Бамбук и светлячки

Если вы не видите призрака в темной комнате, то скорее всего его там и нет. Из Поучений Отшельника с Высокой Горы

      Обещание хорошо себя вести Олаф держал. Пожалуй, от этого даже было несколько неловко, когда он шумел, увлеченно наводя в доме порядок. Стыдно, что они так запустили дом. При матушке такого не было, помощники слушались ее даже лучше, чем отца.       Матушки не было в живых уже семь лет, а Такеши все также по ней скучал. И очень боялся думать, что будет, если за ней под присмотр богов уйдет отец...       Когда глядишь в непроглядный мрак, в голову постоянно лезут плохие мысли.       Зато сейчас все осветила надежда. Хотелось думать о хорошем, можно было даже строить планы с Кио на праздники.       — А пойдем к храму? — предложил Кио, стуча по доске ножом. Остро и приятно пахло морем — сегодня, для разнообразия, братишка взялся разделать рыбу.       — Хочешь увидеть императора? — улыбнулся Такеши.       — Да ну, он старый! — фыркнул Кио. — Но все равно интересно, конечно... Главное, что с музыкой, и фейерверк будет хорошо видно!       — Это придется провести там полночи, — задумался Такеши. — В такую зиму... замерзнем!       — Можно одеться потеплее! — азартно заспорил Кио. — И взять с собой теплого вина. И Макса с Акирой позвать — вот весело будет!       — Вот из-за чего ты всю эту затею придумал, — засмеялся Такеши. — А может, Акира с Максом решат встретить новый год вдвоем?       Думать об этом самому не хотелось, но ведь Акира, в самом деле, скорее всего выбрал бы провести ночь со своим Максом — и не стоило мечтать оказаться на его месте.       — А мы их вместе уговорим! Правда же, Олаф?       — На императора посмотреть? — задумчиво переспросил тот.       — Ой, и ты туда же! — вздохнул Кио.       — И правда, — рассмеялся Такеши. — Кто будет смотреть на императора, когда там будет стоять такой красивый Кио?       Братишка радостно засмеялся, а потом ойкнул и зашипел.       — Порезался? — забеспокоился Такеши. — Сильно?       — Жить будет, — успокоил Олаф. — Даже палец не отрезал!       — Зато пол-ладони распорол! — пожаловался Кио. — И кровь идет!       Такеши закусил губу. Что он мог? Только посочувствовать. Потому что даже где лежат лекарства, он не знал. Редко требовались, вот и не выучил.       — Ну, и было б из-за чего расстраиваться! — Олаф чем-то зашуршал, шумно закрыл дверцу шкафчика. — Давай сюда свою руку. И ничего не щиплется, что ты как девчонка?       — Так больно же, — шмыгнул носом Кио.       — Акира завтра придет и вылечит, — пообещал Такеши. — Потерпишь до завтра?       — Нет! — Кио шумно вздохнул и передумал. — Да. Доживу как-нибудь.       — Нормально доживешь, — засмеялся Олаф. — Порез, конечно, глубокий, но кровь уже и остановилась почти. А теперь иди и сядь где-нибудь, я тут сам все закончу.       — Как же нам повезло, что ты к нам залез, — улыбнулся Такеши. — Не иначе как боги — или твоя Богиня! — тебя прислали.       Олаф тут же оказался рядом, Такеши уже научился его отличать. Положил руку на предплечье, чуть сжал.       — Я и хочу быть полезным, — сказал он тихо. — Хочу быть нужным…       “Тебе”, — он не договорил, но продолжение и так напрашивалось. Хотя с чего бы мальчишке увлекаться слепым? Нет, все точно не так, как кажется. Это же Олаф тут — иностранец, красавец, которым просто обязаны увлекаться все жители столицы, так что он вполне может гонять их шваброй ради развлечения. Тот же Кио только вчера говорил, что Макс на записки отвечать не успевает, логично, что и Олаф должен вызывать такое же восхищение. Или, правда, плохая репутация?       О репутации Олафа думать получалось легко. Куда сложнее — о том, что он сидит вот тут рядом и цепляется за руку так, словно это единственное, что важно.       — Мы тебя уже очень ценим, — Такеши кивнул. — И очень неудобно, что мы не можем тебя никак отблагодарить.       — За что? — Олаф фыркнул, встал и ушел куда-то. Недалеко, судя по тому, что его все еще было ясно слышно. Решил закончить готовить вместо Кио? — Я делаю то, что мне и так хочется. За это не благодарят.       — Ты такой милый, — улыбнулся Такеши.       — Эй, а про меня вы уже забыли? — засопел Кио. — Я тоже милый. И раненый.       — Понятно, нужно налить тебе чаю и дать что-нибудь вкусное?       — Ну… можно и так!       — Понятно, — засмеялся Олаф. — Ставлю воду греться.       — И правда, что бы мы без тебя делали, — согласился и Кио.       — Пауков бы гоняли! — весело подсказал Олаф.       Такеши не выдержал и прижал ладони к щекам.       — Олаф, ради богов, не говори так!       — А что такого? — изумился тот.       — Так стыдно же, — легко и без всякой тени смущения в голосе пояснил Кио. — Мы же Ясуда, а у нас денег нет помощнику платить. Ну, то есть, вообще есть, но у папы. А за него муж решает.       — Побить его? — деловито поинтересовался Олаф.       — Нет! — ахнул Такеши.       — А ты можешь? — практично заинтересовался Кио.       — Олаф никого не будет бить, — строго сказал Такеши, хотя у самого в душе что-то екнуло.       — Почему? — спросил Кио. — Тебе же тоже хочется.       Потому что тогда пришлось бы рассказать им обоим, что Рокуро пытался его отравить. Стыдно, что он позволил ввести в семью такого подлого человека. Стыдно, что отец выбрал его. Стыдно, что твои слова не значат для отца ничего. Что отец забыл обо всем, и совсем потерял лицо.       — Не важно, чего хочется мне, — отрезал Такеши. — Не проси о дурном, если не хочешь прогневить богов.       — А я не богов прошу, а Олафа...       — Кио! — ужаснулся Такеши. — Мне за тебя стыдно!       Кио засопел обиженно. А Олаф тихо сказал:       — Я не буду никого бить, если ты так хочешь, — он сжал ладонь Такеши. — Но если понадобится — только скажи!       Такеши только помотал головой. Вот что делать с этими двумя?              Роль больного Кио оценил быстро. Он успешно переложил на Олафа и мытье посуды, и остальные дела и вообще сбежал спать пораньше, хотя скорее всего собирался до полуночи просто читать (а то и писать!) стихи. Такеши и не думал спорить. Любовь — такое дело, да и мало радости все время сидеть с братом.       Правда, мыться идти было не с кем. Не Олафа же просить, в самом деле. Значит, просто умыться и тоже спать.       Такеши встал, Олаф тоже подскочил, как пружиной подброшенный.       — Ты куда?       — Умываться, — Такеши улыбнулся.       — В купальню? Один?! — зафырчал мальчишка. — И не думай даже!       — Ну, ты ведь со мной не пойдешь, — попытался объяснить Такеши, и Олаф тут же перебил:       — Почему не пойду? Еще как пойду! А то ты поскользнёшься, упадешь и утонешь! И что я... что мы все тогда делать будем?!       — Хороший вопрос, — Такеши постарался не улыбаться. — Хорошо, я очень рад, что ты мне поможешь.       — Мне не сложно, — буркнул Олаф и после паузы добавил: — Только чур, не лапать!       — Мне бы и в голову не пришло!       Парень вздохнул. Обещание его явно не обрадовало.       — Я сейчас все соберу, — он захлопал дверцами шкафчиков, — и пойдем.       — Олаф, — позвал Такеши, вдруг найдя простое и очевидное объяснение.       Тот оказался рядом мгновенно, коснулся руки, сказал с участием:       — Да?       Говорить об этом было непросто, но Такеши должен был. Он сжал его ладонь двумя руками и вздохнул.       — Я очень ценю то, что ты для нас делаешь, Олаф. Твоя помощь неоценима, но я кое о чем хочу тебя попросить и надеюсь, что это тебя не обидит...       — Мне уйти? — тихо спросил он       — Нет, если ты сам этого не захочешь, — поспешил успокоить Такеши. — Я хотел попросить о другом, — он сам с трудом подбирал слова. — Должно быть тебе кажется непривычным все, что творится вокруг. И мы тоже кажемся тебе странными, не такими, как у вас на родине. Не такими сильными мужчинами, не самыми лучшими охотниками... Но прошу, не считай меня слабым и беспомощным — это унизительно.       — Такеши, я... — совсем тихо сказал Олаф. — Я не считаю тебя слабым!       Труднее всего сейчас было не видеть его лица, не знать, как он смотрит на него, не понимать, о чем думает. Такеши поднял руку, дотронулся сначала до его плеча, потом осторожно, надеясь, что это не оскорбит Олафа, коснулся кончиками пальцев его лица.       — Я не знаю, как относятся у вас на родине к калекам, — тихо сказал он. — Но мне неловко от того, что ты опекаешь меня, как ребенка. Я мужчина, и будь все иначе, это я бы заботился о Кио и тебе, как о нашем госте. Пожалуйста, помни, что я — взрослый человек, даже если я такой бесполезный, — через силу договорил он, потому что думать о том, что он сам загнал себя в такое положение, проявив слабость, было почти невыносимо. — Я вернусь к тому, что должен делать, когда Акира вернет мне зрение. Я не буду таким беспомощным всегда.       — Да я вовсе не хотел тебя обижать! — Олаф чуть (а может, и не чуть?) не плакал. — Я просто хочу быть полезным. И... Ну, извини, если иногда зря лезу, я просто не привык еще. Извини.       — Теперь я тебя расстроил. Прости, — Такеши понял, что своей попыткой все прояснить, только больше их запутал, и Олаф мог решить, что не нужен.       — Нормально все! — резко бросил мальчишка. — Ты же все равно разрешишь тебе помогать?       — Я тебе очень благодарен за это.       — Вот и отлично. Тогда идем в эту вашу купальню, кстати, а я знаю, почему там горячая вода. Тут подземные вулканы, правильно? Ма... мне говорили, что маги следят, чтобы вулканы не просыпались, хотя я не очень представляю, как это, но, видимо, можно? Кстати, мне взять тебя за руку или ты сам пойдешь?       Такеши уже почти заулыбался на его болтовню, но снова помрачнел. Кажется, теперь Олаф каждый раз собирался спрашивать разрешения перед тем, как что-то сделать! Оставалось надеяться, что это потом пройдет. Ну, или Акира успеет помочь раньше, чем они оба сойдут с ума!       Такеши протянул руку — в темноту.       — Лучше — с тобой.       Его ладонь тут же обхватили тонкие пальцы.       — Умеешь ты комплименты говорить.       Такеши только улыбнулся. Не говорить же, что вовсе не собирался это делать!       После зимнего уличного воздуха в купальне казалось жарко и душно. Такеши привычно нашел лавку, начал раздеваться, аккуратно складывая халаты.       — Я тебе воды набрал, — отчитался Олаф. — Потом покажу... в смысле провожу, куда поставил. Что-то еще надо? Мочалка и мыло есть.       — Там еще настой для волос где-то есть. Правда, я не помню где... — Такеши вспомнил еще одну проблему. — И слушай, я собираюсь мыть голову, так что придется распустить при тебе волосы. У нас это считается очень неприличным.       — Что, даже неприличнее, чем вместе плескаться в одном бассейне?!       Такеши снова не удержался от смеха.       — Да, угадал.       — Ой, — громко сказал Олаф. — А я тебе...       — Косу заплетал, — со смехом подтвердил Такеши. Говорить об этом, объясняя через традиции, оказалось куда легче, чем если пришлось рассказать, что он чувствовал в этот момент. — Да еще и у всех на глазах!       — Ой, мамочка, — судя по голосу, Олаф был удивлен, но не сильно обеспокоен. — А мне понравилось, у тебя волосы такие...       Такеши снова прижал ладони к вспыхнувшим щекам. Ну, невозможный человек же!       — Олаф, ты только что сделал очень неприличный намек, — простонал он.       — Да?       — Да. Боги, я не могу это объяснять!       — А может, все-таки попробуешь? В смысле, я же ведь могу и повторить, — принялся оправдываться Олаф. — Ну, то есть не косу тебе плести, а ляпнуть еще что-нибудь... Хотя косу я бы тоже... Ой!       — Ой! — согласился Такеши. — Ты предложил мне близость. Но не волнуйся, я же знаю, что ты ничего такого не имел в виду! — поспешил успокоить его он. — Я просто объясняю.       Молчание Олафа стало пугающим.       — Не волнуйся, Кио с почтенным Нобуо тоже это понимают, — добавил Такеши. — Иноземцам трудно разобраться в наших традициях, так что... Мы просто сделаем вид, будто ты заплел мне волосы, как мой близкий друг.       — А друзьям можно? — задумчиво спросил Олаф.       — Нет, но кто не делал с друзьями запрещенных вещей? — улыбнулся Такеши. — Даже я не такой зануда.       — Ты совсем не зануда, — горячо выпалил Олаф. — Мне с тобой очень-очень интересно разговаривать!       — С тобой тоже, — кивнул Такеши. — Ты мне Кио напоминаешь, когда он помладше был. Такой же очаровательный и непосредственный.       — О, кстати! А когда брат тебя расчесывает — это же ничего? — заинтересовался Олаф. — Не неприличное предложение?       — Нет. Своим можно...       Такеши все-таки вспомнил, что пришел сюда мыться, а не болтать, и нашел мочалку, а вместе с ней и бадейку с водой.       — Ты тоже купайся, — подсказал он Олафу. — Меня можешь не стесняться, сам понимаешь.       — Если бы стеснялся, я бы не пошел... — проворчал мальчишка и тоже зашуршал одеждой. — Какие вы все-таки странные! В гостинице тоже такая купальня была, и туда все залезали — знакомы, не знакомы, все равно. Разделись — и в воду. У нас так не делают... Потому что деревня небольшая, и все всех знают...       Такеши улыбнулся, привычно окатываясь водой. Мыться наощупь было нормально, уже привычно и даже удобно, но вот именно сейчас Такеши очень хотел бы быть зрячим. Нет, ничего такого, но взглянуть на Олафа было бы интересно. Мальчишка бы сразу начал ворчать, но у него это получалось так мило, что обижаться на него вряд ли кто-то мог.       Намылив и сполоснув волосы, Такеши направился к купальне. Нащупал ногой бортик, осторожно перебрался и с удовольствием окунулся в горячую воду. Олаф шумно выдохнул.       — Уф, и правда, сам можешь. Но как я за тебя переживал!       — Тут все знакомое, — пояснил Такеши опускаясь в воду по самый подбородок и блаженствуя в тепле — зиму он не любил за вечную промозглость. — И вещей почти нет, то есть, проще, чем дома или на улице.       — У нас слепой Хенрик тоже от своего дома далеко не отходил, — под плеск воды сказал Олаф. — Зато там его от зрячего не отличить было.       Слушать об этом все равно было не слишком приятно и Такеши деликатно перевел тему:       — Ты скучаешь по дому?       — Пока не очень, — подумав, ответил Олаф. — Здесь интересно, необычно так все. Люди красивые. У нас никого с темными волосами нет. Мне в детстве так хотелось, чтобы у меня такие были, — вздохнул он, — но я в отца пошел...       — Ничего, — успокоил его Такеши. — Здесь много женщин, которым ты можешь понравиться, будут тогда дети, как наши.       Олаф закашлялся.       — Рано мне еще об этом думать!       — Как скажешь, — не стал спорить Такеши, мало ли, в каком возрасте у него на родине женятся. — Не мне судить.       — Тебе Акира нравится, да? — проницательно подметил Олаф.       — Акира замечательный, — ушел от прямого ответа Такеши. — Он очень хороший человек.       — А ничего, что он — Сугияма? — вода в купальне негромко плеснула, и голос Олафа теперь звучал ближе. — С ним дружить прилично?       — Он и его отец непричастны к восстанию, — серьезно сказал Такеши. — А грехи его семьи меня не волнуют.       — Ты и вправду очень хороший, — после еще одной долгой паузы сказал Олаф.       — Я просто слушаю свое сердце.       — И что оно говорит?       — Разное, — улыбнулся Такеши. — Хорошо думать головой, но доверять надо сердцу.       — Я это запомню, — пообещал Олаф.              Акира начинал заново привыкать к Империи. Быстро вспомнилось, как ему нравилось здесь раньше, до расставания с Ичиро. Да что там, он даже планы стал строить, не очень конкретные, но вроде как вполне осуществимые: убрать татуировку, чтобы люди на улицах не шарахались, сделать предложение Максу, получить согласие (или отказ, кто угадает, как у этих охранников мозги работают?!), а потом уехать в поместье и заняться сельским хозяйством. Ну, еще людей лечить. О том, поедут ли Кио с Такеши, Акира старался не загадывать. Как сложится, конечно, но — хотелось бы.       — И чего это мы с утра такие мечтательные? — заинтересовался Макс, приподнимаясь на локте. — Не иначе как все человечество планируешь осчастливить, но не решил, с кого начать?       — А чего тут думать? — парировал Акира. Смутные планы ушли куда-то на глубину, как рыбы в океане, и уступили место насущным вопросам: слегка поругаться с Максом для поднятия настроения, позавтракать и снова пойти к Такеши. — Начать точно придется с одного вредного, но очень милого охранника, который тут со мной спит...       — О, — приятно поразился Макс, — ты все-таки затащил к нам Олафа?! И куда запихал, тут ведь даже шкафа приличного нет?       — Нарубил на кусочки и засунул под матрас, — невозмутимо отчитался Акира. — Готовься, после обеда пойдем продавать на рынке свежее мясо.       Макс даже помолчал секунд десять, что уже можно было расценивать, как комплимент, потом кивнул:       — Уже делаешь успехи, скоро будешь такой же язвой, как и я. И краснеть перестанешь. Как же мне будет этого не хватать!       — Да ну тебя! — засмеялся Акира. — И вообще иди уже отсюда!       Макс поднял бровь:       — Не понял! С какой стати меня прогоняют из-под моего родного одеяла?       — Во-первых, это мое. А во-вторых, мне не хочется вставать, когда ты рядом.       — А чего хочется? — Макс в одно движение оказался сверху, вжимая в матрас.       “И не уползешь от него, — признал Акира. — Охранник и охотник, чтоб его!” Собственно, не тянуло и пытаться, но все-таки надо. Вот разденется он, а там шрамы, которые он еще не успел убрать. Макс, конечно, скажет, что ему все равно, но вот как самому Акире это пережить?        — Зайка, — Акира погладил его по щеке, — я пока не готов ответить на этот вопрос.       Макс устало вздохнул, ткнулся лбом ему в плечо.       — Ладно, — невнятно пробурчал он, — я — взрослый терпеливый охранник. Но учти, дождешься ты когда-нибудь...       — Чего? — заинтересовался Акира, целуя его в ухо.       — Напою тебя, свяжу и зверски изнасилуюсь, — пригрозил Макс. — Три раза подряд.       Акира задумчиво промолчал. Пожалуй, угроза пугала далеко не так, как стоило бы!       — Могу пока авансом выдать три положенных поцелуя, — предложил он.       Макс приподнял голову, заинтересованно глядя на него. Но спросил без особой радости:       — Опять идем к Такеши?       — Надо же его долечить, — кивнул Акира. — А тебе не хочется?       — Ну, — Макс повозился, устраиваясь на нем поудобнее, и заставляя думать совсем не о целительстве, — раздражает меня этот Олаф...       — И правда, — согласился Акира. — Такие ужасные манеры, никаких авторитетов, как его только Такеши терпит?       Макс с рычанием вцепился ему в ухо. Пришлось с ним перекатиться по матрасу и устроиться сверху, а то это стало совсем уж непристойным. Не то чтобы так еще и целоваться было многим приличнее... Так что из гостиницы они в итоге вышли уже неприлично опаздывая. С заходом на рынок за гостинцами, подошли к дому Ясуда уже ближе к обеду.       Олаф бдительно осмотрел их у двери, но кусаться не стал, а ушел хозяйничать на кухне. Судя по тому, как он гремел сковородками — выбирал потяжелее, чтоб было чем их бить, если они обидят Такеши.       Надо бы все-таки сказать ему, чего хочет парнишка, чтобы не ставить друга в неудобное положение...       — Макс, а мы сегодня гулять пойдем? — с порога пристал Кио. — Там совсем холодно, правда. Так что мы можем просто посидеть в комнате, и я тебе стихи почитаю, пока там Акира Такеши будет лечить.       — Спасибо, мелкий, за твое гостеприимство, — съехидничал Акира, разматывая шарф. Зима в этом году и правда выдалась на редкость холодной.       — Кио просто безупречно воспитан, — улыбнулся Такеши, стоящий в дверях. При виде его Акире тоже хотелось улыбаться. Тем более, когда он уже точно знал, что совсем скоро друг будет исцелен. Правда, после этого каждый день напрашиваться в гости будет неприлично, но кого тут, в конце концов, волнуют хорошие манеры?       — Стихи, — подумав, решил Макс. — Я как раз одно знаю, про светлячка...       Акира засмеялся, и Такеши поддержал. Не забыл, значит, тот сборник “изысканной” поэзии и как они на него целый вечер смеялись, по очереди читая вслух. Интересно, находил ли его Кио?       — А мне почитаешь? — оживился мелкий.       — А то, — с предвкушением кивнул Макс. — Акира, как там того поэта звали?       — Кобаяси.       — Точно, он.       Такеши закусил губу, сдерживая смех.       — Наслаждайтесь, мальчики! — разрешил он. Кио заулыбался, как маленькое домашнее солнце, и потащил за собой Макса в другую комнату. Стоило признать, вместе они смотрелись очень мило, тем более выглядели почти ровесниками. — Акира, идем? Чай будешь? Приготовь сам?       — Ага...       Восстановление зрительных нервов шло хорошо. Отлично, можно сказать, шло.       — Сядь, а? — попросил Акира и сам потянул Такеши на циновку. — И глаза закрой. Хочу кое-что попробовать.       — Ты меня пугаешь, — заметил друг спокойно. — Что, все плохо?       — Кто тебе сказал? Наоборот, хорошо.        И даже еще лучше. Оставалось только проверить каждую клеточку, как идут импульсы — от глаза до самого мозга, привести в тонус крошечные мускулы, отвечающие за движения век и глазных яблок, увидеть, как сокращается зрачок, чтобы реагировать на свет... И все. Сделано.       — Можешь открыть глаза. И повязку тоже снимай, она уже не нужна.       — Что?! — Такеши обернулся. — Ты серьезно?! Так быстро?!       — Долго, — не согласился Акира. — Я с тобой три дня возился, это много вообще-то.       Он погладил Такеши по щеке, осторожно снимая белую повязку с глаз, и увидел судорожно, до подрагивающих ресниц, сжатые веки.       — Да что ты? Все же хорошо уже, я точно знаю.       — А я боюсь! — мотнул головой Такеши. — Сам не знаю чего, но боюсь...       Акира уже почти потянулся его обнять, но тут в комнату влетел Олаф — и как в плохом анекдоте, со сковородкой наперевес!       — А ну-ка не сметь обижать моего... Такеши! Быстро руки прочь от него!       — Олаф! — развернулся к нему друг и тут же озадаченно протянул: — Так вот ты какой, оказывается...       Олаф медленно опустился на циновку рядом, не сводя с Такеши взгляда (и не выпуская из рук сковороды).       — Ты меня видишь? — неверяще спросил он.       Такеши смотрел на него почти завороженно, ощупывая взглядом облако льняных волос, имперские глаза вразлет, маленький рот, со слишком яркими, будто искусанными губами...       Такеши потянулся к нему рукой, осторожно коснулся пальцами щеки, моргнул и выдохнул с улыбкой:       — У тебя здесь мука... Ты испачкался.       Акире было мучительно неловко оттого, что он стал свидетелем этой сцены, но Олаф красивый, и даже хорошо, что первым Такеши увидел его...       На рожу Акиры он еще успеет ужаснуться.       — Такеши! — Олаф прыгнул ему на шею, уронив сковороду, с громким звоном упавшую на пол. Такеши такого порыва явно не ожидал и опрокинулся на спину вместе с Олафом.       — Уже обнимаются, а! — скептически фыркнул из дверного проема Макс. Акира обернулся к нему, прижал палец к губам, и Макс, закатив глаза, снова скрылся из вида.       Смущенный до крайности Такеши сел сам, усадил Олафа и вернул ему сковороду. А потом обернулся к Акире.       Вот сейчас он поменяется в лице, на нем проступит отвращение, ведь даже такой, как Такеши...       Цветные рукава взлетели в воздух, и Такеши обнял его, прижавшись щекой к татуированной щеке.       — Спасибо, — выдохнул он. — Спасибо тебе огромное!       — Ну что ты! — Акира с неловким смешком прижал его к себе. — Мне просто лечить нравится, за что тут благодарить?       — Есть за что, — Такеши коснулся губами его щеки. Потом недоверчиво погладил ее пальцами, поднял брови.       — Мне кажется или?..       Да уж, он-то должен был ощутить разницу.       — Не кажется, — не дал договорить Акира. — Не рассказывай пока.       — Конечно, — Такеши улыбнулся. — Макс будет рад.       — Надеюсь, хотя мне кажется, что ему это не важно, — покачал головой Акира, почти забыв об Олафе, который с интересом слушал их разговор.       — Тому, кто любит, действительно неважно, — подтвердил Такеши серьезно, помолчал и добавил легкомысленно: — Хотя татуировка действительно не очень красивая. Лучше бы тут были цветы.       — Я об этом думал, — согласился Акира. — Но цветы не сочетались с курткой, так что пришлось…       — Правда, уже вылечил?! — в комнату ворвался Кио, и там разом стало шумно и людно, словно не один мальчишка прибежал, а минимум десяток. — Такеши, ты уже меня видишь?! Ой, как здорово! А это навсегда? А точно? Акира, а ты мне руку вылечишь? Я порезался!       Акира мимолетно коснулся его ладони, заживляя порез, и предложил:       — Вот что, благородные господа, а не пойти ли нам купить вина и не отметить ли все это дело?       Возражений ни у кого не возникло.       Кио снова забегал по комнате, теряя тапочки, хлопая дверцами шкафчиков и разыскивая нарядные шпильки, хотя по нему было видно, что прическу он себе сделал специально ко встрече с Максом.       Такеши не суетился, как и раньше, но теперь не сидел, напряженно ловя каждый звук, а рассматривал все — и всех! — так, будто видел впервые. Подошел к зеркалу и заглянул в него осторожно, будто боялся своего отражения, улыбнулся, коснувшись косы...       — Да переплетай, не стесняйся! — подначил Акира. — Тут все свои!       — А ты меня сначала напои! — задорно откликнулся тот. — Может еще танец расплетенной косы станцую на радостях!       — Есть такой, ужасно неприличный, — громким шепотом пояснил Акира Максу. — Из косы вынимают ленты и шпильки и танцуют на барабане, пока коса не распустится...       — И вы?..       — Нет, конечно, — сделал большие глаза Акира. — Но надо же когда-то попробовать!       — Просто друзья, — кивнул со скептическим видом Макс. — Высокие имперские отношения...       Акира расхохотался, не удержавшись, заулыбался даже Такеши, смущенно глядя на Макса. Не смеялся и не улыбался только Олаф, который почему-то с потерянным видом стоял в дверях.       — А мне с вами можно? — спросил он Акиру. Но ответил Такеши:       — Конечно. Как же мы без тебя?       Олаф посмотрел на него, улыбаясь одними уголками губ. Не рад был, что ли?       — Ну, что вы тут возитесь? — прибежал Кио, на ходу вставляя в волосы шпильки. — Мы идем или нет?       — Да идем, идем! — Такеши свернул косу, подколол и стал одеваться — сам и с таким счастливым видом, какой бывает только у людей, когда они впервые поднимаются на ноги после долгой болезни. Снова возвращаются к обычной жизни.       Олаф наблюдал за ним и умиленно, и грустно одновременно. Акире хотелось сказать, что Такеши не из тех, кто бросает друзей — уж на нем-то точно проверено! — но в чужие отношения лучше было не лезть. Это как с магией. Не понимаешь — не суйся.       — Кто с кем под ручку пойдет? — уточнил вредина Макс. — Кому в итоге в одиночестве скучать?       — Тебе! — зло огрызнулся Олаф. — Ты же охранник, вот и иди сзади и охраняй!       — Ну, что ты? — Такеши подошел к нему, погладил по голове, как ребенка. — Ты зря сердишься и думаешь, что мы сразу постараемся тебя выставить. Просто теперь не только ты будешь заботиться обо мне, но и я о тебе.       Выражения лица Такеши Акира не видел, но вот Олаф дернулся, страдальчески закусил губу. Его можно было понять — это почти походило на те обещания, что давали, когда брали на службу. Но только почти. Самого предложения так и не было.       А Олаф, в отличие от Макса, не был способен напроситься сам.       — Такеши, на пару слов? — попросил Акира.       — Да мы так из дома никогда не выйдем! — взвыл Кио. — А мне уже жарко!       — Выйдем, — Макс первым шагнул на веранду. — А эти двое пусть догоняют, как хотят. Олаф, тебе лучше пойти с нами.       Второй охранник нахмурился, собираясь спорить, а потом вдруг покраснел до корней волос и выскочил вслед за Максом, чуть не сбив его с ног.       — Ничего не понимаю! — объявил Кио, но тоже вышел.       Такеши обернулся к Акире, поправляя капюшон.       — Ты так их выставил, — улыбнулся он, — что я начинаю подозревать, что ты собираешься устроить мне сцену. Ну, знаешь, по поводу излишнего внимания к другим мужчинам.       — Только по поводу недостаточного внимания, — Акира усмехнулся, представляя, как на это все отвечал бы Макс. — Видишь ли, с Олафом не все так просто.       — Я ему нравлюсь, но он стесняется? — предположил Такеши. — Понимаю, звучит самоуверенно…       — Недостаточно. Он хочет, чтобы ты стал его хозяином.       — Кем?!       — Хозяином, — Акира еще помнил, как сам пытался уложить в голове все эти странные отношения, и теперь поторопился объяснить: — И Олаф, и Макс из расы охранников. Хозяин для них — это что-то вроде смысла жизни, который появляется, как только их зовут на службу. Охранник обещает любить и охранять, хозяин — любить и заботиться. И это действительно работает.       Такеши помолчал, видимо, обдумывая все это.       — У тебя с Максом так? — спросил он тихо.       — Он мне на самом деле нравится, если ты об этом. Клятва — это скорее подтверждение выбора, а не насилие.       — Понимаю, — Такеши медленно кивнул. — Знаешь, я бы с удовольствием познакомился с Олафом поближе, но то, о чем рассказал ты… Надо подумать.       — Конечно, — согласился Акира. — Я тоже думал. Минуты полторы. Но когда Макс выглядит несчастным, его сразу так и хочется утешить. Так что я пообещал и только потом узнал, во что ввязался.       — И явно не жалеешь, — кивнул Такеши. — Он у тебя отличный.       — Макс — удивительный, — согласился Акира. — Он изменил мою жизнь.       — Я за тебя очень рад, — сказал Такеши, глядя на него серьезно и прямо. — Я желаю вам счастья.       — Я знаю, — признался Акира. — И, Такеши... — самым естественным и правильным вдруг показалось подойти и обнять его. — Я очень рад, что у меня есть ты.       Такеши негромко выдохнул, обнимая его в ответ.       — Мне тебя тоже не хватало...       Неизвестно, до чего они договорились бы, не ударь в окно снежок.       — По-моему, нас торопят, — отстранился Акира.       — Это был Кио, он совсем несносным стал, — улыбнулся Такеши, снова поправляя капюшон и первым выходя из дома.       Акира глянул в зеркало, проверяя не слишком ли покраснел после этого разговора, и вышел за ним.       — Ну, обо всем договорились? — впился в него взглядом Макс.       — Мы обсуждали закуску, — Акира сгреб его себе под мышку. — Думаю, зайчатина — лучше всего!       Макс с хохотом вывернулся у него из рук.       Такеши посмотрел на них с улыбкой, шагнул к Олафу и поймал его ладонь.       — Идем?       Олаф посмотрел на него с несмелой улыбкой.       — Тебя ведь уже не надо водить за руку...       — Меня — нет, теперь я забочусь о тебе, — пояснил Такеши.       Олаф закусил губу, но кивнул.       — Мы так до темноты не управимся! — снова поторопил их всех Кио.       — Идем-идем, — торопливо сказал Такеши, сбегая с крыльца. Обернулся вокруг себя, разглядывая сад будто впервые, и вдруг изменился в лице.       — Кио, иди в дом! — резко приказал он.       — Почему?! — растерялся тот.       — Сейчас же! — бросил Такеши, пытаясь затащить себе за спину Олафа. Получалось у него плохо, потому что парнишка, почувствовав откуда-то угрозу, поднырнул ему под руку и снова оказался перед ним, хищно оглядываясь по сторонам.       Макс оказался рядом одним прыжком. В руке блеснул кинжал — куда только прятал?!       — Что? — отрывисто спросил он.       — Ничего, — нервно отозвался Олаф. — Такеши?       — Вы что? — испуганно посмотрел на них тот. — Не видите?!       — Где?       — Да вот же! — Такеши указал рукой на соседский забор. — Человек стоит...       Олаф развернулся и прикрыл его спиной. А потом удивленно протянул:       — Никого не вижу...       — Но он там! — Такеши беспомощно оглядел своих. — Пожилой, седой, еще в крови весь… К забору подошел, руки протягивает…       “Разыгрывает? — быстро прикидывал Акира. — Или я не долечил? Или…”       — Закрой глаза! — рявкнул он. Для верности подскочил и развернул Такеши к себе. — Не смотри на него. Когда ты их не видишь, они не видят тебя. По крайней мере, так считают в нашей Академии.       — Так ты тоже разглядел? — удивился Макс. — Вы вдвоем с ума сошли?       Такеши вздрогнул, словно его ударили, и Акира успокаивающе погладил его по спине.       — Возможно, там просто обычный призрак, — объяснил он. — Сейчас мы это и проверим.       Чтобы забрать из дома старый, еще с практикумов завалявшийся амулет пришлось выложиться всерьез, потому как оба охранника стояли рядом и уходить никуда не собирались.       — Призрак? — удивился Кио. — У соседей? Что ему там делать вообще?       — Если он безопасный, спросим. Если нет… — Акира поджал губы. Теоретически в Империи можно было легально обратиться к некроманту и попросить убрать проблему. Но у некромантов с целителями всегда были натянутые отношения. — Посмотрим.       Он накинул на запястье цепочку амулета, прижал ее большим пальцем, так, чтобы блестящее серебряное колечко закачалось точно под ладонью.       — Ух-ты, и как это работает? — заинтересовался Олаф.       — Если рядом есть призраки, кольцо будет раскачиваться, — со знанием дела объяснил Макс. — И чем призрак сильнее, тем больше. А еще призрак сможет его касаться, если маг позволит. И так можно общаться без медиума.       — Какой ты умный, — восхитился Кио. — Столько всего знаешь!       — Акира тоже знает.       — Ну, он маг, ему положено…       Акира уставился на раскачивающееся кольцо. Если он правильно помнил градацию, это было примерно шесть баллов по шкале Амертона, то есть, призрак сильный, но не агрессивный скорее всего. Хотя точно с ними никогда не угадаешь.       — Думаю, можно попробовать с ним пообщаться, — задумчиво выдал он. — Такеши, ты хочешь попробовать?       — Боги и богини… — друг закрыл лицо руками. — Для одного дня это слишком! Теперь я и видеть могу, и не сумасшедший, оказывается! Просто вижу призраков.       — Да, и это же здорово, правда?! — затормошил его Кио. — Я бы тоже посмотрел, только не умею! Интересно, а научиться можно? А что потом делают с призраками?!       — Кстати да! — Акира хлопнул в ладоши, привлекая внимание, подхватил амулет, зажимая в ладони. — Правила общения с призраками! Чтобы прервать общение — отвернись. Ничего не обещай. Никогда не доверяй полностью. Некоторые из них мыслят уже не так, как живые.       — Думаю, это было для меня, да? — Такеши выдохнул и снова обернулся к забору. — Эм, добрый день, уважаемый. Да, я вас вижу и слышу… Нет, не надо мне рассказывать, как вы умерли! Что?! А, подождите, я сейчас узнаю.       Он обернулся к Акире, пораженный, но почему-то довольный:       — Ты представляешь, господин Масаши не может спокойно уйти туда, куда должен, потому что не знает, от чего умер. Ты можешь поставить диагноз по моему описанию?       Теперь пришла очередь Акиры взывать к богам. Те наверняка очень веселились, подбрасывая их компании такие испытания! Ставить диагноз призраку… Да, такое точно не каждый день делать приходится.       — Смогу, — кивнул он. — Мальчики, вы идите в лавку все-таки, а мы тут немножко поработаем?       — Да, и пропустить все самое интересное? — надулся Кио.       — Даже если у нас все получится, и призрак уйдет, вы все равно ничего не увидите, — пояснил Акира. — А так мы хоть без ужина не останемся, даже если до ночи тут провозимся.       — Вот умеешь ты найти аргументы, — вздохнул Макс. — То на завтрак приманиваешь, то на котлетки. Кио, пойдем, правда, пускай они развлекаются.       — С тобой вдвоем?! — просиял мальчишка. — Да, конечно!       Акира невольно улыбнулся. Радость Кио была заразительной хуже ветрянки.       — А я останусь, — буркнул Олаф, у которого явно был иммунитет к этому делу. — А то мало ли что…       — Конечно, милый, — кивнул Такеши. — Нам будет очень приятно.       И он снова обернулся к соседскому забору:       — Я вас слушаю, господин Масаши.