таковым и является - Арахабаки ведь вышел из строя и не может лечить своего носителя. Наверное, он восстановится, но вдруг Чуя может умереть за это время?       — Да наплевать мне на холод. Иди ко мне, — Чуя потянул его к себе. — Я так… Так давно тебя не видел…       Осаму почувствовал, как внутри всё так и сжалось от этих слов. Густо сглотнув, он забрался на постель и улёгся рядом, обнимая напарника обеими руками и прижимая его к себе. Чуя шумно выдохнул и зарылся лицом в его шею.       — Не отходи от меня… Ни на шаг не отходи, слышишь? — Арахабаки зажмурил глаза и, нащупав его руку, сплёл их пальцы. — Хотя бы сейчас…       Осаму чмокнул его в лоб, наматывая мягкие рыжие прядки на пальцы, и, опустив свободную руку, натянул повыше тонкое одеяло. Вряд ли оно сейчас согреет, но так хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь.       — Не отойду. Никогда больше, — прошептал вампир в ответ и, наклонившись, поцеловал его в холодные омертвевшие губы. Чуя свободной рукой обвил его шею.       — Ну что ж. С почином нас обоих, — вдруг тихонько засмеялся он. Осаму недоуменно вскинул брови. — Теперь мы с тобой оба для Ордена персоны нон грата. Блин… Вот уж не думал, что скажу когда-нибудь такое.       Чуя как-то недобро фыркнул. Осаму с удивлением увидел поблёскивающие на его ресницах мелкие слезинки.       — Ты… Ты что, жалеешь? — ошарашенно шепнул вампир, обводя пальцами его лицо. — После того, что вскрылось насчёт Ордена, после того, как босс в тебя стрелял, ты грустишь, что стал для них нежелательным? Ты меня разочаровываешь, Чуя…       — Я сам себя разочаровываю, — Чуя горько усмехнулся. — Самому с себя ужасно мерзко. Просто… Даже если босс в меня стрелял, всё равно, даже если так… Те воспоминания, хорошие, они… Они были настоящими! — он всхлипнул, мелкие слезинки покатились по белым щекам. — В лживость босса я ещё могу кое-как поверить, но Коё-сан… Неужели и она рассматривала меня только как будущий инструмент?.. Не могу, не верю!..       — Коё-сан? — Осаму дёрнулся, услышав незнакомое женское имя и вдруг вспомнив, с чьей помощью они смогли сбежать из Муравейника. — Такая рыжеволосая женщина в чёрном кимоно?       — А? — Чуя вздрогнул и поднял на него наполненные слезами голубые глаза. — …Откуда ты о ней знаешь, Осаму-кун?       Вампир прикусил губу.       — Когда ты первый раз отключился после выстрела, я не смог тебя поднять и уже думал, что нам конец, а эта женщина выбежала откуда-то из бокового коридора, наставила на охранников пистолет и сказала, что если кто оружие поднимет — пристрелит. Собственно, именно благодаря ей мы сейчас здесь, а не в морге этого твоего…как его там…       — Муравейника, — машинально отозвался Чуя. До него с запозданием дошёл смысл услышанного, и глаза испуганно расширились: — Подожди, так Коё-сан нас спасла? Она… Она правда наставила на босса пистолет?       Осаму молча кивнул.       — Чтоб мне провалиться… — Арахабаки случайно дёрнул ногой и тут же громко зашипел от боли. — Что на неё нашло? Коё-сан ведь предана боссу ещё больше, чем я, и она вампиров ненавидит, в своё время древний убил её любимого мужчину у неё на глазах… Поэтому она в Ордене, разделяет взгляды босса…       — Босс ей сказал то же самое, — Осаму покачал головой. — И он, к слову, тоже очень удивился её действиям. А она ответила, что не позволит причинить вред тебе, а так как ты такой тарарам там устроил из-за меня, то и меня тоже должны на время оставить в покое.       Чуя наморщился.       — Пьеса абсурда какая-то… Очень слабо верится, попахивает какой-то серьёзной подставой. Да, я дорог Коё-сан, но если перед ней встанет выбор, спасти меня и попасть в немилость у босса или сохранить своё положение — она выберет второе. Я в этом не сомневаюсь.       — Можно спросить? — Осаму несмело тронул его руку и, поймав взгляд Чуи, сжал его пальцы. — А кто она, Коё-сан? Вы с ней родственники, или что?       Арахабаки презрительно скривился.       — Осаму-кун, я существо родом из пробирки, какие у меня могут быть родственники? У меня даже имени до побега из лаборатории не было, только номер.       — Но вы с ней похожи, — Осаму нервно прикусил губу.       — Только тем, что и у неё, и у меня рыжие волосы. Это совпадение, не более того, — Чуя шумно вздохнул. — Хотя босс тоже над этим посмеивался, бросал колкие фразочки по поводу того, что я, наверное, её сын, которого в младенчестве украли. Но это не может быть правдой, у нас с ней всего несколько лет разницы.       — Да нет, дело не только в волосах. Мимика похожа, движения, жесты, манеры… — протянул вампир.       — Коё-сан меня воспитывала. Естественно, я стал в каком-то плане похож на неё манерами и привычками. Босс первое время сам со мной возился, но ему это очень быстро надоело, и он отдал меня ей. В каком-то плане Коё-сан мне даже больше дорога, чем босс, она фактически заменила мне если не маму, то хотя бы старшую сестру, у меня ведь не было ни того, ни другого. Но всё равно она не согласилась бы ради меня рискнуть собой таким образом. Как бы то ни было, я ей не сын и не брат, а всего лишь приёмыш, которого ей босс спихнул и велел воспитывать.       Осаму невольно вспомнил горевшие настоящей злобой глаза молодой женщины, когда она, глядя на босса, держала пистолет. И как в глубине её взгляда возникла явная тревога, когда она перевела на них взгляд и увидела раненого Чую. Не похоже было, что Коё действовала из каких-то своих корыстных целей, скорее наоборот, это были сплошь эмоции, причём они её саму удивляли не меньше, чем сейчас Чую.       «Я не знаю, что такое любовь, — зазвучал где-то в голове хрипловатый голос Арахабаки. — Так и не понял, что это за чувство и почему люди сходят из-за него с ума».       Вампир даже вздрогнул. В этом весь Чуя, он просто не верит, что кто-то всерьёз может рискнуть собой ради него подобным образом. Арахабаки никогда не ждёт ни от кого ни защиты, ни жалости, ни сострадания, привык отбивать свои права на жизнь в прямом смысле кулаками и кнутом и всячески доказывать, что он достоин этой самой жизни. Ему никогда даже в голову не приходило пожаловаться кому-то, поплакать, излить душу, попросить, чтобы его просто выслушали, несмотря даже на то, что у него было, как оказалось, сразу двое наставников, которых он считал близкими людьми. Босс, конечно, вряд ли бы стал слушать плач подростка, но вот Коё! Неужели она сейчас встала перед воспитанником живым щитом, а раньше бы отказалась выслушать его, погладить по голове и помочь справиться с душевными муками? Если только Коё сама не научила Чую такому хладнокровию и не вбила ему в голову, что мальчик не должен плакать. И Чуя просто несёт эту тяжесть в себе всю жизнь и не задумывается, что рано или поздно ноша станет совсем непосильной и навредит ему — иногда лучше сбросить часть тяжести, чем лечить потом напрочь сорванную спину.       Осаму старательно задвинул все эти мысли куда подальше и плотнее обнял дрожащего юношу.       — Слушай, Чуя… Если тебе тяжело, поплачь. Я готов послужить тебе жилеткой.       — Ещё чего, — Чуя стиснул зубы, — я не ребёнок невоспитанный, чтобы реветь!       — Ну нельзя же держать столько всякой дряни в себе. Ты можешь сколько угодно повторять себе, какой ты сильный и что ты никогда не ревёшь, — вампир тяжело вздохнул, — да только ты не сможешь вечно так держаться, всё равно рано или поздно взорвёшься и заработаешь нервный срыв.       Он зарылся пальцами в рыжие волосы, легонько массируя подушечками кожу головы. Чуя молчал, шумно дыша через рот. Потихоньку его глаза снова наполнились слезами, потёкшими по щекам, нос покраснел, губы пересохли и судорожно затряслись. Опустив влажные ресницы, он всхлипнул, прижался к напарнику, уткнувшись носом куда-то в ключицу, и вдруг тихо заплакал. Как-то робко, едва слышно, скуля, как обиженный щенок, до скрипа стискивая зубы и явно пытаясь держать себя в руках. И этот тихий, словно какой-то неумелый плач рвал сердце вампиру хуже, чем любые громкие рыдания. Осаму ласково поглаживал его по голове, убирал с лица растрёпанные волосы, касался губами холодного лба. Ничего, пусть поплачет. Не каждый день на глазах разрушается весь привычный мир, превращаясь в груду бесцветных осколков, это кого угодно вышибет напрочь из равновесия.       — У меня иногда бывает ощущение, что я проклят, — всхлипывая, шептал Арахабаки, — иначе какого чёрта так происходит? Каждый раз, едва я начинаю думать, что не всё в жизни так безнадёжно, и что я нашёл, ради чего следует стараться — и всё внезапно оказывается жуткой ложью. Сначала Тачихара, теперь босс с Коё-сан… Того и гляди ты тоже сбежишь, ударив меня напоследок побольнее! — его окончательно прорвало, и Чуя, вскинув голову, заревел в голос. — Я знаю, такому чудовищу, как я, следует быть одному и не рассчитывать ни на кого в этой жизни, но… Но я не могу быть совсем один, я умру, или сойду с ума!       Осаму, прикрыв глаз, подался вперёд, поближе к нему; потянув слегка за волосы, принялся покрывать поцелуями шею, облизнув кончиком языка кадык и впадинку за ухом. Придавив его к себе обеими руками, он провёл дорожку поцелуев вниз, к ключицам, оттянул ворот кофты, нежно лизнул маленькие ранки на плече.       — Я никуда от тебя не уйду, — вампир приподнял голову и снова поцеловал пересохшие губы. — Мы с тобой кровью связаны, а это покрепче любых других уз.       Осаму жадно вглядывался в лицо Арахабаки, пытаясь запомнить его таким. Сейчас Чуя уже не был похож на надменное и взрывное божество со злыми глазами — он оставался всё таким же бледным и вялым, но морщинка на его лбу разгладилась, глаза влажно поблёскивали, а приоткрытые губы жадно прихватывали воздух. И каким же соблазнительным он сейчас казался… Осаму густо сглотнул и, чтобы отогнать от себя и эти мысли, прикрыл глаз и крепче обнял его.       На некоторое время они оба примолкли, прижавшись друг к другу. Вампир чувствовал, что Чуя постепенно почти перестал дрожать, лишь тихонько всхлипывал, зарывшись носом в шею. Заскрипев зубами, Арахабаки наконец осторожно высвободился из объятий парня и медленно сел, обхватывая себя за плечи.       — Чёрт. Всегда считал, что быть плаксой — это омерзительно, — протянул он, морщась.       Осаму улыбнулся:       — Разок поплакать, чтобы пар выпустить, и быть плаксой — разные вещи. Сам ведь чувствуешь, что легче стало.       Чуя медленно хлопнул ресницами и, вздохнув, опять улёгся на бок, прижимаясь к партнёру.       — Немного… Только голова теперь трещит.       — Ну, это не смертельно, — оптимистично проговорил вампир.       — Хорошо тебе говорить, кровопийца, — тихонько чертыхнулся Арахабаки. — Я столько лет не плакал, теперь в голове туман!       Осаму легонько дотронулся губами до его лба и решил, пока он не вспылил, перевести разговор на другую тему.       — Что же мы будем делать дальше? Орден наверняка так просто нас в покое не оставит.       — Да уж, — криво улыбнулся Чуя, — босс небось уже с десяток Исполнителей сюда пригнал и расставил их по всем районам, чтобы нас караулили. Как бы то ни было, в Зоне оставаться теперь нельзя, — он опять поморщился и сжал пальцами плечи вампира. — Бежать надо отсюда, Осаму-кун. Очень быстро и далеко.       — И как, интересно? — Осаму изогнул брови. — Ты с такой ногой далеко не убежишь. И потом, куда мы пойдём? Ты же говорил, что здесь на десять километров вокруг закрытая зона, что из неё никому не выбраться и внутрь не попасть.       Чуя прикусил губу и кивнул.       — Да, это правда…       — …А за нами ещё и будет бегать пол-Ордена, — продолжал Осаму. — И если даже представить, что мы с тобой каким-то невероятным образом рассосались на молекулы, просочились мимо толпы Исполнителей, преодолели эти десять километров, проскользнули за колючую проволоку, то дальше что? Идти чёрт знает куда, по снегу, в метель, с твоей простреленной ногой, без даже более-менее подходящей одежды? Это самоубийство. Очень долгое и мучительное.       Арахабаки потёр пальцами виски.       — Ну… Вообще-то шанс сбежать есть. Я говорил тебе, что Орден слабо контролирует эту территорию, Исполнители не знают Йокогаму и плохо ориентируются тут, в отличие от нас. К тому же, босс наверняка им сообщил, что я ранен и что мы не могли далеко уйти, поэтому можно надеяться, что они сосредоточат поиски в окрестностях города, а за границами Зоны присмотр будет не такой суровый. Если я встану, мы сможем просочиться на свободу. А там уж как-нибудь дойдём до ближайшей железнодорожной станции, она здесь рядом, сядем на первый попавшийся экспресс и дёрнем куда-нибудь подальше.       Осаму прикусил губу.       — Куда, например?       — В никуда, — жёстко отрезал Чуя. — Лучше уж рискнуть и сбежать в неизвестность, чем вечность гнить тут и прятаться по тёмным углам. Но в любом случае это пока невозможно. Во-первых, из-за моей ноги, а во-вторых, из-за того, что все вещи, в том числе одежда и деньги, остались в доме. А Муравейник находится в противоположном конце Йокогамы от нашего пригорода. Даже туда пока не добраться, не говоря уж о том, чтобы сбежать… — Арахабаки вздохнул и зарылся носом в его шею. — Пока что это западня…       Осаму задумчиво поднял взгляд к потолку.       — В доме, говоришь? — пробормотал он. — Может, я смогу туда дойти?       — И думать забудь, кровопийца. Я не отпущу тебя одного, — Чуя крепче сдавил его обеими руками. — Я не для того тебя из Муравейника вытаскивал чуть не ценой жизни, чтобы сразу же позволить тебе преподнести себя Ордену на блюдечке. И потом, — он потёрся носом о шею, — мне ведь защита нужна. Что, если ты уйдёшь, а на меня нападут? Арахабаки меня не лечит, мне хватит одного выстрела.       — Но надо же хоть что-то делать, — горестно воскликнул Осаму, похолодев от одной мысли о таком. — Или ты планируешь теперь всю жизнь в этой норе просидеть?       — Не планирую, но и тебя на верную смерть отправлять не хочу. Давай сделаем так, — Чуя потянул его за подбородок, заглядывая в лицо мутноватыми глазами, — сегодня сидим тихо и никуда не высовываемся, а к завтрашнему дню всё немного утихнет, и мы подумаем, как быть дальше. Хорошо?       Осаму тяжело вздохнул. Он хорошо понимал, что Чуя, в целом, прав — там наверняка на каждой улице по Исполнителю торчит, а у них нюх на созданий ночи, вампиру даже на глаза им показываться не придётся, едва он высунется наружу, тут же учуют и схватят, не дадут даже от подъезда отойти.       — Хорошо, как скажешь. Будем надеяться, что до завтра они нас не найдут.       Чуя медленно отодвинулся от него и вжался в подушку, прикрывая глаза. Осаму внимательно посмотрел ему в лицо и дёрнулся, увидев, как при малейшем движении на лбу опять проступила складка.       — Больно? — тревожно поинтересовался он.       — Не-а, — Чуя фыркнул. — Кайф. Обожаю ноющие открытые раны, из которых кровь льётся… Ай! — он нервно дёрнул ногой и тут же весь перекривился. — Конечно, больно, придурок, что за идиотские вопросы?!       Вампир быстро чмокнул его в уголок рта, дотронулся губами до подбородка, потом спустился ещё ниже, на горло… До чего же холодная кожа, такая же, как у него самого. Арахабаки дёрнулся, когда его ладони забрались за резинку просторных белых брюк и с силой сжали ягодицы.       — М-м… — он тихонько всхлипнул и запрокинул назад голову, глядя расширившимися глазами в потолок. Осаму медленно задрал его кофту до самых ключиц и, опять сжав ягодицы, прижался губами к соску, втягивая его и слегка прикусывая. — Что… Что ты делаешь?..       Дрожащие ладони упёрлись в плечи вампира, пытаясь оттолкнуть, Арахабаки слегка прогнулся в пояснице. Но оказалось бесполезно, Осаму только ещё сильнее вцепился в чувствительную точку, ощущая, как та твердеет и набухает.       Наверное, в любое другое время Чуя бы мигом зарядил ему кулаком в лицо за подобные действия, но сейчас Арахабаки до того ослабел, что ему даже не хотелось всерьёз сопротивляться. Приподняв руки, он обнял вампира, собирая в складки его кофту на спине, слегка царапая затылок ногтями. Разведя в стороны бёдра, он скользнул по лопаткам ладонью, перевёл её на живот, надавив на него и помассировав, оттянул тугую резинку брюк и сунул за неё руку, поглаживая уже полутвёрдый член. Осаму шумно выдохнул ему в губы и жадно впился в них, запуская внутрь язык и ощупывая им острые зубы. Тонкие пальцы опять сжались на плече, Чуя с силой подался ему навстречу, вжимаясь в него всем дрожащим телом. И от мыслей, что Арахабаки сейчас в его руках, что он позволяет вот так прикасаться к себе, зацеловывать и обнимать, Осаму казалось, что кровь начинала закипать под кожей.       — Знаешь, а я хочу этого… — вампир вздрогнул и, слегка отстранившись, посмотрел в лицо напарника. Чуя медленно опустил ресницы. — Хочу тебя так, Осаму-кун…       Вампир опять прижался к его губам, прихватывая их своими.       — Ты уверен? — с громким «чмок» отлепившись от него, прошептал Осаму и обнял, поглаживая спину обеими руками. — Говорил же, что быстрее станешь смертным, чем позволишь мне такое.       Чуя сам потянулся к нему, ещё больнее впиваясь в губы. Повалил на спину, крепко перехватывая за тонкие запястья, скривился слегка от боли в ноге, но поцелуя не прервал, улегшись на партнёра и в точности повторяя изгибы его тела.       — Уверен, — на выдохе шепнул он, вскинув голову и подставляя шею поцелуям. — Уверен больше, чем когда-либо, Осаму-кун…       Осаму опять задрал его кофту, поглаживая ладонью живот и грудь. Приподнявшись на локте, снова впился в рот, зажимая пальцами соски. Арахабаки шумно выдохнул и с силой прикусил его губы, до привкуса крови на языке. Один долгий и глубокий поцелуй сменился множеством рваных и коротких прикосновений.       — Осаму-кун… — на секунду с трудом оторвавшись от него, Чуя тихонько застонал, когда он опять сжал ягодицы. — Осаму-кун, я тебя…       Он запнулся, едва не задыхаясь. Вампир, улыбнувшись, приподнял руку, приложил палец к его губам и, не дожидаясь, пока он опомнится, потянулся к нему и опять прижался к губам.       — Ш-ш-ш… — Осаму тронул кончиками пальцев его подбородок и посмотрел в глаза. — Ты слишком много говоришь.       Чуя прикрыл глаза и обвил руками его шею, с силой прижимая его к себе. Вампир, не прекращая поцелуя, повалил его на спину, вдавливая в мягкие подушки. Чуя зашипел, когда нога ударилась об матрас, и её опять прострелило болью.       — Осторожней, кровопийца, — сердито бормотнул он, — не швыряй так, я вообще-то ранен!       — Прости, прости, рыжик.       Осаму примирительно чмокнул его в губы и отстранился; отодвинувшись, он бережно приподнял повреждённую конечность и прижался губами к мягким бинтам, покрытым кровавыми пятнами. Не обращая внимания на то, как Чуя нервно попытался вырвать ногу и тут же зло рыкнул от боли, Осаму нежно поцеловал острую коленку и осторожно потянул её в сторону, разводя его бёдра. Арахабаки не противился, слегка приподнявшись и помогая стянуть с себя залитые кровью брюки. Не успел он опять расслабленно откинуться на подушку, как вампир жадно впился поцелуем ему в живот, облизывая его шершавым языком, запуская кончик в ямочку пупка. Прислушиваясь к участившемуся дыханию юноши, он перешёл поцелуями на внутреннюю сторону бедра, слегка прикусывая нежную кожу. Чуя вздрагивал от каждого укуса, сжимал пальцами простыню, чувствуя, как низ живота невольно наливается тяжестью. Осаму всегда на него так действовал, Арахабаки вполне был способен завестись просто от того, что вампир до его шеи дотронулся. Осаму, увидев реакцию, хитро сощурился и дотронулся пальцами до головки, потирая её.       — Ааах… — выдохнул Арахабаки, вжимаясь в подушки и кусая губу. Протянув руку, он накрыл ладонью затылок вампира; Осаму прижался к его животу подбородком и улыбнулся краешком рта:       — Направляй меня. Не забывай, у меня мало опыта на такой стороне, это всего лишь первая попытка.       — С минетом мало опыта? — Чуя фыркнул и посильнее надавил на затылок, зарываясь в чёрные волосы. — Не скромничай.       — И с этим тоже… А, ладно, как скажешь.       Осаму погладил его живот самыми кончиками пальцев и высунул кончик языка, облизывая полутвёрдую плоть по всей длине. Арахабаки прикусил губу, опустив влажные ресницы, и потянул прядку его волос. Вампир понял это как сигнал к дальнейшим действиям и, ещё немного пощекотав языком, обхватил головку губами, с нажимом втягивая и медленно опускаясь по члену вниз. Он на секунду широко распахнул глаз, едва не захлебнувшись, но тут же зажмурился и продолжил с громким причмокиванием ласкать твердеющий орган.       Чуя со стоном запрокинул голову, закатывая глаза, спутанные рыжие волосы рассыпались по подушкам. Арахабаки очень старался сосредоточиться на приятных ощущениях и отвлечься от боли, терзавшей ногу; сжав пальцами чёрные прядки волос, он и впрямь немного направлял вампира, то надавливая чуть-чуть на его голову, то, наоборот, оттягивая. Осаму прислушивался к каждому его движению, стараясь найти самый лучший ритм. На глазу выступили мелкие слезинки, он выпустил член изо рта, чтобы глотнуть этого воздуха, и тут же обхватил головку снова, сильно сжимая её губами.       — Чё-ё-ёрт… — простонал Чуя, сдавливая пряди его волос. — И это ты называешь «опыта мало», зараза?!..       Осаму, усмехнувшись, отлепился от него и в очередной раз поцеловал живот.       — Тише, рыжик. Я ещё не закончил.       Арахабаки наблюдал за ним сквозь слёзы, которыми глаза уже окончательно заплыли. Когда вампир вновь взял его член глубоко в горло и, протянув свободную руку, проник в него сразу двумя пальцами, стало совсем невыносимо. Изогнувшись дугой, Чуя со всхлипами заметался по постели, вцепился пальцами в простыню и, не выдержав, кончил; Осаму с лёгкостью проглотил и, медленно выпустив плоть, жадно облизнулся. Пройдясь языком по животу, он прижался к юноше, подтягивая его к себе за бёдра и утыкаясь лбом в лоб. Арахабаки тяжело дышал, глядя на него повлажневшими глазами; опустив ресницы, он потянулся к вампиру и чмокнул его в губы.       — Осаму-кун… — на выдохе прошептал он, обводя подрагивающими пальцами контуры его лица. — Ты… Ты чувствуешь, как мы оба поменялись с того времени, когда только познакомились? — Осаму быстро поцеловал его в подбородок, прижимая к себе. — Помнишь, как не хотел пить мою кровь?..       У вампира в очередной раз сжалось сердце; он видел странный блеск в голубых глазах, и ему это категорически не нравилось, не покидало ощущение скорой беды.       — …Уже не помню, — попытавшись улыбнуться, шепнул он в ответ. Уткнувшись носом в бледную щеку, Осаму прикрыл глаз. — Знаешь, у меня такое ощущение странное на этот счёт… Мне уже кажется, что ты всегда был рядом. Даже с трудом могу вспомнить, как существовал в одиночестве.       Чуя улыбнулся самым краешком рта и, приподняв руку, погладил его по лицу. Осаму даже вздрогнул, до того холодными были его пальцы.       — Глу-у-у-упый. Такого не может быть.       — Я знаю. Потому и говорю, что ощущение странное.       Вампир и сам толком не мог понять, почему такого рода мысли вообще появляются в его голове. Прошло ведь всего несколько месяцев. А в одиночестве он до этого был без малого двести лет, и ещё шестнадцать лет в человеческом теле. Но почему же ему сейчас кажется, будто Арахабаки всегда был при нём? В груди опять сжалось, Осаму зажмурился и впился в губы.       — Я люблю тебя, — вампир тут же испуганно распахнул глаз и, с трудом оторвавшись от любовника, поднял на него взгляд. Чуя медленно опустил ресницы и опять тронул его щеку самыми кончиками пальцев. — Я так тебя люблю, Осаму-кун… Люблю, люблю, люблю, чёрт возьми! — Арахабаки со всей силы сжал зубы, словно и сам не верил в то, что говорил. — Так сильно, что с ума могу сойти…       Голубые глаза опять заплыли слезами, Чуя зажмурился, мелкие капельки потекли по щекам. Осаму растерянно поймал их кончиками пальцев, опять прижался к губам.       — Теперь я понял, — едва не захлёбываясь, шептал Арахабаки, жадно отвечая на поцелуй, обвивая руками его шею и притискивая к себе. — Босс был прав, это безумие…       — Нет, нет, — вампир потянул его за волосы, наугад целуя все, что попадало под губы, лицо, шею, тонкие запястья, — не говори так, будто ты со мной прощаешься!       — А это так звучит, да? — Чуя слабо улыбнулся и прижал кончики пальцев к его губам. — Прости, моя радость, я не нарочно…       Беспокойство стало нарастать ещё сильнее, Осаму густо сглотнул. Если Чуя прощения просит, значит, точно предчувствует что-то нехорошее.       — Не смей так говорить. Ты не умрёшь здесь, слышишь? — Осаму с силой прикусил его губы, надеясь таким образом привести в чувство. — Ты будешь жить, Чуя! Арахабаки вылечит тебя, мы уйдём отсюда, навсегда, туда, где нас никто не знает и не будет трогать… — он глянул в помутневшие глаза и в отчаянии прикусил губу. — Не смей сдаваться, слышишь?!       — Я-то не сдамся, — Чуя медленно, словно через силу моргнул, — но если Арахабаки не придёт в себя, боюсь, это рвение меня не спасёт… На одном желании жить далеко не уедешь, Осаму-кун. А на эту заразу, которая если захочет — поможет, а не захочет — притворится сдохшей, надеяться тоже не приходится, — он скрипнул зубами и приложил пальцы к груди. — Эй. Чудище, ты тут?       Осаму с изумлением увидел, как прямо под его пальцами проступили красные следы, мышцы напряглись, словно кто-то изнутри надавил на них маленькой ладошкой.       — Слышит, — Чуя улыбнулся и прикрыл глаза. — Но он совсем слабый, я чувствую…       Вампир осторожно отвёл его ладонь в сторону и прижался губами к мелким красным пятнышкам. Под ними чувствовалось какое-то движение, то, как напряжена тонкая кожа.       — Прямо идиллия, — со смехом прошептал вампир, тщетно пытаясь задавить в зародыше все свои дурные мысли. — Это, видимо, и называется «гармония с самим собой»?       — Если бы, — Чуя криво усмехнулся. — Скорее смирение от осознания, что нам друг без друга не жить. Это примерно как попасть в одну клетку со своим злейшим врагом… Либо вы будете действовать в связке, чтобы выбраться… — он выдохнул. — …Либо будете дуться друг на друга и оба умрёте…       Осаму медленно отлепился от его кожи и переместился чуть выше, дотрагиваясь до шеи; слегка приподнявшись, он обхватил ладонями бёдра напарника и осторожно перевернул его за живот, тут же подхватывая за талию, чтобы Чуя не задохнулся в простынях. При его помощи Арахабаки смог слегка опереться на колени, скривившись от боли, и Осаму прижался грудью к его спине.       — Слушай… Ты точно уверен? — с тревогой прошептал вампир, целуя впадинку за ухом и чувствуя, как бьётся под кожей вена. — У тебя пульс колотится… Боишься ведь.       — Да трахни ты меня уже, придурок… — сквозь зубы прошипел Чуя, зажмурив глаза. — Ничего я не боюсь!..       — Как скажешь, — Осаму улыбнулся краешком рта. — Это я для того, чтобы ты мне не выговаривал потом…       Прислушиваясь к дыханию юноши, вампир начал осторожно проникать в него. Скользкая головка с трудом проходила сквозь сжатые мышцы. Их мгновенно сковала тупая боль, казалось, что ещё буквально пара миллиметров — и тело просто разорвётся от боли; Чуя резко вскинул голову, сузившиеся до размеров ниточек зрачки тонули в потускневших голубых радужках. Дрожащие бледные пальцы с силой сжали подушку, острые зубы стиснулись едва не до скрипа. Противный липкий страх мгновенно поднял голову откуда-то из глубины души и отчаянно взывал к инстинкту самосохранения. Знакомое ощущение, очень. И сколько же ужасных воспоминаний с ним связано. Арахабаки зажмурился, кусая губу, на ресницах опять заблестели мелкие слезинки.       Вампир, нащупав свободной ладонью дрожащую на подушке руку, легонько сжал тонкие пальцы, продолжая медленно подаваться вперёд. Осаму едва не задыхался от этих незнакомых ощущений, которые плавили мозг и подстёгивали на какие-то более активные действия. Терпеть это становилось почти невозможным. Шумно дыша в самое ухо божества, заставляя его вздрагивать, Осаму довольно резко вошёл в него до конца, почувствовал, как тот испуганно дёрнулся, и на секунду остановился, обцеловывая дрожащие плечи, после чего вновь начал медленно толкаться в узкое тело.       — Чёрт… — еле слышно, сквозь зубы прошипел Чуя, упираясь лбом в подушку. Он, кривясь, пытался привыкнуть: казалось, что с каждым толчком в низу тела что-то взрывается, разлетаясь на части и ударяясь в кожу. По лицу против воли текли слёзы, оставляя после себя солёный привкус на губах. Бесполезно. У тела своя память, даже если он и старался забыть о своих предыдущих опытах, оно всё равно реагирует так, как привыкло. — Б-больно… Я так от этого отвык…       — Ш-ш-ш, — Осаму положил пальцы на его шею, слегка запрокинув голову, и поцеловал впадинку за ухом. — Потерпи ещё чуть-чуть, сейчас привыкнешь…       Уткнувшись лицом в его влажные рыжие волосы, вампир уже смелее стал толкаться бёдрами вперёд, постепенно увеличивая темп и амплитуду движений. А Чуя, повернув голову, уткнулся в самый уголок его губ. Он всё ещё отчаянно пытался сосредоточиться на этих ощущениях, чтобы отвлечься и хоть ненадолго забыть о боли в ноге; но какая-то горечь, разлившаяся внутри, как смертельный яд, не давала ему покоя, и каждый поцелуй, казалось, только усиливал её. Арахабаки боялся, впервые в жизни — боялся не боли, даже не смерти, а вероятности, что он может сейчас лишиться того, что искал всё это время. Одна только мысль о том, что любое из этих прикосновений может оказаться последним, жгла посильнее болезненной раны. Зажмурив глаза, Чуя ещё больнее впился в губы Осаму, запрокидывая руку на его шею, зарываясь пальцами в мягкие чёрные волосы. Привкус губ вампира, его холодная кожа, соприкасавшаяся с телом, эти движения, горящий взгляд красноватого глаза — всё это рождало в юноше чувство какого-то зверского желания, которое заглушало дурные предчувствия, но окончательно задвинуть их не могло. В какой-то момент Чуя даже стал ответно подаваться бёдрами назад и вперёд, стараясь помочь достать до простаты и надавить на неё. Сумев забыть наконец о боли, Арахабаки со стонами выгибался в обнимающих его тонких руках, вздрагивал от прикосновений к шее и плечам.       Чем громче и протяжней становились его стоны, тем сильнее вампир начинал в него вдалбливаться. Одновременно Осаму отмечал его реакцию на каждое действие. Странным образом это привело божество в чувство, Чуя уже не казался таким белым и мёртвым; его щёки залились слабым розоватым румянцем, голубые глаза слегка прояснились, хотя в них по-прежнему стояли слёзы, юноша ежесекундно облизывал распухшие губы. В какой-то момент вампиру вдруг надоело такое положение, он остановился и потянул Чую за плечо, бережно переворачивая на спину. Он прижался к трясущемуся телу, оглаживая его ладонями, сжимая его ягодицы. Арахабаки обхватил руками его шею, с силой выгибаясь навстречу и сжимая пряди волос на затылке. Окончательно позабыв уже о боли и вообще обо всём на свете, он буквально сходил с ума от ощущения его рук на своей коже и жёстких движений внутри. Резким толчком войдя в него до конца, Осаму с силой сжал пальцы на твёрдом члене, надавливая на головку, и впился губами в шею. Вампир услышал крик Чуи, почувствовал, как тот вцепился в плечи длинными ногтями; едва не теряя сознание, Арахабаки с криком выгнулся в судорогах и кончил, со всей силы сдавив коленками бёдра любовника. А буквально спустя секунду и Осаму дёрнулся, прикусывая губу, и остановился, чувствуя, как из тела уходят остатки напряжения. Шумно дыша, он подмял дрожащего парня под себя, вжимаясь в него всем телом. Вздрагивая, он прикладывал тонкую руку к своим щекам, целовал кончики пальцев, проводя губами по выступающим костяшкам и прохладным гладким ногтям.       — Какой ты сегодня нежный, — Чуя улыбнулся самым краешком рта и, приподнявшись, потёрся носом о его шею. — Что мешало тебе и раньше быть таким?..       Осаму, прижав к своей щеке его ладонь, наклонился и дотронулся до подбородка.       — Раньше ты и ранен не был, — прошептал он и опустил взгляд. — И потом, я только сейчас понял, что мне очень хочется с тобой понежничать. Только не говори, что тебе не нравится.       Не дожидаясь ответа, вампир улыбнулся и приложился к губам, надеясь ощутить знакомое тепло; но они по-прежнему оставались сухими и холодными.       Слабые синие огоньки пробились сквозь плотно задёрнутые тёмные занавески и тоненькими лучиками скользнули на лицо; Осаму тихонько чихнул и проснулся. Чуть-чуть приоткрыв глаз и слегка пошевелившись, осторожно, чтобы не разбудить Арахабаки, вампир медленно повернул голову и глянул на окно, одновременно пытаясь прислушаться к своим внутренним часам и понять, какое время суток стоит. Судя по тому, как вампира тянуло обратно в сон, уже наступило утро. Осаму широко зевнул и вновь зарылся носом в волосы крепко спящего божества, прижимая его спиной к своей груди. Вставать не хотелось совершенно, даже открывать глаза не было никакого желания.       Чуя пошевелился в его руках и, не просыпаясь, тихо зашипел от боли. Осаму осторожно отодвинул в сторону одеяло и мельком глянул на ногу. Бинт уже насквозь пропитался кровью, она даже и не собиралась останавливаться. Вампир в отчаянии прикусил губу и, зажмурившись, опять уткнулся лицом в затылок любовника. Что же делать? Как теперь выбраться из этой западни? Чуя ведь и впрямь умереть может, если кровь не остановить.       «Надо бы вылезти и поискать рядом аптеку, — мелькнула в голове быстрая мысль. — Наверняка здесь остались какие-то лекарства, население же чем-то лечится от побоев…»       Осаму резко тряхнул головой, повязка сползла с глаза и оказалась на носу. И вампир принялся раздражённо поправлять её.       «Нет… О чём я только думаю, — он вздохнул и посмотрел на тихонько сопящего Чую. — Я не могу оставить его одного… И я же совсем не знаю окрестностей, ещё запутаюсь тут и не смогу вернуться…»       Осаму чуть не зарыдал, сам даже не понимая, от чего больше, от горя или от злобы. Абсолютно безнадёжная ситуация, как дело вообще могло дойти до такого?       Где-то совсем рядом вдруг послышался грубый голос:       — Дёргай двери посильнее, ну не могла эта парочка сквозь землю провалиться!       Осаму от неожиданности подпрыгнул и завертел головой, пытаясь понять, откуда идёт звук. Он доносился откуда-то из-под пола и немного сбоку, кто-то стоял на лестничном пролёте этажом ниже.       — Да вряд ли они сюда доползли, — ответил другой голос, более интеллигентный. — Босс сказал, что Арахабаки на последнем издыхании был. Чего мы их вообще ищем? С такими ранами они оба далеко бы не ушли, небось уже забились в какую-нибудь щель и ждут своей смерти.       — Босс велел искать, значит, будем разыскивать, пока не найдём их самих или трупы! — выплюнул первый. — И харэ отлынивать, задрал уже!       Осаму зло оскалил зубы и приподнялся на локте, щуря глаз.       — Не дождётесь, твари… — прошипел он. — Сейчас как вылезу, как шеи повскрываю обоим, и ещё посмотрим, кто из нас забьётся в щель и сдохнет!       Проснувшийся Чуя вдруг слабо пошевелил головой, приподняв её, и, увидев ощерившегося Осаму, слегка расширил глаза и хриплым голосом спросил:       — Эй… Ты чего, Осаму-кун?..       Вампир молча приложил ладонь к его рту, заставляя замолчать. Нет, вылезать не следует, если убить этих двоих здесь, это может привлечь сюда других ищеек, они же наверняка все присматривают друг за другом, связываются по рации или по датчикам смотрят, кто где находится. Шаги становились всё громче, мужчины поднялись по лестнице и встали прямо перед входной дверью. Осаму, похолодев, увидел, как задёргалась на ней ручка. Но, похоже, метод с запиранием замка крючком, которому его научил в своё время бывалый мафиози Одасаку, работал безотказно. Полированный кругляшок замер, послышалось несколько шагов, словно кто-то отступил назад.       — Да брось ты, нет тут никого. Двери все на ключ заперты, — отметил второй голос, — и следов взлома нигде не видно, не похоже, что тут кто-то был. Время зря тратим, надо поближе к Муравейнику поискать.       — Веди тогда, раз умный такой, — огрызнулся первый мужчина.       — Пошли вниз. Всё равно лестницы дальше нет, туда они уж точно бы не забрались.       — Я бы не был так уверен, придурок. Это тебе не обычные бандюки, это как бы божество и вампир, от них чего угодно можно ждать. Если упустим, сам потом будешь боссу блеять, почему так случилось.       Шаги стали отдаляться. Некоторое время вампир ещё слышал стук каблуков по раскрошенным ступенькам, а потом звуки исчезли совсем. Осаму ещё несколько минут напряжённо прислушивался, чтобы убедиться, что опасности нет, потом шумно выдохнул и, убрав руку, прижался губами к скуле слабо дышащего Чуи.       — Уже ничего, рыжик… Спи.       Мутные, словно затянутые изнутри дымом голубые глаза секунду смотрели на его лицо, потом медленно закрылись. Осаму прикусил губу. Чуя смотрел словно не на него, а куда-то сквозь него, не видя того, что у него перед носом, настолько пустыми казались его глаза. Вампир проглотил подкатившие к горлу злые слёзы и уткнулся носом в его шею.       — Ни один из нас здесь не умрёт, — слегка дрожащим голосом прошептал Осаму, обнимая напарника и почти прижимаясь губами к его уху. — Слышишь, Чуя? Я придумаю что-нибудь, обязательно придумаю…       И он всхлипнул, почувствовав, как тонкие пальцы слегка сжали его руку.